Андроген Арии

Двинулся дальше по улице, изучая вывески, я искал портного. Для выполнения, задуманного на сегодняшний вечер, мне нужно было предстать солидным господином. Когда проходил мимо одного здания с колоннами на фасаде, мое внимание привлекла толпа, собравшаяся у входа. Были слышны крики, и двое в мундирах и с короткими кинжалами на поясе вытаскивали большие мешки из дверей и бросали их вниз по лестнице. У самых ступеней сидела девушка на одном таком мешке в простеньком наряде и маленькой шляпке и вытирала платком лицо, рядом стоял седовласый мужчина в темном камзоле. Он что-то говорил ей, поглаживая по голове, то ли успокаивая, то ли просто жалея. Толпа зевак, судя по крикам и веселью, получала удовольствие от происходящего. Я подошел ближе, чтоб понять, что происходит.

– Именем его высокопревосходительства Вергилия Третьего, вернейшего слуги его сиятельства кронпринца Алавия Милосердного, за свершённое преступление перед казной и короной, надлежит немедленно освободить занимаемое здание. По решению высокого суда здание отходит префектуре города в счет уплаты долгов. Общество, именуемое по бумагам «Театр Талия», из дома выселить, а коли сопротивление окажут, быть им битыми палками и гонимыми из доблестного города. Сие постановление вступает в силу до конца сего дня… – говоривший господин был полноват, напомажен и одет в расшитый сюртук, на голове была треугольная шляпа, из-под которой выглядывал белый парик с завитушками. Господин ненадолго прервался, набирая в грудь воздух, и я воспользовался моментом затишья.

– Любезный, что сие означает? – мне почему-то стало жалко эту пару, и я решил вмешаться. Любезный выпустил набранный воздух из легких и повернулся ко мне, окинув меня взглядом, ответил:

– Не мешайте твориться правосудию, господин. Вам-то что здесь нужно?

– Я недавно приехал в Ваш прекрасный город и, прогуливаясь по улице, увидел… – я повертел рукой, подыскивая подходящее слово, – это. Думается мне, что вопрос можно решить и по-другому, не выгоняя этих несчастных из их жилища.

– Вы бы шли мимо и не отвлекали по пустякам служителя закона, – любезный был явно недоволен, что его речь была прервана, но так как он не мог определить мое происхождение по внешнему виду, то и не мог меня просто прогнать. Значит, внешне я произвожу впечатление благородного. Вот это хорошая новость для моего плана. Наш разговор привлек внимание толпы, крики и шутки стихли, все теперь ждали, что произойдет дальше. А девушка и седовласый подошли ближе – видимо, не хотели пропустить суть разговора.

– Вы бы поумерили пыл, любезный. Ваше рвение может сыграть с вами злую шутку. Я повторяю вопрос: можно ли как-то решить по-другому это дело?

Любезный растерялся, наверное, не ожидал от меня такого. Внешний вид мой не говорил о благородном происхождении, но и как босяк я не выглядел. Это и ставило в тупик этого канцелярского чиновника. Примерно представляя, какие мыслительные процессы происходят в его голове, я пошел напролом: наглость города берет.

– Неужели мы не сможем найти выход из такой ситуации?! Ведь для его светлости театр, кой мы видим, необходим, как рупор, как маяк его милости и просвещенности. С его подмостков в спектаклях прославляли и будут прославлять имя его величества. И как, скажите, им это делать при слабости и недальновидности этих чиновников? А? – я краем глаза увидел, как старик, стоящий рядом с девушкой, поморщился при словах прославления и замотал головой.

– Сейчас я вижу, что совершается ошибка, которая может повлечь ещё большую. Так давайте поможем свершиться небесному правосудию и не допустим сей глупости, – я подошел ближе к любезному и взял его под локоть. – Так какова сумма долга этих несчастных?

От моего напора любезный с минуту стоял, не двигаясь, потом, видимо, совладав с тем потоком словоблудия, что я вылил на него, собрался и после слов о деньгах немного приободрился:

– Простите, господин, не знаю вашего титула, – начал он.

– Давайте без титулов, по-простому, так сказать с глазу на глаз, – я окинул толпу за спиной любезного, что внимательно слушала наш разговор, – ну же?

– Сумма не так чтоб большая, но там еще есть момент, представленьица они устраивали, не так чтоб прославляя, а как бы совсем наоборот, вот-с…

– Так по глупости, по молодости и наивности. Ведь впредь они такого не допустят? – Я сурово посмотрел на седого и девушку. – Так? Да?

Старик опустил голову и закивал, соглашаясь с моими словами, девушка всплакнула и утерла слезу платком.

– Вот видите, пред вами вершится раскаяние, и кронпринц недаром зовётся Милосердным, прощение и ещё раз прощение раскаявшимся дарует только сильный правитель. Так какова сумма долга?

– Ну…Тридцать пять золотых, господин, – я готовился к более высокой цифре и мысленно подсчитывал, хватит ли у меня денег. Услышав цифру, понял, что не потяну. Гном дал всего десять золотых, и до этого я вроде четыре заработал, серебро еще есть, несколько и медяков. Всего этого не хватит, чтоб расплатиться. В задумчивости я достал один гномий золотой и повертел его в руке. Увидев монету, любезный как -то странно подобрался, и глазки его поросячьи заблестели.

– Господин хочет заплатить новыми? – осипшим голосом проговорил любезный.

– Да, – и тут в памяти стали всплывать отрывки разговора с гномом и теми ребятами, что собрались грабить обменники, – только вот, любезный, не знаю, какой сейчас курс. Знаете, длительные путешествия отрывают от цивилизации.

– Один к десяти, – еле промямлил любезный, не отрывая взгляда от золотого в моих руках.

–Так это получается три с половиной?

– Угу, господин, так точно-с…

Я увидел выступившую испарину на лбу любезного.Отсчитав четыре монеты, я протянул их любезному – с тем чуть удар не случился, когда он взял в руки монеты. Быстро пересчитав их, он спрятал золотые во внутренний карман. «Ах ты, засранец, взял больше и рука не дрогнула. Ладно, и тебя запомню. Чую, тут в городке нужно задержаться и воздать многим за долги. Только сдам задание Старика и оторвусь».

– Такая мелочь, я дал вам четыре, чтоб ускорить ваши сборы и оставить этих несчастных в покое, – я специально повысил голос, чтоб стоящие рядом услышали все до последнего слова. При этих словах глаз любезного дернулся, он повернулся и стал отдавать команды солдатам. Те, побросав свою работу, собрались, построились и маршем удалились, не сказав ни слова. Я остался наедине с седовласым мужчиной и барышней.

– Меня зовут Дар Балагур, а это моя дочь Аделия. Не знаю, как нам вас благодарить, господин. Не имею чести знать ваше имя?

– Меня зовут Кэн. Поможете найти мне портного, но такого, у кого можно сразу купить готовые вещи. Это и будет благодарностью.

– Конечно, мы поможем найти вам портного, но осмелюсь поинтересоваться: для чего? Что вы хотите приобрести? Так быстрее соображу, куда идти.

– Мне нужно сегодня вечером предстать перед главой торговой палаты и выглядеть я должен соответствующе.

– Вот те на… – Дар немного опешил от услышанного и уронил мешок, который собирался внести обратно в двери театра. – Так вы друг его превосходительства Вергилия Третьего?

– Так его так зовут? Да, дела. Нет, Дар, я скорее совсем наоборот. Мне нужно, как сказать, воздать по заслугам. Восстановить справедливость, – говоря все это, я подхватил большой мешок и занёс в дверь, пропихивая ногами мешок Дара.

– Если так, то позвольте помочь вам, – Дар стал помогать мне с мешком, – если поведаете о своем плане может и мы сможем как-то поучаствовать.

Я остановился и посмотрел сначала на Дара, потом на Аделию:

– Ну, если в двух словах…

Глава 4 Сгорел сарай – гори и хата

Глава 4

Плана у меня особого не было. Были просто мысли, как попасть в имение, не привлекая внимания к себе, и мысль о том, как отомстить этому главе за его дочурку. Как мог, коротко поведал детали плана, что придумал. Дар немного посмеялся надо мной и предложил другой вариант. Также у него оказалась прекрасная костюмерная. Тюки с костюмами как раз мы и затаскивали обратно в театр. А так как репертуар состоял в основном из политических представлений, то и костюмы были подходящие. Аделия, не проронившая ни слова, пока мы работали, услышав про наш план, взялась меня нарядить и показать несколько приемов, которые принято было употреблять в высоком обществе. Так что работа закипела. Пока меня переодевали и показывали, как ведут себя люди из высшего общества, я узнал о нуждах Дара и подкинул еще пару золотых на восстановление труппы и театра, за что получил еще благодарностей в свой адрес. А хорошим быть приятно.

С момента нашей подготовки прошло два часа. За это время мы побывали на базаре и прикупили телегу, груженную маслом для лампад, я был переодет и загримирован. При этом меня пришлось обложить кожаными флягами, наполненными маслом, которые плотно привязали лентами к моему телу. Сразу стал похож на колобка, это сковывало движения и создавало впечатление очень грузного человека. Кое-как запихнувшись в камзол, напялил парик и шляпу с большими полями и страусиными перьями. Взяв в руки трость, я подошёл к зеркалу и не узнал себя: в зеркале отражался толстый господин с большими усами и тоненькой бородкой, грузное тело пыталось выпрыгнуть из камзола, лосины доходили до колен, дальше шли чулки с невообразимыми бантами, венцом всего этого были туфли с такими же бантами. Про цвета и говорить не приходилось – я был похож на толстого попугая.

– Так, самую малость, – Дар подошел ко мне, когда я разглядывал себя в зеркале, – вот возьми в рот орехи.

– Зачем?

– Чтоб болтал поменьше, – он хохотнул, запихивая орехи мне в рот, – убери их за щеки и скажи что-нибудь.

– Фто шкажать? – орехи во рту мешали, и я начал сильно коверкать слова. Услышав, как я говорю, Аделия засмеялась, не удержался от смеха и Дар.

– Отлично. Теперь побольше наглости и погромче, ты же граф, а не какой-то простолюдин!

–Ты шкмем говориф, шмерт, шавшем рашпаяшалша. Вот я тя ша наказу, – при этих словах я потряс палкой и грозно топнул нагой. Смех наполнил комнату – смеялись все.

– Все, считай экзамен в подмастерья актера ты сдал, – отсмеявшись, проговорил Дар, – давай еще раз все повторим, кто и что делает, и начнем наш спектакль.

Театр в былые времена был богатый, и Дар смог сохранить многое из того: за зданием у него имелась конюшня, в которой стояла открытая карета и тентованная повозка.

– Да, в свою бытность это были прекрасные лошадки. Ну, ну, старушки, нам сейчас надо поработать, – проговорил Дар, выводя двух кляч из конюшни.

– Надеюшь, кагета будет покрепше, – я смотрел, как Дар запрягает бедняжек в повозку.

– На сегодняшнее представление хватит, а там мастерам отдам на почин. А лошадок нужно новых прикупить, – проговорил Дар и ободряюще подтолкнул меня к транспорту.

Я уселся в карету, скрипнувшую под моим весом, продавленный диван несильно обрадовался моей тушке, Дар дернул вожжами и прикрикнул:

– Ну, родимые, пошли!

Карета дернулась, качнулась, и мы покатили с внутреннего двора театра в направлении поместья Вергилия Третьего. Не выбираясь на центральные улицы, мы добрались до нашей цели. Оставили нашу карету в переулке, недалеко от ворот. Дар сразу ушел следить за прибывающими гостями, а я остался сторожить наш транспорт. Через некоторое время он вернулся и сообщил, что ворота закрылись, и можно предположить, что все гости собрались.

– Ну, нашинаем пегвый акт, – прошамкал я, и Дар выкатил карету на дорогу, ведущую к поместью.

Мы неспешно подкатили к воротам, и я, набрав побольше воздуха в легкие, гаркнул:

– Отвагяй!

Стражники, увидев странную карету с непонятным гербом на дверце, сначала впали в ступор. Мой крик сподвиг их быстрее шевелить извилинами, но открывать ворота они не спешили. Один из стражников, это был Ферд, посеменил к карете.

– Ваше благородие, прошу простить, но вас нет в списках. Хозяин не велел пускать сторонних, – при этих словах он втянул голову в плечи и почему-то слегка присел.

–Штооо?! Да, хто ты такой, штоб не пушкать пошланника короля! Я те ша уштрою. Отвагяй или будешь всю оставшуюся шизнь мишек охранять на севере, – на последних словах я пристукнул тростью.

– Ваш сиять…мигом, ща буит сделано, – Ферд рванул к воротам, как заправский бегун. Ворота со скрипом распахнулись, и мы покатили. Проезжая мимо стражников, стоящих по стойке «смирно», я произнес, не поворачивая головы:

–Вогота не запигай, корета поедет жа подарком, – последнее постарался выговорить четко, на что стражники лишь вытянулись по струнке.

Дорога, по которой мы покатили, огибала большое поле с цветниками и дорожками, посыпанными гравием. Когда стражники скрылись за одним таким, Дар остановил карету, и я выбрался из неё.

– Вшо, дальше шам. Начнешь через тридцать минут, – сказал я Дару, и он, развернув карету, поехал на выезд из усадьбы. Оставшись в одиночестве, я осмотрелся: рядом с домом, дальше в глубине сада, был огромный сарай. «Видимо, конюшни или очень похоже на то» – подумал я и направился в ту сторону. Подойдя ближе, понял, что думал в правильном направлении. Большие ворота были открыты, перед ними было большое место, заставленное каретами. «Гостевая парковка» – я шел, пока никем не замеченный. Правильно, хозяева гуляют, слуги тоже не скучают, зачем стеречь хозяйское добро. Ведь кто додумается творить беззаконие в усадьбе самого Вергилия Третьего? А напрасно.

Достав первый курдюк с маслом, аккуратно его надрезав, я стал поливать кареты, потом подошел к самой конюшне и стал поливать стены. Закончив с одним курдюком, взял следующий.

– Сегодня будет жарко тут, – вполголоса проговорил я, выдавливая последние капли масла на солому. Зайдя внутрь конюшни, поснимал запоры со стойла. Ведь я не хотел навредить лошадкам. Лошадки тут совсем ни при чём. Нам надо наказать хозяев. Я достал следующий курдюк, открыл его и направился к дому Вергилия Третьего.

Не доходя парадного входа, разлил масло около дома – масляная дорожка тянулась от конюшен к дому. Бросив пустой курдюк и вытерев руки платком, собрался мысленно и направился грузной походкой к ступеням. Дворецкий удивленно посмотрел на меня, но, ничего не сказав, распахнул передо мной двери. Я попал из тишины сада в шум и гомон, мимо меня проскочил придворный, неся на подносе бокалы с чем-то темным, потом следующий обогнул меня, неся на подносе какие-то закуски. А хорошо живет этот Вергилий! Стоя в огромном холле, набитом гостями и слугами, я поражался убранству зала. Картины на расписных стенах, кругом резная мебель с позолоченными узорами, золоченые подсвечники, под потолком висела массивная люстра на толстой цепи. «Однако я удачно зашел. Тут есть, где развернуться». Самое странное, что на меня никто не обращал внимания, это меня радовало. Так как хорошей легенды, кто я и откуда прибыл, у меня не было. Дар наспех меня проинструктировал по поводу поведения в высшем обществе, но я не все запомнил. Потому отошел в свободный угол, чтоб не бросаться в глаза, и изобразил, что изучаю картины, во множестве висевшие повсюду.

– О, у вас прекрасный вкус, – голос, раздавшийся со спины, меня напугал, от чего я дернулся и повернулся к говорившему. – Это бедный художник Уилмор. Местный, между прочим.

Заговоривший со мной господин был невысокого роста, пухлый, с детским румянцем на лице. Его камзол был украшен золотой вышивкой и драгоценными камнями. В одной руке он держал бокал, в другой – шпажку с какими-то ягодами, на пухлых пальцах красовались перстни с огромными камнями.

– А вы не местный, как я посмотрю? Простите моё невежество, граф Вальтонский, старый друг хозяина дома. Как я могу к вам обращаться?

Сейчас я находился в шаге от провала. Даже почитав множество блогов про игру и обзорное описание самой игры, я туго представлял, как тут всё устроено, какие королевства, материки, какие сословия и … и много чего ещё. Какой-нибудь геймер скажет: «Ну ты и лузер!» И будет прав. Да, я лузер в этой игре, просто потому, что в эту игру я прихожу, как в мир приключений, ну и, конечно, работы. Я не стремлюсь тут добиться высоких уровней, выбить из какого-нибудь босса уникальную вещь. Тут я играю и просто изучаю то, что в свое время создала команда Вадима, и скажу вам: ребята были просто класс, создав такое.

Пауза затягивалась, и я ляпнул первое, что пришло в голову:

– Я граф Брендил из шеверной чашти. Тут пгоездом

– Оу, ваша светлость, тысячу извинений. Так вы тут впервые и наверняка незнакомы с местной знатью? Позвольте взять на себя роль гида и познакомить вас со всеми. Прошу, – толстячок быстро подхватил меня под локоть и потащил вверх по лестнице:

– Начнем знакомство с домом и попутно с его обитателями, – вполголоса начал свое повествование граф Вальтонский, – идемте, идемте.

Граф с виду не был спортивен, скорее, наоборот, но вот прыти в нем было хоть отбавляй. Он тащил меня, как тягловый конь, поминутно останавливаясь то у картин и рассказывая горькую судьбу того или иного художника, то у скульптур и историю их приобретения Вергилием Третьим.

– Друг мой, – граф уже давно перешел на панибратское отношение, – только представьте, какие таланты взращены у нас. Видите! Посмотрите на работу. Какое тонкое чувство воплотил скульптор в этой работе, какое изящество линий и полутонов!

У меня в голове была только одна мысль: когда уже Дар начнет вторую часть нашего плана. Время шло, а сигнала все не было. Что могло помешать Дару? Я плелся за графом и поминутно восторгался произведениями искусства, делая умный вид или ахая и восклицая. Граф от этого плыл и млел. И вот когда я уже намеревался приложить моего гида по голове очередным произведением в виде руки, держащей чашу, где-то в отдалении бабахнуло так, что задрожали все витражные стекла на этаже. Снизу раздались удивленные возгласы. Сначала это были единичные крики женщин, потом к ним стали присоединяться и мужские. Началось, сразу по дому заметались слуги, кто-то кричал о восстании и призывал к оружию. Кто-то просто кричал. Мой гид после грохота взрыва впал в ступор, и я поспешил от него отделаться, кинулся в первую попавшуюся дверь. На мое счастье это оказался кабинет хозяина. Вот так везенье! Я тут же провернул барашек щеколды и закрыл дверь. Раз это кабинет, то и ценное, и секретное должно храниться тут. Пожар около ворот был сильным, яркий свет проникал сквозь витражное окно, освещая кабинет. Я быстро осмотрел все шкафы и тумбы, порылся в письменном столе и нашел только кипы бумаг, свитки и письменные принадлежности. Так, я остановился, такого быть не может. Мне сейчас нужна помощь и срочно.

– Саня, выходи, мой друг, – я призвал своего пушистого товарища. Появившись на столе, он покрутился сначала, потом увидев меня, прыгнул на грудь и уткнулся мордочкой мне в подбородок.

– И я по тебе соскучился, мохнатик, – проговорил я, поглаживая Саню между ушей, – помоги найти спрятанное, ты же у нас шпион как-никак.

Саня сначала сморщил мордочку, потом принюхался, спрыгнул на пол и побежал по ковру, что-то вынюхивая. Минуту или больше он носился по всему кабинету и вдруг остановился около одного комода с резными ящиками. Поднял мордочку и пискнул:

– Ты нашел, – я подошёл к комоду и посмотрел на пол: угол ковра имел еле заметный загиб и около ножек, на паркете, были царапины.

– Молодец, сыщик! Значит, его двигали, – я ухватился и сдвинул в сторону комод, за ним оказалась дверца, похожая на сейф. Маленькая ручка и под ней прорезь для ключа.

– А ключика у нас и нет. А? Саня, что будем делать? – я посмотрел на своего мохнатого компаньона. – Как нам его открыть?

Саня снова наморщил нос, покрутил им из стороны в сторону и побежал к другому шкафу, поскреб лапками дверцу, приоткрыл и нырнул внутрь. Я подошел и открыл шкаф, там висели платья и камзолы. Саня забрался на один такой и сунул нос в карман, я последовал за ним и, сунув руку, обнаружил связку ключей.

– Саня, да ты просто чудо какое-то, – я подхватил его на руки и с ключами направился к сейфу. Один из ключей подошел и, открыв дверцу, я немного подвис. Внутри оказались бумаги в кожаных папках, их я сразу скинул в сумку. Там лежали кожаные мешки, толстые. Взяв один такой и открыв его, обнаружил золотые полновесные монеты гномской работы.

– Да я теперь просто богач. Саня, с меня причитается! Вечером вкусная строганина и фрукты! – Я быстро убрал в сумку кошели, система сразу зачислила на мой счет двести золотых. Меню с сообщениями у меня было закрыто, но по цифрам непрочитанных сообщений понял, что и еще плюшки прилетели. Но это потом посмотрю в более тихом месте. А шум за дверьми(дверями?) нарастал, топот ног и звук битого стекла вернули меня в реальность.

– Так, Саня, я сейчас тебя отпущу, тут сейчас будет не очень хорошо, – при этих словах отпустил своего спутника. А сам достал последние курдюки с маслом и разлил их по всему кабинету. Потом закрыл сейф, задвинул комод на место, положил на место ключи. Потому как решил, что вдруг у хозяина есть какой маг и пожар быстро потушат, а так пропажу не сразу обнаружат. Ещё раз все оглядел, все вроде на местах, теперь можно и поджигать. Открыл дверь и вышел в коридор. Мимо меня проскочил слуга с какими-то тряпками в руках. Я взял подсвечник и бросил его в кабинет. Полыхнуло сразу и сильно. Избавившись от своей ноши, я сильно похудел, и ко мне вернулась нормальная подвижность: в два прыжка оказался возле лестницы. Осторожно выглянул и посмотрел, что творится внизу. Там стоял гвалт, все пришло в движение. Какой-то высокий и полный господин орал на слуг, рядом с ним, пиная и крича на пробегающих, стояла знакомая мне госпожа Рьяна. Ага, значит, этот здоровенный тип и есть сам Вергилий. Что сказать? Сегодня у вас, господа, жаркий вечерок выдался. Я осторожно, чтоб не привлекать внимания, спустился вниз и смешался с толпой слуг и гостей. Уже в толпе, чтоб придать еще большей неразберихи, закричал:

– Пожар наверху, спасайте, что можете!

Вергилий тут же среагировал на мои слова. Крикнул слуг и кинулся вверх по лестнице. Госпожа Рьяна осталась внизу и принялась с удвоенным энтузиазмом гонять слуг. Все это только повысило градус того кошмара, что творился вокруг. Все эти вельможи и аристократы, все эти дамы и графы пришли в движение, и воцарился полный хаос. Теперь ничего нельзя было разобрать: кто куда и зачем бежит. Эта бурляще-орущая масса народу прекрасно скрывала меня. Я пробрался к парадным дверям, выбежал на крыльцо, схватив один из факелов, освещавших вход, ринулся к тому месту, где поливал маслом. Пришлось несколько раз ткнуть факелом в траву, прежде чем огонь занялся, и огненная дорожка побежала к конюшням. Там полыхнуло на славу. К общей суматохе в доме прибавился пожар на стоянке карет. Потом пламя перекинулось и на сами конюшни, кони заржали и кинулись из пылающих дверей, создавая давку и погром на улице.

Ожидая Дара с телегой, я прятался за углом дома Вергилия. На втором этаже раздался звон, и вниз полетели стекла. Подняв голову, увидел, как огонь стал распространяться по всему дому, медленно переползая от одного окна к другому. Потом полыхнула крыша, и я понял, что пожар уже не потушить водой, что носила прислуга в ведрах. Теперь нужно вызывать МЧС и вертолёт.

– Граф! Где вы?

Я услышал голос Дара и выбежал ему навстречу.

– Дар, сюда! – я помахал рукой. – Транспорт где?

– Стоит у крыльца, можем грузить.

Мы направились к парадному крыльцу, у которого была припаркована телега с тентом. Мимо нас носились слуги, бегали дамы с перекошенными лицами и что-то орущие, до нас никому не было дела. Я отловил пару слуг и объяснил, что необходимо делать, сам направился в дом.

– Граф! Вергилий! Дом не шпашти, – я снова стал шепелявить и припадать на одну ногу. Роль нужно было сыграть до конца. Крича в толпу, я искал графа и проталкивался к лестнице. Весь пол был уже залит водой, оставшиеся в доме гости, кто еще не успел выбежать, поскальзывались и падали в грязную воду. Я осторожно пробрался к лестнице и стал орать громче:

– Граф! Надо шпашать што можно! Прикажите шлугам выносить ценное, – при этом отметил, что та парочка, что я поймал у входа, уже приступила к спасению имущества Вергилия. Мимо меня пронесли картину в золоченой раме и статую девы. Я остановил еще слуг и приказал выносить все ценное во двор. Граф, видимо, так и не услышал мои слова, и потому я принялся подряжать слуг сам к выносам всего, что плохо лежит. Еще бы с доченькой поквитаться и совесть была бы чиста, но её тоже нигде не было видно. Ладно, делаем, что можем, и быстро сматываемся. Я подхватил очередной экспонат в виде золочёной вазы и вышел на крыльцо. Дар в то время, пока я звал графа, время не терял: снаряженные на спасение слуги вовсю грузили картины и статуи в повозку.

– Мои клячи много не увезут, – ко мне подошел Дар, – да и жадность грех. Нам пора, все, что могли, мы сделали.

– Ну ешли так, то шваливаем, пока не началошь. Жаль, конечно, с графом не перекинулись и словом, но мы и так загостились, – влезая в повозку, проговорил я.