Ткань времени

Говорила Кейн спокойно, по-деловому:

– Нужно срочно вызывать медиков с носилками. Он обезвожен, возможно, в состоянии голодовки. Если мы сможем стабилизировать его состояние, то узнаем, что случилось.

Рао, немного опомнившись от собственного шока, отошёл в сторону и связался с медблоком, где дежурила команда возле основного корпуса космопорта. Ли-вэй стояла у края контейнера, оглядываясь по сторонам, будто опасаясь, что откуда-то выпрыгнут и другие «зайцы». Она машинально скрестила руки на груди, словно защищаясь.

Доктор Рассел, всё ещё тяжело дыша, подошла ближе. При виде избитого мужчины её затошнило.

– Значит, он забрался на борт ещё до того, как мы… – она осеклась, взглянув на Делакруа. – Капитан, получается, он был с нами весь полёт? Всё это время?

Глаза Делакруа стали жёсткими, челюсть сжалась от противоречивых чувств.

– Похоже на то, – пробормотала она, и в голосе смешались гнев и вина. «Мы пропустили его». – Разберёмся как и зачем, но сейчас главное – не дать ему умереть.

Тем временем Мириам Холт стояла у центрального пульта управления ангаром, и звуки её шагов гулко отдавались в бетонном помещении. На своём датападе она активировала протокол «уровень два» для внутренней блокировки. Потолочные лампы вспыхнули ярче, камеры видеонаблюдения повернулись к дальним углам, и обстановка в ангаре приобрела атмосферу полной изоляции. Оставшихся сотрудников немедленно вывели наружу под присмотром охраны; внутри остались лишь экипаж Солстиса, Холт, доктор Кейн и техник Клэдвелл.

– Капитан, он не замёрзнет насмерть, – сказала Холт, оглядывая показания на боковой панели контейнера. – Система жизнеобеспечения в этом модуле работала частично, но явно не рассчитана на долгий срок. Надо понять, как и когда он туда проник.

Делакруа кивнула с мрачным видом:

– У нас были данные о лишней массе на борту – вероятно, это он. – Она бросила взгляд на Рассел, та уклонилась, не встретившись с ней глазами. Все они оказались причастны к этой оплошности: в записях были улики – видеокадры, сенсорные сигналы, – а они не распознали угрозу.

В этот момент в ангар вбежала команда медиков – шесть человек в белых комбинезонах с ярко-красными крестами на плечах. Холт оставила для них боковую дверь незапертой. Впереди шла рослая женщина с веснушками по всему лицу и надписью «ДР. ФОСТЕР» на грудном кармане. Она тут же опустилась на колени рядом с Кейн. Взгляд у неё стал жёстким при виде состояния мужчины:

– Осторожно перекладываем его на носилки.

Пока медики поднимали обмякшее тело на складной катальный стол, из его горла вырвался очередной стон. На миг он открыл глаза – Делакруа увидела в них вспышку дикого страха.

– Нити… – произнёс он вновь слабым, дрожащим голосом. – Ткань… всё, что мы видим… – Затем его речь вновь превратилась в бессвязные звуки, грудная клетка тяжело вздымалась с каждым новым вдохом.

Кейн обменялась встревоженным взглядом с Делакруа. «Нити… ткань…» Странные слова для умирающего. Или, возможно, это лишь бред от нехватки кислорода и колоссального напряжения. Кейн одёрнула себя, стараясь не делать скоропалительных выводов.

– Он серьёзно обезвожен, возможно, истощён, – сказала она, глядя на доктора Фостер. – Нужна капельница. Предполагаю, у него шоковое состояние.

Фостер кивнула и начала раздавать указания своей команде. Спустя несколько секунд незнакомца аккуратно закрепили ремнями, ввели внутривенный катетер и подключили портативный монитор жизненных показателей. Аппарат издавал неравномерные сигналы, отражая тяжёлое состояние «зайца».

* * *

Доктор Рассел отступила на шаг, сердце колотилось так громко, что она была уверена: остальные могут это услышать. Ей казалось, будто по спине пролили лёд. «Это моя вина», – пронеслось в голове, неразумная волна вины накатывала на неё с новой силой. «Я же отвечала за грузовые журналы… должна была всё перепроверить…»

Мир вокруг плыл, верхний свет резал глаза, а смесь застоявшегося пота и запаха двигательного масла словно разрасталась в носу. Пальцы её судорожно искали провод от наушников, запутываясь в нём. Внезапно она осознала, что почти не дышит.

Первой заметила её состояние Ли-вэй.

– Ниа, – тихо окликнула она, подойдя ближе. – Сделай глубокий вдох. Смотри на меня.

Она успокаивающе положила ладонь Рассел на плечо и, мягко надавив, отвела её от центра ангара.

Рассел попыталась заговорить, но из горла вырвался лишь судорожный вздох. Она привалилась спиной к ящику, часто моргая, стараясь удержаться в реальности. Холод металла хоть немного прояснил сознание, дал точку опоры.

В воздухе висел запах старого ракетного топлива, смешанный теперь и с её собственным страхом. Она закрыла глаза на пару ударов сердца. Где-то вдали звучал спокойный, уверенный голос доктора Кейн, раздававшей инструкции медикам. «Вдох, два, три…» – приказала себе Рассел.

Ли-вэй не отходила, тихо подбадривая:

– Сосредоточься на моих словах. Сейчас ты в безопасности. Куда важнее состояние того мужчины. Поможем, чем можем.

Дыхание Рассел постепенно выровнялось. Она кивнула, хоть и с дрожью.

– Спасибо, – прошептала она, чувствуя, как слёзы подступают к глазам от пережитой панической атаки.

Мириам Холт, убедившись, что медики занимаются пациентом, повернулась к тому самому модулю. Она внимательно осмотрела панель управления у основания цилиндрического контейнера, сдвинув брови: показания подтверждали, что система жизнеобеспечения работала частично, хотя модуль вовсе не предназначался для людей. Похоже, это был грузовой контейнер для деликатных компонентов, кустарно переоборудованный под некое подобие выжигательного блока.

Рядом подошёл Рао, чьё любопытство теперь побеждало первый шок:

– Холт, этот пульт явно самодельный. Не похоже на стандартное оборудование космопорта.

Холт провела пальцем по стёртому серийному номеру, который почти нельзя было разобрать:

– Согласна. Похоже, его тайно пронесли на Солстис до старта. Вопрос в том, как это прошло мимо служб безопасности и кто за всем стоит.

В верхнем свете были отчётливо видны вмятины и царапины на металле, словно кто-то таскал этот контейнер без особой бережности. Внутри можно было разглядеть небрежно закреплённые баллоны с кислородом и небольшой испаритель воды – сейчас уже пустой. Слабое шипение и неприятный запах выдавали утечку. Холт скорчила гримасу, ощутив резкий химический дух – гремучую смесь испортившейся изоляции и остатков рабочей жидкости в системе жизнеобеспечения. Она вводила в планшет команду на запись показаний и съемку.

Рао наклонился ближе и понизил голос:

– Может, он был диверсантом? Из-за него мы и схватили столько проблем во время полёта?

Холт бросила на него резкий взгляд:

– Не исключено. Или наоборот, он сам жертва. Не забудь про промышленные шпионажи, чёрный рынок… дело серьёзное в любом случае.

Она протянула руку в контейнер и вытащила оттуда маленькое ручное устройство, пристёгнутое к стенке ремнями. Экран был треснутым и запылённым, но всё ещё слабо светился значок в виде стилизованной вихревой спирали. Холт нажала кнопку, но прибор не включился.

– Возможно, здесь есть данные, которые всё объяснят.

На другом конце ангара Делакруа подошла к медикам, которые уже готовились вывозить носилки. Мужчина – этот таинственный «заяц» – продолжал задыхаться в горячечном бреду.

– Холт! – крикнула капитан, перекрывая эхо шагов. Та обернулась под пристальным взглядом Делакруа. – Куда вы его везёте?

Холт отступила, давая медикам проехать мимо ящиков:

– В наш медпункт в главном здании. Разумеется, там его будут охранять. Я уже распорядилась о выделении отдельного крыла под запретным режимом.

Делакруа кивнула, но напряжение буквально вибрировало в каждом её движении:

– Хочу знать обо всём, что с ним будет. Как только он придёт в сознание, я должна быть там.

Холт спокойно ответила:

– Конечно, капитан. Мы все хотим узнать, кто он. – Взгляды их пересеклись, и в молчаливом столкновении чувствовалась ответственность: Делакруа – как командир, пропустивший угрозу, Холт – как официальный представитель, сохраняющий хладнокровие даже в кризис.

– Хорошо, – коротко кивнула Делакруа и отошла в сторону, пропуская носилки. Когда каталки проезжали мимо, её глаза встретились с затуманенным взглядом раненого. Зрачки у него были слишком расширены, взгляд лихорадочный. Капля пота застыла на его виске. «Нити… в пустоте», – эхом отозвалась у неё в голове его странная фраза, и по спине вновь пробежали мурашки.

Доктор Кейн вышла вслед за медиками, но на полпути к двери обернулась, заметив состояние Рассел, которую поддерживала Ли-вэй. Она направилась к ним, осторожно ступая по теперь уже почти безлюдному ангару.

– Доктор Рассел, Ли-вэй – у вас всё в порядке? – тихо спросила Кейн, убирая блокнот под локоть.

Рассел слишком быстро кивнула, и в этом движении выдались дрожащие нервы:

– Я… я в норме, просто… это шок. Осознание, что весь этот чёртов полёт мы провели с… с этим человеком в трюме. – Её пальцы снова беспокойно теребили провод наушников.

Ли-вэй заговорила спокойнее:

– Мы справимся, но для переваривания потребуется время. Порой кажется, что нам самим носилки нужны после этой околосветовой гонки. – Она натянуто улыбнулась.

Кейн ответила сочувствующим взглядом и твёрдой, но мягкой интонацией:

– Как только мы закончим здесь, загляните в комнату отдыха для персонала – просто немного прийти в себя. Я буду там. Никаких формальных обсуждений, просто небольшой перерыв.

Рассел снова кивнула, в её глазах блеснула благодарность:

– Спасибо.

Когда медики увезли «зайца» вглубь коридора, напряжение в ангаре лишь уплотнилось, словно грозовая туча не торопилась рассеиваться. Гул холодных ламп сверху звучал громче в наступившей тишине.

Рао сделал длинный, неровный вдох:

– Я пытаюсь внушить себе, что всё это реально. Но мысль о том, что кто-то месяцами был рядом, в двух шагах от нас… просто не укладывается в голове.

Делакруа ответила, с трудом сдерживая эмоции:

– Скоро, возможно, всё прояснится, когда он придёт в сознание. А пока – надо обеспечить полную безопасность и корабля, и ангара. Пересмотрим каждый ящик, если понадобится.

Она повернулась к Рассел, которая ещё стояла, привалившись к контейнеру, постепенно выходя из панической атаки.

– Доктор, сможете ли вы просмотреть все структурные логи, чтобы выяснить, не вносились ли изменения до старта?

Рассел втянула воздух, заметно успокаиваясь при мысли о конкретном деле:

– Да, капитан. Займусь немедленно. У меня есть мастер-доступ к сервисным журналам Солстиса. Если были какие-то махинации, я их найду.

– Отлично. Сообщайте о находках, – кивнула Делакруа. Её взгляд обвёл весь экипаж. В глазах читались гнев и решимость, но голос оставался под контролем. Внутри она кипела – и из-за явной брешь в безопасности, и из-за неясного ощущения, что всё это лишь вершина айсберга.

Холт, с планшетом в руках, подозвала к себе Клэдвелла – того самого техника, который первым обнаружил контейнер. Они отошли к дальним ящикам, где над ними мерцала лампа.

– Итак, – начала Холт, голос звучал чётко, но не грубо. – Вы обнаружили этот модуль в этом месте, правильно? Ни следов взлома?

Клэдвелл усиленно закивал:

– Да, мэм. Он был… спрятан за стопкой контейнеров. Я решился проверить, потому что в вашей заметке по расхождениям по массе было предписание всё перепроверить по факту. – Он сглотнул. – Сначала я подумал, может, это контрабанда или просто неправильно отмеченный груз. А потом…

Холт положила руку ему на плечо, стараясь приободрить:

– Вы всё сделали правильно, что сразу сообщили. Нужно, чтобы вы подробно оформили отчёт: время, место, обозначение контейнера, если нашли. Понятно?

– Да… да, конечно, – пробормотал Клэдвелл, записывая что-то на своём планшете. – Он выглядел таким… бледным. Словно умирал прямо там. – Воспоминание явно пугало техника, и голос у него задрожал.

– Мы разберёмся, – пообещала Холт, хотя в её взгляде читалось понимание, насколько всё непросто. Она ещё раз обернулась к контейнеру, где на полу валялись переплетения кабелей, похожие на змей. «Это не случайность», – мысленно отметила Холт. «А странные слова мужчины насчёт «нитей в пустоте»?..»

Она была не психологом, но подобные метафоры звучали более чем зловеще. Вздохнув, Холт ввела команду, и дверь модуля вновь закрылась, теперь уже как вещдок.

Минут через пятнадцать ангар окончательно взяли под охрану, а подозрительный модуль поставили на особый контроль. Делакруа, Кейн, Рао, Ли-вэй и Рассел собрались у входа, под неоновым сиянием промышленных ламп.

Рассел полностью надела наушники, будто закрываясь от шумов ангара в надежде сосредоточиться. Дышала она уже ровнее, в глазах появилась решимость. Ли-вэй стояла рядом, изредка пытаясь поймать её взгляд – знак молчаливой поддержки.

У Рао на лице читалось раздражение и усталость:

– Мы ведь должны были праздновать удачный полёт, а теперь – незваный пассажир, проникновение, возможно, саботаж. Вселенная не даёт расслабиться, да?

– Похоже, что нет, – сухо ответила Делакруа и вдруг сжала кулаки. Затем голос её стал более уверенным: – Но мы с этим справимся.

Доктор Кейн внимательно посмотрела на собравшихся. В напряжённых лицах виднелись страх, злость, растерянность.

– Послушайте, – негромко заговорила она, – нам всем сейчас нелегко. Только второй день на Земле – и уже кризис. Предлагаю, когда медики сообщат о состоянии этого мужчины, собраться в зале брифинга. Лишних слухов и паники нам ни к чему, а общее обсуждение поможет трезво взглянуть на ситуацию.

Рассел вздрогнула, но кивнула в знак согласия:

– Хорошо, – сказала она с чуть более спокойным голосом. – А потом я займусь логами на Солстисе.

Делакруа провела рукой по шее, задевая воротник формы, которая теперь казалась ей тесной, почти удушающей.

– Ладно. Спасибо, доктор Кейн.

Тут к ним подошла Холт, стараясь двигаться как можно бесшумнее, учитывая общую напряжённость.

– Его уже везут в главный медпункт, там его поместят под надзор. Сообщат, как только стабилизируют. – Она на миг замялась. – Капитан, вам, вероятно, стоит предупредить Центр управления миссией. Возможно, придётся как-то объяснить прессе, если всплывёт история о «зайце».

У Делакруа сжались губы. Она терпеть не могла эту часть работы – пиар и публичные заявления, особенно после того, как когда-то её личное горе обернули в «героический» сюжет для прессы. Но выбора не оставалось.

– Да, свяжусь с ними, – ответила она. – Пока ничего не ясно, держим информацию внутри.

* * *

Когда экипаж начал выходить из ангара, верхние лампы медленно потускнели, переходя в дежурный режим. Одна за другой дуги флуоресцентного света гасли, уступая место приглушённому жёлтому свечению аварийных полос по стенам.

В этой наступившей тишине Делакруа шла размеренным шагом, в уме снова и снова прокручивая образ измождённого человека в грузовом модуле. Перед глазами вставало его лицо: пересохшие губы, произносящие «нити… в пустоте». Она вспомнила мимолётное выражение в его взгляде – панику, отчаяние и что-то ещё, чему не могла подобрать названия.

Рука машинально скользнула в карман, сжимая нефритовую фигурку. «Это же должна была быть наша спокойная, безопасная высадка, – думала она, – наша праздничная победа». Но ей всё сильнее казалось, что в реальности начался распад, и нити их успеха расползались по швам.

Лёгкий холод предчувствия пробирал её изнутри. Когда-то Ли-вэй говорила, что космос – это сложная ткань взаимосвязанных истин, бесконечная и неразрывная. Делакруа тогда любила эту поэтичную идею… но теперь горячечный бред мужчины придавал этой метафоре жутковатый оттенок.

Выйдя в коридор, она ощутила, как более свежий воздух тут пахнет дезинфекцией и отдалённым кофейным ароматом из комнаты отдыха. Невдалеке стояла Рассел, ещё крепче прижимая к себе провод наушников. Чуть сзади шла доктор Кейн, в её сдержанной осанке сквозила решимость.

Рао поймал взгляд Делакруа:

– Готовы, капитан?

Она выдохнула:

– Насколько это возможно, – произнесла с кривоватой улыбкой. В глубине души она повторяла себе: «Мы разберёмся». На миг обернулась, бросив последний взгляд на запечатанный контейнер во мраке ангара – то самое место, где всё это и началось.

Глава 4

После полудня в импровизированном зале для брифингов сквозь тонированные окна едва пробивался солнечный свет, окрашивая помещение в сумрачные золотисто-серые тона. В одном из боковых крыльев космопорта Мириам Холт обустроила бывшую складскую комнату под экстренное совещание. В воздухе ощущались запахи картона, старых документов и химических средств для уборки.

В центре комнаты стоял прямоугольный стол, заваленный планшетами, полупустыми бутылками с водой и небольшим разбросом рекордёров, мигающих красными огоньками в ожидании записи. Сзади, напротив самодельной трибуны Холт, разместили переносной экран для проекции, пока не включённый. Холт нервно мерила шагами пространство перед ним – высокая, в безукоризненной блузке, она старалась сохранять внешнее спокойствие, хотя во взгляде чувствовалась сдержанная спешка.

– Нам нужны рапорты. Немедленно, – её голос прорезал затхлую тишину, когда она обратилась к собравшимся членам экипажа Солстиса, сидевшим вокруг стола. – Капитан Делакруа, лейтенант Рао, доктор Рассел, Ли-вэй – ваши показания о случившемся крайне важны. В Директорате не смогут выработать план без всех деталей.

В тоне Холт не звучало враждебности, но в нём чувствовалась властность официального расследования, подчеркнутая её напряжённой осанкой.

Капитан Санаа Делакруа сидела на дальнем конце стола, её поза была настороженной. Тусклый флуоресцентный свет, отражаясь от металлического знака на её форме, выхватывал едва заметные морщинки усталости у глаз. «Я бы предпочла сейчас прочёсывать палубы Солстиса вместо этой формальной беседы», – подумала она, но Холт настояла на собрании. Делакруа медленно выдохнула.

Рядом, лейтенант Диего Рао сидел, откинувшись на спинку стула, скрестив руки на груди. Его взгляд метался между Холт и остальными, порой задерживаясь на докторе Ниа Рассел, которая, казалось, была напряжённее обычного. На лбу у Рао проступали капельки пота, хоть в помещении и было прохладно.

Ян Ли-вэй расположилась напротив, закидывая ноги аккуратно, руки лежали на коленях. С виду она казалась собранной, но Делакруа замечала, как Ли-вэй иногда сжимает пальцы, будто борясь с воспоминаниями. Свет улавливал блеск её тёмных волос и едва различимые узоры звёздной карты на шевроне.

Доктор Ниа Рассел сидела у самой двери, нервно обматывая шнур наушников вокруг пальцев. Она избегала прямого взгляда с Холт, время от времени покосившись на лежавшие перед ней планшеты.

В уголке комнаты, чуть в стороне, стояла доктор Эстер Кейн со своим неизменным кожаным блокнотом, уже раскрытым на новой странице. Её лицо оставалось бесстрастным, но взгляд выхватывал любые детали языка тела и интонаций. «Это не только проблема безопасности, но и серьёзный психологический кризис», – подумала она.

Холт сделала шаг вперёд и упёрла ладони в стол с подчеркнутой размеренностью:

– Хорошо. Чтобы не было хаоса, каждый из вас расскажет, что происходило в последние недели полёта, особенно в финальной фазе торможения, когда предположительно находился наш “заяц” – Каспар Новак. Потом мы всё сопоставим.

Делакруа кивнула:

– Поняла. – Она обвела экипаж взглядом. – У каждого из нас свой ракурс событий, давайте поможем Холт восстановить полную картину.

Холт скользнула пальцем по планшету, выводя на экран бортовые журналы Солстиса. Блики побежали по её очкам.

– Лейтенант Рао, – обратилась она, отмечая строку в логах, – вы были основным пилотом при торможении. Начнём с вас. Расскажите о последних днях полёта – любые неполадки, механические или иные?

Рао наклонился вперёд, опёршись локтями о стол. Губы дрогнули в чем-то вроде улыбки, явно нервной:

– Хорошо. Но сразу скажу: о подобной ситуации с “зайцами” читал лишь в дешёвых книжках про морских контрабандистов. Не думал, что окажусь в такой истории лично.

Его попытка пошутить повисла в тишине. Он всё же продолжил, уже более серьёзным тоном:

– Последние недели были постоянными корректировками курса. Почти световой рывок нарушил осевое выравнивание двигателей, и нам пришлось изрядно повозиться, чтобы не проскочить Землю мимо. Всё время я не замечал никаких признаков “левого” пассажира. Честно говоря, мы же дышали одним и тем же воздухом в ограниченном объёме. Если бы кто-то шатался по коридорам, мы бы это почувствовали.

– Но Новак обнаружился, – тихо заметила Холт. – Продолжайте. Может, были странности в технике?

Рао потёр затылок:

– С самого начала финального этапа торможения фиксировались кое-какие глюки сенсоров. Например, пару раз система прочности корпуса показывала микротрещины, которые не подтверждались при повторной проверке. Доктор Рассел связала это с электромагнитными помехами при торможении. К тому же мы ежедневно ставили софт-патчи – благодаря разработке самой доктора Рассел, – он сделал кивок в её сторону. – Вроде бы ничего сверхъестественного.

Взгляд Холт переместился на Рассел:

– Доктор Рассел, вы – главный инженер. Согласно журналам, вы отмечали несколько аномалий в последние дни полёта. Можете перечислить их?

Рассел сглотнула, чувствуя, как горло словно перехватило:

– Да. Как сказал лейтенант Рао, данные о целостности корпуса скакали. Ещё один ключевой сбой был в логах распределения массы. Сначала это была небольшая разница – где-то семьдесят-восемьдесят килограммов, не настолько критично, чтобы включать тревогу. Я списала это на ошибки калибровки сенсоров, – её голос задрожал, а пальцы сильнее обмотали провод наушников. – Теперь понятно, что это, скорее всего, была масса Новака.

По залу прокатился ропот. Делакруа при этих словах ещё сильнее напряглась, а Рассел уловила в её взгляде укор и отвела глаза в пол.

– Продолжайте, – мягко подтолкнула Холт.

Рассел прокашлялась:

– К финальному торможению начали барахлить внутренние камеры. Вместе с Ли-вэй мы решили, что это из-за электромагнитных выбросов – корабельный компьютер тогда работал на пределе, обрабатывая весь поток телеметрии. Теперь мне приходит в голову, что Новак мог передвигаться по отсеку, а видеосигнал намеренно или случайно пропадал. Я… я не могу утверждать наверняка.

Холт кивнула и сделала пометку на планшете:

– Значит, вы заметили прибавку в весе, но не стали разбираться до конца. Верно?

Рассел вдохнула, чувствуя, как заливаются краской щёки:

– Да. Я признаю ошибку. У нас было безумное давление в те дни, но всё равно… надо было заняться дополнительной проверкой.

Доктор Кейн, наблюдавшая со стороны, приподняла бровь и что-то быстро записала в блокнот: «чувство вины у Рассел из-за недосмотра».

Ян Ли-вэй нервно переплела пальцы, словно черпая в этом жесте спокойствие. Холт посмотрела на неё:

– Ли-вэй, вы астрофизик, так? Вы занимались внешними сенсорами и отчасти внутренними. Что-то видели?

Ли-вэй на секунду замялась, вспоминая финальную фазу полёта, когда реальность, казалось, менялась прямо у них перед глазами:

– Да. Я действительно фиксировала аномальные сигналы под конец путешествия. Но никаких отчётливых свидетельств присутствия человека на борту не было. Это были в основном космические эффекты: сильное гравитационное линзирование, странные всплески, не совпадающие с фоновым шумом. Мы предположили квантовые колебания, связанные с почти световым режимом, – её голос стал тише, взгляд рассеян. – Иногда я мельком видела неясные фигуры на периферийных камерах, но решила, что это искажения от линзирования. Теперь… – Она умолкла, не договорив.

Холт приостановила движение стилуса над своим планшетом:

– Вы хотите сказать, что эти силуэты на экранах могли быть Каспаром Новаком?

Ли-вэй беспомощно пожала плечами:

– Возможно. Или это были иллюзии из-за гравитационных искажений. Мы действовали на грани физических законов, и при таких скоростях приборы часто показывают фантомные сигналы. – Она взглянула на Делакруа. – Я докладывала об этом, но у нас тогда было столько настоящих проблем – напряжение корпуса, перегрев двигателей, перегрузки жизнеобеспечения, – что эти мимолётные силуэты мы посчитали обычным шумом сенсоров.

После этих слов она опустила взгляд к столу.

Теперь все смотрели на капитана Делакруа. Она сжала губы, плечи оставались напряжёнными. «Лучше сказать всё начистоту», – подумала она, одновременно чувствуя укол вины за то, что проглядела нарушителя.