Архипелаг Туле – Остров Слёз

Заскрипев зубами, брат процедил:

– Тогда вали на свой вокзал сама! Неблагодарная мразь, тебя в этом доме кормили и обували, обстирывали, сопли тебе подтирали. Мне тоже испоганила всю репутацию в школе. И все терпели. А ты подлизалась к алкашу и квартирку заграбастала. Может, ты его и отравила? А? А что, очень удобно, сразу из грязи в князи!

Аврора посмотрел на брата с отвращением.

– Как же вы мне все омерзительны. Стирали, кормили? Только любить забывали! Хотя кого вы можете любить, кроме себя и водки? Надеюсь, я больше никогда не увижу твоё лицо, постараюсь его поскорее забыть, – она вцепилась в чемоданы и, оттолкнув брата в сторону, вышла в коридор. Там быстро оделась, в последний раз подошла к двери, распахнула её и со словами: «Желаю вам здравствовать!» – шагнула в темноту коридора.

Вечер ласково обнял выходящую из подъезда Аврору. Гелиос на колеснице уже заканчивал свой путь, увозя солнце за горизонт. Наступала ночь. А Нюкта уже запрягла своих чёрных коней, спеша накрыть мир покрывалом звёзд.

До вокзала Аврора добралась достаточно быстро, не пришлось долго ждать автобуса, а слегка сонный кондуктор помог ей погрузить и разгрузить на конечной тяжёлые сумки. И это казалось странным, ведь её земляки не отличались чувством такта, обычно были невежливы и мрачны. Вселенная подавала знаки – всё правильно, так и должно быть, и Аврора это чувствовала. Зал ожидания был почти пуст, город считал жителей своей собственностью, не любил отпускать их, засасывая, словно болото. Но Аврору он не удерживал, так как девушка нарушала порядок вещей на его территории, и ему это не нравилось.

До поезда оставалось два часа. Двери вокзала скрипнули, оборвав гнетущую тишину, и в него вошла Ида Андреевна. Окинув взглядом пустые стулья, в углу она обнаружила ту, ради которой приехала сюда этой ночью. Аврора сидела, уткнувшись в книгу.

– Здравствуй, моя дорогая. Так ты ко мне и не забежала после последнего звонка, а я ради тебя бросила своих выпускников балбесов. Знала, где тебя искать, даже не сомневалась, что сегодня ты покинешь этот город, – с улыбкой и теплотой произнесла Ида Андреевна, подойдя к Авроре.

– Господи, Идушка Андреевна, простите! У меня дома состоялся омерзительный разговор, и я так стремилась убежать из этого города, что совсем забыла заехать к вам, – Аврора была обрадована тем фактом, что оставшееся время она проведёт со своим единственным дорогим и любимым человеком на всей земле.

Шёпот разносился по залу ожидания, время пустилось в галоп, два близких человека болтали обо всём, до чего могли дотянуться. Так бывает, когда двое понимают, что скоро они расстанутся навсегда и откроется новая глава жизни. Слова кипят внутри, но всего не скажешь, всегда не хватит одной минуты донести самое важное. Аврора с любовью смотрела на умудрённую опытом учительницу, которая делилась с ней теплом, что было так необходимо. Хрипящее объявление, разнёсшееся по вокзалу, прервало беседу. Холодный электронный голос сообщал о прибытии поезда, пора было выходить на перрон. Девушка и женщина встали и направились к платформе, где для одной всё начнётся с чистого листа, а вторая останется, согреваясь воспоминаниями.

Поезд пришёл минута в минуту. Его было видно издалека, прожектор плавил мрак, а железный змей уверенно рассекал пространство. Он не сомневался в том, что они с машинистом точно всех доставят туда, куда нужно, это неотвратимо. Суета около вагонов на платформе – обычное дело, но не в эту ночь. Две одинокие фигуры стояли и обнимались, цепляясь за последние секунды, отведённые им вселенной. Проводница молчаливо смотрела в сторону, она уже привыкла.

– Запомни, дорогая, ты умная, сильная и сможешь на этом белом свете всё. Жизнь заиграет новыми красками, я точно это знаю. Но мир не делится на тёмное и светлое, он многогранен и распускается в разноцветии. Улыбайся каждому дню, и всё обязательно получится, – прошептала Ида Андреевна своей бывшей ученице. Она понимала, что вряд ли её когда-нибудь увидит, но верила: у Авроры большое будущее.

– Прощайте, Ида Андреевна, я прислушаюсь к вашим советам и буду каждый день вспоминать и улыбаться, – комок в горле не давал говорить, слова вырывались по отдельности, пока Аврора поднималась в вагон. Дверь тамбура закрылась. Поезд тронулся. Началось путешествие длиною в жизнь.

Санкт-Петербург встречал гостей, дружелюбно распахивая объятия и высунув язык. Он любил гостей, благосклонно подставлял свою голову и давал себя гладить, но не стоило злоупотреблять его гостеприимством, в любой момент он мог тяпнуть. Аврора и не рассчитывала на лёгкую прогулку. Единственное, что далось ей с лёгкостью, это поступление в институт. Аврора быстро освоилась в стенах альма-матер, и началась рутина, поиск работы. Самая главная проблема, с которой столкнулась студентка, – везде требовались опыт и знания. Особенно запомнилось собеседование в офис, где тучный директор-мужчина, пожирая глазами молоденькую девушку, заявил ей о предстоящих вечерних «обязательствах». Мол, Авроре придётся за дополнительные средства оказывать ему интим-услуги. До этого дня ей еще не приходилось никого бить, но здесь желание вмазать пощёчину пересилило, и из кабинета она вылетела под взгляд обалдевшего директора. Звонкий звук шлепка по лицу ещё дня три преследовал её во снах. Но Авроре повезло: спустя три месяца ей удалось найти прекрасную кофейню, с добродушной хозяйкой. Здесь девушка получала и доход, и моральное удовлетворение, и, как казалось, в жизни всё стало налаживаться. Но первый же вечер на смене выбил девушку из колеи, которую она так чётко проложила у себя в голове.

В графике предусматривались перерывы на перекур. Отработав до вечера за барной стойкой, Аврора решила вынести мусор, а после подышать свежим воздухом около входа в кофейню. Разглядывая поток людей, несущийся из метро, она заметила молодого мужчину. Он выделялся среди этой разношёрстной толпы. Внешний вид, подчёркнуто небрежный, словно говорил: «Мне плевать на то, какие вопросы я вызываю у вас при вашем взгляде на меня». Походка уставшего человека выдавала в нём недовольство сложившейся ситуацией, он словно разучился радоваться. Авроре стало жалко этого незнакомца, она его чутко понимала, поскольку прожила похожую жизнь белой вороны.

Действительность разлилась, как Нева по каналам, каждый день приносил новые знания. Учеба приводила в восторг – Древний Рим, Греция, Месопотамия… Аврора впитывала знания как губка. Появились друзья и подруги, с которыми легко и весело общаться, они были похожи на неё. Мальчики проявляли к ней интерес, ухаживая и предлагая встречаться. Но странный молодой мужчина никак не выходил из головы, и каждую смену на работе Аврора специально вечером шла на улицу посмотреть, как он вновь поднимется из метро и преодолеет только ему известный маршрут, скрывшись за зданиями от её внимательного взгляда. Со временем, наблюдая за ним, она поняла: нет, он не несчастлив, просто самодостаточен и хочет донести этому миру свою философию. И тогда чувство жалости ушло, и она решила с ним познакомиться. «Возможно, он приоткроет ширму этого мира. Расскажет мне невероятную историю?..» – подумала она. Пару раз мужчина пропадал на неделю или две, и Аврора беспокоилась: всё ли с ним хорошо? Прошло целых четыре года, но она так всё и не решалась подойти к нему и поговорить с ним. Что она ему скажет?

Солнечное утро субботы изменило всё. Город страдал от изматывающего зноя, жара растеклась по пустым улицам и дворам ещё не очнувшегося от сна Санкт-Петербурга. Аврора ехала на работу, в такси стояла тишина, только водитель напевал себе под нос попсовую песенку. В кафетерии Аврора была ровно в семь. Подготовив к открытию заведение, она устроилась за барной стойкой с книжкой в ожидании кофеманов. Звон колокольчиков на двери сообщил о первом посетителе. Молодой человек споткнулся о порог и сейчас тихо чертыхался, попрыгивая на ушибленной ноге. Это был он. За четыре года он ни разу сюда не зашёл, видимо, вселенной надоел весь этот каламбур, и звёзды решили «сойтись» и помочь им встретиться.

Никогда Аврора не видела его так близко: мятая футболка с надписью рок-группы, затёртые штаны и незаменимые кеды. Борода торчала в разные стороны, ее бы не мешало причесать. Тёмные круги под зелёными глазами говорили о нехватке сна и нервном напряжении. Беседа завязалась непринуждённо, Авроре было легко начать её первой. Она – бариста, можно спокойно поинтересоваться, как у человека прошло утро. Тщательно подбирая слова, она уже строила в голове фразу, благодаря которой узнает его имя. Видно было, что он стесняется, но чай всё растопил. И вот они уже сидят и мило болтают. Она была готова с ним разговаривать весь день, но вскоре повалил народ и пришлось встать за бар. Аврора поймала его взгляд, когда он выходил из кофейни, и всё уже было понятно. У них будет ещё много времени для разговоров.

III. Кот, который изменил всё

Жара в квартире меня порядком утомила, я, конечно, пытался найти хоть каплю прохлады в коридоре, но безуспешно. Дверь в ванную комнату была плотно прикрыта, пара фокусов – и я бы попал на прохладный кафель, но конспирация требовала жертв. Лев возился на кровати в спальне, изнывая от зноя, было жаль его, подопечный мне нравился, хоть и был последнее время угрюм. Однако его маниакальное желание кормить меня сухим кормом порядком раздражало, он вечно насыпал в миску горы этой зловонной субстанции. Будь я обычным котом, возможно, трескал бы за обе щёки предложенную еду. Но, как вы понимаете, кот я непростой, а посему приходилось иногда есть, что дают, и не мяукать. Маскировка!

Познакомился я с человеком восемь лет назад при обстоятельствах, которые я приведу ниже. Но, уверен, стоит начать с начала.

Цивилизация не всегда была такой громкой и визгливой, прогресс медленно и уверенно разрушал гармонию мироздания. Я появился на свет в Японии в девятом веке, во времена правления Императора Сага, в провинции Идзуми, городе Сакаи. Моё появление не было чем-то необычным и не произвело фурора. Родился я в портовой лавке под прилавком с рыбой. Я и ещё четверо моих братьев и сестёр. Мать не была счастлива нашему появлению, она неплохо устроилась, хозяин таверны подобрал её на улице для охраны своего магазинчика от разного рода вредителей. Старый японец ходил по лавке и кряхтел, перспектива кормить выводок котят его не прельщала. Меня оторвали от тёплого живота матери, и она не сопротивлялась – безразличие и немое согласие, вот что она испытывала. Я оказался в тёмном мешке с моими, такими же маленькими и пока ещё слепыми, родственниками. Подаренный вселенной свет утекал сквозь когти, а я ещё не успел разлепить глаза. Было бы странно умереть, даже мельком не взглянув на тот мир, в котором мне посчастливилось появиться. Набережная Осакского залива, доложу я вам, была прекрасным местом, свежесть бриза ощущалась сквозь ткань, запах только что пойманной рыбы приятно раздражал обоняние, расцветающая природа переплеталась в невероятных ароматах. Я этого не видел, но чувствовал. Рецепторы разом взвыли, жизнь билась и просилась наружу из пыльного, а теперь и мокрого тюка, который медленно поглощали волны гавани. Органы дыхания забивало ощущение несправедливости. Или вода, мне было плевать, только желание оказаться на свободе и начать познавать непознанное интересовало меня в тот момент. Я рвал и метал, сколько хватало сил, но крепко сшитая ткань не поддавалась. Ах, если бы собратья по несчастью помогли мне, но я чувствовал в них глухое смирение, выбор был сделан. Сознание покидало мой неокрепший разум, глухая тишина навалилась со всех сторон, и я провалился в небытие.

Жужжание усиливалось, а вместе с ним и жажда. Я наконец-то открыл глаза. Ослепляющий разнообразными красками мир поразил всё моё естество. Настойчивая муха, жужжа, спикировала мне прямо в лоб. Вот дура, подумал я, разминая лапы и пытаясь подняться. Тело было тяжёлым, я ощущал неуклюжесть, шкура была не моя. Когда я успел вырасти и кто я такой? Я подошёл к воде – в отражении на меня смотрел мерзкий рыжий кот и улыбался настолько ехидно, насколько это возможно.

– Что, много вопросов и ни одного ответа, мой только что возродившийся пушистый друг? – прозвучал мурчащий голос у меня в голове.

– Ты кто? – мысленно обратился я к нему. Хотелось бежать, но я примёрз как в вкопанный, мысли путались в голове. – Вопрос неверный, сейчас важно, кто ты! Разве тебе это не интересно? До меня ещё дойдёт разговор, но я тебе отвечу, хоть тебе моё имя вряд ли о чём-то скажет. Я демон Каси, зовут меня Кайто, – звонко проговорил он. – Ты теперь, как я, потерянный в глубине – пока я буду называть тебя так, если ты не против.

– Назови хоть вазой, но объясни мне всё наконец! – в отчаянии воскликнул я, смутно понимая, что такое ваза. Звучит смешно, но не забывайте, от роду мне было совсем немного, и я ничего не знал о мире, в который попал.

– Остришь, это хорошо, значит, характер начал формироваться. Так и быть, введу тебя в курс дела, – довольно хрюкнув, прогудел в голове Кайто.

– Мы – демоны Каси, наша задача – забирать души усопших и препровождать их в потусторонний мир. Занятие не из лучших, скажу я тебе. Людишки постоянно ноют: не успел попрощаться с женой, дети, работа, несбывшиеся мечты – одним словом, сопли и слюни. Нет, среди них встречаются достойные, благородные. С такими приятно работать! – улыбнувшись, Кайто продолжил: – В общем, мы – проводники. С утра я следил за старым японцем из рыбной лавки в порту, человек, между нами говоря, отвратительный. Время его пришло, я наблюдал и ждал, когда смерть приберёт его, ну а я постараюсь проводить старика в мир иной. Ба! Смотрю – тащит мешок к морю, пакостник и только. Котята кричат, и я сразу смекнул: топить идёт. Жалко, что и говорить, но вмешиваться нам строго запрещено! Ну и кинул он вас в воду, где потише да глаз посторонних нет. И бегом в лавку, не хотел смотреть на результат своих деяний, – демон откашлялся. – А я рядом всё слышу, неокрепшие души кричат, только им даровали жизнь – и тут же отбирают, больно это всё! Чувствую, смирились они с положением, но одна всё же продолжает бороться. Не стерпел я – не должна такая энергия уходить в пустоту. Вот и бросился я за тобой, получается, – с грустью во взгляде произнёс Кайто.

– Теперь я демон? Как и ты? И что же мне делать? Почему так? – я прожил очень короткую жизнь, но чувствовал: меня лишили сути, извратили.

– Не печалься, тебе повезло! Старшие Каси дали добро на твою реинкарнацию. Я не был уверен, когда к ним обращался с просьбой. Но нас мало, а твой разум в зародыше был силён и обладал индивидуальностью. Только по истечении тринадцати лет коту, прожившему достойную жизнь, выпадает шанс стать Каси. Мне это стоило очень дорого: за твою новую жизнь я заплатил столетним сроком пребывания в океане. Сырость, и влага, и души моряков – вот моя расплата, – и шерсть у него стала дыбом от одной этой мысли. – Ты тоже заплатишь свою цену: собирать души теперь твой удел. Нескоро ты сможешь жить и в семье, привязавшись к людям, твоя задача будет провожать их души. Ты обречён на скитание и поиск смысла. Вот твоя цена. Несправедливо? Возможно. Но решение принято, пути назад нет! – казалось, Кайто одновременно и сожалеет о своём поступке, и рад тому, что в страданиях вечного проводника он будет не один.

– Зачем? Зачем ты это сделал? Как мне теперь обрести собственное я? Как долго мне придётся скитаться? – я только осознал: мешок давал мне призрачный выбор – бороться или умереть. Теперь его у меня не было.

– Ты привыкнешь, а сейчас нам надо придумать тебе имя, с него всё и начинается! Носи его с гордостью, выполняй свою роль, и счастье наполнит тебя, – промолвил он. – Но позволь мне выбрать его. Я даже знаю, какое тебе подойдёт. Ты унаследовал от меня рыжий цвет, твои глаза горят, как два солнца, а ум – пытлив. Ты будешь – Хикари, что означает «светлый». Иди же, Хикари, поглощай знания, делись ими с умершими и провожай их в последний путь. Твое дыхание – тайфун, а сердце – пламя. Мы ещё с тобой встретимся. Когда это произойдёт, ты будешь другим, но целым. Не забывай его, Хикари, – растворяясь в моих мыслях, произнёс Кайто.

Я еще долго стоял на берегу, всматриваясь в водную гладь. Новая жизнь, что она мне принесёт? У меня не было ответа, я понимал только то, что прожить её должен, как достойный Каси, жертва Кайто давала мне сил. Мне передался опыт всех котов-демонов, я словно ощущал, как называются то или иное дерево, травы, созвездия, континенты, океаны, моря… В голове бурлили все те знания, что Каси приобретали за многие столетия своей жизни рядом с людьми. Теперь я один из них и полученное должен приумножать.

Скользя вдоль берега, огибая кустарники, я стремился к городу. Ночь поглотила Сакаи, еле тлеющие огоньки свечей и каминов тщетно старались растворить тьму. Улицы спали, а с ними – их жители. Кто моя цель, мне было известно точно: мальчишка жил на окраине, смерть уже подбиралась. Первая моя душа, опаздывать нельзя, я стремился выполнить свою миссию как можно скорее. Думал ли я, что это ранит меня так сильно и на долгие годы отберёт покой? Конечно, нет. Чёртов дурак! Каси наполнили меня разумом, но не мудростью. Его звали Хаджиме, восемь лет, болезнь пожирала его с рождения. Чёрная старуха перерéзала нить судьбы под утро. Я в это время валялся на крыше дома напротив, вылизывая лапы и приводя себя в порядок, – я же должен первой своей душе предстать в приличном виде. Казалось, важнее чистоты лап и усов ничего нет. Что касательно тётки с косой и в чёрном балахоне, всё это брехня. Я еле различал смерть – бестелесная субстанция, нет чувств, страха, сожалений, эмоций, есть только задача. Хаджиме вздрогнул, он ждал её. В три прыжка я оказался на подоконнике, настало моё время, моя работа.

Прикосновение к душе мальчика вызывало скорбь. Это он жалел отца и мать, сестру с братом. Теперь я понял, о чём говорил Кайто. Вот из-за чего я не смогу завести семью – страдания убьют меня. Душа Хаджиме переливалась пурпурным светом, медленно выгорая. Пора было приниматься за дело, вести его к началу. Но какое оно, это начало? Материализовался второй хвост, он был призрачным и еле уловим взглядом. Хаджиме взялся за него, и я ощутил все краски дней, прожитых этим человеком, карнавал эмоций проходил сквозь меня, я захлёбывался. Мы двинулись в путь, кот и ребёнок. Инстинкты вели меня улицами, закоулками в сторону моря, я чувствовал, куда нам надо. Всеобъемлющее горе излучала душа этого человека, он грустил об отце, матери, брате, друзьях – они будут скучать по нему. Теперь его покинули и радость, и боль. Хаджиме задавал мне вопросы, но тогда ответы мне не были известны. Хотя я не уверен, что знаю их и сейчас.

Путь был завершён. Золотой луч – на нём росли трава и полевые цветы – устремился за горизонт. Я создал эту тропу, но куда она ведёт, не имел представления. Пора было прощаться, и я мысленно поцеловал Хаджиме. Он улыбнулся мне, отпустил мой хвост, и на меня обрушилась звенящая пустота. Мальчик удалялся, а с ним исчезали все эмоции и ощущения: теплота, смех, горечь, душевный холод… Поделившись ими со мной, сейчас Хаджиме забирал их, уходя всё дальше и дальше. Только что наполненный его опытом жизни, я терял абсолютно всё. Пустота, как шар, надувалась внутри, я плакал и звал его обратно. И я стал понимать смысл слов Кайто: мы не просто проводники, мы пропускаем всё через себя, а когда душе пора вставать на тропу, мы отдаем весь этот опыт, но с ним – и часть себя. Вот она, расплата за вечную жизнь! Слишком высокая цена, доложу я вам.

Блуждая по лесу и пытаясь осознать всё произошедшее со мной, я принял решение, что в Сакаи больше не вернусь. Этот город выплюнул меня, как только я появился на свет, матери я тоже был не нужен, хотя уже и не был существом, которое она родила. Кайто не говорил, что мне надо забирать умерших только здесь. Я волен распоряжаться своим временем, как захочу, за исключением моментов, когда речь идёт о препровождении на путь. Первой моей целью было попасть на корабль, коих в порту было множество, неважно, куда плыть, свою дорогу я найду. Встреча с Хаджиме изменила всё. Я пробрался на судно, идущее в Индию, мой маршрут лежал в земли Греции и Рима. Я странствовал, добросовестно выполняя возложенные на меня обязанности. Это были разные люди: в большинстве своём ничем не примечательные, но попадались и персонажи, чьи истории были из ряда вон выходящие. Всех особенных я запомнил и как сейчас вижу их и ощущаю в себе. Обычные души я тоже не забыл, эмоции от них менее яркие, я благодарен им за то, что они были со мной в моменте. Однако эти увлекательные истории я расскажу в другой раз, мой друг. Сейчас важно, только как я оказался в Санкт-Петербурге, у своего подопечного балбеса.

В Россию меня притащил из Франции один из слуг Петра I. Люди тянутся к нам, котам-демонам, мы обладаем особым магнетизмом, да и я был не против – вонючие улицы Парижа мне порядком осточертели. XVIII век не был приятным для России – жестокий и беспощадный: стрелецкие бунты, дворцовые перевороты. Пётр пытался изменить страну, а мне не было до этого дела. Я выполнял свою работу, ну и трескал от пуза – при дворе всегда было чем поживиться.

Ушла эпоха, а я продолжал жить, даже свыкся с морозами. Самым тяжёлым периодом для меня оказалась ленинградская блокада – много душ, много работы. Но и про себя не стоило забывать, гулять по городу было небезопасно. Вот ирония судьбы – бессмертие не подразумевает под собой неуязвимость. Конечно, шесть жизней из девяти были ещё при мне, но этим ресурсом не стоило пренебрегать. Годы шли, менялись люди и время. Наступила оттепель… И вот – он, апогей цивилизации: сотовые телефоны, компьютеры, генная инженерия и прочая лабуда. Пищу стало добывать тяжелее, человечество ожесточилось, его не интересовало ничто, кроме него самого.

Вот тут и вступает его величество случай. Рядовая работа – проводить в путь очередную душу. Она прожила хорошую жизнь, воспитала детей и внуков, но пришёл срок. Я брёл по улицам города, ведь её час настанет рано утром, мне некуда спешить. Когда ты проживаешь тысячу лет, время для тебя течёт по-особенному, и ты теряешь осторожность и сноровку. Стая голодных и жаждущих кровавой расправы Анчуток (это мелкие бесы, вредные и злобные) выдернула меня в реальность – они меня окружили. Обычно эти пакостники боялись таких, как я, но моя невнимательность дала им шанс на атаку. Для любого другого кота эта встреча закончилась бы печально, но, простите мою нескромность, я не совсем обычный кот. Будь я готов, от этих паразитов остались бы рожки да ножки, но я пропустил несколько ударов. Когда мне удалось вырваться из окружения, я был сильно потрёпан, кровь сочилась из левого бока. Надо найти тёмный угол и зализать раны, только и успел подумать я. Сознание я потерял возле подъезда у одной из миллиона многоэтажек этого города. Сквозь туман я видел эмоции человека – он смотрел на меня, израненного, в крови и грязи. Хотел было пройти мимо, но что-то его остановило, и он меня подобрал. Ветеринары долго удивлялись, как это на мне всё так быстро заживает.

Я оказался на попечении волосатого и, на первый взгляд, нескладного паренька. Он жил один в небольшой квартире. Уклад наш был незамысловат, меню – не разнообразно. Приходилось трескать сухой корм, человек искренне верил, что мне это нравится. Промолчу про жидкие корма, Лев мне их приобретал по праздникам. Что в них было праздничного, я не знал, это блюдо разве что на поминки Дельфины Лалори можно было подать. Касательно моей клички: пережил я всё – от Барсиков до Рыжиков. Я, конечно, мог сообщить, что меня зовут Хикари и это имя мне дал великий Каси Кайто, но побоялся, что сердце мужчины не выдержит таких откровений. Я свободно владею языками, но человек существо пугливое, и всё то, что он не может понять, пытается убить. Рисковать я не стал, опыт общения с людьми у меня уже был, в большинстве своём не очень приятный. Но я был благодарен Льву – он спас одну из моих жизней, и делает всё для моего благополучия. Редкий экземпляр.

В это утро я бродил по коридору. Бетонные коробки, которые назывались квартирами, впитывали тепло, и жильё превращалось в печку. Лев встал рано, я слышал, как он роняет стакан. Проходя мимо, взял и отпихнул меня от двери в ванную комнату. Не очень галантно, молодой человек! На кухне был кавардак. Насыпав мне в миску очередную порцию химикатов и поставив чайник, он залез в кресло и принялся меня разглядывать. Есть хотелось не очень, но пришлось жевать. Нутро передёрнуло. Мне было знакомо это ощущение, еда ни при чём – рядом витала смерть. Я не знал, кто её цель, но ощущал: скоро кто-то умрёт. Противный запах газа начал меня раздражать – плита погасла, и яд из конфорки стремился заполнить всю кухню. Счёт пошёл на секунды! Нельзя вмешиваться, каждому свой час. Но я был обязан ему жизнью, и решение пришло моментально: запрыгнув на ноги сидящему человеку, я начал его царапать и кусать. Лев очнулся. Он вскочил и побежал открывать окно, параллельно отключая газ. Погладив меня, нацепив на себя противно пахнущую обувь, он выбежал в подъезд. Смерть ещё висела над ним, я нарушил закон «не вмешиваться». Чем это чревато, я не понимал, прежде я так не делал, и мне только предстояло с этим разобраться. Но у судьбы были свои планы. Человек вернулся сам не свой, смеялся как дурачок и пытался что-то рассказывать, а душа его переливалась. Это была любовь, я не раз видел такие метаморфозы в людях и помнил, к чему это приводит. Патлатый балбес принялся напевать песенки, стирать вещи и убираться в квартире. И это учитывая тот факт, что Лев не отличался любовью к уборке и стирке, чем полностью меня устраивал. Вечером, одевшись приличнее обычного, Лев надушился, чего не делал, на моей памяти, никогда, и растворился за дверью, излучая безумие.