Сыщик. Чёртова рота

Николай Белых подхватил разговор и продолжил диалог с жуликом, оказывая уже своё давление на него.

В такие моменты операм молчать нельзя. Опера должны говорить и говорить. Но говорить с толком, с чувством, с расстановкой. Жулик должен впитывать информацию от них, как губка воду, чтобы в мозгу его всё кипело, всё было перевёрнуто, перемешано, как в кастрюле каша. Жулик должен так запутаться в вываленной на его голову информации, чтобы самостоятельно довериться оперу, отдаться на его откуп.

Мастерство опера заключается в том, чтобы на «голых пальцах» развести жульмана и вытащить из него признательные показания, закрепить их в последующем любыми другими сведениями способными стать доказательствами, чтобы даже если в последующем жулик откажется от своих показаний или скажет, что его заставили себя оклеветать, собранных материалов хватит с лихвой на обвинительный приговор.

– Вася, ты пойми реально, просто пойми, впитай в себя и свою подкорку мозга, что с сегодняшней ночи, вот с момента твоего доставления в наш отдел, ты уже сидишь. Ты сидишь по-любому. То, что тебя опознают, – так это вопрос только позднего времени суток. Завтра с утра мы везём женщину на опознание, и ты едешь в суд за арестом. Дальше ты едешь на тюрьму, а мы медленно, упорно и трудолюбиво натягиваем тебе на уши, как Дим Димыч «гандон» на резиновую палку, остальные эпизоды разбоев. И заметь, мы не лепим тебе ничего лишнего, только твоё, родное, которого тебе с лихвой хватит лет на 15.

Архипов сидел так же молча, набычившись, и смотрел на опера с недоверием.

В это время дверь в кабинете со скрипом приотворилась. В дверную щель просунулась резиновая палка с презервативом, и голос «ДДД» произнёс:

– Васёк, я тебя засёк.

«Злой опер» продолжал играть свою роль.

Войдя в кабинет, он смачно шлёпнул палкой с презервативом по своему столу так, что вздрогнули все: и опера-напарники, и жулик. Долгих молча вышел из кабинета.

Теперь продолжал уже Косенко:

– Вась. Один вопрос не в тему. Ты почему в одном ботинке-то?

Жулик медленно, ещё неуверенно, ещё с опаской, не понимая отчётливо, правильно он поступает или нет, но начал рассказывать операм историю своих похождений:

– Да я полицейскую машину когда увидел, то решил спрятаться, оступился и провалился одной ногой в лужу. Там корка льда была сверху. Я думал, твёрдое покрытие, но провалился, а когда уже побежал, то одна «угга» в луже так и осталась. – Архипов постепенно начинал диалог с двумя оставшимися «добрыми» операми.

– Давай так поступим: рассказываешь нам про свои эпизоды, про все шесть штук, показываешь на месте, как всё было, куда сбыл похищенное имущество, и мы просто лояльно к тебе относимся, не быкуем, не издеваемся, получишь за всё скопом лет эдак семь, отсидишь по факту пять и на свободу с чистой совестью, – подытожил начало их откровенного диалога Косенко.

Уже под утро изнеможённый мозг преступника сдался. Он написал явки с повинной по всем эпизодам своих похождений. Показал и рассказал на месте, как выслеживал женщин, в том числе в автобусах, оценивая количество золотых украшений на них, как нападал на женщин, как срывал с них золото, забирал сумочки и телефоны.

Все показания «упыря» были задокументированы, операм даже удалось изъять часть похищенного им имущества, которое жулик оставил себе.

Когда оперы приехали к его родной сестре на обыск, та была немало удивлена такому развитию событий. Она и представить себе не могла, что её младший брат способен на такое зверство, что в нём спрятан, «зарыт» двуличный человек, один из которых оказался кровожадным монстром, и именно по отношению к таким же, как и она сама, молодым женщинам с Затулинского жилмассива.

А «упырь» позже на суде отказался от своих показаний и сообщил, что явки с повинной написал под давлением оперов.

И тем не менее получил 10 лет лишения свободы за шесть исковерканных женских судеб, одна из которых осталась на всю оставшуюся жизнь инвалидом первой группы.

В марте 2025 года «упырь» вышел на свободу, осознав за эти десять лет жизни только два правила: не верить больше операм и совершать преступления с более тщательной маскировкой.

Ну что же, Бог ему судья.

Но я точно знаю, что на его пути вместо трёх оперов рано или поздно встанет Ведьмак с осиновым колом… ну, или Ван Хельсинг с серебряной пулей.

Глава 7. Два пятнадцать

Два пятнадцать – на блатном жаргоне два сотрудника уголовного розыска.

Летом 2015 года в структуре полицейского ведомства Новосибирской области произошли кардинальные перемены. Руководство МВД России «ушли» в отставку местного генерала, который уже не успевал за течением времени и меняющейся оперативной обстановкой.

На его место назначили, в принципе, точно такого же, только помоложе и поамбициознее.

Новая метла, как известно, всегда метёт по-новому. Кадровые перестановки, перемещения личного состава вверх и вниз по служебным лестницам, увольнения, отставки, перетасовки, вплоть до смены кабинета, ну или хотя бы смены интерьера, перестановки мебели и т. д. – так всегда начинает свою бурную деятельность любой русский человек на любой должности, начиная от вахтёров в муниципальных поликлиниках и заканчивая «генералитетом».

Осенью того же года, выразив своё генеральское «ФИ» положением дел в одном из крупнейших подразделений полиции города, начальника отдела полиции № 8 «Кировский» – Суховея Виктора Дмитриевича «СВД» – понизили в должности до простого старшего опера по особо важным делам областного главка управления уголовного розыска.

Перед самым своим уходом полковник успел-таки назначить Косенко Сергея старшим опером в пункт полиции «Оловозаводской» всё того же Кировского отдела полиции, только с дислокацией в другом микрорайоне, разбив устоявшуюся и сплочённую к тому времени троицу «мушкетёров».

Осваиваясь на новом месте и в новом кабинете, Косенко перелистывал доставшееся ему «по наследству» литерное дело по новому для него микрорайону, изучая имеющуюся оперативную информацию на этом кусочке Кировской земли и заочно знакомясь с «подучётным» контингентом: ранее судимыми жуликами, алкоголиками, наркоманами, хулиганами и прочими маргинальными личностями, часть из которых ему и так была уже известна.

Серые будни старшего опера ничем не отличались от таких же дней простого опера. Всё то же самое, только на новом месте. Как и раньше, скучать не приходилось – это точно, особенно если любишь свою работу и идёшь на неё, как на первомайский праздник, каждый день. С повышенным настроением, радостью, гордостью и обострённым чувством справедливости.

~ ~ ~ ~ ~ ~

Следователь Толя Белоногов – уже немолодой мужчина, а точнее сказать, мужчина средних лет, больше похожий на тюленя, чем на человека, – сидел в своём кабинете, расположенном на первом этаже пункта полиции, что находится в кирпичном двухэтажном здании дома № 11 на улице Оловозаводской Кировского района города Новосибирска.

Большие и низкие окна здания, изначально спроектированного точно не для помещения полиции, позволяли заглянуть внутрь любому прохожему, бредущему мимо.

Именно поэтому на окна с внешней стороны были нагромождены массивные железные решётки, как забрало рыцарских доспехов, а внутри окна занавешивали длинные и массивные жалюзи.

Следователь был настолько занят своей «писаниной», что даже не заметил, как стемнело, как серый октябрьский дождик постучался в окошко, то ли напрашиваясь к Толе в гости, то ли просто сигнализируя капитану юстиции о необходимости заканчивать работу и торопиться домой к семье на поздний ужин. Жалюзи на окнах кабинета следователя были не задёрнуты, обнажая обыденную, серую обстановку кабинета и широкую спину Белоногова.

Следователь не слышал выстрела и даже не понял, что это выстрел. Он просто почувствовал резкую боль в спине, как будто её прострелил приступ ревматизма.

Вот только спину прострелила не болячка, а мелкокалиберная пуля, вонзившаяся в тело капитана, как будто исподтишка, пронзив стеклопакет окна и застряв в мягких тканях спины Белоногова.

Он даже не закричал, а замычал, как тюлень, так громко, что на его «МУУ!» сбежался весь оставшийся в пункте полиции личный состав.

Косенко был одним из первых.

Обнаружив следователя лежавшим на полу и пытаясь ему помочь, он увидел рану на его спине и машинально взглянул на окно.

Пулевое отверстие в стекле говорило всё чётко и ясно само за себя.

Прыгнув в сторону двери к выключателю, Сергей выключил освещение в кабинете и упал на пол рядом со следователем.

Подоспевшие товарищи задёрнули жалюзи, вызвали скорую помощь и сообщили о ЧП в главк.

Несмотря на позднее время и паршивую погоду, пункт полиции наводнили руководители полицейского ведомства различного ранга.

Звёзд на погонах вместе взятых было больше, чем звёзд на небе, по крайней мере, в нашей галактике.

К счастью для следователя, рана оказалась несерьёзной и неглубокой. Пуля, повстречав сопротивление стеклопакета, чуть изменив свою траекторию и потеряв в скорости, просто застряла в мягких тканях широчайше й мышцы спины, причинив не столь значительные физические страдания потерпевшему, сколько наведя ужас и панику в рядах правоохранительных органов Новосибирска.

Что там и говорить, покушение на сотрудника полиции (юстиции) при исполнении им служебных обязанностей, да ещё столь продуманным, профессионально исполненным, законспирированным способом – это ЧП не столько даже регионального, как уже федерального масштаба.

Новым генералом был срочно организован штаб по раскрытию преступления, в который были включены лучшие сотрудники городского и областного управления уголовного розыска. Из местных, «Кировских» полицейских в штаб вошли только вновь назначенный руководитель отдела и начальник уголовного розыска.

Косенко и его коллеги по отделу были разве что на подхвате, выполняя больше техническую роль, чем «мозговую»: приди, подай, иди… работай и не мешай, думать за них и на их же территории должны были более опытные коллеги.

В этот же вечер очень оперативно было установлено место, откуда «охотник» на следователя стрелял по нему. Это были капитальные, кирпичные гаражи, расположенные прямо через дорогу от пункта полиции. Там и была обнаружена лёжка «киллера», а также гильза от мелкокалиберного патрона и чёткий след от военного ботинка – «берца» 45 размера.

Расстояние от места выстрела до кабинета Белоногова составляло 74 метра, что ещё больше напрягло умы членов штаба, заставляя их предполагать использование оружия с оптическим прицелом и заказной характер покушения.

В группу по раскрытию покушения на следователя был включён и бывший начальник «Кировки» – Суховей Виктор Дмитриевич, простой старший опер по ОВД отдела по борьбе с организованной преступностью управления уголовного розыска.

Уже под утро следующих суток «СВД» зашёл к Сергею в кабинет.

– Ну что, Серёга, вот мы и снова работаем вместе, только я больше не твой начальник, я такой же опер, каким был и раньше, такой, как и ты сейчас, – сказал «СВД» и улыбнулся.

Косенко редко видел, как бывший начальник не просто смеётся, а даже улыбается. Однако время, занимаемая должность и круг служебных обязанностей чётко корректируют взаимоотношения людей между собой, несмотря на разницу в возрасте, стаже работы или специальном звании.

– Ну, что думаешь по этому поводу? – спросил Суховей у Косенко.

– Да я тут человек новый, следователя мало знаю, но по-любому два основных варианта: либо служба, либо личный конфликт с кем то, – отвечал Сергей.

– Да уж, никогда бы не подумал на Белоногова. Посредственный следователь. Ни выпячивается. Крупных, резонансных дел не расследовал, в семье вроде тоже без каких-либо открытых проблем или конфликтов, – рассуждал Суховей.

– А что там в штабе? Какие версии отрабатывают? – уточнил Сергей.

– Да всё то же самое. Поднимают его старые уголовные дела, которые он расследовал, изучают отношения в семье, возможные конфликты в быту. Сделали уже «колпак» на момент совершения преступления. Выскочило более тысячи телефонных номеров, возможно, находящихся в зоне действия телефонной вышки. Сейчас будем отрабатывать всех их владельцев. Вы со своими далеко не «рассыпайтесь», помощь в отработке людей нужна будет. Сейчас штаб тут поселится на недельку-другую это точно… Ну, или пока не раскроем. – Суховей тяжело вздохнул, предполагая, какой реально объём работы предстоит выполнить в короткие сроки членам оперативного штаба по раскрытию этого покушения.

По приказу нового генерала члены штаба каждые три часа докладывали ему о ситуации по раскрытию преступления, о количестве проведённых мероприятий, количестве лиц, отработанных на причастность к совершению покушения. Было определено, что ежесуточно в 17 часов все члены штаба собираются в кабинете у генерала и отчитываются о масштабах проведённых ОРМ. Работа предстояла колоссальная и по объёму мероприятий, и по количеству отрабатываемых лиц.

Сам Косенко в первый раз столкнулся со столь масштабной операцией, проводимой столькими сотрудниками полиции.

В тот «сопливый» октябрьский вечер 2015 года маленький пункт полиции «Оловозаводской» в городе Новосибирске, на время работы штаба превратился в подобие маленького «Смольного» времён вождя мирового пролетариата в городе Петрограде в октябре 1917 года.

Дым от выкуриваемых сигарет во всём помещении стоял коромыслом, количество выпитого кофе исчислялось десятками литров. Об отдыхе никто и не помышлял, членам штаба и местным сотрудникам разрешалось разве что доехать до дома, переодеться и вновь вернуться на временное рабочее место.

~ ~ ~ ~ ~ ~

Шли пятые сутки после покушения. Толя Белоногов, удачно избежавший тяжёлых увечий после покушения, уже вышел на работу и спокойно выполнял свои обязанности, находясь, правда, под круглосуточной охраной бойцов СОБР, сопровождавших его даже на обед, с обеда и в имеющиеся у него выходные дни с семьёй.

Членам штаба не о чем было докладывать генералу, кроме как о масштабных и количественных проведённых мероприятиях, отработке очередной сотни потенциальных подозреваемых и отсутствии результата в раскрытии преступления и установления виновного лица.

В общей сложности на тот момент уже было проверено около тысячи человек, подпадавших под «колпак» в момент совершения преступления, ранее судимых за различные преступления, в том числе тех, кто проходил хоть и свидетелем по когда-либо имеющимся в производстве уголовным делам, расследуемым Белоноговым.

Постепенно страсти вокруг ситуации затихали.

Уже под вечер Косенко сидел у себя в кабинете и вновь перелистывал литерное дело по территории.

Ему не давало покоя то обстоятельство, что он, уже находясь в новой должности и на «новой земле», где-то читал или от кого-то слышал о самодельном оптическом прицеле. Кто-то его продавал или приобретал на Северо-Чемском жилмассиве, но вот кто и где, он не мог вспомнить.

Листая третий том дела, раз за разом перебирая страницы с грифом «секретно», он вдруг наткнулся на сообщение годовалой давности от бывшего участкового, уже вышедшего на пенсию и уехавшего жить в другой, тёплый регион, в котором тот сообщал от своего негласного источника информации, что некий житель жилмассива по фамилии Артамонов показывал этому «источнику», являющемуся охотником, самодельный оптический прицел, который собрал самостоятельно из подручных средств у себя в квартире.

«Точно, это сообщение я и читал, – вспомнил Сергей. – Так, кто этот Артамонов Илья? Где он тут у нас проживает?»

Косенко забил данные продавца самодельной оптики в базу данных информационного центра и увидел его адрес регистрации.

«Комсомольская, 4. Хм. Так называемая “Китайская стенаˮ, – подумал Косенко. – В километре от нас».

С другой стороны, ничего криминального на этого «Кулибина» не было. Он не был судим, не состоял на учёте, не доставлялся в полицию ни по какому-либо поводу. Он работал простым репетитором по английскому языку. Учил деток разговаривать по-английски.

В это время в кабинет к Косенко зашёл Суховей.

– Не поеду к генералу на совещание, достали нахрен, одно и то же.

– Виктор Дмитриевич, поехали на адрес съездим, на Комсомольскую, 4?

– А что там?

– Да там мужик один проживает, который год назад хвалился самодельной «оптикой» на районе. Информация старая, но кто её знает, по крайней мере, отработаем, будет что докладывать.

– Поехали.

Члены штаба поехали на доклад к генералу, а Косенко и Суховей двинулись на проверку вновь нарытой ими информации из старых загашников архивных дел и учётов.

Квартира 45, в которой проживал Артамонов, была на четвёртом этаже девятиэтажного многоподъездного дома, стоящего, как Великая Китайская стена – только вот на страже микрорайона, а не Поднебесной. Подойдя к двери, опера осмотрели её. Суховей, вспоминая оперское прошлое, даже принюхался около замочной скважины.

Обычная «пустая» китайская дверь, как консервная банка, протыкаемая насквозь простым шилом.

Косенко нажал на дверной звонок. Он не работал.

Постучавшись в квартиру и представившись членом УК, собиравшим подписи на установление шлагбаума на въезде во двор, оперативники попали внутрь квартиры.

Дверь отворил сам хозяин. Это был очень высокий, но худой, болезненного вида мужчина сорока пяти лет. Артамонов был одет в старые, дырявые трико с вытянутыми коленками, выцветшую майку. Он заметно нервничал.

– Какой шлагбаум? – возмущался он. – Не надо мне никаких шлагбаумов, не буду я ничего подписывать.

Однако внимание Косенко уже привлекли огромные армейские берцы, стоявшие с правой стороны коридора. Они были все в грязи, и невооружённым взглядом было видно, что грязь старая, засохшая, ей, как минимум, несколько дней.

Сергей достал служебное удостоверение и представился.

– Илья Валерьевич, проедемте с нами в отделение.

– С какой стати?! – вскрикнул Артамонов. – Что за ментовской беспредел? Я никуда не поеду!

– Просто проедемте с нами для опроса.

И тут «Остапа понесло». Артамонов стал почти кричать:

– Всё правильно про вас говорят по телевизору, вы все взяточники и жулики, вы не обращаете внимание на простой народ, вам бы только невиновного человека в тюрьму посадить! – Ещё минуты две он изливал свой яд на полицейских.

У Косенко же нюх и зрение в полутёмной квартире хозяина-великана обострился, как у ищейки, идущей по следу и боящейся его потерять. Он «зыркал» глазами по сторонам, осматривая жилище одинокого мужика.

Несмотря на крики и возмущения хозяина, опера уже внаглую прошли в комнату.

Квартира была неухоженной, заваленной всякими книгами – это первое, что бросилось Сергею в глаза. Расстеленная и неубираемая постель с грязным бельём. На столе паяльник, канифоль, какие-то инструменты и железные детали.

Чувства Косенко напряглись до какого-то одному лишь ему понимаемого предела, который уже в очередной раз подсказывал оперу, что попал он в самую точку, в самую десяточку, что это именно та цель, ради которой два десятка сотрудников полиции уже пятые сутки на ногах разыскивают того, кто посмел посягнуть на их коллегу.

Суховей внаглую уселся в единственное кресло, находящееся в комнате, Косенко стоял напротив Артамонова, молча смотря на того снизу вверх.

– Илья Валерьевич, собирайтесь, мы по-любому сейчас с вами едем в отделение для беседы.

Вынужденно принимая неизбежность складывающейся не в свою пользу ситуации, мужчина, всё ещё скалясь и огрызаясь, начал надевать прямо поверх трико брюки.

Косенко, не отрывая глаз, наблюдал за оппонентом.

Его взгляд упал на карманы трико, в которых находились какие-то многочисленные мелкие предметы, спрятать которые попытался Артамонов под брюками.

– Одну секунду, – произнёс Сергей, подходя к хозяину квартиры и засовывая свои руки в его карманы.

Мужчина не успел ничего сообразить или возразить, когда ладонь опера извлекла из кармана россыпь патронов разного калибра. Это были патроны от пистолета и от мелкокалиберной винтовки.

Глаза мужчин, находящихся друг напротив друга, встретились на долю секунды.

Первым сообразил Косенко. Он крепко сжал руками туловище Артамонова и головой, находящейся лишь на уровне подбородка соперника, нанёс ему тяжёлый удар в грудь.

Артамонов просто «сложился» от такого приветствия.

Наваливаясь всей своей массой на жулика, Сергей закричал:

– Виктор Дмитрич, вяжи его!

Подскочивший к «борцам» Суховей был без наручников. Он вытащил ремень из брюк Артамонова и начал вязать руки жулика за его спиной.

Косенко не ослаблял хватку до тех пор, пока не убедился визуально, что «СВД» накрепко стянул руки преступнику.

Дальнейшие слова хозяина квартиры просто поразили обоих полицейских.

Артамонов исподлобья посмотрел на них и со злобой в голосе и летящими слюнями изо рта прошипел так, как будто это был совершенно другой человек, из другого мира и из другого теста, вместо того, кто недавно встречал полицейских на пороге (он уже не выглядел бледно-больным, а был похож на какого-то демона из фильма ужасов):

– Твари ебаные. Знал ведь, что это вы, мусора поганые, в дверь стучите. Хотел ведь «положить» вас через двери. – Артамонов начал биться в истерике и уже не шипел, а кричал на всю квартиру:

– Почему я снова замешкался, почему не стрелял в вас, почему не раздавил вас, как клопов?

Оба полицейских переглянулись. Оба думали об одном и том же, что им просто повезло и что сейчас уже оба моли бы не сидеть на жулике верхом, а лежать в крови на лестничной площадке.

Поднявшись, Косенко бегло, но более пристально осмотрел комнату. За шкафом стояла мелкокалиберная винтовка с оптическим прицелом.

– Не трогай, – почти крикнул Суховей. – Нужно официально всё изъять с экспертами. Повезли его в отдел. Позже придём с обыском.

Кое-как обув Артамонова и выволочив его на лестничную площадку, закрыв дверь квартиры, они вышли на улицу.

Артамонов, сделавший вид, что уже успокоился перед неизбежностью своего разоблачения, вдруг внезапно побежал с завязанными за спиной руками.

Оба опера кинулись вдогонку, сбили его с ног и вновь повели к автомобилю.

Косенко вёл автомобиль. Суховей сидел сзади рядом с задержанным, который вновь каким-то только ему одному известным путём сумел освободить руки и накинулся душить Суховея.

Это была уже не борьба, а битва.

Еле сумев затормозить и вывернуть на обочину, Сергей вновь бросился помогать бывшему начальнику.

Минут пять они возились как в самом салоне автомобиля, так и в грязи рядом с машиной, пока опять-таки не сумели «спеленать» злодея.

От дома Артамонова до пункта полиции «Оловозаводской» было около километра, однако попали опера в свои родные пенаты почти через четверть часа, постоянно останавливаясь и «успокаивая» преступника.

Ни у кого из них не было ни возможности, ни сил, ни времени вызвать подмогу или сообщить о задержанном своим коллегам.

Только около здания полиции, когда Артамонов вновь попытался оказать сопротивление полицейским, к ним на подмогу выбежали сотрудники дежурной части и надели на «великана» наручники, сопроводив его в камеру для задержанных.

Умывшись и наспех очистив грязную одежду, сотрудники прошли в кабинет Косенко.

– Спасибо, Серёга, – вздохнув наконец-то с облегчением, произнёс Суховей.

– Да не за что, товарищ полковник, – ответил Косенко.

– Да есть за что, это ты его взял. Звони прямо сейчас Левшину. Он на докладе у генерала, обрадуй начальство.

~ ~ ~ ~ ~ ~

Немного позже, на допросе у следователя следственного комитета Артамонов пытался выскочить из окна второго этажа, разбив стеклопакет своей головой. Когда же и эта попытка не увенчалась успехом, а врач скорой помощи вколола ему успокоительный препарат, жулик начал рассказывать свою историю.

Сначала он пытался представить себя психически больным человеком, повторял, что он агент ЦРУ, который хочет истребить всех коррумпированных полицейских в городе Новосибирске. Затем он, диаметрально меняв позицию, утверждал, что он сотрудник ФСБ и таким образом борется со взяточниками, называя потерпевшего следователя самым отъявленным воротилой теневой коррупции в Новосибирске. И лишь через несколько дней, уже находясь в следственном изоляторе и при очередном допросе, он рассказал, что ещё года назад совершенно случайно услышал на местном рынке разговор двух бабушек, торговавших семечками за самодельными прилавками, одна из которых жаловалась другой на следователя, который по её разумению никак не хотел правильно расследовать кражу велосипеда её внука, оставленного без присмотра в подъезде их дома.

Артамонов запомнил фамилию следователя, пришёл под благовидным предлогом в пункт полиции, воочию увидел Толю Белоногова, неряшливый вид которого подстегнул чувство отвращения Артамонова к нему лично и всей полицейской системе. Выяснил, в каком кабинете работает следователь, несколько недель выслеживал его график работы, решал и просчитывал, где и когда того лучше будет убить. Следил за ним и принял решение застрелить Белоногова через окно служебного кабинета с расстояния почти в 70 метров с использованием мелкокалиберной винтовки с оптическим прицелом.