Глаз Дракона

‒ Двадцать лет назад я был еще ребенком, ‒ заметил я. ‒ Мне сложно судить о тех событиях.

‒ Верно. Тем не менее, за эти два десятилетия произошел совершенно непонятный всему миру перелом: Россия катилась в пропасть, ей с готовностью в этом помогали. А потом вдруг что-то случилось: Ельцин ушел в отставку, его место занял никому не известный Путин. И Россия вдруг начала постепенно выкарабкиваться из ямы. Можешь ты это объяснить какими-то объективными факторами?

– Могу. Нефть подорожала. Как раз на днях смотрел передачу на эту тему.

– Мой дорогой Алексей, ничто в этом мире не происходит просто так. И то, что цена на бочку нефти взлетела с двенадцати долларов до нынешних восьмидесяти, имеет свои скрытые причины. Заметь – не внешние. Люди видят то, что должны видеть. Истинные причины многих событий остаются за кадром. И взлет цены на нефть, как и ее падение в начале восьмидесятых, вызваны отнюдь не экономическими причинами. Основная борьба идет на скрытом от глаз непосвященных уровне. Развал Советского Союза был вызван не экономической несостоятельностью социализма, а тем, что мы проиграли американцам на ниве парапсихологии. К началу восьмидесятых годов мы отставали от них в этих вопросах лет на двадцать. И виновато в этом было высшее руководство страны, не уделявшее вопросам прикладной парапсихологии должного внимания. Неудивительно, что все в стране начало рушиться. Знаешь, что произошло в конце девяностых? – Генерал испытующе взглянул на меня.

– И что же? – спросил я, понимая, что Лужин ждет этого вопроса.

– Когда стало ясно, что Ельцин и его свита привели страну к катастрофе, на одной из подмосковных дач собралась группа офицеров запаса. До середины восьмидесятых годов эти люди работали в институте военной парапсихологии, честно служили родине. Потом институт закрыли, сотрудников уволили. Высшие руководители страны – Горбачев, а потом и Ельцин, остались без прикрытия на тонком плане. Это привело к тому, что американские парапсихологи с легкостью навязывали нашим руководителям выгодные для Штатов решения. Один только вывод войск из Германии и ее объединение могли принести Советскому Союзу массу дивидендов. Но мы сдали все без боя, даром. И так раз за разом, по множеству пунктов. ‒ Лужин немного помолчал.

‒ Уволенные офицеры, верные присяге, не выступали против руководства, ‒ продолжил он. ‒ Но в какой-то момент, когда стало ясно, что страна просто гибнет, снова собрались вместе. Обсудив ситуацию, пришли к выводу, что их долг перед родиной не позволяет им сидеть, сложа руки. Формально они нарушили присягу, выступив против высших руководителей страны. На деле же верно служили своей родине. В течение нескольких месяцев они собирали по всей стране бывших сотрудников Института, искали источники финансирования, восстанавливали материально-техническую базу. Налаживали контакты с теми людьми и структурами, которые могли помочь в этой работе. После того как были реанимированы основные отделы и лаборатории, приступили к работе. Именно их усилиями и произошли все те перемены, которые мы можем наблюдать ныне. Замена Ельцина Путиным, разворот страны в нужном направлении. Создание удачной экономической конъюнктуры. Это было очень трудно, нам противостояли сильнейшие парапсихологи Запада. В ходе ожесточенных битв мы потеряли не одного сотрудника, но смоги выстоять. Сейчас мы уже не только не уступаем нашим заокеанским коллегам, но в чем-то даже и превосходим их. У страны появился прочный щит, и наша деятельность направлена на то, чтобы он никогда не ослабел. Чем сильнее мы, тем сильнее страна.

– Ну хорошо, это я могу понять. А кто руководит вашей деятельностью – Путин?

– Хвост не может вилять собакой, – спокойно ответил Лужин. – Уверяю тебя: люди, контролирующие нынешний курс страны, свято берегут ее интересы. Добавлю, что мы могли бы действовать намного активнее, но это вызовет ненужные подозрения. Все должно происходить как бы само собой, понимаешь?

– Понимаю… – Я задумчиво потер подбородок. – Если я правильно понял, вы можете ликвидировать практически любого человека, верно? Почему же тогда многие наши враги живут и здравствуют? На Украине, например, в Англии, в Штатах?

– Не все так просто, Алексей. Почему на того же Гитлера покушались больше сорока раз, да так и не смогли убить? Потому что он был под крепкой защитой. Его защищали несколько специалистов «Анэнэрбе» – думаю, ты слышал о такой организации. Кроме того, Гитлер был лидером соответствующего эгрегора, а это тоже дает защиту, и очень сильную. Большинство лидеров влиятельных западных стран надежно защищены национальными структурами, аналогичными нашей Конторе. До них просто невозможно добраться. Кроме того, обычно это и не нужно – выгоднее работать с политиками, нежели уничтожать их. Опять же, есть определенные джентльменские договоренности, которые не нарушаем ни мы, ни наши коллеги из противостоящих нам стран. Но какие-то люди – да, могут быть ликвидированы в определенных обстоятельствах. И ликвидируются. Чаще всего в виде ответа на неадекватные действия той или иной страны, на нарушение неписаных правил, сложившихся в нашей сфере.

– Ну просто «Звездные войны»… – недоверчиво усмехнулся я. – Империя наносит ответный удар.

– Ты зря смеешься, Алексей, все это очень серьезно. У тебя есть талант, есть сила. Поэтому я и предлагаю тебе работать в нашей Конторе. Это очень интересная работа: ты многому научишься, многое узнаешь. Станешь одним из тех, кто на деле вершит судьбы мира. Наконец, ты будешь служить своей родине – вряд ли в этом мире может быть что-то почетнее этого.

– Ну ладно – если я соглашусь, все будет нормально. А если снова откажусь? Вы ведь столько мне всего рассказали – не боитесь, что я все это кому-нибудь разболтаю?

– Не боюсь. Ты из тех, кто не болтает лишнего. Возьми. – Он протянул мне папку. – Здесь не так много, но тебе будет интересно это прочитать.

Я взял папку. Вчитался в отпечатанные строки – и почувствовал себя неуютно. И чем больше я читал, тем хуже мне становилось. Этого просто не могло быть…

В папке, которую дал мне Лужин, была вся моя подноготная. Не биография, а мой полный психологический портрет. Здесь было даже то, что я тщательно скрывал от посторонних – мои личные, глубоко интимные, тайны. Пристрастия, страхи, влечения – неизвестный мне автор описывал все с дотошностью патологоанатома. Он знал обо мне не просто много – он знал все.

Признаюсь, все это меня потрясло. Сидя перед генералом с папкой в руках, я ощущал себя раздетым. Наверное, именно так чувствовал бы себя человек, оказавшийся голышом посреди людной улицы.

– Ну и как тебе это? – осведомился он.

– Как вы это сделали? – тихо спросил я.

– Неважно, – сухо ответил Лужин. – В данном случае я просто продемонстрировал тебе крохотную часть наших возможностей. Чтобы ты понял, наконец, с кем имеешь дело. И уверяю тебя, у нас есть возможность сделать так, чтобы ты вообще забыл о встрече с нами. Просто очнешься в номере гостиницы, после чего будешь мучительно размышлять о том, каким образом из твоей жизни выпали несколько дней. Пройдет еще неделя-другая, тебя отыщут твои враги и прострелят башку. На этом все для тебя закончится. Так что выбор – за тобой.

Я молчал. Пожалуй, только теперь я по-настоящему осознал, насколько это все серьезно.

– Не буду торопить тебя. – Лужин поднялся и взял папку из моих рук. – Я зайду завтра утром, у тебя есть сутки на то, чтобы принять решение. Завтрак тебе принесут.

Генерал вышел. Щелкнул дверной замок, я снова остался один…

Завтрак мне принесли через двадцать минут. Высокий мужчина в белом поварском колпаке молча поставил на стол поднос с едой, после чего так же молча удалился, не забыв закрыть дверь.

Еда была достаточно вкусная, но особого аппетита я не чувствовал. Ел чисто механически, думая о том, как мне поступить. И чем дольше я размышлял об этом, тем лучше понимал, что выбора у меня нет…

День прошел очень спокойно. Не считая мужчины в поварском колпаке, приходившего еще два раза – в обед и вечером, меня никто не беспокоил. Спать я лег очень рано, уже зная, что именно завтра утром скажу генералу.

Глава вторая

– Отныне ты Грин, – сообщил мне утром Лужин, вручив погоны лейтенанта и массивные наручные часы. – Погоны можешь спрятать, ты их все равно носить не будешь. Да, инструкция к часам… – Он полез в карман, вынул небольшую плотную книжечку. – Внимательно изучи. Если что непонятно, обратишься к нашим техникам, они пояснят.

– Хорошо… «Грин» – это кличка?

– Оперативный псевдоним. Ну все, отдыхай пока. В два часа дня за тобой зайдут и отвезут в Институт.

– А сейчас мы где?

– В одном из наших региональных центров, – спокойно ответил генерал. – Где именно он находится, тебе пока знать совершенно необязательно.

– Я понял. Кстати, а какой псевдоним у Жанны?

– Это и есть ее псевдоним.

– Я могу с ней поговорить?

– Не сейчас. Она уже уехала. Но вы с ней встретитесь.

– В Институте?

– Да.

– Где он находится, мне тоже знать необязательно? – догадался я.

– Совершенно верно, – согласился Лужин. – Но если ты так любопытен, скажу, что он находится в одном из закрытых городов, связанных с производством ядерного оружия. Наша Контора не имеет к деятельности предприятий этого города никакого отношения, но место удобно тем, что закрыто от посторонних. Меньше любопытных – меньше проблем. Официально наш Институт являемся одним из закрытых НИИ министерства обороны.

После ухода генерала я занялся изучением часов. Как оказалось, это было довольно сложное электронное устройство – я и не знал, что наша промышленность способна создать что-то подобное. Переговорного устройства, вопреки моим ожиданиям, в часах не оказалось. Зато в них был вмонтирован приемник GPS и ГЛОНАСС-навигатора, аварийный маячок с автономным питанием и диктофон. О таких мелочах, как электронный компас и фонарик, можно и не говорить.

Кроме того, в память часов уже был введен мой псевдоним. Пользуясь указаниями инструкции, я настроил часы, при этом в их память были внесены характеристики моего пульса и некоторые другие биометрические данные. В инструкции говорилось, что отныне часы будут служить моим пропуском – в них встроен специальный микрочип. Изменить настройку после введенных в память часов биометрических параметров могли только в техническом отделе. У любого другого человека эти часы просто переставали работать, а при попытке вскрыть корпус вся их электронная начинка уничтожалась. Функционирующим оставался только аварийный маячок.

Еще я понял, что часы бывают разные. В одном месте инструкции было написано так: «Механизм ваших часов вмонтирован в корпус часов «Casio». При этом там, где стояла марка часов, в отпечатанном тексте был пропуск, и название часов было вписано от руки простой авторучкой. Я вспомнил, что у Жанны на руке тоже были часы – правда, не такие массивные. Теперь я был уверен, что и в них была примерно такая же начинка.

Как и обещал генерал, около двух часов дня за мной зашел человек в камуфляже и предложил пройти с ним. Мы спустились в гараж, меня посадили в уже знакомый мне микроавтобус с наглухо зашторенными стеклами и повезли на аэродром. За всю дорогу я так и не смог понять, где нахожусь. Пытался сориентироваться по поворотам и железнодорожным путям – почувствовал, когда мы переезжали через них – и не смог. В целом у меня сложилось впечатление, что в этом городе я никогда не был.

Микроавтобус подкатил прямо к трапу самолета, это был уже знакомый мне бизнес-джет. Сопровождавший меня охранник быстро провел меня на борт, проводил во второй салон. Там уже сидели двое: девушка лет двадцати пяти, – у нее было красное опухшее лицо и растрепанные волосы, – и щуплый парень лет двадцати. Паренек слушал плеер, легонько притоптывая ногой в такт музыке.

– Сидеть на своих местах. Не вставать, между собой не разговаривать. В соседний салон не выходить, – распорядился охранник. Выйдя из салона, он задернул штору, мы остались втроем.

Через иллюминатор я видел, как к самолету подкатил еще один микроавтобус. Но разглядеть, кого привезли, не смог. Приехавших разместили в первом салоне. Прошло еще несколько минут, загудели двигатели. Вскоре самолет уже разгонялся по взлетной полосе…

Весь полет занял не больше двух часов. Почти всю дорогу была облачность, поэтому мне не удалось сориентироваться по местности – на что я очень рассчитывал. Когда самолет вынырнул из облаков, я увидел лишь несущийся под крылом лес, далеко справа в призрачной дымке виднелся какой-то город. Затем под нами совершенно внезапно появилась посадочная полоса: толчок, торможение. Самолет вырулил на боковую дорожку и остановился, вошедший охранник велел нам сидеть.

– Наденьте… – Он дал каждому из нас по вязаной маске. – Никто не должен видеть ваших лиц.

Пришлось подчиниться.

В самолете мы провели еще минут сорок. Лишь потом я увидел подъезжающие машины: сначала вывели пассажиров первого салона, затем, минут через пять, нас. Это вновь не позволило мне увидеть, кто летел вместе с нами.

Как и прежде, темные стекла и плотные занавески салона не позволили мне увидеть, куда мы едем. Дорога заняла около получаса, в конце пути мы на пару минут остановились, я услышал голоса. Почему-то решил, что это пропускной пункт. Затем мы снова поехали, и минут через десять наконец-то прибыли на место.

Это снова был закрытый со всех сторон подземный гараж. Всех прибывших, включая меня, провели к лифту, мы поднялись этажа на три, не больше. Вышли в коридор – судя по его длине, здание было не слишком большим. Нас провели в дальний конец, здесь наш провожатый, сухощавый мужчина в камуфляжной одежде, остановился.

– Ваши комнаты, – пояснил он, указав на несколько дверей. – Вас трое, номер вашей учебной группы – восемь. Располагайтесь, изучите схему расположения помещений. Ужин в семь вечера – спуститесь на первый этаж, столовая там. Завтрак в семь утра, обед в час. Завтра утром, в восемь часов, пройдете в двести девятый кабинет, с вами проведут вводную беседу. За справками можете обращаться к дежурному, он на первом этаже, или поищите ответ в информационной сети. В этом корпусе можете ходить без масок, это ваша территория. Другие корпуса посещать только по необходимости и только в масках. Все понятно?

– Да, – за всех ответил я.

– Вот и хорошо… – повернувшись, мужчина ушел, оставив нас в коридоре.

– Ну просто зона… – ухмыльнулся паренек. Шмыгнув носом, он подошел к одной из дверей, прочитал надпись на табличке. Затем прошел к следующей.

– Оба-на! – удивленно произнес он. – Моя кликуха…

На его двери стоял номер комнаты – «307» – и псевдоним «Крюк». Глянув на таблички, я быстро отыскал и свою комнату. Нажал на ручку – заперто. Оглянулся: Крюк и девушка уже входили в свои комнаты. Проклятье – почему же моя заперта?

Я снова подергал дверь – бесполезно. И замочной скважины не видно… Уже хотел было мысленно покопаться в замке, когда, подстегнутый внезапным прозрением, взялся за ручку двери левой рукой – именно на ней я носил часы. Замок тут же щелкнул, дверь открылась.

– Козлы… – пробормотал я, входя в комнату и думая о том, что мне придется все двери теперь открывать левой рукой. Либо, чего мне очень не хотелось, надеть часы на правую руку.

Мои новые апартаменты состояли из двух комнат – спальни и кабинета. Самым приятным оказалось то, что здесь были окна. Причем не закрашенные, не тонированные. То, что снаружи их закрывали решетки, меня уже не смущало.

Открыв окно, я стянул маску и жадно вдохнул свежий воздух. Осмотрелся – где я?

Вправо, куда ни глянь, тянулся лес. Он начинался в сотне метров от здания Института, едва ли не сразу за забором. Слева были видны какие-то постройки. Приглядевшись, я различил среди них даже обычные панельные многоэтажки. Еще там были столбы уличного освещения, дорога, по которой то и дело проезжали машины. Достаточно людные места…

Закрыв окно, я начал изучать свои новые владения. Кровать, шифоньер, шкаф. Стол с двумя стульями. В кабинете небольшой диванчик и стол с компьютером. Точнее, с терминалом компьютера – приглядевшись, я не увидел системного блока. Монитор, клавиатура, мышка. И больше ничего. Сев за стол, коснулся клавиатуры – экран тут же вспыхнул. В его верхней части появилось сообщение: «Информационно-поисковая система «КАРАТ». Чуть ниже была поисковая строка. Подумав, я набрал слово «план» и нажал «ввод». Секунду спустя передо мной появилось несколько сотен ссылок – я и не ожидал, что их окажется так много. Здесь было все – от плана «Барбаросса» до планирования и осуществления диверсионно-разведывательных операций. Пришлось уточнять условия поиска, и примерно через минуту я нашел то, что искал – план Института.

Выяснилось, что Институт располагался в четырех трехэтажных зданиях, внешне никак не соединенных между собой. Однако под ними находился внушительных размеров трехэтажный подземный комплекс. На уровне минус первого этажа – такое обозначение было на плане – все четыре корпуса соединялись между собой коридорами. Один корпус считался главным, в нем находились кабинет директора и другие административные помещения. Там же был актовый зал. Планировка верхних этажей всех четырех зданий была расписана достаточно тщательно, я без труда отыскал и свою комнату, и столовую. Наш корпус на схеме значился как второй.

Минус первый уровень тоже был отражен на схеме достаточно подробно, даже с указанием аварийных выходов за территорию школы. Но следующие два подземных этажа были просто пустыми пятнами. Либо эти уровни пустовали, либо были секретным. Подумав, я пришел к выводу, что второе все-таки вернее.

Вскоре я понял, что у поисковой системы есть и другой режим, алфавитный. Здесь были тысячи и тысячи ссылок – настоящий Клондайк информации. Данные о «Моссаде» и «МИ-6», о Калашникове и Кальтенбруннере – я листал алфавитный справочник и думал о том, что для просмотра всей этой информации потребуются годы. Впрочем, пока меня интересовала только наша Контора и все, с ней связанное. В течение двух часов я добросовестно пытался найти сведения об Институте, но ни истории его возникновения, ни каких бы то ни было полезных данных о его деятельности мне найти не удалось.

Без четверти семь в дверь постучали.

– Это Крюк! – донеслось из-за двери.

– Сейчас… – отозвался я. Встав, подошел к двери, взялся за ручку левой рукой – замок послушно щелкнул.

– Я тут припас немного, – сообщил гость, когда я открыл дверь, и с довольной ухмылкой продемонстрировал мне металлическую фляжку. – Глотнешь за знакомство?

Пить мне не хотелось, но я понимал, что Крюк будет разочарован отказом. Не желая его расстраивать – в конце концов, нам вместе учиться, а может, и работать – я кивнул.

– Глотну. Входи… – Я посторонился, пропуская парня в комнату.

Крюк с готовностью вошел, тут же приложился к фляжке. Потом тихо выдохнул и протянул ее мне. – Держи…

Взяв фляжку, я сделал глоток – горло обожгло.

– Ого! – произнес я, возвращая фляжку. – Крепкая… Спирт?

– Самогон, – самодовольно пояснил парень. – Мой дед гонит. Градусов семьдесят, не меньше. Ну что, пойдем на ужин?

– Не рано? – Я взглянул на часы. – Еще почти пятнадцать минут.

– Тогда подождем немного. Допьем? – Он вновь показал мне фляжку.

– Лучше оставь на завтра, – предложил я.

– Хорошо… – Крюк сунул фляжку в задний карман джинсов. – Грин, а ты кто вообще? За что тебя взяли?

– Вот за это.

Я напрягся, фляжка послушно выскользнула из кармана Крюка и перекочевала в мою руку. Демонстративно открутив взглядом крышку, я снова поднес фляжку ко рту, глотнул. Потом снова закрыл ее, уже рукой.

– Вот так, – произнес я, возвращая фляжку ее хозяину.

– Круто! – уважительно произнес он.

– Ну, а ты кто?

– Тоже кое-чего умеем, – усмехнулся он и слегка прищурился.

Я ощутил странное, очень неприятное чувство. Затем кто-то словно рукой сдавил мне сердце, я охнул. Впрочем, боль тут же прошла.

– Я лишь слегка коснулся, – пояснил Крюк. – А так, секунда – и тебя нет. Можно и что-нибудь попроще – с почками поиграть, с желудком. Еще кое с чем. – Он ухмыльнулся. – Фирма гарантирует.

С такими возможностями он не мог не заинтересовать Лужина – я снова вспомнил Жанну. Очевидно, она владеет такими же умениями.

– А сон вызвать можешь? – поинтересовался я.

– Что, бессонница? – снова усмехнулся Крюк. – Могу, конечно. Только это неинтересно. Я как-то препода нашего по математике усыпил, еще в школе. Прямо на контрольной… – Он взглянул на часы. – Ладно, пошли жрать.

Я открыл дверь, мы вышли. Крюк зашел в свою комнату – положить фляжку. Я подождал его в коридоре.

– Ее будем звать? – спросил он, подойдя к комнате приехавшей с нами девушки. – Как тут ее… – Он вчитался в табличку на двери. – Нора. Или Нора? – Крюк сделал ударение на последнем слоге. Потом постучал: – Есть кто дома?!

Ему никто не ответил.

– Ушла, наверное. Нора, блин… – Он снова исказил ее имя. – Ну что, пошли?

– Пошли, – согласился я, размышляя о том, нужно ли мне сразу поставить этого шустрого паренька на место. Потом, вспомнив о его способностях, поморщился – такого не шибко-то и поставишь. Я ему в глаз, а он мне? Ладно, если будет слишком выеживаться, что-нибудь придумаем…

Мы спустились на первый этаж. По пути нам встретились несколько человек, большинство из них были в гражданской одежде и внешне напоминали самых обычных служащих.

– Ну и где тут столовая? – спросил Крюк, когда мы оказались на первом этаже.

– Нам туда, – уверенно заявил я, так как уже успел изучить план школы.

И точно: пройдя по коридору десяток метров, мы услышали звон посуды, потом увидели и столовую.

– Надеюсь, здесь хорошо кормят… – проворчал Крюк.

– Посмотрим… – отозвался я.

В зале было немноголюдно – человек пять, среди них я увидел Нору. Она уже ела, ее лицо показалось мне опухшим. Впрочем, таким же оно было и в самолете.

Взяв чистые подносы, мы с Крюком прошли к линии раздачи. Я взял салат, картошку с котлетой, компот и булочку. Крюк предпочел жареную рыбу и кисель.

– А что, выпивку здесь не дают? – спросил он у мужчины в белом поварском колпаке, выставлявшем тарелки с едой.

Тот не удостоил его ответа. Усмехнувшись, Крюк положил себе побольше хлеба, потом подхватил поднос и направился к Норе.

– Чего нас не позвала? – буркнул он, садясь рядом с ней.

Нора хмуро взглянула на него, потом снова отвела взгляд.

– Следующий раз позову, – тихо ответила она.

Ели молча – может, от непривычности обстановки. У меня особого аппетита не было, зато Крюк уплетал за обе щеки. Даже кисель он пил с хлебом, его лицо выражало полнейшее удовлетворение.

– Ну вот, – сказал он, отодвинув, наконец, поднос и икнув. – Пошли дела…

– Подносы сдают в окошко, – не глядя на него, заявила Нора.

– Да унесу, унесу… – Крюк с интересом оглядывал столовую. – Ну что, поели?

Я как раз допивал компот, поэтому лишь кивнул.

– Тогда айда ко мне – посидим, поболтаем… – Крюк поднялся, взял поднос и понес его к окошку мойки.

Самогон мы допили – вышло по несколько глотков. Пили с Крюком, Нора от спиртного отказалась.

– Знал бы, что можно пронести, взял бы больше, – со вздохом заявил Крюк, вертя в руках пустую фляжку. – Ну да ничего, найдем. – Он поставил фляжку на стол и взглянул на Нору. – Нора, а ты кто? Грин у нас может взглядом вещи двигать, я могу прибить кого угодно на расстоянии. А ты у нас по какой части?

– Я сканер, – по обыкновению тихо ответила та.

– Кто? – переспросил Крюк.

– Сканер. Я могу читать чужие мысли.

– Ты серьезно? – Крюк с недоверием смотрел на девушку. – И о чем я сейчас думаю?

– За такие мысли в приличном обществе бьют морду, – ответила Нора. – Но я уже привыкла к тому, что мужики – свиньи.

– Угадала! – удивленно засмеялся Крюк. – Надо же…

– И зачем ты сюда пошла – с таким даром? – поинтересовался я. – Тебя же в любой крупной фирме с руками оторвут.

– Они меня вытащили из тюрьмы.

– И за что попала? – быстро спросил Крюк.

– Да был один, вроде тебя… – Нора хмуро взглянула на парня. – Тоже считал себя хозяином жизни. Я и погладила его утюгом.

– И что?

– Ничего. Три года из восьми отсидела.

– Здорово, наверное, читать чужие мысли? – не отступал Крюк.

– Тебе так только кажется. Даже когда рядом нет людей, мысли все равно остаются. Это как радио, которое невозможно выключить. Больше всего на свете я мечтаю о тишине.

Ее слова заставили меня вспомнить Жанну.

– У них есть девушка, которая тоже любит тишину, – сказал я. – Ее зовут Жанной. Но она скорее похожа на Крюка. Однажды усыпила меня. А потом спасла меня от киллера.

– И что она с тобой делала, с сонным? – со смехом поинтересовался Крюк.

– Ничего. Пока я спал, меня увезли на самолете в другой город.