Оживи меня

Иногда складывается впечатление, что он знает и может намного больше, чем показывает. И вот самое интересное, что такие мои предположения меня редко обманывали. Очень редко.

Лежала я долго и даже усталость, что накопилась за день и чувствовалась во всём теле, не помогала мне заснуть. А я прекрасно знаю, что такое бессонница, и если она меня накрывает, то выдыхать её приходится тяжело. И я уже не в том возрасте, чтобы справиться с ней без последствий.

В конце концов даже начала ругать себя за свои переживания. Чего всполошилась?

Даже если он не вернётся и через неделю, здесь запасов мне надолго хватит.

Но такое самокопание не спасало, а вот вторая моя сторона начинала сразу подкидывать самые разнообразные сценарии развития событий.

Нужно заснуть. Нужно закрыть глаза и заставить себя заснуть.

И вот в таком раздрае я и провалялась до самого рассвета. А как только в дом начал пробиваться первый утренний свет, я встала с лежанки. Лежать не было больше сил. Да их вообще ни на что не было.

Только сейчас поняла, что за этот месяц привыкла находиться в доме не одна. Я привыкла к этому странному и суровому мужчине. И то, что его не было уже сутки в доме, меня не просто напрягало, а уже пугало.

Выйдя на улицу уже когда рассвело, я прошла к дровенице, где оставалась охапка дров. В два захода я их перенесла в дом и всё-таки заставила себя разжечь буржуйку. Сделала чай и растягивала его ещё часа два, по ощущениям.

Ах да, здесь был ещё один существенный минус. В доме не было часов. Вообще. Никаких. По солнцу живи, называется.

Поняв, что ничего так не дождусь, а дров нет, я пошла на улицу опять. И самое интересное, что хоть и шла с костылём, но боли уже почти не чувствовала в ноге.

В предбаннике нашла топор ещё вчера. Значит, дровам быть.

Когда же подошла к дровенице, даже остановилась на пару минут, оценивая пни, которые стояли возле неё не расколотые. Дрова я рубила последний раз лет двадцать назад, и это тоже немного смущало. Подняла свои руки с топором, опираясь на правую ногу в основном, чтобы левую максимально разгрузить.

Замерла на несколько секунд, а после подняла топор и, замахнувшись, вогнала его в самый маленький пенёк, по моим меркам.

А руки-то помнят, как работать с топором. И пошло дело, постепенно, не спеша. Поначалу сама себе напоминала горбуна кривого, который даже не может топором попасть куда нужно. Но уже спустя полчаса и три разрубленных пня я поняла, что не всё потеряно.

Не знаю, сколько рубила дрова, но остановилась только тогда, когда поняла, что возле дома я нахожусь не одна.

Резко замерла, а после так же резко развернулась и наткнулась на внимательный взгляд Лесника, который с немалым удивлением стоял метрах в пяти от меня и смотрел так, будто видит впервые. А рядом у его ног сидел Барс и вилял своим хвостом так, что земля поднималось.

И что я почувствовала в этот момент? Облегчение и… самую настоящую ярость.

Мне в ту же минуту захотелось запустить топор, что держу в руках, ЕМУ в голову. А сверху ещё и пенёчком добавить. Для верности.

Несколько раз прошлась по нему взглядом, проверяя для себя, что он цел и невредим. А после, опираясь на топор, дошла до дровеницы, где стоял мой костыль. Кинула на землю топор и, молча, опираясь уже на костыль, пошла в дом. Когда же я споткнулась на пороге, то заметила, как мужчина дёрнулся в мою сторону, но я резко вскинула руку, всё также молча останавливая его.

И так мне хотелось орать на него сейчас и материть на чём свет стоит, но я молчала. Переваривая всё в себе и стараясь удержать хотя бы немного самообладания, потому что в один миг на меня гранитной плитой навалилась усталость, а злость и ярость на этого Лесника сменило равнодушие.

И уже когда я дошла до лежанки, вымыв предварительно руки и обтерев себя влажным полотенцем, мои глаза просто закрывались.

А когда моя голова коснулась подушки, у меня просто выключили все тумблеры. В один миг мир просто потух вокруг. Но объяснять себе я это сейчас не собираюсь. Для начала мне нужно просто поспать.

Глава 8

― Кто же ты такая? ― первое, что я услышала, когда мои глаза начали открываться после моей отключки.

Ещё сонный взгляд повернула в сторону голоса. Лесник сидел рядом с лежанкой на стуле, наклонившись вперёд и опираясь локтями в колени. При этом внимательно сканируя меня своими глазами. И даже в сонном состоянии я чувствовала, как он будто пытается проникнуть мне в мозг, под кожу или куда-то глубже, чтобы понять, что там внутри.

Я же, ещё не полностью проснувшаяся, но, блин, с тяжёлой головой, прошлась по нему ещё раз взглядом, чтобы опять убедиться в том, что он цел и невредим, затем сделала спокойный выдох и начала приподниматься с лежанки.

И что же вышло? А хрень полнейшая. Вот взрослая женщина, мать, а мозгов ни на грамм.

Чем заканчиваются физические нагрузки, если мышцы продолжительное время были только в горизонтальном или просто в вертикальном положении? Правильно. Полной жопой, с сильнейшим тонусом всех возможных мышц.

И почему правильные мысли приходят в голову только после того, как я уже накосячу?

– Ммм… ― застонала я, всё-таки заставляя себя хотя бы сесть на лежанке.

Кто бы знал, чего мне это сейчас стоит. Хотя, судя по хмыку Лесника, он знал.

А меня опять злость взяла. И вот сейчас опять захотелось его чем-нибудь огреть.

– Ты знаешь, твой взгляд редко можно разгадать, – проговорил он мне тихо, – но когда ты кипишь от злости, то это сразу видно. Глаза у тебя начинают наливаться тёмной зеленью, и такое впечатление, что к ним спичку поднесли.

– Где ты был? ― спрашиваю вместо ответа на его сомнительные комплименты.

– Ходил за провизией, ― пожимает он плечами, всё так же не сводя с меня взгляда.

– Ясно, ― выговариваю сквозь зубы, мне даже пошевелиться сейчас сродни каторге.

– Я баню истопил, ― спокойно проговаривает Лесник, – Думаю, тебе она сейчас будет как никогда кстати.

– Отлично, ― согласилась, стараясь дышать спокойно, но упоминание о бане помогает мне быстрее прийти в себя, а предвкушение подталкивает подняться с лежанки.

И только сейчас я улавливаю новые запахи в доме. Вдохнув ещё пару раз, понимаю: пахнет распаренными берёзовыми вениками. И мне даже не нужно смотреть в сторону источника этого запаха, чтобы понять, что Лесник уже парился.

Облегчение и предвкушение накрывают сильнее, но с ними и колющая боль во всём теле. Каждый шаг даётся с трудом. Всё тело кажется просто деревянным. Но я заставила себя дойти до буржуйки, чтобы налить себе чаю. И только когда уже повернулась к столу, поняла, что же меня ещё смущало.

На столе стояла банка с… молоком. Я даже замерла на пару минут, стараясь заново изучить всё вокруг – может, ещё что-то замечу?

Но, блин, молоко.

– Это я взял для тебя, ― проговорил Лесник тихо, но уверенно.

– Где взял? ― вот какой вопрос меня интересовал сейчас. Ни когда? Ни сколько? Ни зачем?

– У местного жителя, ― ответил так же Лесник. ― Здесь, километрах в тридцати, есть несколько домов с местными жителями. Небольшой хутор, если можно так назвать…

– В тридцати километрах… ― повторила я тихо, но он услышал.

– Да, – хмыкнул, понимая, что я подметила для себя. ― Я у них беру овощи на зиму, каждый год. Точнее, обмениваю.

– Молодец, ― ответила уже спокойнее и увереннее, но мыслительный процесс не сбавляла.

Значит, в тридцати километрах отсюда есть поселение, но не факт, что там будет электричество, если Лесник продукты у них обменивает. Ну ладно, с этим разберёмся потом или уже в бане, потому что каждый шаг для меня был наполнен сейчас болью.

– Ну так как? В баню идёшь? ― спросил, вскидывая бровь, а я опять замерла. В этот момент мне показалось, что я услышала в его голосе весёлые нотки? Но когда всмотрелась в глаза, решила – мне показалось.

– Иду.

Спокойно ответила и, прихватив полотенце за шторой у умывальника, двинулась к выходу. Но удивления на сегодня не закончились. Спустя несколько шагов, когда я уже почти достигла двери, меня подхватили на руки. Причём это вышло так естественно у него, будто я вешу не больше ребенка. Я даже дёрнулась в руках Лесника, вместо того чтобы ухватиться за шею. Никогда не могла выработать в себе правильный инстинкт, когда мужчина берёт на руки. Да меня и на руках особо-то и не носили.

Муж в одной со мной весовой категории. Только ростом выше меня на голову. Поэтому я по сравнению с ним всегда казалась сбитой пышкой с округлыми бёдрами, которые хорошо выделяли талию, что была моей гордостью, со средней грудью, «потрёпанной» двумя беременностями, а в остальном – с не особо яркими данными. Так что я не привыкла, чтобы меня на руки брали. А тут…

– Я помогу, ― прохрипел мне в ухо Лесник.

– Я сама бы справилась, ― ответила так же тихо, но напряжённо.

Ответа не получила. Но меня понесли целенаправленно в баню. Вот только вместо расслабления с каждым его шагом я начинала испытывать напряжение. Что-то меняется между нами, но что ― не могу понять.

Точнее, меняется его отношение. И в дополнение к непониманию добавилось ещё и раздражение. Мне это не нужно. Мне это не нравится.

Но когда он занёс меня в баню, и я вдохнула горячий влажный воздух, нервные мысли начали уступать место предвкушению.

– Спасибо, ― сказала твёрдо. ― Дальше я сама.

– Я буду рядом, ― ответил Лесник, а у меня брови поползли вверх в немом вопросе. ― На улице посижу, ― добавил, хмыкнув, после того как заметил, что я даже не шевелюсь, и вышел из бани.

И вот бы выдохнуть сейчас, но что-то всё равно не так. Не могу я найти тот баланс спокойствия, что был со мной бо́льшую часть времени, пока я здесь пребываю.

Постояв ещё несколько минут и прислушиваясь к звукам за дверью, я всё-таки начала раздеваться. Не спеша освобождалась от обычных серых спортивных штанов, футболки, трусов и топа. Вот в этом всё-таки поступила правильно, когда в поход взяла целую кучу спортивных топов и обычных хлопковых трусов.

Боль в мышцах замедляла мои движения сильно, да ещё и нога, которая постоянно отдавала болью, не способствовала ускорению. Но это всё померкло, когда спустя минут десять я всё-таки вошла в парилку.

Небольшое квадратное помещение с низким потолком, небольшим окном на одной из стен и двумя лавками для водных процедур. Почти возле глухой стены стоит печь с камнями. Но рассмотреть её не получается. В бане только одна свеча, и та в банке, чтобы не задувало паром.

Когда меня окутало горячим влажным воздухом, я испытала такой кайф, который не испытывала уже очень давно.

И кто бы ни говорил, что невозможно испытать возбуждение от посещения бани, вы просто не были мной, товарищи. Я пыталась вспомнить, когда последний раз была в бане, и не могла назвать точную дату. Но сейчас была просто в нирване.

Даже улыбнулась сама себе, когда поняла, что в печке ещё слышно потрескивание дров. Подойдя ближе, набрала воды из небольшого ведёрка и плеснула на камни.

Горячий пар окутал всё вокруг густым туманом, наполняя лёгкие приятным запахом трав и хвои.

И вот самое интересное, что меня это не удивило, такой же запах я чувствую от Лесника.

Сначала присела на лавку, чтобы дать телу привыкнуть к температуре, начиная поглаживать кожу. В углу заметила ещё два таза: в одном был веник, а во втором ― просто вода. Подойдя к нему, облила себя водой, а когда вернулась на место и подняла ноги, чтобы они выровнялись, воспоминания начали накрывать меня снова…

― Зай, давай сегодня вдвоём пойдём в баньку? ― спросил у меня муж, улыбаясь хитро.

― А Саша с Машей с кем останутся? ― спросила я абсолютно спокойно.

Ну не было у меня желания идти в баню с мужем, хоть она и была на одной улице с нашим домом. Знала я, что ещё муж захочет от меня. И вот желания никакого не было.

Последние пару лет я уже даже не старалась просить, чтобы муж перед «началом» просто «разогрел» меня. Наши такие разогревы заканчивались после лишь двухминутным проникновением.

Семи лет, прожитых бок о бок, оказалось вполне достаточно, чтобы выучить все наши предпочтения. Хотя, как оказалось, выучила их только я. Но это уже не так и критично, как-нибудь переживу.

― Алин, ну что не так? ― захныкал Андрей. ― Я же и так стараюсь, а ты даже не можешь надеть один из своих комплектов, которые ты покупаешь себе раз в год. Для чего только?

И вот вроде понимаю его возмущение, но мне по барабану. Я уже не хочу наряжаться в красивое бельё для мужа, это никогда не способствует моему оргазму. Это только для его удовлетворения. Можно бы закатить сейчас скандал, ну или хотя бы истерику, но я просто молча домываю посуду и иду собираться.

Действительно, что мне стоит. Тем более Андрей у меня заботливый, внимательный, любит меня и детей. Голос он никогда не повышал, даже маты он не произносит дома, мы и это обсуждали в своё время. А недавно муж даже курить бросил, когда заметил, как сын начал поглядывать на него и копировать в этом.

Он даже когда выпьет, становится тем мужиком, который всех любит и обожает, готов к разговорам и потанцевать. Я уже привыкла к его спокойному характеру и терпеливому отношению к моим некоторым заскокам.

И что мне не так? Вот. Правильно. Я уже как молитву прокручиваю в голове всё то, что я не хочу видеть в своей семье, ведь у меня есть пример, чем заканчивается такая жизнь и для родителей, и для детей.

Да, я уже знаю, что муж договорится сейчас на час в баню, и мне легче просто сходить с ним, сделать приятно, во всех смыслах, а после прийти домой, где, если останутся силы и желание, сделаю и себе.

― Идём, Зай, ― вышла спустя десять минут с сумкой, собранной для бани нам двоим, и с милой улыбкой позвала мужа.

И его расплывающиеся к верху уголки губ уже были подтверждением, что он в предвкушении…

Ну вот после таких посещений бани я старалась быть в ней либо с подругами, либо брать детей с собой. Причем дети парились достаточно быстро, после поедая пиццу в прилегающем кафе, а я уже допаривалась по полной.

Сейчас же была немного другая ситуация. Я находилась в бане совсем одна. Но воспоминания посеяли тоску по дому. Такую противную тоску, что слёзы начали выступать на глазах.

Всё-таки сильно правы были те, кто придумал пословицу: «Имеем ― не ценим, а потеряв ― плачем».

Но нужно успокоиться. Я дала себе возможность привыкнуть к температуре, постепенно растирая тело руками и переключая внимание на ощущения. А после достала веник и, легко похлопывая себя им, легла на спину. Выровняла дыхание. Прикрыла глаза, наслаждаясь жаром и тем, как он проникает в меня.

Каждым движением рук отметила для себя, насколько изменилась за этот месяц, и в первую очередь – в весе. И это не особо радовало. Кожа теперь висела там, где я старалась держать её в тонусе.

Значит, будем исправлять. А сейчас нужно расслабить себя. Я полежала ещё так полчаса: растирая и наслаждаясь паром. Дважды добавляла воды на камни. А вот после решила… «пошалить».

Руки сами опустились к животу, а после ниже. Отработанными за последние годы движениями погладила себя, надеясь, что так смогу отвлечься. Дам себе толчок, чтобы заставить быстрее соображать. Многие утверждают, что после хорошего оргазма женщина начинает мыслить по-новому.

Но как только я прикрыла глаза, перед ними встал образ… не мужа.

А когда за дверью парилки послышался приглушённый скрип открывающейся двери, я резко села. Оглядевшись быстро, поняла, что забыла полотенце в предбаннике. Да и в почти полной темноте не особо увидишь.

Дверь в саму парилку начала не спеша открываться, но никто не заглянул внутрь.

– Тебе помочь? ― хрипловатым голосом спросил Лесник, и вот в этой ситуации сложно было бы не понять, почему он хрипит, да и вопрос вышел двусмысленный, учитывая, чем я хотела сейчас заняться.

– Нет, ― ответила и даже сама удивилась, как так вышло спокойно. ― Я уже выхожу.

Ответа не последовало, но дверь закрылась. Я же начала сразу подниматься и прошла в предбанник. На столе у подоконника стояла свеча, которая осталась здесь, когда я заходила в парилку. А вот на моих вещах лежало большое одеяло, которое я не брала.

Ну что сказать? Спасибо за заботу.

Надела на себя чистые вещи, успев сполоснуть и бельё в тазу.

Да, кстати, ещё одно подтверждение, что Лесник из вояк – у него немереное количество брусков хозяйственного мыла. Хотя это только добавляет ему плюсов, потому что таким мылом можно отстирать всё что угодно.

В общем, через пятнадцать минут я выходи́ла из бани в темноту ночного леса почти счастливым человеком. Но когда наткнулась на внимательный взгляд Лесника, который стоял, подпирая стену, то даже остановилась на пороге.

Кожа под одеялом и слоем вещей покрылась мурашками. И даже если сейчас не могла видеть его глаза, то это не стало показателем. Я почувствовала его взгляд как живой.

И это меня напрягло. А еще напрягло то, что он стоял как раз там, где было окно в парилку.

Но когда он сделал ко мне первые шаги, причём в абсолютной тишине, то первое моё желание было ― сбежать. Да только куда я денусь с хромой ногой, распаренная и с поплывшим от бани мозгом.

Всё так же не произнеся ни слова, Лесник подошёл ко мне, поднял на руки и понёс в сторону дома.

Когда мы вошли, тут уже было намного теплее, чем до этого. Как оказалось, пока я парилась, он успел растопить печь.

И мне бы быть ему благодарной, но что-то меня останавливало сейчас. Что-то в нём было не так. Лесник донёс меня до лежанки, усадил, а после… подал мне кружку с тёплым молоком.

– Оно с мёдом, ― проговорил и, прежде чем закончил, прочистил себе горло лёгким покашливанием. ― Выпей, тебе станет легче.

– Мг… ― только и смогла выдавить из себя, напрягаясь с каждой минутой всё сильнее.

Я забрала кружку с молоком. Выпила её, но спокойствия не получила. Точнее, тело уже плыло, а вот мой мозг вопил.

Лесник молча кивнул мне когда я выпила молоко, и быстро покинул комнату. А дальше только услышала, как закрылась дверь в его комнату, и моё напряжение начало сходить.

Всё очень интересно. Очень. Но я подумаю об этом завтра, когда мой мозг заработает как нужно. Сейчас же, только коснувшись головой подушки, просто начала уплывать. Опять…

Глава 9

Утро, по моим ощущениям, наступило очень быстро. Но… я сегодня впервые спала и не видела ни одного сна.

Ещё не открыв глаз, услышала движение по дому. Скрипнула дверца на буржуйке. Чиркнули спички. А после шаги начали приближаться.

Ох, нет. Не нужно ко мне подходить. Тем более что сейчас мой мозг щедро подкинул мне все воспоминания вчерашнего дня. Анализировать я умела быстро, поэтому вывод, который напросился сейчас у меня, не радовал.

Открыла глаза, и шаги остановились.

Нужно что-то сказать или спросить. Но что?

– Я сейчас приготовлю завтрак, ― решила всё-таки сказать, приподнимаясь на локтях.

– Готовь, ― ответил немного резко Лесник и пошёл на выход из дома.

Фух. Да, так определённо легче. Мне тяжело с ним находиться сейчас. Что-то меняется.

Вот есть такое ощущение, что он что-то узнал за время своего похода за провизией, и почему-то кажется, что мне это не понравится.

С полным хаосом в голове поднялась с лежанки и потихоньку направила себя к буржуйке. Тело ещё болело после вчерашней ударной дозы труда. Но нужно отдать должное бане. Если бы не попарилась, сегодня бы не встала.

На столе уже стояла кастрюля, а рядом лежала картошка. А когда я вспомнила вчерашнее молоко, то первое, что пришло в голову, это пюре. Можно даже с тушёнкой, но чтобы нежное и на молоке. Масла, конечно, здесь нет, но его можно заменить жиром. Думаю, тоже будет вкусно.

Огляделась вокруг, но банку не заметила. Ладно, пока почищу картошку, а там и Лесник, может, вернётся.

И как только занялась делом, входная дверь открылась. Как обычно, мне в ноги сначала упёрлась голова Барса.

– Привет, дружок, ― проговорила, улыбаясь собаке, но руками не трогала. Заняты они у меня.

А вот когда сзади почти вплотную подошёл Лесник и поставил рядом с кастрюлей банку с молоком, я замерла.

Нет, не из-за того, что он подошёл или вскользь дотронулся до руки, когда ставил банку. Замерла, потому что он остался стоять на месте. За моей спиной. Я слышу его тяжёлое дыхание, которое шевелит мне волоски на затылке. Неприятный холодок покрыл кожу под одеждой, не давая пошевелиться.

Именно в этот момент чётко начинаю осознать нашу разницу с Лесником. В весе, росте, физических возможностях и даже знаниях.

Лесник хоть и был ростом примерно как мой муж, ну, может чуть выше, но вот его ширина… Таких, как мой Андрей, нужно было два, чтобы сравнять их размеры.

Вот о таких, как Лесник, говорится в русских былинах ― богатырь. Хотя современное слово «качок» тоже к нему можно отнести. Я так предполагаю.

Но даже не это напрягло. Напрягла его энергетика, которая сейчас просто распространяла вокруг напряжение. Знаете, есть такое выражение: «Напряжение от этих людей чувствуется даже в воздухе»? Так вот, сейчас я чувствовала напряжение, и меня оно не радовало.

С тех пор как я вышла замуж, меня не касались другие мужчины. Ну врачей я не считаю. Имею в виду мужчин, которые могли быть вхожи в круг друзей, кумовья, мужья сестёр или просто соседи. Не могу объяснить почему, но меня очень напрягало то, что ко мне дотрагивались чужие мужские руки. А чтобы поцеловали просто в щеку – так мне себя нужно пересилить.

Я даже с мужем когда-то поделилась своими мыслями…

― Мне не нравится, когда ко мне дотрагиваются другие мужчины, ― прошипела мужу, когда он в очередной раз начал спрашивать, почему я не пошла танцевать с его другом.

― Ну что ты загоняешься, Зай. Он же тебя просто на танец пригласил. ― Смотрю на мужа и вижу, он не понимает меня сейчас. ― Ты глянь, как они смотрят на тебя все сегодня. Мужики думали, что у меня простая, невзрачная жена, а ты сегодня просто отпад. ― И вот вроде и понимаю Андрея, он хочет, чтобы его женой восхищались, завидовали (как он уже говорил неоднократно), а мне это не нужно.

― Ни к чему хорошему такая зависть не приводит. ― так же негромко прошипела я в ответ.

Сегодня меня муж уговорил надеть платье-футляр чуть ниже колен, но с разрезом на правом бедре и с достаточно глубоким декольте, хоть я и старалась скрыть его шарфом. Светло-голубое платье с босоножками на десятисантиметровой шпильке, локоны и профессиональный макияж любую мышь сделают королевой. Но меня это раздражало. И рыться в причинах, почему, я не хотела.

Намного позже я пойму, почему не могу воспринимать себя такой и раздражаюсь от прикосновений чужих мужчин. Но тогда я злилась.

― Ой, Алин, успокойся, ― выдохнул он тяжело. ― Я же не воспринимаю так других женщин.

― Я за тебя рада, ― вот сейчас понимаю, лучше замолчать, потому что быть беде.

― Ну не злись, ― смягчаясь, начал уже по-другому говорить муж. ― Не хочешь танцевать, не нужно, ― притянул меня к себе и поцеловал в висок. ― А мне можно пригласить на танец кого-нибудь? ― Андрей шутливо шевелит бровями, спрашивая у меня.

Я же просто развожу руками в две стороны, давая тем самым добро. Он уходит пригласить чью-то жену, я уже даже не помню чью. А меня передёргивает оттого, что в тот момент чувствовала на себе много неприятных, липких, похотливых взглядов. Лишний раз убеждаюсь в том, что уж лучше я буду для всех серой мышью, чем вызывать неприятные для меня ассоциации.

И то платье с босоножками после того вечера я больше не надевала.

… Из воспоминаний меня выводят руки на моих плечах. Ощущение, что меня опять толкают с обрыва в воду, вот только неизвестно, выживу ли я в этот раз.

– Неужели тебе так противно? Или это страх? ― полушепотом спрашивает Лесник. И сейчас его голос меньше всего похож на тот, который я привыкла слышать в течение месяца. Сейчас он наполнен новыми нотками – властными. Так говорит человек, который привык, что ему всегда отвечают на вопросы или исполняют приказы.

Я кладу на стол картошку с ножом и, поведя плечами, пытаюсь отодвинутся от него. Но вместо ожидаемого эффекта я получаю чуть сильнее сжатые руки на плечах, которые заставляют окаменеть меня. Ладно, можно и так ответить на вопрос.

– Неприятно, ― проговорила максимально спокойно и ровно, стараясь скрыть внутреннее волнение. А оно было.

– Ты дрожишь, хотя голос твой ровный, ― проговорил всё так же мне в затылок.

«Да ты что, блин? Правда?.» ― язва во мне так и подняла свою голову. И это моя нормальная реакция на стресс. Но это только мои мысли. В голос не произношу ничего.

Сейчас мой мозг начинает работать ещё активнее, подкидывая всевозможные картинки о насильниках в лесу, маньяках, отшельниках и так далее. Но и сразу же многое откидывается, много несостыковок. Был бы он одной из таких личностей, я бы уже была использована, как ему нужно, и выброшена за ненадобностью.