Оживи меня

– Ты замёрзла? ― опять задал вопрос полушёпотом, а у меня сложилось чёткое впечатление, что он сейчас издевался надо мной.

– Я хочу отойти, ― постаралась сказать спокойно, но на последнем слоге всё-таки зашипела. Вместе со страхом поднимается и злость.

– Отходи, ― сказал, но руки не убрал, а, наоборот, ещё и провёл ими вверх-вниз, как бы растирая плечи.

– Ты что-то узнал? ― решила задать вопрос в лоб, ведь должна быть причина изменения его поведения. По крайней мере, я на это надеюсь.

– А должен был? ― и опять пауза, от которой даже кровь начала стыть в венах, и я отчётливо почувствовала, как он сделал небольшой наклон в мою сторону и шумный вдох у волос.

– Как только мне станет легче с ногой, проводишь меня к тому хутору, где берёшь провизию?

От резкого разворота вокруг своей оси меня чуть повело, но Лесник помог устоять на месте, опять пригвождая своими руками. Его тёмные глаза впились в мои. Я же смотрела в ответ, стараясь выровнять своё дыхание, которое начинало сбиваться. А то, что сейчас наблюдала в этом мужчине, меня не радовало, а пугало ещё сильнее.

Одной рукой провела по столу за спиной, нащупывая нож, которым начала чистить картофель. Толку от него немного, но как отвлекающий манёвр может сработать.

Сейчас у меня в мозгу не работало то правило, которое рассказывали психологи и специалисты: «Если вы попались в руки человека, который не двусмысленно склоняет вас в определённую плоскость, то лучше не сопротивляться. Сопротивление заводит таких людей сильнее».

– Когда с твоей ногой станет легче, – начал говорить, наклоняясь чуть ближе, а я не выдержала его взгляда и резко повернула голову в сторону, чтобы не столкнуться с ним больше, но он не остановился, заметив мой манёвр, ― уже наступит зима, ― проговорил мне почти в ухо, отчего меня опять накрыл табун мурашек. ― А вот это, – из моей руки начали не спеша вытаскивать нож, – тебе не поможет.

– Мне не нравится всё это, ― всё-таки зашипела я, когда он забрал из руки нож, но не отодвинулся.

– Люди такие создания, что им может многое не нравиться, но они умеют привыкать ко всему, ― смысл его слов понять я не могла сейчас, но от напряжения у меня уже начинало стучать в ушах.

– Отойди от меня, ― опять прошипела ему.

Но вместо того что бы уже отойти и не мучить меня, Лесник прижался ещё ближе, но только верхней частью, слава богу, а пальцами провёл по открытой шее от уха вниз к ключице. Я же даже дыхание задержала, потому что, если сейчас он захочет меня поцеловать, я не выдержу. Начну драться, кричать и рыдать. Это то, что сейчас уже хотелось начать делать.

Но… он всё-таки отошёл. А я не смогла сдержать в себе облегчённый выдох, когда он уже был возле двери.

Последнее, что я услышала от него – это «хмык». А после просто сползла на пол, потому что мои ноги в один миг отказались меня держать.

Ко мне на пузе подполз Барс и уткнулся своим носом мне в руки. Я притянула собаку к себе ближе и спряталась в его шерсть лицом.

Нужно успокоиться. А ещё понять, что изменилось. Быть оттраханной этим Лесником у меня нет никакого желания. А вот в отсутствии такового у него я уже сомневаюсь.

Глава 10

Завтрак я всё-таки приготовила. Как и обед, впрочем. Весь день старалась что-то делать, лишь бы не обращать внимания на Лесника.

А вот он не отказывал себе в удовольствии внимательно следить за каждым моим действием. Я ощущала это всем своим естеством и каждый раз останавливала себя, чтобы не начать грубить ему.

Вот одна моя часть почему-то была твёрдо убеждена, что он делает это всё специально, чтобы просто спровоцировать меня.

В голове роилась целая куча мыслей, которые не хотели становиться по своим местам. От переизбытка адреналина в крови после обеда начала просто раскалываться голова.

Тот, кто сталкивался с болью, от которой даже свет воспринимается как раздражитель, тот поймёт меня. И нет, мигрень мне так и не подтвердили ни разу за всё время, что я обращалась с этой болью в больницу. Но это не уменьшало её.

К вечеру я уже понимаю, что теряю концентрацию окончательно, и это начинает пугать. А как известно, страх не лучший советчик.

Прийти к чему-то определённому за день у меня не вышло. Мысли просто перемешивались в голове, не давая мне сконцентрироваться на чём-то конкретном. А самое обидное, что сейчас все они были одна другой страшнее.

И только воспоминания о семье не давали мне разрыдаться в голос.

Нужно постараться успокоиться. Нужно полежать и, желательно, чтобы в доме не было никого. Сейчас начинаю жалеть о тех своих мыслях, что крутились в голове, когда осталась одна в доме больше чем на сутки.

Не выдержав напряжения во всём теле, я заставила себя лечь на лежанку. Чтобы уменьшить боль в голове, просто закрыла глаза и постаралась выровнять дыхание.

И вот вроде у меня начало получаться, но открывшаяся входная дверь опять заставила меня напрячься. Только глаза уже не смогла открыть.

Да будь что будет.

– Ты слишком бледная, ― приглушённо проговорил Лесник очень близко.

Я опять пропустила, как он подошёл ко мне. Но, нужно отдать себе должное, даже не дёрнулась. Сейчас мне причинял боль даже его голос. А чтобы заговорить само́й…

– Что у тебя болит? ― И вот как тут выровнять дыхание, когда даже не дают спокойно полежать. ― Злость тебе сейчас не поможет, ― проговорил чуть тише Лесник, мне же так и хотелось сказать, что поможет. – Я могу тебе сделать укол, но лучше знать, что болит, чтобы точно уколоть то, что нужно.

– Заботливый, блин, ― еле размыкая губы, прошептала. И да, трусливо надеясь, что он не услышит, но…

– Я уже говорил тебе, что вся моя забота заключается в том, чтобы не слушать твои стоны боли по ночам, ― немного раздражённо ответил. Вот только то, что последовало после паузы, меня уже разозлило. – Не возбуждают меня такие стоны.

– Да как ты меня достал уже. – зарычала я, приподнимаясь с лежанки.

Заставив себя открыть глаза и проморгавшись пару секунд, чтобы привыкнуть опять к свету, устремила в этого неугомонного, непонимающего и… даже не знаю, как его ещё обозвать, идиота взгляд.

Смесь боли, злости и страха напрочь отрезала во мне инстинкт самосохранения. И так было всегда. Мои домочадцы знали такое моё состояние, поэтому меня не трогали. Сейчас же я просто не видела возможности замолчать. Предохранители перегорели. Все. А вот наглая ухмылка на лице Лесника дала понять, что он сейчас прекрасно видит моё состояние и догадывается, что произойдёт.

Его расслабленная поза показала, что он в приподнятом настроении. Откинувшись на спинку высокого стула спиной, широко расставив ноги в тёмных широких штанах цвета хаки, расставил руки в стороны и хрипло проговорил:

– Давай.

– Какая же ты скотина. Что ты прицепился ко мне с заботой? ― начала тихо, но обороты уже набирали разгон. – Я не хочу никого возбуждать. Ни в каких смыслах. Мне твоя забота не нужна. ― уже рычу. – Да, я благодарна за то, что ты вытащил меня из реки, но отблагодарить смогу, как только попаду домой. Больше предложить тебе нечего. Никаких поползновений в свою сторону я видеть не хочу. Я НЕНАВИЖУ, когда ко мне дотрагиваются чужие мужчины. Мне противно! ― на этих словах я уже реально рычала, потому что голос повысить не могла как следует – голова начала болеть от такого напряжения ещё сильнее. ― Я самая обычная женщина, которых миллионы. Никогда не страдала иллюзиями по поводу своей внешности, так что все твои намёки и прикосновения мне противны. Меня уже просто достало это напряжение. Я просто хочу вернуться к детям и мужу. И терпеть не могу бородатых мужиков. Меня. Всё. Заебало! ― выкрикнула последнее и только сейчас поняла, что стою уже возле стола, а не возле лежанки.

От крика в голову выстрелил новый приступ боли, и меня повело. Забыв о больной ноге, оперлась на неё, чтобы поймать равновесие, и получила новую порцию прошивающей боли. От всех своих действий начала заваливаться набок, уже даже не стараясь удержаться за что-то, лишь бы не упасть.

Огромные руки подхватили под голову, уберегая от столкновения с полом. Я знаю, кто меня опять спас, но открыть глаза уже не могу. Из них предательски бегут ручьи слёз, которые не дают должного облегчения. А так хочется его сейчас получить.

– Ты знаешь, мне абсолютно до пизды, нравится тебе, когда к тебе дотрагиваются чужие мужики, или нет, ― прогрохотал Лесник, как обычно, невозмутимо и поднял на руки.

– Я хочу тебя сейчас убить, ― прошептала, давясь комом в горле. ― Ты меня раздражаешь. А я не хочу раздражаться… не имею права.

– Мы на многое не имеем права, ― уже тише проговорил мужчина, а в следующий миг я почувствовала, как меня положили на лежанку обратно.

– Я не хочу превратиться в свою мать, ― продолжила сквозь тихое рыдание. ― Лучше тогда было сдохнуть, чем стать такой, как она. Я столько борюсь с этим… столько сил… в никуда, ― а в следующий миг почувствовала укол в плечо и тихое пояснение6

– Это, конечно, не снимет приступ, но поможет уменьшить боль и расширит сосуды. Тебе нужно было сказать, что ты страдаешь мигренью.

– У меня не мигрень, ― ответила уже бесцветным голосом, – Ни один врач не подтвердил этот диагноз за пятнадцать лет.

– Но болит-то голова, ― хмуро уточняет он не спрашивая.

– Ты врач? ― спросила, но ответа не получила. Повернув голову в сторону Лесника, я задала ещё один вопрос: – Военный? Ну, точнее, бывший военный? ― Он опять промолчал, но взгляд стал тяжелее. ― И что вас, товарищ… военный врач, заставило выбрать жизнь отшельника?

Он молчал. А я просто смотрела на него и начала понимать, что укол уже действует. Глаза стали тяжелее. В голове зашумело, и боль немного отошла. Но вместо облегчения начало накрывать чувство стыда и раскаяния.

– Я ненавижу себя за то, что согласилась на этот поход, ― прошептала спустя минут пять нашего обоюдного разглядывания. ― Мне хочется саму себя разорвать на мелкие кусочки за беспечность. Ведь даже сын меня отговаривал от этой поездки. Но я так устала жить в одном дне сурка, что решила: «А почему бы и нет». Я каждый день с момента своего пробуждения слушаю тишину за окнами, вдруг услышу вертолёт или собак, или, может, двигатели. Да хоть что-нибудь, что поможет понять, ищут ли меня. Но уже прошло больше месяца, а я всё ещё здесь. А ведь мне нужно было собрать детей в школу… ― мой всхлип потонул в моих ладонях, которыми я накрыла лицо, сил не осталось уже всё держать в себе.

Нет, я не рыдала взахлёб, но слёзы и всхлипы было уже не остановить. Развернувшись набок и постаравшись максимально поджать под себя ноги, насколько мне могли позволить травмы, уже готова была заскулить. Но старалась сдержать себя.

– Я знаю, что это такое ― ненавидеть себя, ― хрипло проговорил Лесник, укрывая одеялом сверху, и нотки боли были уж очень чётко слышны в его голосе. ― Но у тебя есть дети, и они живы. И даже если поиски прекратили, это не означает, что ты не сможешь вернуться к ним. Нужно только подождать.

Сквозь слёзы и рыдания я боялась упустить хоть слово из речи Лесника. И понимание того, что он всё-таки что-то узнал, в этот раз укоренилось во мне сильнее.

Я почувствовала, как он провёл по моей спине рукой, вроде и поглаживая, а вроде и поправляя одеяло. Но укол начал действовать, и мне уже становилось абсолютно всё равно.

Только когда я почувствовала, что он отходит от меня, прошептала:

– Ты что-то узнал, но вот почему-то не говоришь что.

Проваливаясь в сон, всё ещё чувствовала его рядом с собой. Его взгляд и лёгкие прикосновения, от которых по телу бегали табуны мурашек.

Хотя, может, это мне уже снилось…

Глава 11

После моего срыва Лесник начал проводить в доме намного больше времени. Что не могло не раздражать, но я опять вернула себе самообладание.

Да. Мне сейчас было стыдно за своё поведение. Анализируя состояние, я понимаю, что можно было бы поступить и по-другому как-то. Вот только как? Моим катализатором спокойствия последние пятнадцать лет был муж. Только с помощью его умения гасить мои припадки я стала другой.

Это и было той основополагающей частью нашей семьи. Он тихий и спокойный, я взрывная и неадекватная. Даже когда хотела поорать, он давал мне эту возможность всегда. Мой муж умеет молчать со мной. Это многого стоит. По совету психологов я много читала. Но… не той литературы, которую они советовали, а обычные романы. Самые разные. Одно время сильно подсела на эротику. Но каждый раз, заканчивая читать очередную книгу, я выплывала из мира грёз и понимала, что в жизни всё по-другому.

А сейчас вообще находилась в том месте, которое никогда бы не могла себе представить. Будто в очередной роман попала, точнее, триллер.

Из моих невесёлых мыслей меня вывел Барс. Он как ураган забежал в дом и кинулся сразу к моим ногам.

– Привет, дружок, ― прошептала, поглаживая собаку.

Барс, как обычно, лизнул мои ладошки и улёгся рядом. Лесник зашёл спустя минуту с охапкой дров.

На улице стало холодать. Здесь осень была другой, не такой, как у нас. Она наступила как-то резко и сразу с холодными ветрами.

Лесник, помимо того что постоянно находился в доме, заготавливал ещё много дров. Я же взяла на себя обязанность кормить его.

А ещё я заметила, что он раз в неделю отлучается куда-то, бывает, возвращается к вечеру только.

И каждый раз он приходит достаточно задумчивый. Будто его что-то тревожит. Вот как раз вчера его не было почти целый день.

И, возможно, я поступаю плохо, но с каждым днём желание попасть в его комнату или хотя бы в ту часть дома, где вход с улицы, становится всё сильнее.

Несколько дней назад я слышала, как он ночью выходи́л из дому, а после был звук отпирающейся двери, и вернулся он в дом только под утро. Зашёл и тихо сел в кресло у противоположной от меня стены.

Он опять начал выводить меня на эмоции. Вот только теперь я научилась его воспринимать как просто человека, с которым мы живём в одном доме. Его задумчивые взгляды, скорее всего, просто возможность понять меня. То, что он периодически дотрагивается ко мне, так это я сама виновата. Не нужно было говорить, что меня раздражает, когда чужие мужчины меня трогают.

А непонятный блеск в глазах – так это просто так лучи или огонь от свечей в них отражается.

И каждый день тихо надеюсь, что всё именно так, как я думаю.

Мне тридцать семь лет, скоро, кстати, тридцать восемь. Я уже давно не верю в сказки о том, что ко мне можно воспылать определёнными чувствами с первого взгляда. Да никогда, впрочем, и не верила. А вот желанием прибить ― можно воспылать без проблем. Это мне неоднократно озвучивали ещё с детства.

Стол уже был накрыт, поэтому приглашать никого не нужно было. Лесник помыл руки и сел обедать. Я села напротив, предварительно поставив миску и Барсу. Но моё желание молчать каждый день играет со мной злые шутки. Сегодняшний день не исключение. Пока я ковыряюсь в тарелке, воспоминания опять накрывают с головой…

― Ой, Алина, какой у тебя всё-таки Андрей классный. ― вздыхала Катя, сидя на обеде.

Мы пошли обедать вместе с коллегами, и за нашим столом сидело нас четыре девушки, три из которых были замужем. И каждая рассказывала очередную историю: что у кого произошло за вчера-сегодня. Все жёны, мамы, и даже работа не показатель, чтобы отменять домашнюю работу. А вот Катя каждый раз только и делает, что начинает критиковать, но почему-то доставалось мне больше. Хотя сейчас я уже понимаю почему.

― Катя, он у меня обычный. ― ответила спокойно, доедая первое. ― А то, что сам приготовил ужин, пока я пришла, или сделал уроки с дочкой – так дети-то общие и дом тоже.

Девочки только поддакнули, но Катя не унималась:

― Ты не понимаешь. ― всплеснула она руками, – Да такой, как твой Андрей ― на вес золота. Он тебя на руках носит.

― Да? ― я чуть не заржала от её слов, – Ты прям видела? ― Катя только полгода как переехала к нам в городок и как-то сразу влилась в наш коллектив, но её восторгания моим мужем последнее время подбешивали.

― А что, нет? ― возмутилась она, – И за детьми смотрит, и есть готовит, и на кружки с тобой всякие ездит, и даже дом согласился строить новый.

― Ну, вообще-то, не строить, ― остановила её рукой, улыбаясь, – Нам его построили. А заплатить за работу людям мы с ним вместе зарабатывали. Так что мы всё делаем вместе, а не он один.

― А он вообще ничего такого делать не должен. ― и её возмущение сейчас было таким искренним, что мы все засмеялись за столом.

― В смысле ― не должен? ― удивилась Вика, одна из подруг.

― Вот-вот, мне тоже интересно стало, это как?

― Что «как»? ― чуть ли не шипя продолжила Катя. – Таких мужчин нужно оберегать, чтобы никакая девка не увела. Он же просто магнит для одиноких несостоявшихся женщин. Его нужно любить и…

― Тапки в зубах носить? ― решила подсказать, перебивая, отчего получила в ответ злой взгляд. – Так если мужика оберегать, прятать и только холить и лелеять, зачем он тогда нужен? С таким успехом можно себе купить фаллоимитатор, и вуаля. А если тебе нужен мужчина, то ты с ним делишь всё поровну: быт, дом, увлечения, детей и уход за ними. А иначе это уже не мужик будет, а предмет мебели.

Девочки рядом закивали, а вот Катя, смотрю, не согласна со мной осталась тогда.

Сейчас понимаю, что не согласна она уже начала быть не только со мной, но и на моё присутствие в жизни моего мужа… Господи. Неужели она сейчас может быть с ним?

– Ты ничего не съела, ― прогрохотал Лесник, вырывая меня из воспоминаний так внезапно, что я даже на месте подпрыгнула от испуга.

– Скажи, а на том хуторе, где ты меняешь овощи, есть электричество? – решила спросить вместо ответа. А ещё мне стала интересна его реакция, и она появилась.

Лесник замер, внимательно всматриваясь в мои глаза, но молчал. Нахмурил брови. Сжал, но быстро разжал руки, будто вспомнив, что он тут не один. Я же ждала.

– Зачем тебе электричество?

– У тебя в роду евреев не было, случайно? – раздражённо вскинув брови, спросила я. – Когда тебе не нравится вопрос, ты всегда отвечаешь вопросом.

– Нет. Электричества на том хуторе нет, ― как-то даже зло прорычал Лесник. ― До ближайшего электрического столба километров пятьдесят, не меньше. И надо знать, куда идти.

– А ты знаешь? ― с надеждой спросила, на что он скривился.

– Я ― знаю, ― выдал резко, – Но тебя не поведу. Уже осень, скоро дожди начнутся. Ради твоих хотелок я не собираюсь заработать себе воспаление лёгких.

– Каких хотелок? ― я чуть опешила от его возмущения в голосе.

– Всё. Тема закрыта! ― опять рыкнул Лесник, да ещё и по столу руками ударил.

– Ты что, охренел? ― зашипела от злости, которая просто удушающей волной поднялась во мне, но постаралась сразу начать дышать ровно. ― Во-первых, я только спросила, а во-вторых…

Но я резко замолчала и вскинула голову, потому что услышала звук. Да не просто звук, а как будто где-то далеко работало что-то механическое.

Я даже с места подскочила, когда спустя тридцать секунд поняла, что мне не кажется. Нервно нащупала костыль, стараясь не сильно шуметь, чтобы, не дай Бог, не перестать слышать этот звук, но он был постоянным.

Внутри всё сжалось от волнения. Надежда, что это спасатели, поднялась во мне со скоростью звука. Я даже не обращала внимания на то, что могу споткнуться, и на боль в ноге. Адреналин сделал своё дело.

Заскулил Барс, а я начала раздражаться, ведь через его скулёж теряла звук. Чуть не рыча на бедное животное, дошла до двери, но, когда взялась за ручку, на неё легла рука Лесника.

– Там дождь начинается, куда ты собралась? ― и вот вроде вполне нормальная была его забота, но полное спокойствие меня напрягло.

– В смысле куда? ― удивилась, параллельно стараясь прислушиваться к звукам. ― Ты что, не слышишь, где-то рядом работают двигатели.

Лесник сделал вид, что прислушивается, но спустя несколько секунд ответил:

– Нет, не слышу.

От его спокойного и даже холодного ответа я отшатнулась. Мне же не может казаться? Нет. Тем более я слышу, как звук усиливается.

– Отойди от двери, я хочу выйти, ― стараясь говорить спокойно, попросила, – Пожалуйста.

– Я же сказал, там дождь начинается. А ты ещё не поправилась, ― его борода слегка дёрнулась, показывая, что скулы его были всё-таки напряжены. Что-то не так.

– Отойди от двери, ― начала нервничать и шипеть.

– Алина…

– Лесник.

– Интересное имя ты мне придумала, ― хмыкнул в бороду, но я не разделяла его веселья сейчас – меня начинало всё нервировать и напрягать, а к предвкушению начал добавляться страх.

– Отойди, я хочу выйти, ― прислушалась опять и поняла, что звуки стали ещё чуть ближе. ― Ты не можешь не слышать. Это могут быть спасатели. – уже готова была начать рычать на него и кинуться драться. – Отойди, иначе…

– Выходи, ― вдруг Лесник сделал резкий шаг в сторону, отходя от двери, и, больше не говоря ни слова, пошёл в сторону стола.