Не пара

Как у меня дела тоже не спрашивала.

Папа не звонил.

Шампанское с каждым вечером становится вкуснее, жизнь скучнее.

Еще чуть-чуть и я свихнусь. Мне нужен план.

Сегодня пятница. Сплетни поутихли, шок сошел, а моя обида и уязвленность ни капли. Ровно тринадцать дней с того момента, как я узнала об измене Ярослава Белозерова.

Ненавижу странное число. Хотя столько всего с ним связано. Мой день рождения тринадцатого мая, номер машины «013», в тринадцать лет у меня начались месячные, тринадцать минут я могу простоять в чатуранге – мой личный рекорд, – ровно тринадцать родинок на моем теле.

Вот такая магия. Или математика.

Снег валит вовсю и заметает темно-желтую листву. Еще вчера была осень, а сегодня настоящая зима пришла, как и обещали синоптики. Иногда им можно верить.

Меня согревают новая шубка и безалкогольный глинтвейн, который я заказала в своем любимом ресторане. Одна-одинешенька. Если так дело пойдет, и Новый год я буду встречать одна. С фарфоровым сервизом, кофемашиной и парогенератором, который до сих пор вожу в машине.

Не нести же мне все купленное барахло в номер отеля. Так последние деньги отдам беллбою.

Отпиваю из большой глиняной кружки и на снежинки любуюсь. Одна, вторая, третья…Голова кругом.

– Ваша карта заблокирована.

Выпучиваю глаза и врезаюсь взглядом в бейджик на груди официантки.

– Это, должно быть, какая-то ошибка. Я час назад заправляла машину и расплачивалась этой картой, – киваю на черный пластик.

Тамара – так зовут девушку – отрицательно покачивает головой. Выглядит Тамара недовольной.

– Как будете оплачивать? Другой картой или наличными?

Черт возьми… Да никак! У меня нет денег! Больше нет! Я, получается, нищая?

Потрясение, стресс, остановка сердца. Я – бедная… Папа выполнил свое обещание.

Улыбаюсь натянуто. Это мой любимый ресторан. Здесь вкусный теплый салат с тунцом и бесподобные муссовые пирожные с манго.

– Я зову директора.

Звучит угрожающе.

Вспоминаю фильмы, в которых героиня сталкивалась с подобными обстоятельствами.

Меня ждет тюрьма? Штраф? Общественные работы? Пожалуй, умереть было бы отличным решением.

– Добрый вечер, у Вас возникли проблемы с оплатой?

Поворачиваю голову на голос. Очень знакомый. И очень не вовремя. От частого дыхания пуговицы на блейзере сейчас оторвутся, а пришивать я не умею. Этим всегда занималась Илма.

– Аксинья?

– Привет! То есть, – прочищаю горло, – добрый вечер.

Мой незнакомец на «Ларгусе»… Это он директор моего любимого ресторана? Шутка, что ль?

Я его поцеловала, а он дал мудрый совет оставить своего жениха, что я, конечно же, и сделала.

Потом наши пути разошлись. На время. Успела позабыть тот инцидент на глазах у Белозерова.

Прихожу в себя от шока, а в этот момент удивление на лице незнакомца сходит и передо мной вырастает строгий руководитель.

Его улыбка натянутая, но вежливая.

Волосы уложены. Он в темно-серых брюках и черной рубашке. Снова стильно. Как специально. Это вам не страшные высокие кроссовки за несколько тысяч долларов.

Не будет же этот мужчина, чьих губ я вероломно коснулась, вызывать полицию? Так не поступают с девушками, которые целуют первые.

– Нам нужно решить вопрос с оплатой, Аксинья, – безжалостно спускает с небес на землю. – В противном случае Вы останетесь здесь отрабатывать сумму, на которую был сделан Ваш заказ. Или я вызову…

– Только не полицию!

Увожу взгляд с двух расстегнутых пуговиц его рубашки обратно на стол. Я даже не допила свой глинтвейн.

– Говорите, что надо делать? Встречать гостей? Это я, – от унижения задерживаю дыхание и только потом делаю длинный выдох, – могу.

– Боюсь, что нет. Моя хостес отлично справляется со своей работой. Пройдемся со мной.

Может, мне стоит вызвать полицию?

*Принадлежит компании Meta, признана экстремистской и запрещена на территории РФ.

Глава 6. Аксинья

– Пройдемте за мной.

И я мысленно перемещаюсь в бункер, где темно, глухо, одиноко и очень опасно.

Что этот мужчина собрался делать? Он вроде вежлив, почти галантен – пропустил меня вперед первую. Но доверия по-прежнему нет.

Самые известные маньяки ничем не отличались от обычных людей. У них были семьи, работа, друзья. И этот кажется таким. Все в нем на первый взгляд так. И это подозрительно!

– Это кухня, – говорю будто бы с наездом.

Конечно, я ожидала увидеть подвал, а вижу вычищенное и кристально чистое пространство. Белое. Глаза режет.

– Вы правы. Это кухня. За вашей спиной дверь в подсобное помещение…

Ага! Я знала!

По ногам стекается жар, и я в состоянии накинуться на незнакомца, а потом мигом убежать.

– Тамара выдаст Вам спецодежду. Мойте руки, надевайте чепчик и выходите ко мне. Я объясню Вам Вашу задачу.

Чепчик? Он сейчас серьезно?

Теперь вспыхивают щеки и горят, как паяльная лампа, без возможности отсоединиться от электросети.

Не пойму, что меня больше всего задело: его холодный, приказной тон или просьба надеть нечто несуразное на голову? Я даже шапку зимой не ношу. Единственный головной убор – широкополая соломенная шляпа для пляжей Мальдив.

Захожу в так называемую подсобку. Оглядываюсь. Шкафчики, скамейки. Еще какая-то странная дверь, за которую заглядываю и вижу скромную душевую кабину, раковину и унитаз. Пахнет хлоркой.

Окна, чтобы сбежать, нет.

Короткий стук в дверь заставляет обернуться.

– Тебе, – Тамара протягивает что-то объемное и белое.

С подозрением кошусь. Неужто саван?

– Да бери уже, – в ее глазах осуждение.

Я никогда не обращала внимания на официанток и не могу с уверенностью сказать, видела ли я когда-нибудь здесь Тамару. Чувство подсказывает, что она меня знает и именно поэтому себя так ведет. Как будто заслужила.

А я всего лишь бедная.

– Вячеслав Борисович ждет тебя уже. Ты стоишь здесь минут пять, а время идет.

Значит, Вячеслав. Слава. Бонусом идет его «Ларгус», и десять баллов, что поставила ему за стильный образ, превращаются в семерку.

Не айс, Славик.

Разворачиваю то, что передала мне Тамара. Ахаю. Возникло желание кинуть эти тряпки прямо в гладковыбритое лицо Вячеслава, черт бы его побрал, Борисовича.

Штаны и футболка такого размера, что смогу три раза обернуться в них. Ну точно саван.

– Ничего, Ксеня, ты справишься.

Снимаю с себя свою одежду, аккуратно складываю и напяливаю принесенное. Брезгливо принюхиваюсь. От шага до того, чтобы все-таки швырнуть все это в незнакомца, останавливает запах стирального порошка. Форму стирали, и мне принесли пусть и огромное, но чистое.

Вдох. Выдох. Вселенная любит меня. Я – дитя природы. Я – проводник света и тепла…

– Что ты делаешь? – снова Тамара. У них здесь и не расслабишься.

К черту аффирмации. Расправив плечи, выхожу.

После измены жениха я не впала в истерику, и этот позор переживу. Всего лишь нужно… Кстати да, что от меня хотят?

Кухня довольно большая, чистая, но это я сразу увидела. Здесь оживленно и очень жарко. Душно, я бы сказала. Повара переговариваются громко, постоянное шкворчание и гул вытяжек пугают, и я то и дело дергаюсь.

Тамара ведет меня мимо плит. Адски горячо. И как здесь можно простоять целый день? Кожа обгорает на расстоянии полуметра от огня. Невыносимые условия.

– Нам в цех заготовок.

Прямо-таки бесплатная экскурсия.

В узеньком коридоре, где по бокам умещаются металлические стеллажи, замечаю господина «Ларгуса». В его руке телефон – модель не знаю, но что-то древнее, как и он сам. На безымянном пальце нет кольца.

– Вам идет, – стрельнув в меня секундным взглядом, разворачивается спиной и открывает одну из дверей.

Бункер? Подвал?

– Спасибо, конечно, но…

– Вот Ваше рабочее место на ближайшие часы.

Итак, Вячеслав перебил меня – это во-первых. Что значит «на ближайшие часы», когда я рассчитывала задержаться здесь на полчаса – это во-вторых. Выбор его часов оставляет желать лучшего – это в-третьих.

Рейтинг Вячеслава Борисовича стремительно падает прямо на глазах.

– Читаю по Вашим глазам недоумение, – быстро ухмыляется и возвращается к своей серьезности. От тридцати снова в тридцать пять.

– Вы даже на меня не посмотрели.

– Ошибаетесь, Аксинья. То, что мне надо, я способен разглядеть за доли секунды.

Если бы мы не стояли в странном помещении с белой плиткой, на мне было бы надето что-то элегантно-эротичное, а Вячеслав был бы просто побогаче, с уверенностью сказала бы, что это флирт с его стороны.

Увы.

Мой вопрос «И что же, например?», заданный томным голосом, звучит только в моей голове, а дальнейшее развитие событий разыгрывается в параллельной реальности.

– Ваш заказ был на сумму три тысячи пятьдесят рублей. Смена одного моего работника холодного цеха составляет пять тысяч рублей. Я дал Вам две трети того объема картофеля, который сотрудник чистит за смену. Удачи.

– Стоп!

Смотрю в лицо «Ларгуса». Его брови по-мужски густые, изогнутые. Глаза не выражают абсолютно ничего. Я не вижу ни раздражения, ни радости, ни самодовольства, что у него есть шанс проучить мажорку. Вячеслав Борисович – бетонная серая стена, через которую не пробиться.

– У Вас какие-то вопросы?

– Да… – от нехватки воздуха заикаюсь. Или это от возмущения? Не пойму.

– Слушаю, – беглый взгляд на часы. У них даже ремешок затерся.

– Что мне делать?

Я правда не понимаю всю его речь про мой заказ, холодный цех и картошку.

Ни усмешки, ни улыбки, ни разъяренного вдоха. Ни-че-го.

– Чистить картошку.

Глава 7. Вячеслав Борисович

Закрываю дверь и оставляю девицу один на один с картошкой. Как-то не по себе мне, под ложечкой скребет, и я ускоряю шаг, чтобы быстрей дойти до кабинета и открыть вкладку с камерами.

Нужно было бы ее отпустить, но моя принципиальная натура не смогла замять. Целых три тысячи рублей! Для кого-то это поход в магазин или оплата мобильной связи за месяц. В конце концов, это четверть чьей-то пенсии!

– Вячеслав Борисович, Вы уверены? – Тамара кивает на коридор, где за одной из дверей сидит девица в темнице.

– Вы во мне сомневаетесь?

Официантка качает головой. По глазам вижу, что чувствует вину за свой вопрос. Она исчезает из поля моего зрения за секунду.

Подхожу к кухне, окидываю всех взглядом. По пути проверяю то, что смущает. А когда нахожу кинутый грязный контейнер, которому место в раковине, зову к себе одного из поваров. Делаю выговор.

И, наконец, оказываюсь в своем кабинете.

Открываю ноутбук, ищу нужную мне вкладку, затем определенную камеру и, вуаля, девица продолжает стоять у стены и пялиться на мешки с картошкой. Нам привезли двадцать пять килограмм свежего отборного картофеля.

Время идет. Девица не двигается. В форме Светланы Игнатьевны она смотрится смешно, но и в то же время мило.

Аксинья приходила в мой ресторан каждое воскресенье в двенадцать дня и по будням около четырех. Ее заказы часто повторялись. Всегда красиво одета, ухожена, но высокомерна.

Мы сталкивались с ней в этих стенах сотни раз, но реально «столкнулись» в тот день, когда она меня и поцеловала.

Ненормальная девица! Малолетка! С ногами от ушей, тонкой шеей, вздернутым носом и соблазнительными губами.

Вспоминаю, как в один день в дверях с ней друг другу дорогу не поделили. Она перла как советский танк, я хотел отступить и дать ей пройти. Не угадал с траекторией. В итоге след ее помады был на моем плаще. Сволочь, ни одна химчистка не отстирала.

А девица:

– Господи, вы меня хотели убить? Целая тонна в меня врезалась! Что за мужики…

И упорхнула. Села в свою красную «Киа Соул» и рванула, грубо подрезав другую иномарку.

Я лишь прошептал осенним листьям:

– Извините.

И сейчас эта выскочка, мажорка и просто невоспитанная девица сидит (неужели?) на пластиковом стуле и вертит в руке одну картошку.

Она растеряна, а у меня что-то типа праздника на душе. А праздники я терпеть не могу. Много суеты, проблем и шума. Одному в тишине лучше и спокойнее.

Плохой знак. Чертовский плохой.

– Ну? Берешь ножик и чистишь! – разговариваю с Аксиньей через экран.

Аксинья… Судьба точно смеется надо мной!

Девица вдруг слушается и берет с металлического стола ножик. Теперь смотрит на него. Растерянности в миллионы раз больше. Неужели никогда не держала в руках ни ножа, ни картошки?

Точно, избалованная принцесса. Я успел забыть. Форма Светланы Игнатьевны смутила и криво сидящий чепчик на голове.

Может, на фиг ее? Отправить домой? Еще картошку мою всю попортит, а такую мне больше не привезут. Это эксклюзив в мире крахмальных овощей. С боем закупил у белорусов.

– Вячеслав Борисович, Вас в зал зовут, – Тамара заглядывает в кабинет.

Киваю и поднимаюсь со стула.

В зале решаю возникшие проблемы, отвечаю на вопросы. Работаю, в общем. Мыслями в кабинете перед камерами.

А когда возвращаюсь и вижу, что Аксинья за полчаса почистила только одну картошку, мое терпение лопается.

Делаю вдох и задерживаю дыхание. Считаю до десяти и только потом выдыхаю. Декабрь всегда нервный, а он только начался.

– Как дела? – захожу и сразу спрашиваю.

Все верно: одна криво почищенная картошка и куча кожуры вокруг. Сердце пронзает болью. Нельзя так с едой.

– Вот! – с гордостью показывает обрубок. Боль усиливается. – Мне кажется, это успех!

Она радуется. Она! Радуется!

– Ты испортила первый картофель, – говорю спокойно, а самого все бесит.

Уровень моего кортизола начинает увеличиваться. Чувствую, как покалывают подушечки пальцев, как желание придушить малолетку затмевает глаза напрочь.

– Вот именно! Это мой первый картофель! Я взяла нож, – показывает его в правой руке, – взяла картошку, – показывает мне ярко-желтый обрубок, – и чик-чик! Ничего сложного.

Закипаю. Если в меня сейчас бросить картошку, она сварится за минут пять.

– Вы должны мной гордится! – вскидывает подбородок, и чепчик падает.

– Давай сюда, – протягиваю ладонь за ножиком, а она картофельный обрубок кладет.

Ар-р-р!

Каждый раз, каждый, сука, раз, как только девица оказывалась рядом, случался какой-то коллапс в моей жизни.

То плащ испортит, то дорогу со своим женихом-идиотом перегородит, когда я страшно опаздывал, а потом проклятый ее поцелуем въехал в зад новенькому «Бентли».

Теперь картошку мне портит.

Не девчонка – беда!

– Нож дай, пожалуйста.

– А заче-ем?

– Покажу, как надо чистить.

– А, ну ладно, – отдает мне мой же ножик, – я подумала, вдруг зарезать хотите. А что? Место такое здесь мрачное. Да и вы немного на маньяка похожи. Вячеслав Борисович.

Медленно-медленно поднимаю взгляд с ножа на девчонку. Стоит, лыбится. В глазах пляшут черти у огня.

– Смотри, как надо, – спокойным, ровным тоном отвечаю. Многолетняя практика: когда все раздражает, оставаться внешне несокрушимой стеной.

Беру картошку и надрезаю кожуру. Чищу аккуратно. Показываю, какая тонкая должна остаться кожура, и каким ровным и гладким должен после всего стать картофель.

– Вот это успех! – показываю свою идеальную работу.

– Ну у вас и самомнение!

Опешил от ее слов.

Смотрю во все глаза, поздно сообразив, что неприкрыто пялюсь на девчонку. Изучаю ее. Раньше было как-то неправильно, а теперь она напротив меня, мы спорим, девица на несколько часов в моем подчинении. Она – Аксинья, мажорка и взбалмошная королева. Ох, ремня бы ей.

– Покажите еще. Не все запомнила.

Вздыхаю. Дел в ресторане по горло, а я показываю, как чистить гребаный белорусский картофель.

– Тогда будь сейчас повнимательней и запоминай.

Повторяю все манипуляции. Ловлю себя на том, что как-то волнуюсь. Кожа на ладонях зудит от ее взгляда. И правда смотрит. Хихикает, стерва.

Показываю, кручу на свету.

– Нравится? – спрашиваю.

По всей видимости, тронулся умом. Говорю же, после встречи с этой девицей со мной что-то случается.

– Нет. Еще раз.

Берусь за неочищенный картофель и вдруг…

– Ты делаешь это специально, да?

– Что? – глаза хитрющие, огромные, как у кукол из детского мира. Когда покупал подарок племянницам, обратил внимание. Вон она – копия этих жутких кукол. Ну, красивее только.

– Сваливаешь на меня свою задачу.

Пару секунд мы молчим и смотрим друг на друга.

– …Нельзя, да?

Передаю нож под ее сникший взгляд. Вручаю картошку. Чувствую себя неправильно, дерьмово, а хочется наоборот.

Иду на кухню за вторым ножом и сажусь рядом чистить картофель. Мои в одной кастрюле – идеальные, хоть сейчас на выставку, и Аксиньи – разнокалиберные обрубки. Выгнать бы за такое, а я головой покачиваю и бурчу под нос. Она, наверное, думает, что я старый ворчун.

Девица уезжает от нас через три часа. Легко накидывает свою дорогущую шубку и, не махнув мне «пока», скрывается за дверью.

Эгоистичная, наглая особа.

Глава 8. Аксинья

– Спасибо большое, мы Вам позвоним, – слышу эту фразу третий раз за день.

Выхожу из офиса компании, которая занимается продажей канцелярских товаров. Мелочь. То карандаши, то ручки, но даже в такую странную конторку меня не берут. А ведь нужно было всего лишь отвечать на звонки и вести журнал входящей и исходящей почты. Кто им только пишет – вопрос.

Из меня вышла бы отличная офис-менеджер. Я красива, умна, трудолюбива, но обиженно громко топаю на каблуках к машине и думаю, что сегодня пропустила учебу из-за собеседований. А на носу сессия.

Проезжаю несколько кварталов и паркуюсь у дома Влады. Последние два дня я живу у нее, пока родители подруги уехали в командировку. Напросилась.

– Ну что? – встречает у порога.

Для нее моя жизнь сейчас сплошной сериал. Я сама бы с удовольствием ждала новой серии, если бы не была участником. Для меня это уже не сериал, а реалити-шоу.

– Обещали позвонить.

– М-м-м. Про тебя, кстати, сегодня все спрашивали в институте.

Голова по ощущениям – сушеный изюм. Не соображаю.

– А Ярослав всем рассказывает, что еще день или два, и ты сдашься. Вернешься к нему как миленькая.

– Вы бы еще ставки сделали… Подожди!

Влада отшатывается от меня и отводит глаза. Немыслимо! Поверить не могу!

– Весь институт делает ставки на то, вернусь я к Белозерову или нет?

– Типа того. Кто-то на твоей стороне, а кто-то считает, что ты просто не выдержишь такой жизни, какую ведешь сейчас, и типа сдуешься.

Влада краснеет. Из всех девчонок она самая простая и прямая. Хранить секреты не про нее, но и выдаст тебя не от большого ума или черной зависти, скорее от наивности.

Поэтому нужно скорее решать проблему с работой. Ну и жильем.

– Такой жизни?…

Опускаю взгляд на свои руки. Под ногтями до сих пор грязь от картошки. Ничем не вычищается, успела поплакать, засев в углу ванной комнаты.

– Ну у тебя явно проблемы, Ксеня.

Разозленная, ставлю на кухню пакеты с едой. Там даже есть рыба и авокадо наутро. На немой вопрос Влады о том, откуда деньги, громко отвечаю:

– Набор столовой посуды из фарфора продала!

В запасе еще полно всякой ерунды, которую можно загнать по хорошей цене. Оказывается, люди на этом бизнес делают. Покупают, затем продают, и так по кругу.

Под запретом на продажу только моя новая шуба.

Открываю ноут, где десятки вкладок с открытыми вакансиями. Секретарь, офис-менеджер, помощник, снова секретарь с расширенным спектром обязанностей.

Когда откликнулась, через пять минут меня попросили прислать свою фотографию в полный рост, размеры и предпочтения в сексе.

Ни разу еще я так не хлопала крышкой ноутбука, как в тот момент. Испугалась.

– А если у тебя не получится? – Влада заходит в выделенную мне комнату.

Попытка понять, интересуется она из любопытства или правда переживает, заканчивается ничем.

– У меня-то?

Издаю короткий нервный смешок.

Утром я получила сообщение от мамы: «На Новый год мы едем в Париж. Ну, если вернешься к Яру. И скинь номер своего мастера по маникюру. Своим я разочаровалась». Как бы… В этом вся моя мама. Ее собственный комфорт и выстроенный мирок важнее всего на свете. Хоть война, хоть цунами, главное, чтобы ей было хорошо.

Я так не могу.

– У меня получится. Знаешь ведь, что под Новый год исполняются все мечты? – сажусь на кровати и разглядываю Владу новым взглядом.

Она симпатичная. Чуть полноватая, но это ее не портит. Осмелюсь сказать, что это ее изюминка. Но Влада на вечной диете, которая никогда и ни к чему не приводит, а случайно скинутые сто грамм воспринимаются ею как самый великий подарок небес.

– Я бы загадала вместиться в сороковой размер платья, – прикрывает глаза и улыбается. – А ты?

А я…

Вновь открываю сайт и понижаю планку, скрепя сердце. В списке теперь официанты, продавцы-консультанты и бариста.

– Найти работу. Ну и так, по мелочи. Типа любви до гроба и все такое…

Углубляюсь в изучении новых вакансий. Видеть на экране зарплату, равную моему месячному абонементу в фитнес-клуб, больно. А ведь еще нужно что-то с едой решить, с жильем. Страховка на машину, бензин, косметика…

Эта взрослая жизнь какая-то жестокая, лишенная минимальной человечности.

«Ресторану «Oh la la» требуются официанты с опытом работы».

Так-так-так…

«Оплата: оклад плюс чаевые. График по договоренности».

Кнопка «ответить на вакансию» ярко горит перед глазами. У меня уже есть составленное резюме. Придуманное, конечно, но я и правда многое что могу. Вот и картошку научилась чистить. Быстро и качественно. Значит, легкообучаема.

– О, это же наш любимый ресторан!

Влада смотрит из-за спины и хрустит сельдереем.

– Ты хочешь устроиться туда официанткой? Это уже слишком. Я бы помирилась с Белозеровым.

– Ничего я не планирую. Вылезла реклама, я случайно ткнула. Вот и открылось. Официанткой… Еще чего.

Закусываю щеку изнутри и в глаза Владе не смотрю. Она хоть и глупая, но здесь даже пробка поймет, как я ухожу от темы и как стесняюсь.

– Кстати, родители завтра утром приезжают ночным рейсом. Так что сегодня последняя ночь, когда я смогу тебя приютить.

Вот ведь…

Уважаемое новогоднее чудо, если ты меня слышишь и ты существуешь, самое время пнуть меня туда, где я тебя смогу встретить.

Утром я встаю раньше Влады. Снова плохо сплю. Собираю вещи и выхожу из дома. По пути на учебу покупаю кофе в самой простой кофейне. Разница в двести рублей, а бодрит почти так же.

После учебы кружу по знакомым улицам и останавливаюсь около «Oh la la».

Знакомый «Ларгус» на месте. Картошку, наверное, чистит.

Отряхиваюсь, поправляю прическу и подкрашиваю губы. Это всего лишь временная мера. И потом, в объявлении было что-то сказано про карьерный рост. Может, через две-три смены, когда все поймут, какой я ценный и важный сотрудник, меня повысят до, скажем, главной смены или вообще директора ресторана.

А Вячеслава Борисовича уволят.

– Добрый день, я на собеседование, – говорю Тамаре в лицо. Она закатывает глаза, цыкает, но провожает меня к кабинету.

Решаю, если за дверью симпатичный мужчина в красном галстуке, это будет знаком – все наладится.

Глава 9. Аксинья

Как только открывается дверь, в глаза сразу бросается сидящий за столом Вячеслав Борисович. На нос спущены очки в толстой черной оправе.

Он еще и слепой… Без галстука. Светло-голубая рубашка расстегнута только на одну пуговицу, когда положено на две.

Застываю в проеме под строгим взглядом. Мужчина прочесывает меня им сверху вниз без какой-либо эмоции на вновь гладковыбритом лице.

– Вы по какому вопросу, Аксинья? – Утыкается в бумаги.

Раздражающе громко шелестит ими и вновь глаза на меня, только очки успел снять.

– Больше картошки нет. Привезут завтра.

Ха-ха.

– Я на собеседование. К Вам!

Оглядываюсь на Тамару. А ей и уходить не хочется. Уши греет, улыбку прячет, ни шагу из кабинета не сделала, стоит и смотрит то на меня, то на своего босса.

– На собеседование? – переспрашивает. – Вы? К нам? То есть ко мне?

Резко меняется в выражении лица. А я, зуб даю, увидела, как он улыбнулся. Теперь вот опять мистер строгость. Складывает бумаги ровной стопочкой, несколько раз стучит ею по столу, чтобы, не дай бог, какой-нибудь не выбился из ровной колоды документов.

Душный какой-то.

– Присаживайтесь. У нас открыта вакансия официанта и повара цеха заготовок. Как раз ваша специальность, – смотрит в упор. Взгляд странный.

– Я бы, конечно, хотела должность директора, но согласна и на официанта. Как говорится, чтобы понять специфику работы, нужно начать с низов. Папа так говорит.

Надеюсь, отец узнает, кем мне придется работать, и ему станет стыдно.