Чёрные птицы падают в небо

Чёрные птицы падают в небо

Людмила Angel

Анна Кот

Дизайнер обложки Sai Elena

© Людмила Angel, 2023

© Анна Кот, 2023

© Sai Elena, дизайн обложки, 2023

ISBN 978-5-4493-2519-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

1.

Не могу дышать…

Как чёрные птицы в таком же чёрном проклятом небе, как застывший осенний воздух в лёгких, что камнем давил на рёбра, как тишина, оглушающая и разрывающая барабанные перепонки, лишь один вздох, один единственный. Но эти руки железной хваткой впились в шею, а ненавистные птицы кружились всё ниже и ниже, им бы плоть мою разорвать на куски, на части, а мне лишь один вздох нужен был.

Я помню это лицо, кажется, каждую морщинку и трещинку, эти спокойные глаза, надменную ухмылку, а мне бы воздуха глоток. В висках стучало невыносимо громко, но я слышала и свой хрип, пугающий хрип без пяти мертвеца. Жизнь покидала тело мое, сочась теплом с кончиков пальцев, и вот я уже не чувствовала рук, и в лёгкие словно набился песок, и сердце, что почти замерло. А птицы так низко были, кажется, их крылья шуршали по моему лицу, царапая кожу…

И я подумала о тебе, о том, чего не успела тебе сказать… Если бы я только могла знать, что мы виделись тогда в последний раз, я бы столько всего тебе поведала, я бы открыла тебе самые тайные мысли свои, которые душили меня годами… Ты уходил, а я верила, что это не конец, не последний раз, что мы еще увидимся, я смотрела тебе в спину, и сердце мое сжималось, но я знала, что мы еще обязательно помиримся, ведь я не сказала тебе самого важного! А что теперь? Я задыхалась, и агония моя была невыносима, словно слишком много было не сделано, чтобы уйти вот так внезапно и навсегда. Но кто мог предугадать такое? Кто мог сказать мне, что здесь, недалеко у обрыва, где плещется вода, я встречу этого человека, на первый взгляд ничем не примечательного и мирного, но именно он оборвет мою жизнь. Что я сделала? За что? Я никому не желала зла, никому не причиняла боли, или же это было не нарочно. Кто дал ему право распорядиться моей жизнью? Только не так, только не сейчас!

Я смотрела в небо, и реальность покидала меня вместе с жизнью, но я должна была найти хоть что-то, что могло спасти меня. Мои онемевшие пальцы скребли землю, но ничего под руку не попадалось. А шум в ушах всё нарастал, я отчаянно молотила ногами, из последних сил пытаясь вырваться из рук своего убийцы. В последний рывок я вложила все силы, что оставались в моем теле. Мысли хаотично гомонили в голове. Сейчас или никогда! Сейчас, или я умру вот так, здесь, посреди парка, где так часто гуляют люди, даже не подозревая, что в паре метров будет лежать труп девушки. Сейчас, или это конец! Я ринулась вперёд, и на секунду мне показалось, что руки мучителя разжались, и он выпустил меня, вырвав лишь клок волос. И я полетела вперед, сквозь ветки и кусты, как невесомая пушинка, не чувствуя ничего, кроме страха и отчаяния! Но когда я оглянулась назад, я закричала беззвучным голосом… Я летела не вперед, а вверх, а тело мое осталось там, внизу, в ворохе опавших листьев, с вытаращенными глазами и скрюченными холодными пальцами. Он убил меня… Убил! Убил! И часть меня возносилась всё выше, я видела ледяной океан, старый маяк, желтеющий лес и хмурые тучи. Я всё кричала и кричала, но звука не было, голоса не было, ведь его нет у призраков… Я призрак? Я рвалась вниз в свое тело, но невидимые потоки несли меня к тучам. Я сопротивлялась им, что есть сил, и вот они ослабли, и выпустили меня, я камнем рухнула на землю, подняв в воздух сухие листья и пыль, словно я всё еще была материальна. Побежала по лесу, в том направлении, где, казалось мне, осталось мое тело. Я неистово кричала, ветром просачиваясь сквозь деревья, это уже была не я, но тогда я отказывалась верить в происходящее. И вот на пути моем возник тот человек, что убил меня… Нет! Он спокойно шел, уткнувшись в телефон. Он точно сделал это? Он не мог, нет… Я миновала его и бросилась в кусты, и.. там лежало оно… мое тело, ничем неприкрытое, не спрятанное и еще тёплое, брошенное, как мусор… А ведь это был целый мир, моя жизнь! Я склонилась над ним, но птицы так и не прилетели, они остались в небе и жалобно звали меня.

Это был день моей смерти, день, когда мир мой провалился в ад, когда он разделился на «до» и «после»… День, когда я превратилась в чудовище, бестелесное, но вечно голодное. Отчаяние – это всё, что мне осталось тогда, всё, что наполняло меня и было смыслом. Что такое смерть? Это конец всего, что было или не было, что жило в мечтах, или существовало на самом деле, все несказанные слова, обещания, все желания и пути, это конец, ничего больше не будет. Теперь ты воспоминание, мысль, прах, ты ничто. Ты можешь осознать это? Можешь смириться с этим? Готов ли ты на это? Я не была готова, я металась в агонии по увядающему лесу, я кричала снова и снова, я взметала листья в воздух, но это всё, что я тогда могла… На помощь никто не пришел… Никто не спас меня…

1.2

Фрустрация

Чёртов будильник очередной раз вытягивает меня из сновидений, сплюнув в реальность.

Не-

на-

ви-

жу

утро.

Ненависть. Что я знаю о ней?

Ведь очень долгое время я лелеяла и оберегала в себе равнодушие, которое оттачивала годами.

Чтобы ни произошло в этой жизни – плевать.

Плевать. Плевать. Плевать.

Только в этом прекрасном чувстве я не учла одну важную вещь: равнодушие страшнее холодной войны, ее яд действует быстрее, ее оковы сильнее сжимают горло. И теперь, когда не осталось мест, куда бы ни проникла эта отрава, я взращиваю в себе ненависть. Я чувствую, как она начинает течь по моим венам и артериям. Как она скользит по пищеводу и заполняет мой желудок. Как она обволакивает мое сердце черными тканями, зашторивая окна моей души.

Я – сгусток поражённых тканей, воспалённое сознание микрокосмоса.

Я – раковая опухоль обезображенного эго.

И теперь ровно в шесть утра я начинаю ненавидеть все по кругу, от общего к частному.

Какого чёрта я должна просыпаться по утрам, идти куда-то, где я не очень-то счастлива, к людям, которые не очень-то рады меня видеть?

Ненавижу этот город с этими узкими улочками и пронизывающим до костей морским ветром.

Здесь мне ненавистно всё, обычно я хожу с опущенной головой, лишь бы только не видеть эти обшарпанные окна и подъезды.

Ненавижу этот дом, в нём душно, в нём слёзно и я совсем не чувствую себя в безопасности.

Каждую ночь тени сползают с потолков чёрной жижей и продавливают меня всё глубже в ад. Дрожь бьёт мне по рёбрам, и я закрываю ладонью себе рот, чтобы не прорезать ночную тишину своими отчаянными воплями о помощи.

Горошины слёз мгновенно застилают мне глаза.

И мне снова страшно.

Я ненавижу своё отражение в зеркале.

Безжизненное и унылое оно смотрит на меня ровно и спокойно, будто бы сдерживая мою ярость внутри меня же. Хочется разбить это чёртово стекло и найти за ним другое, которое покажет истинную меня. Но самый эпицентр моей ненависти, точка невозврата, где мои нервные окончания опаляются и приносят жестокую и несправедливую боль – мой отчим. Стоит мне на секунду подумать о нём, как мои глаза моментально наполняются кровью, а сердце начинает отбивать бешеный ритм. «Ненавижу тебя! Умри, умри, умри! В мучениях, в адском пламени умри!» Но этот подонок будто слышит мои мысли и, как назло, пытается нанести мне еще больше страданий. Его словесные пули пронзают мою оболочку ежесекундно – в самое сердце, в солнечное сплетение, промеж глаз. Мест больше не осталось. Бинты, полные запёкшейся крови: их давно пора снять и продемонстрировать всем свои зияющие раны.

Я Лилит Крамер. Завтра мне исполнится 16 лет.

А послезавтра, в 22:45 я умру. Как умирают киты, которые выбрасываются на берег, когда не хотят больше жить.

Но обо всём по порядку.

2. Иглы в сердце

Вообще-то, в детстве со мной было не так много проблем. Просыпалась без истерик, засыпала рано и, несомненно, предпочитала сидеть дома, перебирать свои игрушки, смотреть одни и те же мультфильмы по сто раз и вырезать фигурки животных из цветной бумаги. Всё это доставляло мне куда больше удовольствия, чем носиться по двору, разбивать коленки и пачкать свои колготки. Дальше своей школы я не ходила никогда и ни с кем, даже не чувствовала в этом какой-то надобности, отчего моя мама была абсолютно счастлива. К слову, о ней. Её зовут Джесс.

В своё время она была профессиональной гимнасткой, отдавалась спорту целиком и полностью. Годами она оттачивала своё мастерство в зале, не жалея сил и здоровья, падала с брусьев и получала серьёзные травмы. Как-то её забрали в больницу с ушибом крестца, но через пару недель она с гордым видом вернулась в зал, и, стискивая зубы от боли, продолжала тянуть свой бесконечный шпагат. Она молодец, конечно, я люблю пересматривать её старые фотографии – белокурая, длинноногая красавица, с ясными голубыми глазами. Представляю, как парни не давали ей прохода. Да будь я мужчиной, то, несомненно, сама влюбилась бы в неё! Всё это было, пока она не встретила Вилмера.

Знакомьтесь, вот и мой родной отец. После школы он решил добровольно уйти в морские войска и целых 10 лет рассекал водное пространство, путешествуя по миру. Он рассказывал мне, как здорово купаться в открытом океане и как опасно бывало по ночам на судне. О стопроцентной и поглощающей тишине экватора, которая сводила с ума и заставляла моряков спрыгивать с корабля, отправляясь в свой вечный морской покой. Прошло ещё пять лет и это осталось лишь его приятным воспоминанием. Жизнь – беспощадная штука, продавливает хребет так сильно, что иногда приходится отказываться от мечты, которую ты лелеял, заставляет начать совершенно другое, более спокойное существование, во благо каких-то призрачных ценностей. Однако, в своём сейфе он держал коллекцию стареньких флажков, чёрно-белые фотографии океана и валюту почти из каждой страны. Он был неимоверно горд этим и не упускал случая продемонстрировать своё «богатство» друзьям и знакомым, когда они собирались у нас дома. Почему-то мне кажется, что с мамой они были идеальной парой. Но родилась я, и её словно подменили.

Её небесного цвета глаза вмиг потухли, превратившись в серые провалы, лицо стало бледным, а сама она сгорбилась, словно столетняя старуха. Днями напролёт она стала читать какие-то странные стихи у креста, который она повесила у себя над кроватью, вместо того, чтобы заниматься семьёй и домашним уютом. Она развесила их повсюду – на кухне, в прихожей, в ванной и даже в моей комнате, там их было больше, чем где-либо. Едва я научилась читать, она принесла мне огромную и тяжелую книгу с надписью «Библия» на черной обложке и положила на стол со словами «ты должна это прочесть и выучить всё написанное наизусть».

Я не понимала ни слова и, немного полистав, откинула её за стол. Она заметила это и в миг, обезумев, схватила эту книгу и стала бить ею меня по рукам, крича, что Бог не терпит такого отношения, и я немедленно отправлюсь в ад за непослушание.

– Бог учит нас смирению, Лилит, – повторяла она мне с каждым наносимым ударом, – ты должна благодарить за это Бога, дитя. Бог любит тебя, поэтому посылает тебе такие испытания. Нужно бояться грешить, Лилит. Ты грешна, – твердила она.

Я не понимала ни слов, ни причин, по которым я получаю такие увечья.

Она стала пропадать по вечерам, мой отец не знал, где она и с кем. Возвращаясь поздно домой, она говорила монотонно, что была в Божьем доме, отмаливала все грехи и грязь. Но они ругались, с каждым днём всё чаще и сильнее.

Однажды утром они опять ссорились, крик стоял на весь дом, будто сотрясая стены. В такие моменты всегда казалось, что моё подвешенное сердце с грохотом падает на бетонную плиту, разбиваясь, и все осколки впиваются в самые кости, в самую мою душу. Я затыкала уши, чтобы их голоса оставались где-то далеко, чтобы это всё шло мимо меня, будто это всё не со мной… Будто это вовсе не я…

И тут темнота. Я падаю. Медленно. Спокойно. В глубину. В бездну. В самое тёмное дно своей памяти и снова оказываюсь на этой кухне, спустя много лет после этого. Черная рукоятка от кухонного ножа врезается в мамину челюсть. Мгновение. И она уже на полу, закрывая ладонью лицо. Кровь льётся из её рта багровыми полосками. Но я ничего не могу поделать, все мысли об этом – они мне, как нож перочинный в горле.

«Папа, пожалуйста, не надо» – воспоминания проступают слезами на глазах, нет сил остановить этот поток. Первая рваная дыра в моём теле, которая никак не заживёт. Первые ржавые иглы в моём сердце, которые всё ещё гниют внутри.

Если это и есть тот Бог, что посылает мне все испытания, то я ненавижу тебя, кровавый и беспощадный Вседержитель!

2.2.

Ветер

Эйден… Я повторяю твое имя, как заклятие, каждую минуту, унося в потоках воздуха воспоминания, короткие обрывки из снов, а было ли всё наяву? Жила ли я? Эйден, кто мог знать, что я больше никогда тебя не увижу? Я так сожалею, что ничего не успела, я, или то, что осталось от меня, мечусь в стае черных птиц, что летят над заливом. Их перья часть меня, их крылья и есть я… Эйден, отсчитать бы те минуты назад, вернуть тот момент, когда ты уходил, а я так и не решилась крикнуть вслед, как ты был мне важен! Не плачь на моих похоронах, моя любовь существует вне времени и пространства, она будет укрывать тебя и оберегать. Пока ты помнишь мое имя, я буду жить в каждом воспоминании, в каждом вздохе твоем. Не уходи… ты важен, ты дорог мне… останься… Я никогда не смогу уже сказать тебе этого, и отчаяние мое так же велико, как и моя любовь… Всё дальше от тебя, всё выше в небо… Найди меня, пока я совсем не истлела, там в лесу, недалеко от тропинки, я лежу и смотрю на удаляющуюся стаю птиц, в которой теперь моя душа, она рвется на части, я не хочу уходить, ты… важен мне… Нет, нет, только не так, только не сейчас, я не могу смириться!

Слишком много вопросов, на которые мне нужны ответы, я не готова, не могу быть готова… Но что я теперь? Я помню твои глаза, так отчетливо, как будто ты сейчас стоишь передо мной… Что с тобой будет, когда ты узнаешь, что меня убили? Что теперь будет… с нами…? Ведь больше нет никакого «мы», смерть – это конец! Нет, я не могу вот так просто уйти, не могу! Этот мужчина убил меня, когда я шла по парку, он просто схватил меня за горло и уволок в кусты. Нечто тяжёлое и мрачное внутри меня желало ему зла, но я просто хотела жить! Он повалил меня на землю и сдавил горло, и душил до тех пор, пока я не умерла, злобно шепча мне в лицо оскорбления, словно в этом был смысл, словно это не он, а я была виновата в происходящем. Кто он? Кто он такой? Что он возомнил о себе? И почему он решил, что может убить меня? Вся моя сущность желала вырваться из его каменных объятий, чтобы спастись, чтобы нанести ответный удар за причинённую мне боль, но… я умерла…

В моей квартире осталась кошка, если через несколько дней никто не взломает дверь, она погибнет тоже, страшной, мучительной, голодной смертью. Бедная моя Мисти! Прости меня, я не смогу спасти тебя! Потому что меня больше нет. Понимаешь? Нет меня! Боже, как с этим смириться? Я не могу! Не могу уйти вот так внезапно! Я мертва, а убийца мой жив, он вернется домой, он съест свой ужин, он будет говорить с людьми, со своими родными, а потом он снова пойдет в парк, и задушит очередную жертву? Я не верю, что я была единственной, не верю, что он сможет остановиться! Мы все не можем сопротивляться этому тлетворному влечению слабости…

Эйден, найди меня! Узнай, кто убил меня! Доберись до правды. Я хочу, чтобы убийца мой был пойман, чтобы он ответил за мою смерть, чтобы он больше никогда и никому не причинил боли!

Эти птицы несут меня над городом, утопающем в тумане и холоде. Их крики жалобно разносятся эхом. Может, я тоже стала птицей? И теперь крылья мои разрезают воздух вместе с остальной стаей? Мысли путаются… Что я теперь такое? Призрак? Энергия?

Эйден, руки твои, такие тёплые и родные… Ты даже не обнял меня на прощание, ты уходил, а сердце моё разрывалось на части… Как же я удержалась тогда, чтобы не закричать? Почему я позволила тебе уйти? Я бы всё отдала, чтобы хотя бы еще раз тебя увидеть, обнять тебя, взять тебя за руку! Я бы всё отдала, но у меня теперь ничего нет… Я должна найти тебя, я должна придумать способ, как сообщить тебе, где я… Запомни меня живой и счастливой. Выкинь те последние дни, когда я рыдала в отчаянии, когда мы наговорили друг другу столько плохих слов! Они ничего не значат, потому, что я знаю, что не думала так, и ты не думал… Мы просто на миг стали чужими, и этот миг разделил нас… навсегда… теперь уже навсегда, но тогда я этого не понимала… Запомни меня живой, а не такой, какой я буду лежать в гробу своем, бледной и осунувшейся… мёртвой… Нет, этого не может быть! Как же так? Если бы у меня был голос, я бы сейчас срывала его в крике, но вместо этого я мечусь в стае чёрных птиц, между ними, не зная, как упасть снова вниз, чтобы найти тебя, Эйден…

Я не знаю, сколько прошло времени, но туман уже отполз обратно к морю, и на город спустилась ночь. Птицы расселись на деревьях, а я пытаюсь управлять собой, я только вижу, но ничего не чувствую, я всё слышу, но ничего не могу сказать… Я не понимаю, как мне перемещаться, мое состоянии все более и более неконтролируемое, меня может подхватить ветер, я могу зацепиться за любой предмет, за летящих птиц! Я словно становлюсь всё более не материальной, и мне кажется, скоро я совсем растворюсь. Но мысли об убийце и Эйдене не дают мне исчезнуть. Это отчаяние, злость и боль придают мне сил. Они держат меня в мире живых, и они же заставляют безмерно страдать. Я не могу уйти вот так! Я хочу, чтобы мое тело нашли, чтобы его похоронили, чтобы Мисти была жива, и чтобы мой убийца был пойман, либо, чтобы он погиб мучительно и страшно, как заслуживает того… Мне ничего больше не осталось, дайте мне хотя бы эти крупицы, дайте мне надежду! Если бы я была способна плакать, я бы захлебывалась от слез сейчас, мне невыносимо плохо! Я хочу обнять тебя, хочу видеть, хочу сказать, как ты был мне важен… Но как мне сделать это?

Я медленно спускаюсь вниз по воздуху, словно я пушинка, семечко, кленовый лист, чем яснее мои мысли, чем лучше я представляю свой путь, тем точнее я лечу. Я приземляюсь посреди улицы, залитой светом ночных фонарей. Я воображаю, что у меня есть ноги, и я иду по асфальту вперед, и я действительно движусь, но любой порыв лёгкого ветра сносит меня в сторону, и я почти физически ощущаю это противостояние, мне приходится концентрироваться на каждой детали, не выпускать ничего, цепляться взглядом за каждый камень. Я знаю эту улицу, в паре кварталов его дом. Его… дом… Я найду Эйдена, я расскажу ему, что меня убили, он должен знать правду… Я не успокоюсь, пока мой убийца не будет наказан, и… пока ты не узнаешь, насколько я сожалею, что дала тебе тогда уйти…

3.

Психоз

В дверном проёме показался худощавый человек в потёртых джинсах светло-голубого цвета и неряшливо заправленной рубашкой.

Я вижу его глаза. Они большие и серые, густые длинные ресницы делают его взгляд спокойным и бархатистым, кажется, что он несёт в этот мир только добро и благие вести. Впрочем, забудьте это мягкое и тёплое ощущение!

Это Джид Конрой – мой без пяти минут отчим.

Моя ненависть. Мои 90% сжирающих мыслей. И, как следствие, главная причина умереть.

Кажется, ему лет тридцать пять, а то, может, и больше, его грязно-рыжие волосы старят его ещё сильнее, а нелепо расположенные веснушки на лице -отталкивают. Он похож на длинного и скользкого червя, который выполз на дорогу после ливня в субботний день.

Всё, что я знаю о нём, так это то, что он долгое время работал водителем школьного автобуса, жил на окраине города со своей матерью, в небольшом домике, который остался им в наследство от отца, почившего этот мир пару лет назад от рака горла. Он много курил, не брезговал алкоголем и малознакомыми женщинами. В доме он держал всё под своим контролем, и любое непослушание жёстко пресекал, конечно же, с помощью физической силы.

А мать Джида, угрюмая и забитая женщина, много лет спустя, так и не смирившись с потерей мужа, стала постоянно что-то бормотать себе под нос, а потом вовсе потеряла память и остатки своего рассудка. Она могла не мыться неделями, а то и месяцами, сидела в своём кресле и часами раскачивалась из стороны в сторону.

Самое ужасное в этой истории то, что иногда ночью она приходила в комнату Джида, ложилась к нему в кровать и засыпала.

На тот момент сыну было тридцать лет. Не знаю, была ли у него когда-нибудь женщина до моей мамы, поскольку он был ужасно глуп и нелеп, когда пытался ухаживать за ней.

Сентябрь, после полудня. Со школы я возвращаюсь, как обычно, уставшая и с одним единственным желанием поскорее и надолго уснуть. Открываю дверь, попутно кидая рюкзак в центр коридора. На нашей кухне накрыт стол и, кажется, запах от приготовленной еды проник в каждый уголок дома.

– Что за повод к пиршеству? – снимаю наушники и захожу на кухню. Вот он, настал этот переломный момент, когда моя жизнь чётко и ровно разделилась на «до» и «после». Наши взгляды пересеклись, и я смогла промямлить что-то вроде «з..з..здрасте..».

– Здравствуй, Лилит! Меня зовут Джид Конрой, твоя замечательная мама так много рассказывала о тебе! Как твои дела? Как учёба?

– Да, это, нормально… Вроде…

– Скорее садись за стол, дорогая, обед стынет! – лепечет мать и ставит передо мной тарелку с огромной порцией пасты, густо посыпанную пармезаном.

– У меня есть для тебя небольшой подарок, в честь, так сказать, нашего знакомства!

– Круто… – ковыряясь в своей тарелке, отвечаю я.

– Вот, держи, – он протягивает мне небольшой пакет, в нём розовая упаковка с чаем и такой же розовый сервис к нему. Более странного подарка в жизни не получала!

Потом они весь вечер о чём-то мило болтали, подмигивали друг другу, смеялись, спорили, потом опять смеялись, периодически что-то спрашивали у меня, про мою любимую музыку или книгу, предложили собраться и поехать в кино, поесть попкорн, ну, а мне хотелось сидеть и смотреть в одну точку, чем я, собственно, и занималась, а потом резко встала и ушла в свою комнату.

– Лил, детка, что случилось?

– Я устала.

– Но ведь мы решили пойти в ки… – захлопываю за собой дверь, не дослушав до конца.

В темноте я пытаюсь найти свою кровать, натыкаюсь на неё коленом и медленно сажусь на край. Мне хочется побыть в тишине некоторое время, чтобы прийти в себя. Непринятие. Нет, нет… Нет… Не может этого быть. Наш маленький уютный мирок теперь разрушен навсегда! Пробивная ревность вперемешку со слезами разливается во мне медленно и тягуче, словно лава и застывает иголками на кончиках пальцев…

В мою жизнь, не постучав, вошла опасность. Она всегда обрушивается в самый неожиданный момент. Сначала принимает безобидный вид, потом долго идет за тобой по пятам, дышит в спину, а подойдя близко настолько, насколько это возможно, делает пару ножевых, да так, что и вздохнуть не успеешь, как валяешься дохлым в луже собственной крови. В моё тело вошла леденящая дрожь и сковывает мышцы, выворачивает наизнанку, не даёт дышать.

В моё сердце пустили яд, и он обволакивает меня своими страшными чёрными щупальцами. Внутри меня, сгустком обезображенной ткани, растёт нечто, что с каждым днём застилает мне глаза белой пеленой. Внутри меня пустота и в этой пустоте грохочет и завывает ненависть…

…В проёме худощавый человек с добрыми глазами.

За ним дверь. За дверью – ад. Человек открыл передо мной дверь.

И я вошла. Опасность рядом… Опасность прямо за тобой,

обернись, Лилит, обернись скорее…

3.3.

Тера

Что, если я совсем исчезну? Растворюсь в воздухе, словно эхо? Что, если даже призрака моего не станет? Могу ли я допустить, чтобы это произошло? Я не хочу осознавать до конца, что со мной случилось.., не хочу, потому что это выше моих сил… моего понимания, я отказываюсь верить в это! Человек с растрепанными волосами и таким пронзительным взглядом светлых глаз, он чётко знал, чего хочет, это не было случайностью, он убил меня! И оставил лежать там, в лесу! Все его движения были вымеренными, спокойными и неторопливыми. Его сухие пальцы сдавливали горло отточенным приемом. Я не первая, и даже не вторая. Монстр лишил меня жизни. Монстр будет дальше убивать… Он шептал мне хриплым голосом, что это я монстр, и что он вынужден меня убить, обвиняя меня в моей же смерти, что может быть больнее?

Я застряла в лабиринте времени, я снова парю в воздухе… Убил… Убил… Убил… Этот человек убил меня! И никто не знает, где меня искать. Я поднимаюсь всё выше. Он будет думать, что я просто уехала куда-то, к кому-то… другому… Он…

Мысли об Эйдене возвращают меня в мир живых, не дают взлететь окончательно в небо, где меня поджидают проснувшиеся птицы. Я снова падаю вниз и цепляюсь онемевшими пальцами за асфальт. Помни, кто ты! Помни, что у тебя есть цель! Не смей уходить, не смей растворяться! Не смей прощать! Тебя зовут Тера, Тера Ли, и ты умерла, кажется, это было сегодня, или уже вчера? Или несколько дней назад? Чёрт, время, оно… совсем потерялось… Тера, ты должна найти Эйдена, должна рассказать ему, что твое тело в парке, и… что ты очень любишь его.… Пусть он не плачет, пусть не страдает, скажи ему, что будешь приходить к нему во снах, и всегда беречь его от мрачных мыслей… Боже, это невыносимо!