Демонология по Волкову. Сноходцы

– Что случилось? – хриплым от сна голосом спросил Леон.

– Ты стонал во сне, – пояснила Алиса, отходя от него. – И с твоей меткой что-то происходит.

Леон взглянул на руку. Немного помолчал, затем резко поднялся на ноги.

– Нам нужно ехать в ту церковь.

– Прямо сейчас? – удивилась Алиса.

– Да. Прямо сейчас.

Не тратя больше времени на разговоры и не дожидаясь, пока Алиса обуется и накинет на плечи куртку, он направился к выходу и секунду спустя уже был в коридоре. Алисе показалось даже, что, если она не поспешит, он просто уедет без нее.

Глава 4

Туман не рассеялся, а стал еще гуще. Его с трудом разрезал свет автомобильных фар, не давая видимости дальше, чем на несколько метров. Город, укутанный белым полотном, казался не просто спящим, а будто даже вымершим. Пока Леон смотрел на дорогу, Алиса разглядывала с трудом угадывающиеся в тумане заборы и дома. Ни в одном окне не горел свет, ни в одном дворе не лаяла собака. Казалось, будто в мире остались только они вдвоем.

Несмотря на плохую видимость, до леса добрались быстро. Оставили машину там же, где и накануне, пошли пешком. Если бы не Леон, Алиса никогда в жизни не нашла бы церковь в темноте и тумане. Места казались ей незнакомыми, но Леон уверенно шел вперед, а вскоре из молочного полотна выплыла исполинская глыба. И даже в темноте Алиса поняла, что церковь выглядит по-другому. Длинные оконные проемы теперь закрывали цветные витражи, из которых лился желтоватый мигающий свет. Стены не выглядели поросшими мхом, крышу венчал большой крест. Даже дверь стояла ровно, а слух едва-едва улавливал мелодичный звук органа.

– Что за… – пробормотала Алиса, во все глаза глядя на церковь.

Леон ничего не сказал, даже не остановился. Покрепче перехватил фонарь, взбежал по ступенькам, потянулся к двери.

«Плохая идея», – промелькнуло в голове у Алисы, но она тут же отбросила все осторожные мысли, последовала за Леоном.

На этот раз дверь поддалась легко, открылась бесшумно. Мелодия органа стала слышнее, желтый свет давали сотни зажженных свечей.

Леон шагнул внутрь, не оглядываясь. Алиса пошла за ним, чувствуя, как сердце стучит в ушах. С каждым шагом становилось хуже – воздух казался тяжелым, будто сама церковь не хотела ее впускать.

Внутри сидели люди. Их силуэты темнели в рядах скамей. Все они смотрели вперед, лиц было не различить в полумраке. Ни один не повернулся, даже когда Алиса нечаянно задела бедром край скамьи. Горели свечи, отбрасывая на стены причудливые тени, где-то сверху мелодично играл орган.

– Что это за спектакль? – шепотом спросила Алиса, догоняя Леона.

– Просто иди, – коротко ответил он, не глядя по сторонам.

Священник стоял у алтаря, его фигура казалась расплывчатой в мерцании свечей. Он не двигался, не читал молитвы, и, если бы не чуть дрожащие руки, в которых он держал книгу, можно было бы подумать, что это и вовсе статуя.

Алиса внимательно вглядывалась в лица не замечающих ее людей, но не смогла рассмотреть ни одного. Горящие свечи отбрасывали на них тени, искажали черты, не давая разглядеть нормально. И лишь посмотрев по сторонам, Алиса увидела еще кое-что.

Фрески на стенах. Они изменились. Там, где вчера были религиозные сцены, теперь извивались искаженные фигуры. Ангелы с пустыми глазницами, демоны, похожие на карикатуры людей, сцены, которые невозможно было назвать иначе, кроме как гротескными.

Алиса замерла, вглядываясь в изображение, где человеческая фигура с отвратительной ухмылкой протягивала руку к группе стоящих на коленях людей. На миг Алисе показалось, что губы фигуры дрогнули, а голова чуть изменила положение: смотрела теперь не на людей, а на нее.

– Леон… – тихо позвала Алиса, отворачиваясь от стены.

Его не было.

– Леон! – громче сказала она, оборачиваясь вокруг себя.

Куда он подевался?

Люди, сидевшие в скамьях, медленно подняли головы. Их лица, ранее скрытые тенью и мерцанием свечей, стали видимыми. Нет, это были не лица. Маски. Те же ухмылки, что Алиса видела на фресках. Словно вырезанные из камня не слишком талантливым мастером черты лиц. Пустые глаза смотрели прямо на нее.

Священник тоже обернулся. Его лицо оказалось таким же – маска, не просто изуродованная, а словно созданная, чтобы вызывать ужас.

Алиса отступила на шаг, инстинктивно хватаясь за край скамьи.

Что за хрень?

И где, черт побери, Леон?!

Алиса огляделась, ища его взглядом, но по-прежнему не увидела.

Звук органа стал громче, мелодия сменилась. Из медленной, мелодичной она неожиданно стала тревожной и быстрой. Люди вдруг поднялись со скамей, их движения были синхронными, как у марионеток. Они медленно выходили в проход, направлялись к Алисе, загоняя ее в угол.

– Отойдите! – Алиса резко развернулась, но проход уже был перекрыт.

И вроде бы они пока не сделали ничего плохого, но Алиса кожей чувствовала: сделают. Не стоит проверять их намерения, они и так ясны.

Медленно отходя в единственный свободный пока угол – слева от алтаря, – Алиса мельком оглядывалась по сторонам, ища выход.

Свет свечей внезапно угас, и только тогда она обнаружила, что фонарь в ее руке тоже не горит. Она потрясла его, пощелкала кнопкой, но свет не зажегся. Темнота окутала все, оставив ее наедине с громким аккордом органа. Сердце колотилось так сильно, что, казалось, его стук мог заглушить все остальное. Теперь Алиса не видела людей, не слышала их шагов, и от этого становилось еще страшнее.

Она сделала шаг назад, запнулась за что-то и упала. Лежа на холодном каменном полу, Алиса судорожно пыталась найти хоть какой-то ориентир. Но ничего, кроме мрака, вокруг не было.

Только орган, гулкий, как биение чужого сердца.

Телефон! Ей нужен телефон! Пусть не горит фонарь, но в телефоне совершенно точно было достаточно заряда.

Втайне ожидая, что его не окажется в кармане, как тогда в пещере, когда Леон пытался связаться с духом мистера Оливера, Алиса принялась хлопать себя по бокам и почти сразу почувствовала его в кармане куртки. Быстро вытащив аппарат, Алиса зажгла экран и отвернула от себя. Дисплей подстроился под отсутствие освещения и светил неярко, поэтому Алиса видела лишь ближайшее пространство вокруг себя, и рядом с ней никого не оказалось. Внезапно она поняла, что звука органа тоже больше не слышит.

Медленно сев, Алиса включила в телефоне фонарик и осмотрелась уже внимательнее. Вокруг нее были те же развалины, что она видела накануне вечером. Потемневшие от копоти стены, сломанный крест за алтарем, пустые скамейки, валяющиеся под ногами осколки статуй и молитвенники. Никаких людей с лицами-масками, никакого священника. Фрески на стенах снова обрели прежний вид, уже не пугали так сильно.

Алиса поднялась на ноги, по-прежнему светя телефоном в разные стороны. Сердце постепенно успокаивалось, и она пропустила тот момент, когда все снова изменилось. Яркий свет ударил по глазам, особенно громкий аккорд органа оглушил, заставил потеряться в пространстве. Но людей больше не было. Только орган и свечи.

– Да что тут, вашу мать, происходит?! – не сдержалась она, и будто на звук ее голоса откуда-то со стороны алтаря вылетело что-то большое.

И оно непременно попало бы Алисе в голову, если бы в этот момент словно из ниоткуда не появился Леон и не закрыл ее собой. Предмет, оказавшийся куском статуи, ударил его по лицу и упал на пол, разбившись на еще более мелкие осколки.

– Не делай резких движений, – попросил Леон, стирая ладонью кровь с разбитой губы.

Кончиком языка прошелся по зубам, проверяя, все ли целы. Повезло: ни один не выбит, хотя удар куском гипса был очень ощутимым, даже в голове зашумело.

– Где ты был все это время? – зло зашипела Алиса. – Меня тут чуть не растерзали!

– Надо было проверить кое-что, – отозвался Леон. – Идем за мной, только очень медленно.

Алиса больше не стала ничего спрашивать, сунула телефон в карман, перехватила бесполезный фонарь и направилась за Леоном, стараясь двигаться как можно плавнее. Стоило ей только сделать чуть более резкий шаг, как предметы на полу начинали подрагивать, готовые вот-вот сорваться с места и снова напасть. Изображения на стенах хоть и перестали быть такими пугающими, но теперь, казалось, следили за каждым шагом чужаков.

Чем глубже они уходили в недра старых развалин, тем хуже чувствовала себя Алиса. Ноги дрожали, каждый шаг давался ей с трудом, сердце гулко билось о ребра, подстраиваясь под тревожную мелодию органа, к горлу подкатывала тошнота. Алиса смотрела в спину Леона, понимая удивительную вещь: это ему должно быть плохо в церкви, а не ей. Но, похоже, здесь он чувствует себя абсолютно нормально. А значит, от святости этого здания уже не осталось ни следа. Демонам сейчас здесь самое место.

Наконец они добрались до стены, и Леон приоткрыл маленькую деревянную дверцу. Даже Алисе пришлось пригнуть голову, чтобы пройти в нее. Сразу за дверцей начиналась каменная лестница, уходящая вниз. Алиса остановилась, почему-то не решаясь спускаться. Казалось, крутые ступеньки ведут прямо в преисподнюю.

Мелькнула вдруг дурацкая мысль, что все это могло быть подстроено. Сейчас Алиса спустится вниз, а там ее уже ждет подготовленный ритуал и Падальщики, жаждущие крови. Конечно, в этом случае было глупо ночевать в гостинице, проще было бы найти лестницу уже вчера, но кто знает, что в голове у Леона? Он устроил спектакль с собеседованием, чтобы никто не догадался, что на роль помощницы он рассматривает только ее, может, это тоже было очередным актом спектакля.

Нет, глупости. Она ведь сама вчера согласилась на ритуал, он мог бы просто воспользоваться ее состоянием, безо всяких представлений.

– Не тормози, – раздался сверху голос Леона.

Алиса осторожно ступила вниз, держась раскрытой ладонью за каменную стену.

– Что там? – спросила она.

– Крипта.

– Крипта?

– Это помещение под главным залом в католических костелах, где обычно хоронят всяких важных лиц. Я видел ее во сне.

Значит, вот куда он исчез. Ходил проверять эту свою крипту.

– И что там?

– Сейчас сама увидишь.

Алиса сосредоточилась на крутых ступеньках, ориентируясь на свет фонаря Леона. Они оба отбрасывали длинные тени, искривляющиеся на толстых стенах, и Алиса не могла отделаться от мысли, что сзади за ней кто-то чужой, хищный. В какой-то момент она поймала себя на мысли, что старается не разглядывать тень Леона, боясь увидеть лишнее. Благо ступеньки наконец закончились, и они оказались в небольшом низком зале. Ее собственный фонарь вдруг мигнул и зажегся. Что ж, уже легче.

Пол в крипте оказался земляным, а вот стены и арочный потолок – каменными. Несколько массивных колонн поддерживали свод и делили пространство на части. Потолок был таким низким, что давил на психику почти физически. В некоторых особо низких местах Леону приходилось пригибаться, и даже Алиса чувствовала, как касается волосами холодного камня. Церковь будто гладила ее, и от этих прикосновений мороз бежал по коже. В конце концов Алиса не выдержала и накинула на голову капюшон.

Крипта была пустой. Если здесь кого-то и собирались хоронить, то до этого дело не дошло. Или же саркофаги были по какой-то причине вынесены отсюда. На каменных стенах кое-где сохранились остатки краски, должно быть, когда-то рисунки были и здесь. У одной из колонн валялась старая табличка, но надпись разобрать было уже невозможно. В этот низкий темный склеп не доносились звуки органа, но Алисе казалось, что она чувствует вибрацию, идущую по стенам.

Ладно, как минимум приносить ее в жертву здесь вроде бы никто не собирается.

Пока Алиса разглядывала тесный зал, Леон обогнал ее и направился в дальний угол. Там явно что-то было, поэтому Алисе ничего не оставалось, как последовать за ним.

Оказалось, за массивной колонной спрятался небольшой каменный постамент. На нем не было ни единой надписи, зато сверху стоял деревянный ящик. Он давно рассохся, между деревяшками появились щели, через которые можно было разглядеть небольшую книжечку в черной обложке, хранящуюся внутри.

– Попробуй открыть, – попросил Леон, поднимая фонарь над постаментом.

Алиса подошла ближе, вытянула руку. За мгновение до того, как она коснулась ящика, что-то внутри прошептало ей, что это плохая идея. Предупредило, но остановить не успело. Алиса коснулась рукой шершавой поверхности, и то же мгновение ее оглушило громким звуком, будто кто-то ударил в массивный колокол в тот момент, когда она засунула в него голову. Алиса даже не почувствовала, как упала. В голове шумело, перед глазами расплывались разноцветные круги, а сердце, казалось, разорвало грудную клетку и теперь билось снаружи. Когда она снова обрела способность видеть, разглядела склонившегося над ней Леона. Он протянул ей руку, помог подняться.

– Значит, ты тоже не можешь, – загадочно произнес он.

– Тоже? – уточнила Алиса, трогая руками голову. Ей казалось, что та могла запросто развалиться надвое. – Ты уже пробовал?

Леон кивнул.

– Эффект был такой же, как у тебя. И у меня есть два варианта. Первый, плохой: здесь стоит какая-то защита вообще от всех людей. И на взлом этой защиты мы потратим много времени, которого у нас нет. Второй, хороший: это защита от тьмы. Поэтому те, в ком есть тьма, не могут открыть ящик.

– Во мне нет тьмы, – заметила Алиса. – Прошло уже достаточно времени с тех пор, как я ее забирала у тебя.

– Однако она навсегда оставила в тебе свой след, изменила тебя. Если здесь хорошая защита, этого достаточно. Нам остается подождать Диму. Возможно, он сможет открыть ящик.

Алиса обхватила себя руками, чувствуя, что дрожит.

– А открывать его точно хорошая идея?

Леон пожал плечами.

– Не откроем – не узнаем.

– Отлично, – проворчала Алиса. – Тебе-то все равно, а нам еще жить с тем, что мы выпустим из этого ящика.

На лицо Леона опустилась каменная маска, но Алисе не было стыдно за свои слова. Он сам приблизил свой конец, ее вины здесь нет.

– Давай выйдем на улицу, – предложил Леон, не глядя больше на нее. – Здесь слишком холодно.

Выйти из этого каменного склепа Алиса была только рада. Немного опасалась, что именно встретит их наверху, но церковь теперь снова казалась старой и заброшенной. Не было слышно органа, не горели свечи, не сидели на лавках люди с масками вместо лиц.

– Это была всего лишь иллюзия, – сказал Леон, заметив, как она нервно оглядывается по сторонам.

– А голову тебе едва не проломила тоже иллюзия? – не удержалась Алиса.

– В плохих местах так бывает. А это место определенно плохое, несмотря на то, чем было раньше.

Алиса промолчала. Она ведь и сама уже поняла, что называть это здание церковью больше нельзя.

***

На улице было по-прежнему темно, но в городе уже наверняка занималось утро. Просто здесь, в лесу, светлеть начнет гораздо позже. Алиса прилично замерзла, поэтому быстро забралась в машину, съежилась и обхватила себя руками. Леон некоторое время стоял на улице, потом тоже сел, на водительское место. Завел двигатель, включил печку. Только когда в салоне зажглась лампочка, Алиса увидела его разбитую губу. Зачем он это сделал? Разве ему не все равно?

– У тебя кровь, – заметила Алиса, пряча подбородок в воротнике куртки.

Леон коснулся рукой губы, тихо зашипел, но потом отмахнулся:

– Заживет.

Алиса выдохнула сквозь стиснутые зубы, открыла бардачок, вытащила упаковку салфеток и маленькую бутылку воды. Знала, что они там есть, потому что сама положила всего несколько дней назад. Когда все еще было по-другому. Смочила салфетку, наклонилась к Леону.

– Повернись.

Он послушно повернулся к ней, позволил ей вытереть кровь.

– На фига ты лез? – озвучила свой вопрос Алиса. Сама не знала, что хочет услышать в ответ.

– Боялся, что ты потеряешь сознание и мы потратим лишнее время, – пояснил Леон, стараясь поменьше шевелить губами, затем убрал руку Алисы. – Достаточно.

Алиса скомкала салфетку. Что ж, теперь он хотя бы честен с ней. Хотела промолчать, но все же сказала:

– Ты не помогаешь, Леон.

Он удивленно приподнял бровь.

– В чем именно?

– Не помогаешь мне сохранить остатки хорошего к тебе отношения.

– Не вижу в этом необходимости, – холодно заметил он. – Нравиться тебе в мои планы больше не входит. Я хочу, чтобы ты просто хорошо выполняла свою работу, за которую я тебе плачу.

Алиса сжала зубы, сунула мокрую салфетку в карман. Ну и черт с ним.

Все остальное время они сидели молча, пока позади них утренний полумрак не разрезал свет автомобильных фар. Старая кляча священника припарковалась за ними, отец Димитрий вышел из машины. Кроме привычной черной рясы на нем было еще пальто, и, если бы не редкая борода, Алиса не признала бы в нем служителя церкви.

– Спасибо, что приехал, – первым отозвался Леон, подходя ближе к старому другу.

– Пожертвованием отдашь, – хмыкнул тот. – Зачем позвали?

Он вопросительно посмотрел на Алису, будто ждал ответа именно от нее. Алиса промолчала, снова спрятав нижнюю часть лица в воротнике, а руки в карманах. К утру дождь прекратился, зато поднялся ледяной ветер, и она прилично замерзла сразу, едва только покинула теплый салон машины.

– Идем, – позвал Леон, углубляясь в лес.

Старое здание произвело на отца Димитрия неизгладимое впечатление. Сейчас оно выглядело таким же заброшенным, как и тогда, когда Алиса и Леон увидели его впервые, будто с наступлением утра все чары развеялись. Перекошенная дверь снова открывалась с трудом, окна смотрели на мир пустыми глазницами, внутри под ногами хрустел мусор. Переступая порог, Алиса с содроганием готовилась услышать орган, но тот молчал.

Отец Димитрий обошел церковь по периметру, то и дело останавливаясь у фресок, разглядывал их. Алиса и Леон стояли примерно у середины прохода и терпеливо ждали. Иногда у Алисы по спине пробегал холодок, казалось, что сзади кто-то смотрит. Тогда она осторожно оборачивалась, но на пыльных полуразрушенных лавках никого не было.

Наконец отец Димитрий вдоволь насмотрелся, подошел к ним.

– Место атмосферное, – заметил он, – но православной церковью это никогда не было. И уже давно перестало быть католической.

– Что ты имеешь в виду? – хмуро спросил Леон.

– Ты и сам наверняка это понимаешь. Ты здесь находишься спокойно, Леон, а значит, Бога здесь давно нет.

– А что есть? – поежилась Алиса.

Прежде чем ответить, священник снова огляделся.

– Не знаю. И, честно говоря, даже знать не хочу. Единственное мое желание – как можно скорее отсюда убраться. Что именно вы хотели мне здесь показать?

Леон махнул рукой и первым отправился в сторону маленькой двери, за которой пряталась ведущая вниз лестница. За ним шагнул отец Димитрий, а Алиса поймала себя на мысли, что не хочет идти. Она чувствовала почти физическую потребность развернуться и подождать в машине.

Что за бред?

Мотнув головой, она пригнулась, нырнула в черное нутро. За то время, что они провели наверху, крипта, казалось, уменьшилась в размерах. Теперь Алиса почти все время касалась волосами потолка, то и дело рискуя удариться сильнее. Потолок давил ей на голову, охватывал стальными тисками, и Алисе пришлось заставить себя дышать медленно и глубоко. Она никогда в жизни не страдала никакими паническими атаками, искренне считала их выдумками нежных барышень, но сейчас чувствовала, что еще немного – и она на собственной шкуре прочувствует ошибочность своих же суждений.

Леон и отец Димитрий тем временем добрались до постамента с ящиком.

– Там внутри книга, – как сквозь вату донесся до Алисы голос Леона. – Ни я, ни Алиса не можем его открыть.

– Почему ты думаешь, что я смогу? – нахмурился отец Димитрий, не делая и попытки дотронуться до деревянной поверхности.

– Ты единственный из нас никогда не касался тьмы, – пояснил Леон.

Священник еще некоторое время медлил, а затем вытянул руку и осторожно дотронулся до ящика. Алиса инстинктивно втянула голову в плечи, но ничего не произошло. Не было ни набата, ни каких-либо других спецэффектов. Лишь легкий скрип, когда крышка ящика откинулась вверх, обнажая книгу.

Алиса подошла ближе, заглянула через плечо отца Димитрия в ящик. Внутри действительно лежала только книга в черной обложке, как две капли воды похожая на те, что валялись на полу в главном зале. Никаких надписей на обложке Алиса не разглядела, но, возможно, книга просто лежала лицевой стороной вниз.

Ободренный тем, как легко ему удалось открыть ящик, отец Димитрий запустил руку внутрь, вытащил книгу. И почти сразу же вдруг зашипел от боли и непочтительно бросил книгу вниз. На его ладони расплывалось большое красное пятно, похожее на ожог, губы беззвучно шевелились. Похоже, отец Димитрий вспоминал Бога или черта всуе или же попросту грязно ругался. Ни то, ни другое, ни третье не было позволительно священнику, поэтому Алиса и Леон ничего не расслышали.

Леон присел на корточки, посмотрел на упавшую книгу. Та раскрылась примерно посередине, и на странице Алиса разглядела кровавый отпечаток чьей-то ладони. Это не было следом отца Димитрия, он ведь касался только обложки. Да и кровь давно высохла. Может быть, это и вовсе была краска, но, учитывая остальные обстоятельства, Алиса была уверена, что кровь. Впрочем, она ни в чем не могла быть уверена до конца, потому что перед глазами все плыло. Она даже не могла разобрать буквы на страницах книги. Хотя вскоре поняла, что не только она.

– Что за ерунда? – первым отозвался Леон, внимательно рассматривая книгу, но не делая и попытки до нее дотронуться.

– Абракадабра какая-то, – подтвердил отец Димитрий.

Алиса крепко зажмурилась, а когда снова открыла глаза, зрение немного сфокусировалось, и она смогла разобрать буквы.

– Это зеркальное письмо, – догадалась она.

Мужчины удивленно посмотрели на нее.

– Зеркальное письмо? – переспросил священник.

Алиса кивнула.

– Буквы написаны не просто справа налево, но еще и вверх ногами и наоборот. Чтобы прочитать, нужно поднести зеркало и читать в отражении. Когда-то в интернате мы с Мирославой, начитавшись «Алисы в зазеркалье», пытались писать так друг другу записки.

Имя подруги отозвалось болью в груди, но Алиса была горда тем, что голос не дрогнул.

– Значит, нам нужно зеркало, – заключил отец Димитрий.

– У меня есть, – сбрасывая с плеч рюкзак, сказала Алиса.

Леон забрал у нее зеркало, прислонил к странице. Отец Димитрий сел рядом с ним, светя на страницы фонарем, и за их широкими спинами Алисе совсем не было видно отражения, но она и не смотрела, полностью сосредоточившись на головной боли. Казалось, внутри черепа у нее надувается воздушный шарик, которому некуда деваться, и он вот-вот либо лопнет, либо разорвет ей к чертям голову.

– Это Ветхий Завет, – наконец произнес отец Димитрий. – Исцеление Неемана.

– Подробнее для нечитавших, пожалуйста, – попросил Леон.

– Сирийский военачальник Нееман страдал от проказы и приехал к пророку Елисею, чтобы тот исцелил его, – начал рассказывать отец Димитрий, поглядывая на текст в зеркале, хотя Алиса была уверена, что он и так знает эту историю. – Елисей велел ему семь раз омыться в реке Иордан, и тогда болезнь отступит. Нееман сомневался и негодовал, но поступил так, как было велено, и его кожа действительно… – Священник вдруг замолчал, наклонился ближе к зеркалу. – Здесь текст искажен. Написано, что омыться надо было пять раз.

– Но ты точно уверен в том, что в оригинале – семь? – уточнил Леон.

– Конечно! – Отец Димитрий как будто даже оскорбился.

– А здесь пять. Интересно. И текст написан зеркально…

– Ты думаешь о том же, о чем и я? – уточнил отец Димитрий.

Леон кивнул.

– А нельзя ли пояснения для тех, кто не понимает, о чем вы? – попросила Алиса. Она осторожно прислонилась к стене, поскольку стоять прямо уже не было сил, но показывать плохое самочувствие никому не собиралась.

Мужчины переглянулись, первым ответил отец Димитрий:

– Дьявол, противопоставляя себя Господу, иногда использует Его же атрибуты, но в извращенном виде. Например, число Господа – 999 – превращает в число зверя – 666. Переворачивает кресты, проводит Черную мессу вместо Евхаристии. Здесь же текст отзеркален, как будто…

– Дьявол перевернул историю в Ветхом завете? – догадалась Алиса.

Отец Димитрий кивнул.

– А почему речь идет о пяти омовениях вместо семи? – снова спросила Алиса.

– Число пять иногда связывают с нечистой силой, – ответил Леон. – По числу вершин в пентаграмме. Или, в данном случае, по числу жертв в ритуале.

Алиса вдруг почувствовала, как из носа вниз, к губам, потекла горячая струйка. И прежде, чем она успела бы вытереть кровь, это заметил Леон.

– Тебе плохо? – уточнил он.

– Все в порядке, – ответила Алиса, но не была уверена, что произнесла фразу до конца. Стена за ней вдруг поехала вверх, и, если бы Леон не оказался рядом и не подхватил ее, она упала бы на пол.