Кочкино. История маленькой деревни в истории большой страны

Но именно таким образом была открыта Бабиновская дорога, более короткая, через Уральские горы. На протяжении почти двух веков единственным путём через Урал была именно она.

«…Прямая дорога из г. Верхотурья в Соликамск, служившая в старину главным почтовым трактом в Сибирь. Дорога эта указана правительству, взамен первого, очень длинного Сибирского тракта, в 1595 г. соликамским жителем Артемием Бабиновым как более прямая и расчищенная, под его руководством сначала от г. Соликамска до р. Туры в 1597 г., а затем до г. Тюмени. После построения г. Верхотурья в нем была устроена таможня, и Бабиновская дорога стала обязательным и официальным трактом для проезда в Сибирь и обратно. В царствование Петра Великого на этой дороге была установлена почта…

Новый, более южный путь, перетянул мало-помалу северный, хотя это случилось не ранее 1783 г. Но с этого времени Екатеринбургский тракт заменил Бабиновский, и существовал до времени открытия Уральской горнозаводской дороги (железной) в 1870 г.» [1].

В начале восемнадцатого века на Урале начинается промышленная революция. По всему Уралу возводятся многочисленные заводы. Старая Бабиновская дорога уже не справлялась с нагрузкой. Правительство понимало необыкновенную важность дорог на Урал и в Сибирь, а с заключением в 1725 году Кяхтинского договора между Россией и Китаем, обозначившего политические и торговые отношения между странами, возникла необходимость в создании нового транспортного коридора, соединяющего Москву с Сибирью.

И в 1730 году началось строительство такой дороги, а скорее обустройство тех, которые уже петляли от деревни до деревни, она и стала именоваться Сибирским трактом. В 1783 году правительство официально узаконило большой Московско-Сибирский тракт.

Общая длина исполинской дороги составляла почти 11 тыс. километров. Не зря в народе сей путь называли Великим трактом. Он был самой главной дорогой в России, а по наезженной – одной из самых длинных и старинных дорог в мире.

Поначалу дорога представляла собой череду верстовых столбов, переправ через реки и горы, перелески. Её мостили камнем, в болотистых местах клали деревянные настилы – гати. Использовали огромное количество бутового камня, песка и строительного леса. По сторонам дороги крестьяне рубили лес, выстилали хворостом и засыпали землёй полотно дороги шириной в шесть саженей (12,8 метра), по краям копали канавы для стока воды и быстрой просушки в распутицу, высаживали Екатерининские берёзы в два ряда, которые выполняли функции указателей движения и снегозащиты.

Круглый год днём и ночью по тракту непрерывной цепью тянулись обозы. Вдоль него располагались сотни почтовых станций, постоялых дворов, казарм для каторжников и конвойных служб, тележных, санных и сбруйных мастерских, занятых обслуживанием нужд тракта, по обеим сторонам тракта возникали новые деревни. С появлением транспортного коридора в стране открылись три больших оружейных завода.

По тракту они могли доставлять свою продукцию в центр страны.

И, конечно же, по тракту везли китайские товары: ткани, табак, чай.

«…Пермская губерния представляла из себя обширное поле, где мог приложить свои строительные таланты Карл Фёдорович (Модерах). Здесь прежде всего его деятельность была обращена на устройство дорог. Дороги Пермской губернии он довёл до такого совершенства, что им удивлялись иностранцы, видавшие шоссе Европы. По этой дороге за границу доставлялась кожа и пушнина, серебро и масло, кедровые орехи и редкая рыба, гусиное мясо и многое другое

Также пользовались Сибирским трактом Голландия, Англия и Франция… они транспортировали в Китай свои товары. Стоит сказать и о том, что обозы тянулись по Сибирскому тракту непрерывной цепью в течение всего года» [2].

Но ближе к концу девятнадцатого века дорога оказалась разбитой до такой степени, что передвигаться по ней стало проблематично, и вот уже о Сибирском тракте пишут:

«…Местами дорога представляет вид… пашни, изрезанной продольными бороздами… приходится то подскакивать и биться теменем о верх тарантаса, то качаться из стороны в сторону… Станцию вёрст в тридцать приходится ехать часов 7–8» [3].

«Весенняя распутица… Ночь… По Сибирскому тракту движется тарантас, запряжённый парой лошадей. Дорога так разбита, что возница даже не пытается лавировать между ямами и колдобинами, прёт напролом, нащёлкивает бичом, свистит и чмокает губами, стараясь расшевелить усталых лошадей, но те лишь фыркают и равнодушно взмахивают хвостами.

Вдруг из-за поворота с грохотом вылетает почтовая тройка. Возница сворачивает на обочину, уступая дорогу, и тройка проносится впритирку с тарантасом. Но не успевает ямщик «благословить» её подобающим случаю напутствием, как снова раздаются звон и грохот, из мглы вырастает другая тройка и внезапно устремляется прямо на тарантас…» [4].

К началу девятнадцатого века тракт снискал себе славу тернистого и мученического пути на сибирскую Голгофу. Великий кандальный путь являл собой тяжёлую картину. Каждую неделю жители наблюдали: бряцанье кандалами, серая масса людей – до 100 человек – в арестантских робах, заунывные песни, сдержанный плач и стон.

Это были очень исхудалые, измученные голодом и холодом, летом – жарой и жаждой люди. Лица их были печальными, одежда рваная, запылённая. На ногах огромные колодки, на руках – кандалы. На сердце становилось тяжело, а они идут, идут молча, низко опустив головы.

Все в Бога верили и признавали власть царя, считали, что это государевы преступники, но жалели, подкармливали, особенно женщины.

Кочкинцы слышали кандальный звон за несколько вёрст. Заслышав его, крестьяне собирались и делали передачи – бутылки с молоком, пироги, шаньги, яйца, мёд, табак.

Арестанты время от времени по пути сбегали, и тогда стражники пополняли состав за счёт первого встречного, ведь они должны были сдать партию на очередном этапе «по счёту». Шли по Сибирскому тракту и декабристы – 96 человек, приговорённых к каторге [5].

«…Проходя по самой высокой точке Сибирского тракта на горе Берёзовой, где установлен разделительный знак Европа-Азия, каторжники падали на колени и, обнажив головы, со словами «Прощай, Россия-матушка!» прятали в карман горсть родной земли, чтобы унести с собой в далёкую Сибирь [6].

Вновь созданный тракт требовал определённого обустройства. Для этого на всей его длине строились населённые пункты. Сёла и деревни имели большую протяжённость и находились по обе стороны дороги. Местных крестьян, живших вблизи тракта, привлекали к отбыванию дорожной повинности. За любую провинность жестоко наказывали. Крестьяне вносили денежную и натуральную плату для содержания дороги и привлекались к трудовому участию по её обустройству, к бесплатным принудительным перевозкам

различных грузов, расчистке пути, по требованию проезжающих предоставляли провиант.

Поэтому, несмотря на оживление торговли, крестьяне старались отселиться подальше от тракта.

«…Хозяин встал рано, за запотевшими окнами темень. Декабрь, рассветает поздно. Хозяйка, повернувшись на другой бок, засопела, сопят и ребятишки на тёплой печке, ещё нежатся под тёплыми понёвами. Нащупал на столе свечку, зачиркал огнивом и зажёг огарок. Оделся и вышел в сени, подхватив пару котомок, пошёл в амбар. Насыпал в один муки, в другой зерна, отрезал шмат солонины, подумал и взял ещё два каравая замёрзшего ржаного хлеба. Сложил всё в другую котомку, поставил у дверей.

Дальше направился в стайку посмотреть скотинку. В большой конюшне, как дом, сейчас содержались уже все вместе. В неярком, парном свете огляделся. Курочки на насесте, обомлевший петух косится, не понимая, когда же «давать зорьку»? В загоне поросята недавнего опороса, боров отдельно, в другом загоне пяток барашков. Майка – молочная корова, сопела в своём стойле, жуя что-то. Поставил перед ней ведро с тёплой водой, прихваченное из дома. В другом углу лошадки, зафыркали, учуяв хозяина. Подошёл, дал каждой по куску хлеба с солью, подоткнул сена в ясли, мерину задал овса. Молчаливый, ласковый и заботливый хозяин ещё раз огляделся, убедился, что всё в порядке, и вышел. Во дворе под крытым навесом обошёл кошеву, подтянул шлёвки. На улице забрезжил голубой рассвет, деревянной лопатой отгрёб надувший за ночь снежок и, вернувшись, взял хомут и пошёл в дом.

Хозяйка уже хлопотала у печи. Растопив подтопок, поставила на огонь горшок с водой, взяла подойник, чистое тряпьё, керосинку и пошла доить корову. Потолок заволокло дымом. Делово, по-крестьянски, хозяин осмотрел хомут и поставил у печи греться.

Ребятишки по одному, передавая друг другу лапотки, забегали «до ветра», залетали в дом обожжённые морозцем и сразу лезли на печь.

– Студёно… озябли? – хмыкнул в усы хозяин.

– Ничаво, на печке отогремся.

Воротилась хозяйка с полным ведром парного молока. Ссыпала в казанок с кипящей водой пшена, заправила салом.

– Ефсей, куды ты опеть собирашся?

– Река встала, поеду на большак, можа, копейку каку зароблю.

– Да там и без тебя ямщиков полно, чай не ты один такой.

– Полно-то полно, да лошадок не хватат. На станциях полно путников, лошадки стоят устамши, а ехать народ хочет. Ты положь-ка мне пельмешей, сварю на станции, поем… Ох и добра еда: мясо с тестом, и хлеба не надоть, и горяча и сытна и силушку прибавит.

Детвора уже расселась по лавкам в ожидании. Каша уже дымилась на столе, молоко разлито по кружкам, рядом краюха хлеба, деревянные ложки были наготове. Первым зачерпнул каши хозяин, и уж после него застучали ложки домочадцев.

– Токмо шибко не гони… На каку станцию-то тронешь?

– Допреж на Каяновску, в кузню надоть, а опосля, как Бог пошлёт.

– Гляжу, снеди собрал, рыбин ашо возьми…

– Да закинул сома да двух щукарей.

– Тятя, а гостинец привезёшь? – жуя горячую кашу, просили дети.

– И гостинец, и чаво видел расскажу.

Для детей не было большего удовольствия, чем слушать отца, когда он откуда-нибудь возвращался. По его рассказам они узнавали окружающий мир.

Начал Евсейка облачаться. Надел меховые шаровары, сшитые специально для такого случая, вязаную телогрею, поверх натянул сермяжный кафтан, подпоясался низко лыком. Поверх шерстяных носков надел ещё носки из волоса конской гривы, влез в валенки, взял рукавицы, нахлобучил треух мехом вовнутрь, перекрестился на образа «С Богом!» и вышел на мороз. Хоть мороз и не велик, да стоять не велит, бросил в возок ещё и баранью кошму, тулуп. В торбу подсыпал овса и вывел мерина под навес. Отработанными движениями запряг его в кошеву. Привыкший конь стоял смирно, знал своё дело и лишь похрапывал от возбуждения, в нетерпении ожидая лёгкого бега.

И вот зазвенели бубенцы над красной дугой, лёгкой рысцой спустились с горки, прошли по зимнику, взяли чуть левее, и уже на тракте.

– Э-эх, залётные!..

И только снег лёгкой позёмкой взвился им вслед…» [7].

Кочкинским крестьянам немного повезло, хоть и жили они в полверсте от тракта, но дорожную повинность не несли, а приработок имели. Торговали съестным припасом, сеном, фуражом, использовали своих лошадок на частном извозе. Тракт привлекал народ возможностью заработка. Особенно был востребован промысел извозчиков, этого требовали интересы растущего государства. Ямская гоньба считалась «государевой надобностью» и оплачивалась из государственного бюджета, выдавалась подорожная грамота, ямщики считались государевым служилым людом. О скорости доставки того или иного груза зависел и заработок, поэтому лихачили, быстрая езда была приметой времени [8].

Кроме извоза ямщики часто приторговывали хлебом и мукой. Как ни тяжела была ямская служба, всё же она оказывалась легче доли крестьянской [9].

«Зимою по Сибирскому почтовому тракту нет проезда от обозов. В прежнее время, заслышав колокольцы, передовой останавливался и давал возможность проехать почтовому экипажу, теперь обозные не хотят знать почтовых, ямщики жалуются, что от обозных нет проезда ни с почтой, ни с эстафетой…

Перед ярмарками дороги бывают покрыты обозами, почтовый ямщик сипнет от крика, чтобы дали проехать, а пользы нет, надо или останавливаться, или до станции ехать шагом. Растянувшись вёрст на пять, большой обоз идёт ряда в два, без всякого порядка, задевая и ломая экипажи» [10].

«Кто проезжал осенью по Сибирскому тракту, тот видел, с каким трудом несчастные лошади в обозе тащили тяжести по глубоким колеям, едва вытаскивая ноги из густой грязи, перемешенной с камнями, тот помнит, что весь путь этот в ту пору бывает усеян обломками осей колёс и трупами задохшихся от усталости лошадей», — так писалось в газетах тех времён.

От Перми до Екатеринбурга было построено 15 ямских станций. Первая станция от Перми была в селе Кояново на расстоянии 25 вёрст. От станции к станции пейзаж имел откровенно северный вид.

«…Отсюда подъём, и потом дорога идёт через три отлогие подъёма и спуска до селения Кояновского, оканчиваясь долгим спуском к селению. Кояновское селение расположено под горою на степи. Оно заселено башкирцами. Здесь две мечети, одна новая деревянная, а другая старая, и до 220 домов. От Кояновскаго селения до губернского города Пермь 25,5 вёрст. Дорога идёт по отлогим спускам и подъёмамъ.

На пятой версте встречается деревня Б. Буртым, расположенная по тракту на гopе. В ней 28 домов, от деревни этой спуск и подъём; за тем следует деревня Лобасова, расположенная по тракту. В ней 19 домов.

На девятой версте спуск и подъём к деревне Бабиной, в ней 16 домов. Деревня эта расположена на горе.

На десятой версте деревня Нищенова, тоже на тракте. В ней 30 домов. Деревни эти принадлежат Княгине Бyтepo. На 14 версте два моста по семь саженей через речку Моменку и крутой подъём к деревне Фроловой. В ней 15 домов. Деревня эта принадлежит Князьям Голицыным.

От неё отлогой спуск и переезд через деревянной мост в одну сажень через ручей, за которым небольшая деревня Клопы, в ней четыре дома.

От деревни этой продолжительной и довольно крутой подъём. Дорогу здесь окружает еловой лес. Далее следует отлогий спуск, простирающийся до г. Пермь… Городские ворота из двух каменных столбов, в виде 4-хъ угольных пирамид, покрытых белым железом, с железными наверху пирамид орлами» [12].

До строительства тракта уже были дороги, по которым передвигались наши местные жители и соединялись населённые

пункты между собой. История их создания началась со дня первых поселений. Так, например, в окрестностях деревни Кочкино находились следующие населённые пункты:

– Бабино, деревня при речке Вотлак малый (вероятнее, речка Ватлан, приток малой Мулянки, упоминается в источниках с 1792 года, башкирское название речки, известное с конца XIX века, – Батлана. Наименования типа Батлан(а) характерны для Бардымского района. Батлан – личное имя у калмыков. В настоящее время мы говорим «речка Ветлан»). Упоминается с 1849 года в приведённом выше тексте. В переписи 1869 года в ней числилось 19 дворов с численностью 104 человека.

– Буртым Большой, деревня при реке Буртым. В 1869 году в ней числился 31 крестьянский двор и 154 человека. Волостное правление, магазин.

– Буртым Малый (Нижний Буртым) и деревня Клестята (Собаки), упоминаются впервые в переписи 1904 года, деревня при речке Мулянка. В 1869 году в ней числилось 24 крестьянских двора и 128 человек, мельница.

– Горбуново, деревня на речке Верхняя Мулянка. Упоминается с 1780 года. В то время в ней проживал Данила Макаров сын Горбунов. В переписи 1869 года в ней числилось 17 дворов с численностью 91 человек.

– Золотые (Золота), деревня при речке Вотлаке. В переписи 1869 года в ней числилось 4 двора с численностью 15 человек, мужчин и женщин.

– Касимово, деревня при речке Сыжу. В 1869 году в ней числилось 33 крестьянских двора и 201 человек. Часовня православная, мельница.

– Клестята, деревня Усть-Буртымского общества. В Списке населённых пунктов за 1904 год числится 15 дворов крестьян, приписанных к обществу и 1 двор разночинцев, всего 80 человек, все русские, бывшие помещичьи.

– Клопы (Клопова) деревня при речке безымянной. В переписи 1869 года в ней числилось 26 дворов с численностью 152 человека.

– Кольцово, село на речке Кольцовой и Сыре. Возникло в 1673

году как «починок Ортюги Кольцова». Первый житель – Никитка Артемьев сын Болотов. В 1869 году в ней числилось 19 крестьянских дворов и 77 человек. Православная церковь.

– Козыбаево, деревня при речке Вотлак, упоминается с 1780 года как деревня Кызыбаева. Пермские башкиры ещё в XVIII веке связывали название деревни с тюркским личным именем Кызылбай. Однако правильнее было бы соотносить его с тюркским личным именем Кызыбай. В 1869 году здесь числилось 15 крестьянских двора и 102 человека.

– Кояново, село, известно с 1689 года как деревня Каянова, близ речки Верхняя Мулянка, притока Камы. Местные жители – отатарившиеся башкиры. Кояново произошло от башкирского слова койо – колодец. В 1869 году в ней числилось 247 дворов и 1400 человек. Две мечети, волостное правление, почтовая станция, полуэтап, магазин, четыре кузницы.

– Лобаново. Село в Пермском районе. Основано в 1698 году. Егором (он же Георгий и Юрий) Евстратовым (Калистратовым) сыном Красильниковым (ранее известен как Юрка Калистратов, сын Красильников), его сыновьями Даниилом и Григорием и племянником Степаном Красильниковым, выходцами из Верхних Муллов. Как село известно с 1873 года. В 1869 году в нём числилось 25 дворов и 136 человек. Православная часовня. В 1908 году уже числились часовня деревянная и одна православная церковь каменная, земская школа, народная библиотека, волостное правление, фельдшерский пункт.

– Нестюково, деревня на речке Ватлан. Известна с 1647 года как деревня Сподобина. Тогда в ней жил Васка Тимофеев сын Сподобин.

В 1792 году упоминается уже как «Сподобиха, Нестюкова то ж». Нынешнее название ещё в XVIII веке связывали с именем башкира Нестюка Актемирова. В 1869 году числилось 26 дворов и 152 человека. Православная часовня.

– Няшино, деревня на речке Безымянной. В 1869 году в ней числилось 12 крестьянских дворов и 55 человек.

– Устиново, деревня на речке Устиновке. Известна с 1647 года

как деревня Батракова. В ней тогда жил Козьма Устинов сын Батраков. В 1792 году упоминается уже как «Устинова, она же и Батракова». В 1869 году в ней числилось 32 крестьянских двора и 206 человек.

– Фролово (вместе с Шуваевой), деревня на речке Мулянке. В 1869 году в ней числилось 17 крестьянских дворов и 93 человека [14].

Сибирский тракт имел всероссийское значение на протяжении полутора веков. Он начал утрачивать свою важность после нескольких крупных событий второй половины XIX века, которые значительно преобразили его: изобретение телеграфа, что ослабило значение почтовых станций; появление речного пароходного движения, прокладка железных дорог.

В начале ХХ века, в период боевых действий Первой мировой и Гражданской войн, состоянию дорог в Пермской губернии практически не уделялось должного внимания.

На 1 октября 1927 года в ведении дорожного отдела состояли тракты, изношенность которых доходила до 100%, в частности окружная дорога в районе Лобаново – 50%, Кояново – 60%. В связи с этим окрисполком своим постановлением от 01.06.1929 года вновь рассматривает вопросы дорожной повинности для населения.

В 1930-е годы началась эпоха нового благоустройства Сибирского тракта – его начали асфальтировать, но во время Великой Отечественной войны эти вопросы отошли на второй план, и лишь в 1944 году руководство области вновь вернулось к данной проблеме.

В 1947 году начали асфальтировать главные улицы Перми, а за ними и окраины… [15].

В эти же годы «лобановский» участок тракта был испрямлён и сокращён, поэтому большая часть старого петляющего и учитывающего природный ландшафт пути осталась в стороне.

На дорогах Кочкино радикальных изменений не происходило никогда, благоустройство и все новшества проходили стороной. Лет пятьдесят тому назад школьники не могли пойти в школу зимой из-за переметённых и нечищенных улиц. В весенне-осеннюю распутицу до Старого Лобаново ходили в резиновых сапогах, на остановке у церкви переобувались в более светскую обувь и ехали в город.

Мы годами обустраивали свои дороги сами. Покупали гравий и песчано-гравийные смеси на собственные средства, утрамбовывали, укатывали. В октябре 2013 года газовики раскопали и без того неважные дороги и обочины, прокладывая газопровод. Вывернули глину и развезли её по всем дорогам и переулкам. Мирились, всё-таки газ будет, и надеялись, что их восстановят. Но чуда не произошло.

Администрация Лобановского поселения ежегодно выделяла по две-три машины для восстановления, но песчано-гравийная смесь развозилась по деревне, перемешиваясь с глиной, и дорога оставалась такой же разбитой. Но в последние годы и этих поставок нет. Ежегодной проблемой становится дорога от Старого Лобаново и весной напоминает собой стиральную доску. Ещё больше разбивает дорогу транзитный проезд дачников, расположившихся за деревней.

Жители вновь взялись за самостоятельное улучшение, на личные средства приобретают дорожные материалы и около своих домов обсыпают дороги гравием, асфальтовой крошкой, состояние улучшилось, но капитального обустройства и преобразования так и не произошло.

Многие ещё помнят, с какими мучениями преодолевали мы дорогу по двум полосам Сибирского тракта от Перми до Лобаново, по несколько часов простаивая в многокилометровых

пробках и на железнодорожном переезде. Сразу по выезде из Перми скоростной режим и безопасность движения резко падали, интенсивность движения возрастала.

В выходные дни, когда пермяки выезжали на дачи, создавались автомобильные пробки, скорость движения была минимальная.

Всё изменилось с пуском магистрали с тремя полосами движения в каждую сторону в 2012 году. Новая дорога радует глаз своими новыми разводными путями, съездами и мостами, навесными переходами и капитальными остановочными комплексами, обустроены придорожные полосы.

Эти преображения дают новую надежду на скорое исполнение федеральной программы и в отдалённых деревушках.

Сейчас из Кочкино до центра города на автобусе можно добраться за 30–40 минут, на автомобиле за 15–20. Трасса второй раз проложила себе более короткий и прямой путь в обход села Лобаново. C западной стороны угора деревни видно, как ровной стрелой светят в ночи её неоновые фонари и убегают вдаль, ведя за собой поток машин.

__________

1. Великопермская епархия, 1379–1879, протоиерей Е. Попов. – 1879 г.

2. История Пермского края.

3. Исследователь Сибири Н. М. Ядринцев, 1880 г.

4. Ехал Чехов по Сибири. История одного путешествия. Весна 1890 г.

5. Сибирский тракт – дорога скорби; www. Read more.

6. В. П. Семёнов. Военное обозрение. Великий кандальный путь.

7. Произвольная интерпретация автора.

8. Традиции езды по Московско-Сибирскому тракту.

9. Сибирский тракт – дорога скорби; www.Read more.

10. Енисейские губернские ведомости, кор. А. Шепетковский.

12. В. П. Паршин. Описание пути от Иркутска до Москвы. – 1849 г.

13. Е. Н. Шумилов. Тимошка Пермитин из деревни Пермяки; Пермская губерния. Список населённых мест по сведениям 1869 г.; Список населённых мест Пермской губернии на 1904 г., приложение к Сборнику Пермского земства; Список населённых мест Пермской губернии Пермского уезда, составлен по сведениям волостного правления в 1908 г.; Список населённых пунктов Уральской области, том VIII Пермский округ, изд. 1928 г.

14. Е. Н. Шумилов. Краткий исторический справочник. Населённые пункты Пермского края. Издание 2-е, исправленное и дополненное, ч. 1, 2.

15. Из обзора ГАПО по истории дорожного строительства.

Глава 6. Сожжённая Москва

Начало XIX века ознаменовалось очередной сменой царствования.

В 1801 году в результате дворцового переворота был убит Павел Первый, и это была последняя борьба за трон среди претендентов на царствование. На престол взошёл Александр I Благословенный, проведший в России умеренно-либеральные реформы. Возможно, именно они, давшие излишние вольности народу, и стали причиной дальнейших покушений и убийств царских особ.

В стране образовывались тайные общества, проводились восстания, террористические акты. В 1826 году учреждён корпус жандармов и Третьего отделения собственной Его Императорского Величества канцелярии (тайная полиция). Ужесточилась цензура.

Междуцарствие закончилось восшествием Александра II Освободителя, при нём отменено крепостное право. После убийства Александра II вышел Манифест императора Александра III «О незыблемости самодержавия», издано положение «О мерах к охранению государственной безопасности и общественного спокойствия». Организаторы покушения на императора Александра II были казнены. Среди повешенных был А. Ульянов, брат Ленина.