В руках киллера

А мне все равно, кого убирать. Я называл сумму, за каждого ублюдка свою. Не потому что это зависело от сложности, скорее, потому, что зависело от высоты полета убираемого объекта. Ну и сопутствующих проблем, реальных в обозримом будущем, если что-то пойдет не так.

Таким образом я сколотил целое состояние, но это все не тратилось с такой же скоростью, с какой зарабатывалось. Просто подушка для случая, когда возможна ошибка. А ее допустить мог любой. Даже такой скрупулезный человек, как я.

—Односолодовый виски на ваш выбор, – сказал бармену, усаживаясь за барную стойку, сканируя пространство.

На втором этаже людей меньше, тут только те, кто смог преодолеть крутую лестницу, а значит, был более-менее трезв. С высоты видно как раз то, что мне было нужно. Не сводя внимательного хищного взгляда с цели, я прощупывал почву. Убрать этого ублюдка проще простого, хотя бы потому что охрана у него для галочки, от пацанвы уличной отгонять, не более. На самом деле он достаточно уверен в своем положении и не считал, что его люди захотят опрокинуть босса.

Первое правило человека в подобной среде – не доверяй никому, даже собственной тени. То может оказаться не она.

Какое-то движение слева привлекло внимание. Возня.

—Я не знакомлюсь, – прозвучало уверенно, жестко, но при этом вежливо.

Мой глаз зацепился за единственную странную вещь – девушку в скромном платье, которая сидела, сложив ноги на подножку барного стула и пила сок. И когда я сказал “скромное”, я имел в виду буквально ниже колена и без выреза. В обтяжку, но скромное. На руке дорогие часы, золотое кольцо. Ногти ухожены, но без кричащего лака.

Подвыпивший мужик за тридцать начал приставать к ней, как это могли делать только такие люди, считавшие себя мастерами пикапа. Медленно скосив голову еще правее, я снова бросил взгляд на испуганную девчушку, больше похожу на ребенка, которого случайно занесло сюда скорее с молодыми родителями. Пока мать брыкается на танцполе в попытках возродить былую молодость, ребенок терпеливо ждет у музыкальной колонки и трет глаза от того, что хочет спать.

—Да ладно, чего тебе. Ты красивая, я красивый. Опа-жопа все дела, – не унимался ублюдок.

Я считывал ее реакцию. Медленно-лениво, размеренно. С языком тела я был знаком лучше, чем с умением коммуницировать ртом.

Возмущена, напугана и испытывала нетерпение и отвращение. Руки сильнее сжали стакан.

Я уловил нежный аромат ее духов и заставил себя переключиться, но не вышло. Что-то заставило меня пристально всмотреться в нее. Хотелось вырвать ее из рук этого ушлепочного.

Хотя я никогда не был праведником, не был защитником бедных и убогих, и мне на людей было плевать с высокой колокольни. Здесь же я впервые отвлекся от важного в угоду второстепенного.

Внешне она красива чисто от природы, ни губы, ни грудь не сделаны. Профиль точеный, но при этом достаточно молодой. Лицо не тронуто косметикой, хирургическими вмешательствами и прочими тюнингами. При данных исходных логично было бы предположить, что она тут смотрелась как пятое колесо в телеге. Избыточной.

—Извините. Мне это неинтересно.

Девушка напряглась, покрутив головой во все стороны. Не сказать, что испугана до такого уровня, чтобы звать на помощь, но все же насторожена. Когда лицо развернулось так, что я увидел его фас, я моментально сфотографировал его. Профдеформация. Но снимок был ударом под дых. Торкнуло по касательной.

Нежные черты, молода, очевидно, не более двадцати. В глазах пылал праведный гнев, но сил дать отпор так, как надо, у нее не было.

Качнувшись на пятках, форменный извращенец, что кстати, читалось в его взгляде, явно не был доволен ответом, а потому схватил ее за руку. Грубо прижимая к себе.

—Вы что делаете? – голос девушки уже звучал на пару тонов выше. Спрыгнув со стула, она попыталась вырваться, но мужик обхватил точеную фигурку так, что девушке не выбраться самой.

Вокруг были люди, но они предпочли не видеть.

Не знаю, что тогда двигало мною, и почему я, опрокинув залпом содержимое стакана, шустро поднялся и начал двигаться в их сторону. Вытянув руку, я схватил ублюдка за голову и со всего размаха приложил о барную стойку носом. Кровь полилась рекой, а у меня даже пульс не участился. Только спустя секунды я понял, что заодно коснулся и ее. Девушка испуганно вскрикнула, боковым зрением я видел, что она терла рукой бедро.

—Сука, ты что сделал? – мужик бросал понты для приезжих, вызывая у меня смех.

Спину начал прожигать взгляд, но я, не оборачиваясь, потянул мужика по лестнице вниз за шиворот. А позже вытолкал его на улицу.

—Я тебе скажу один раз, больше не буду. Я просто найду тебя и вырву твой маленький тощий член, а затем затолкаю тебе его в рот, если ты еще раз вот так вот подойдешь к кому-то.

Замолчав на минуту, из меня вырвалось:

—Особенно к ней.

Прижав ублюдка к стене так, чтобы он меня не видел, я прошептал чистую правду.

Почему я это сказал – до сих пор загадка, как и то, почему я «впрягся». Но с этих пор моя жизнь разделилась на “до” и “после”, потому что я начал следить за той, кто не являлась моей целью. Я изучал девушку, не обидевшую даже комара. И чем больше я макался в ее жизнь, тем сильнее мне не хотелось из нее выныривать.

И тем сильнее мне хотелось убить каждого, кто просто на нее смотрел.

ГЛАВА 4

МАША

М: «Раз уж ты в курсе, кто я, может я тоже спрошу немного о тебе? Расскажешь?».

Незнакомец: «Безопасник. Охраняю людей от других плохих».

Сжав губы, я еще раз перечитала сообщение. Конечно, я рассчитывала на другое. Например, неплохо было бы начать с имени и возраста. Некоторые догадки у меня были, разумеется. Мне казалось, что Незнакомцу должно быть точно за двадцать. Однозначно старше меня, может даже ближе к тридцати.

М: «То есть охраняешь тоже плохих?».

Незнакомец: «Иногда. Все мы немного чудовища. Каждый по-своему. Кроме тебя, пожалуй».

Сердце пропустило удар и снова понеслось вперед, толкая меня ближе к чему-то неизведанному.

М: «С чего ты так решил?»

Незнакомец: «Просто знаю. Ты в своей жизни и паука вряд ли убила».

М: «У меня в комнате живет Витя, в углу. Я его не боюсь и не убиваю. Но он белый…»

Незнакомец: «Вот видишь, Маша».

В голове крутился ответ в стиле «ты мое имя знаешь, а я твое— нет. Это нехорошо», но я его услужливо проглотила. Предыдущие такие вопросы остались без ответа, а на связь он тогда вышел спустя пару дней. Изводя меня этим.

Конечно, мое новое увлечение кого-то могло бы насторожить, кого-то – напугать, ну а я беспечно отвечала на каждую весточку, пытаясь при этом давить в себе глупую улыбку. Лишь бы никто не заметил. Клянусь, еще пару месяцев назад я бы добавила контакт в черный список и смело забыла бы о нем. Ни разу бы не вспомнила. Но сейчас ситуация изменилась.

И не сказать, что мне не писали, не пытались познакомиться. Писали. Пытались. И вежливо, и грубо. Стоит только вспомнить последний случай в клубе, когда я ждала друзей. Словом, вниманием я не была обделена, но от этого внимания я бежала как черт от ладана, если цитировать мою покойную бабушку. Сидя в кафешке, я снова смотрела в экран, перечитывая переписку с Незнакомцем. Он себя называл замысловато, цитатой из известной классической книги, и это в какой-то степени тоже цепляло.

Он умный. Начитанный. С ним интересно. И ему все равно на то, кто я такая. Раз он, зная о моей профессии, по прошествии месяца не сделал ни одного пошло-грязного намека. Конечно, я, понимая о способности женского мозга приукрашивать реальность, не прыгала в омут с головой. В то же время меня цепляло, что он так и не предложил встретиться. Ничего.

Полный ноль. Только переписка. Неприятно цепляло, потому что я хотела с ним увидеться.

–Опять ты в своем телефоне. Господи! Маша, ты знаешь, что, по американской статистике, восемьдесят процентов женщин подвергались приставаниям? Из них половину сталкерили. И ты, блин, просто живой пример началу таких историй, – моя сестра не унималась. Она только пришла, но уже начала промывать мне мозг.

Это вместо «привет». Наши отношения были теплыми, правда, но иногда у Нелли включался режим гиперопеки, и это мы даже не родные – кузины.

–Нель, ну может хватит? Думаю, я в состоянии самостоятельно разобраться со своей жизнью, – отмахнувшись от сестры, я отложила телефон в сторону.

–Как ты была в состоянии разобраться с Лешей, да? – она вперила в меня злобный взгляд, складывая руки перед собой. По напряженному лицу было понятно все.

–Не начинай.

Начать она могла. Конечно, ей Леша не зашел сразу, и она всегда была в противоборствующей от него стороне, спевшись с моим отцом.

Только мать поддержала мой выбор. На удивление. Обычно она всегда была на стороне папы, потому что ей на меня было…плевать, а отец знал как лучше. Я принимала это как должное. Я – не тот желанный ребенок для любящей мамы. Все потому что я – причина сломанной карьеры модели. Так на мне начали ставить эксперименты, сублимируя в каком-то смысле, проживая свою непрожитую жизнь. Яркую, исправленную, где все так, как должно быть.

С богатым мужем и далее по списку. Всего этого я не хотела. Моей мечтой было стать актрисой, но все мои потуги воспринимались в штыки с самого раннего возраста, и как-то неожиданно для самой себя я свыклась с мыслью, что актриса из меня никакая. В итоге пошла учиться на кафедру культурологии для галочки и продолжала работать моделью, где хоть как-то могла себя почувствовать в актерской среде.

Перевоплощения бывали, в рекламе снималась, тексты запоминала.

Плохим полицейским в семье была именно мама, а папа просто меня любил. С появлением потенциального (что самое главное – богатого) парня появилась и возможность отгулять свадьбу, о которой мама талдычила мне с лет эдак пяти, о которой мечтала сама, но и тут не сложилось. Денег тогда у отца не было, поднялся он позже…

«Девочка должна красиво выйти замуж».

«Девушка должна быть худой».

«Должна быть на ПП»

«Должна интересоваться культурой, политикой и спортом, чтобы мужу было о чем с тобой поговорить».

Эти «должна» мне в голову вбивались намертво, сотворив со мной то, что есть. Отец в этом плане был лояльным, его волновала я. Нередко они с мамой даже ссорились по этому поводу. С возрастом я прекратила искать тепла у матери, а сейчас мы общались раз в неделю, если повезет. С отцом картина была совсем другая.

–Маша, не наступай на еще одни грабли. Дай сюда телефон, – Нелли потянулась к трубке, но я резко отодвинула смартфон, совершенно не заметив край стола. Телефон соскочил и упал на пол. Вместо экрана теперь сеточка. Сердце юркнуло в пятки, а руки вдруг покрылись тонкой пленкой пота.

–Неля, блин! Молодец!

Подхватив телефон, быстро проверила его, нажимая сразу все возможные зоны. Не страшась порезаться. Все работало, экран заменю позже. Волна облегчения обрушилась на плечи, стекая к ногам. Мне плевать на телефон, но терять даже на время связь с ним не хотелось.

–Я случайно, блин, извини. С меня новый…экран или телефон, – сестра нахмурилась, но гнуть свою линию не перестала. Я понимала, что она хотела как лучше, но благими намерениями вымощена дорога в ад.

Сглотнув вязкую слюну и все еще сжимая в руках немного покалеченный телефон, я практически молила только об одном:

–Не надо ничего покупать, но хоть ты не вмешивайся в мою жизнь. Пожалуйста. Со мной все будет хорошо.

Фыркнув недовольно, Неля отвернулась от меня, постукивая пальцем по столу. В ее поведении ноль терпимости. Всегда так. Но быть на ножах с ней неправильно, потому что мы всегда были не разлей вода.

–Пообещай мне. Как только ты почувствуешь, просто предчувствие вдруг придет о чем-то неладном, ты выкинешь нахер этот телефон с моста в реку.

Она перевела на меня нетерпеливый взгляд в ожидании ответа.

Пришлось кивнуть, слабо понимая, почему она создавала из всего этого проблему такого масштаба. Ничего не указывало на то, что он мог бы причинить мне вред. Хотел бы – уже сделал.

***

Остаток дня прошел так же напряженно, как и его начало. А под конец еще одно нерадужное событие. Очередным потрясением стала встреча с Лешей. Он, держа в руках огромный букет, стоял ровно под моим подъездом, всем своим видом изображая побитого пса. Странно видеть, но еще больше…Противно? Не то слово.

Нужное не подобрать.

С момента, как я застала их с подругой на горячем, мы не виделись и не говорили. Что с одним, что с другой. Они первые не искали возможности передо мной объясниться, словно эта сцена стала тем долгожданным решением уже назревшей проблемы. Ощущения были такие, словно меня смысли в унитаз, предварительно неплохо так попользовав. Исполосовав вдоль и поперек.

Конечно, боль от предательства так просто не пройдет, и сейчас она только сильнее и ярче вспыхнула, стоило мне увидеть бывшего.

–Маш, давай поговорим, – толкая мне в руки дорогой веник, Леша решил без предисловий приступить к делу. Я сделала шаг назад дрожащими ногами, стараясь дышать ровно и не показывать, что мне есть хоть какое-то дело до него.

Странно, что он не попытался увидеться раньше. Я думала… да неважно, на самом деле что я думала.

И это еще мои родители не были в курсе. Уверен, что папа размазал бы его как настойчиво жужжащего над ухом комара. А вот мама точно нашла бы миллион причин простить «полигамного самца», они ведь все такие. Ну да, как же. Я даже не думала размышлять на тему того, изменял ли ей папа, потому что их отношения уж точно не входили в парадигму адекватных. Скорее отрицательный пример того, как делать не стоило. У обоих рыльце не то что в пушку, оно буквально раскрывшийся одуванчик.

Слой грязи наслаивался на меня с каждой последующей мыслью и с каждым взглядом, бросаемым Лешей. А они у него как на подбор – максимально впечатляющие, словно он глазами думал вымолить прощение. Так не бывает, и я дурой не была, чтобы взять и забыть предательство.

–Мы уже поговорили тогда у тебя дома, —опустив взгляд, я обошла парня, но его это не остановило. Он схватил меня грубо за руку и плотно притянул к себе, словно перед ним и не человек вовсе, ясно высказавшийся о своих желаниях. Какие уж мои желания, верно? Если речь шла о нем.

–Нет, не поговорили. Послушай, да она меня опоила и подстроила это все. Я бы не дал тебе уйти, я же все для тебя, малыш, – он поднял руку и провел по щеке, вызывая у меня приступ тошноты, уже вот-вот подкатывающей к горлу. —Я люблю тебя, – прошептал и прикусил губу, всматриваясь в меня так, словно от моего вердикта могла зависеть его жизнь. На его слова сердце билось ровно, оно не трепыхалось, не замирало и не ускоряло ритм. Ничего.

Сейчас можно было придумать все что угодно: и что был пьян, и что перепутал, да все варианты можно было бы задействовать. Вот только я знала его как облупленного, и он был исключительно трезв. Как стеклышко. Леша был одним из тех людей, которые даже на попойках могли сохранять трезвый ум несмотря ни на что.

Внутри стало мерзко и гадко, еще больше, чем от увиденного. Он столько молчал, чтобы вынести такой откровенно бредовый план? Смысл? Ощутив вяжущие ощущения во рту, я отвернулась и резко выдернула руку. Аж в спине что-то хрустнуло, так уж сильно замахнулась. Обидно другое: он реально рассчитывал на веру с моей стороны.

–Давай без этого, пожалуйста, не надо унижаться еще больше, – прошипела я, понимая, что очень близка к первым проявлениям слез. Но плакать при нем себе бы жизни не позволила бы. Только не перед ним. Пусть не думает, что я могла бы сломаться после такого. Нет. Никогда.

–Маша, я все равно не отпущу тебя.

Резкий взгляд рубанул по мне топором. Не иначе. Сведенные брови придавали Леше слишком уж суровый вид. На какую-то долю секунды мне стало не по себе еще больше. Холодный пот выступил на спине, и я попятилась назад, стоя к парню лицом. Что-то промелькнуло во взгляде, что-то темное, пугающее.

–И что же ты сделаешь? Заставишь, что ли? Я не хочу быть с предателем, и я с ним не буду.

Мой голос уже не звучал так бойко, как в начале. Руки резко сжались в кулаки. Леша придвигался ко мне так же поступательно, как я отходила от него. Шаг за шагом.

–Я тебя верну, – выплюнул в лицо, и мне бы промолчать. Но куда там, если обида разжигала грудину, испепеляя последнее хорошее, что я могла бы чувствовать к парню. Просто сливая все время в унитаз.

—Ася в курсе твоей затеи? Ты ее в это посвятил?

На последнем слове я спиной прижалась к подъездной двери, ощущая прохладу железной поверхности лопатками. Этот холод слегка отрезвлял мой разум.

Пальцами я незаметно начала пробираться к ручке.

Леша сжал челюсть, переместив букет в левую руку, а правой со всего размаха саданул по двери, в которую я так отчаянно упиралась спиной. Я зажмурилась, не готовая к такому раскладу. Теперь мне стало в разы страшнее. Все это время воздух не поступал в легкие, стягивая последние болезненным узлом. Пространство вокруг накалилось до ста градусов точно. Сто градусов чистой злости, искрящей в воздухе языками пламени.

–Ты все равно не уйдешь от меня, – прижавшись к моему лбу своим, прохрипел Леша, обдавая меня своим безумием.

А затем он сунул мне в руки букет и, развернувшись на пятках, ушел прочь, оставляя после себя шок и ужас.

ЧТО. ЭТО. БЫЛО?

Букет стек по рукам на асфальт. Обледеневшими пальцами я отвела волосы в сторону и огляделась. Пусто и слышно только шелест листьев. Никого. Он мог бы сейчас вообще все что угодно сделать и свалить, а я бы осталась тут.

Откуда такие мысли? Да вот только я никогда не видела у Леши настолько одержимого взгляда. Никогда. Сложилось стойкое ощущение, что передо мной стоял абсолютно другой человек, ожидать от которого можно было бы всякое.

ГЛАВА 5

МОР

В этот день я освободился раньше, хотя кого я обманывал? Ведь по факту всего лишь сделал так, чтобы стать свободным раньше. Чтобы что? Чтобы снова наблюдать за ней. Чтобы почувствовать тот же спектр эмоций, что и всегда. Чтобы просто словить очередную дозу кайфа, пускающегося по крови, когда я видел ее, слышал или ощущал вибрацию в теле от близости к ней.

Все просто. Для себя я отметил это как «адреналиновая зависимость». Новые эмоции для человека, живущего обыденно в некоторой степени, живущего смертью. И все, что могло бы взбудоражить или встряхнуть меня, вызывало особый интерес. Так я дал себе воображаемое «добро» на продолжение этой истории, не до конца осознавая, как глубоко она впитывалась в меня с каждым днем, занимая достаточное количество моего времени и ресурса.

В определённый момент я словил себя на мысли, что даже во время заданий могу отвлекаться на нее. Любая ошибка в моем случае могла бы привести к фатальным последствиям, вот почему допускать их было нельзя.

Россыпь блондинистых волос особенно ярко отпечаталась в моем искаженном сознании в свете фонарей, когда девушка вышла из машины. Сверкнули фары от сигналки, и все снова утонуло во мраке. Мне нравилось это погружение в тихую мглу, где я становился еще ближе к ней. На расстоянии вытянутой руки. Мне казалось, что я даже ощущал ее сбивчивое дыхание. Горячее и опаляющее свой наготой. Размывающее мою реальность по всем флангам. Неминуемый прорыв.

Маша опять возвращалась поздно, слишком поздно для такой девочки. Внешность у нее привлекала внимание, заставляла монстров внутри подобных мне тварей рвать карабины и цепи, которыми они были прикованы. Это яркое пятно перед мордой зверя, маячившее практически так же, как маячит перед тобой жертва будущего ужина. Клацнув зубами, можно легко было ощутить привкус свежей плоти.

Вяземская – это провокация: короткая юбка для насильника, торчащий кошелек из кармана для вора. Это разрыв шаблонов, это самый страшный порок и смертный грех. Плюс один к долгому перечню, имеющемуся у меня.

Отделившись от мутной кляксы тени возле машины, я последовал за ней, натянув капюшон на лицо. Съезженная картинка раздражала, но я и так позволял себе много. И слишком быстро смог бы привлечь к себе внимание. И что самое главное…к ней.

И почему-то эта мысль стала для меня неприемлемой. Она в итоге стала фатальной. Роковой в моем восприятии собственной жизни.

Втянув воздух поглубже, я снова ощутил сносящий сознание аромат. Сконцентрировавшись на размеренных шагах, продолжал следовать за ней практически беззвучно. Ощупав взглядом фигуру, запакованную в обтягивающий костюм, мне стало просто катастрофически мало смотреть.

Ну ты прямо Темный рыцарь с извращенными замашками.

Это звучало так же нелепо, как и смотрелось. Ей в первую очередь надо было бы быть подальше от меня. Так далеко, как только можно. Вот только…я понимал, что теперь вряд ли смогу просто пресечь свои ночные вылазки и такие вот слежки. Куда бы она в итоге ни делась, я все равно найду и позволю себе эту запретную близость.

Нет. Все вышло за пределы анализа телефона, жизни, окружения. Я включился и стал руководить процессом, убирая ненужных персонажей. Один, второй на очереди. Ее босс. Слишком много внимания и слишком откровенные взгляды. И трогать ее тоже не надо было.

Маша резко остановилась, и я нырнул в тень тополя, возвышающегося прямо возле подъезда. Ага. Взгляд зацепился за парня, из-за которого она начала заметно нервничать. Плечи сникли, фигурка переминалась с ноги на ногу. Бывший.

Он не понимал по-хорошему. Я бегло осмотрел напомаженного ублюдка, держащего охапку цветов. Букет из отвратительно гадких стручков-роз. В момент захотел его уничтожить.

Все-таки зря я дал ему шанс уйти из жизни Маши безболезненно, всего лишь вскрыв его гнойные пороки и то не все… Нельзя. Люди никогда не понимают хорошего отношения к себе, им надо показывать положение дел через боль, чтобы захлебывались кровью и наконец-то осознавали примитивные вещи. Ломая кости и вырывая ногти наживую.

После того, как хиляк схватил девушку и резко прижал к себе, у меня в голове произошел взрыв, казалось, что ошметки сознания вылетят из черепной коробки. Тьма пробиралась наружу и требовала одного…прекратить то, что происходило перед моими глазами. По венам ударил бешеный поток крови, и пульсация отдавалась ударами молота где-то в затылке. Назойливой мыслью пришло «убери его руки» сейчас же, блять, убери. Дернув головой, я ринулся вперед за секунду до того, как сопляк отпустил ее, уходя при этом быстрым шагом прочь.

Стоп. Резко рубануло понимание, что нельзя. Не так. В открытую нельзя.

Ноги бетоном сковались с асфальтом, пока глаза скользили по окружающей территории и оценивали ситуацию. Гнев и жажда крови раздували грудную клетку. Рано. Рано. Рано.

Маша же в полуобморочном состоянии стояла и держала в руках букет. Пока я не произнес тривиальное: «Выкинь его нахуй», и тогда маленькие пальцы разжались, и веник упал к ногам. Молодец. Хорошая девочка.

Перепуганное лицо девушки меня злило. Никто не смел вызывать в ней такое. Никто. Кроме меня. Остальных бояться нет смысла, никто больше не сделает ничего плохого ей, кроме того, кто подрабатывает Смертью на полставки.

Немыслимо долго я ждал, пока она откроет дверь, поднимется на этаж, и пока в таких знакомых окнах зажжется свет. Все это время не дышал, мониторя ситуацию вокруг себя всеми органами чувств сразу.

Дома. Теперь можно было бы заняться воспитательной работой того, кто так отчаянно этого жаждал. Кто не понимал с первого раза.

Раз не понимал по-хорошему, не свойственному обычно моему поведению, значит постучим через печень.

Окунаясь в тьму, двигаясь при этом так же тихо и незаметно, я сел в машину и выехал с территории комплекса, хорошо понимая, куда именно надо было ехать.

О ее бывшем я знал все.

И то, что он менял девок, как перчатки, и что некоторых любил душить в процессе. Одну чуть не закинул на тот свет. Но самое главное: я знал, где он жил, и остановиться уже не мог.

Моими руками руководил прошивающий насквозь гнев. Слепой и необузданный. Первородный и отравляющий здравый смысл. Все стало таким неважным, кроме одной конкретной цели на этот вечер. Без оплаты за услуги Смерти в этот раз.

И только поджидая ублюдка возле подъезда, я чувствовал правильность своих действий. Довольно скоро моя цель зашла в подъезд развязной походной. Победоносной.

–Ну здравствуй, – прошипел прежде, чем приложил его о стенку со всего размаху.

Впрыск удовольствия запущен в кровь. Теперь все было правильно. Убить я его очень хотел, но в последний момент пришла другая идея. Более логичная. Разукрасить – да, и сделать так, чтобы он больше никогда не смог к ней приблизиться – запросто.