Ткань времени

– А теперь у нас холодный пунш, и мы называем это «пиршеством в честь победы». Хотя, знаешь, я предпочту этот холод любым дням с нашими углекислотными фильтрами на борту. Горло до сих пор саднит, словно я надышался охлаждающей жидкости при последнем торможении.

Ли-вэй кивнула и огляделась. Недалеко от них стояла стайка юных курсантов в свежих мундирах; в их взглядах читалась и зависть, и восхищение к «вернувшимся героям».

– В учениях главный риск был – умереть со скуки или пострадать от песчаной бури. Там… – Она ненадолго запнулась, и тень тревоги промелькнула на её лице.

– Да, – тихо согласился Рао. Он мельком увидел, как Делакруа беседует с каким-то чиновником. – В космосе ошибок не прощают. И всё же мы здесь, улыбаемся, будто всё прошло как по маслу.

Чуть приподняв уголки губ, Ли-вэй наклонилась к нему поближе:

– Мы живы. Давай хотя бы на миг это отпразднуем.

Они вновь приподняли бокалы и сделали небольшой глоток слабо-сладкого, газированного напитка. Рао чувствовал, как сухость во рту говорит о том, что напиток дешёвый, но он позволил пузырькам и кислому привкусу развлечь себя. «Выжили, – подумал он. – Это и есть повод отпраздновать».

Буквально в паре шагов доктор Рассел оставалась чуть в стороне, напряжённо выпрямив спину. Она вертела кабель от наушников между большим и указательным пальцами, словно ища успокоения в самом этом движении.

– Эй, Рассел, – окликнул её Рао. – Всё нормально?

Она коротко кивнула, не поворачиваясь:

– Просто беру передышку. – Голос у неё звучал чуть сипло. – Тут… очень шумно. – На миг коснулась рукой наушников, висящих у неё на шее. Обычная для неё классическая музыка, которая заглушала беспрерывный гул коридоров корабля, явно уступала этой давящей какофонии из сотни голосов в замкнутом помещении.

Рао сочувственно улыбнулся:

– После того, как столько месяцев видел лишь одни и те же несколько лиц, толпа и правда может выбить из колеи.

Рассел выдохнула, убирая прядь волос с лица:

– Зато лучше, чем болтаться в том жестяном ящике на околосветовой скорости, – сказала она, хотя её взгляд скользнул вниз, будто напоминая: воспоминания эти не такие простые, как она пытается представить.

* * *

Тем временем капитана Делакруа почти силой проводили на невысокий помост – бодрый координатор мероприятия с пастельно-голубым блокнотом под мышкой торопливо отрегулировал стойку микрофона, постучал по ней для проверки и жестом пригласил Делакруа сделать шаг вперёд. Сердце у капитана стучало сильнее, чем ей бы хотелось признавать. «Ну что же, я умею пилотировать звёздный корабль на запредельных скоростях, а тут всего-то надо сказать пару минут речи», – подумала она, пытаясь улыбнуться.

Её встретили негромкими аплодисментами. Всё тот же чиновник из Министерства, с которым она беседовала чуть ранее, взял микрофон и с пышными интонациями объявил:

– Дамы и господа, среди нас женщина, которая не только совершила со своим экипажем новый шаг для человечества, но и сумела преодолеть личную трагедию, чтобы сегодня стоять перед нами, – капитан Санаа Делакруа!

При словах о «личной трагедии» плечи Делакруа невольно напряглись, а по шее растеклось жгучее чувство смущения, когда тихий ропот любопытства прокатился по рядам. «Так вот они хотят это преподнести, – подумала она, — моё прошлое как рекламный лозунг». Она сглотнула комок в горле. Стараясь сохранять внешнее спокойствие, Делакруа чувствовала, как её челюсть чуть крепче сжимается, вспомнив ту катастрофическую миссию, закончившуюся потерей ценных жизней.

Она только и смогла, что чуть приподнять руку в приветственном жесте, заметив, как яркий свет прожекторов отражается от отполированного пола и будто следует за каждым её движением. Встряхнув плечами, она сделала шаг к микрофону. Голос прозвучал более ровно, чем она ожидала:

– Добрый день всем. От имени экипажа Солстиса благодарю вас за такой тёплый приём. Да, мы действительно улетели дальше и быстрее, чем кто-либо до нас, но хочу подчеркнуть: это был командный труд.

В голосе Санаа Делакруа мелькнула нотка гордости, когда она окинула взглядом зал, на миг задержавшись на своих товарищах. Лейтенант Рао подмигнул ей сдержанным жестом «всё окей»; Ли-вэй мягко склонила голову, словно ободряя её. Доктор Рассел стояла рядом, чуть в тени, молчаливая и задумчивая, но от её фигуры будто исходила невидимая уверенность.

Делакруа откашлялась и продолжила:

– Думаю, многие из вас хотят узнать подробности о нашем полугодовом путешествии. Да, мы действительно на короткое время приблизились к световой скорости, но большая часть полёта была посвящена сложным процессам разгона и торможения – это дало нам возможность собрать жизненно важные данные и вернуться домой целыми. Наш полёт не был просто «рывком к световой скорости»: мы совершили точный, выверенный манёвр за орбиту Нептуна к поясу Койпера, чтобы изучать взаимодействие космических лучей и тестировать новые навигационные протоколы для дальнего космоса. Именно поэтому наше путешествие заняло полгода, хотя непосредственный участок с околосветовой скоростью был лишь малой частью этого срока.

Она ненадолго остановилась, давая людям осознать масштаб сказанного.

– С точки зрения космологии эта зона у пояса Койпера поразительна: она даёт нам точку зрения на окраинах гравитационного влияния Солнечной системы, туда, куда мы до сих пор не считали целесообразным отправлять пилотируемые аппараты. Полученные нами данные могут помочь в понимании от распределения тёмной материи до факторов, влияющих на межзвёздные полёты. Но, заметьте, всё это было бы невозможно без блестящих умов, которые разрабатывали и вели наш проект здесь, на Земле.

Она показала рукой на инженеров и планировщиков миссии, сидевших в первых рядах, и в её глазах зажглась искорка благодарности.

– Да, мы подтвердили эффективность новых технологий, способных раздвигать границы физики. Но настоящие герои – те, кто по мелочам выверял каждую заклёпку на Солстисе, кто часами оттачивал детали. Именно они, как и все вы, дали нам возможность заглянуть за пределы возможного и, может, когда-нибудь открыть дорогу к звёздам за границами нашей системы.

Теперь её тон стал мягче, в нём слышалась искренняя скромность:

– Сегодня мы стоим на твёрдой земле – и признаюсь, ощущать под собой пол после стольких ночей, проведённых в невесомости, – огромное счастье. Мы готовы делиться результатами и продолжать работу. Спасибо, что верили в нас и поддерживали. Не терпится узнать, что мы откроем дальше.

С лёгким вздохом она отступила от микрофона, чувствуя, как сердце бешено колотится, но уже с облегчением. Последовали вежливые аплодисменты. Делакруа сошла с помоста, обрадованная тем, что пока никто не задаёт прямых вопросов. Чиновник вновь взял слово, распевая о «бесстрашном новом фронтире». «Если бы они знали, сколько страха преследовало нас на каждом вдохе…» – подумала она, чуть горько усмехаясь.

К тому времени, когда Делакруа спустилась с нескольких ступеней, доктор Эстер Кейн наконец появилась у входа в зал. Психолог из столичного института на мгновение задержалась на пороге, поправляя ремешок узкой сумки на плече. Её внимательный взгляд, выработанный годами чтения языка тела, скользнул по многолюдному залу: сплетения гостей, вспышки камер, тихий звон столовых приборов – всё это смешивалось в своеобразный хор.

Одетая функционально – тёмно-серый пиджак и простые брюки, – Кейн при этом держалась уверенно. В руке она по-прежнему сжимала тот самый кожаный блокнот, который Делакруа успела заметить накануне. Перехватив её взгляд, Делакруа прочла в глазах психолога и любопытство, и настороженность.

Кейн двинулась через зал, вежливо кивая техникам и сотрудникам, которые попадались на пути. Когда она подошла к Делакруа, то протянула руку:

– Капитан, рада видеть вас в более спокойных обстоятельствах, – сказала она, намекая на торопливое знакомство на посадочной площадке. Голос у Кейн был мягким, но в нём звучала уверенная нотка, сочетавшая тепло и профессиональную отстранённость.

– Взаимно, доктор Кейн, – ответила Делакруа, пожимая руку. – Ночь выдалась длинной?

Кейн кивнула:

– Достаточно, чтобы прочесть предварительные отчёты о ходе миссии. Думаю, в ближайшие дни нам предстоит много обсудить. – Её взгляд на миг метнулся к помосту, где выступления подходили к концу лозунгами о «проложенной дороге в завтрашний день». Лёгкая складка пролегла на её лбу. – Редко бывает, что речи совпадают с реальностью экипажа, правда?

Делакруа криво улыбнулась:

– Редко, – подтвердила она. – Зато помогают выбить финансирование.

Кейн улыбнулась в ответ, с понимающей теплотой, а затем снова напряглась, внимательно всматриваясь в капитана:

– Как себя чувствует ваш экипаж?

– Справляются, – сказала Делакруа и ощутила, что это слово звучит слишком буднично. – Скоро сами увидите. Предполагаю, вы будете проводить индивидуальные беседы?

– Именно так. – Кейн коснулась блокнота у бедра. – Мне нужно понять, как каждый из вас пережил этот полёт, а потом мы соберёмся все вместе. Представьте это как обычный медосмотр, а не допрос, – добавила она тоном, в котором звучала и мягкость, и непоколебимая решимость. – Я уже присмотрюсь к ним сегодня. Иногда необходима оперативная поддержка.

На миг Делакруа промолчала, позволив шуму зала заполнить возникшую тишину между ними.

– Спасибо, – негромко сказала она. Ей не нравилась мысль о том, что кто-то будет «копаться» в мыслях её экипажа, но она понимала: после того, что они пережили, это необходимо.

* * *

Пока доктор Кейн незаметно растворялась в толпе, Делакруа тихо выдохнула. Координатор мероприятия, что прежде провожал её на сцену, теперь жестом подзывал для фото с местным репортёром. Ещё пара минут светской суеты, ещё несколько натянутых улыбок. «Совсем чуть-чуть, – говорила себе Делакруа. – Потом всё закончится».

У стойки с напитками Ли-вэй доливала себе пунша. Принюхалась к бокалу и чуть нахмурилась, уловив синтетический цитрусовый аромат:

– Похоже, они поменяли пунш. На вкус явно другой, – заметила она, крутя бокал в руках и ловя на глянцевой поверхности отражение своих уставших глаз.

Рядом появился Рао, ставя пустой бокал в сторону:

– Я только что видел тут доктора Кейн, – сказал он, взглянув на психолога, которая издалека наблюдала за происходящим. – Читал несколько её работ о стресс-адаптации во время дальних полётов. Говорят, она может быть жёсткой. По крайней мере, так ходят слухи.

– Значит, мы у неё очередной эксперимент, – усмехнулась Ли-вэй, хоть и без особого задора. Она обернулась и заметила Рассел, по-прежнему стоявшую в стороне с наушниками на шее – музыки не звучало, но она словно старалась отгородиться от зала. – Я за неё волнуюсь, – тихо пробормотала Ли-вэй.

Рао кивнул:

– Мы все волнуемся. Она – лучший инженер, какого я встречал. Но там, в космосе… никому не было легко.

Ли-вэй сделала осторожный глоток, поморщилась от приторного вкуса:

– Как думаешь, она пойдёт к Кейн добровольно?

– Не знаю, – ответил Рао, припомнив, как Рассел едва не сорвалась, когда обнаружила расхождение в журнальных метриках; потом она списала всё на сбой. Слишком уж точная и дотошная женщина, а что-то явно выбило её из колеи на последних днях миссии. – Надеюсь лишь, что она снова не запрётся в каком-нибудь тёмном закутке на Солстисе.

Доктор Рассел стояла у небольшого столика в углу, где высокий декоративный куст бросал на стену пятнистые тени. На подносе мимо проходящего официанта она взяла маленькую сладкую закуску, но так и не откусила ни крошки, только вертела её в руках, словно изучая форму. Наушники лежали на шее: потрёпанные, проводные, с поцарапанными краями – пережиток прошлого на фоне современных беспроводных гарнитур. Шум зала неприятно резал нервы.

Она пыталась успокоиться, ловя в окружающем хаосе отдельные детали: шуршание ткани, когда гости протискивались мимо, звон стекла. Но воспоминание о последнем этапе захода на посадку – миг, когда она заметила на одном из сенсорных экранов странную тень – никак не отпускало. Кончики её пальцев, казалось, ещё ощущали вибрацию напряжённого корпуса Солстиса. «Это всего лишь стресс… иллюзии», – убеждала она себя.

Внезапно слева возникло чьё-то присутствие. Обернувшись, она увидела доктора Кейн с мягкой озабоченностью на лице. Рассел напряглась.

– Доктор Рассел, верно? – приветливо спросила Кейн, протягивая руку. – Я Эстер Кейн, мы мельком виделись вчера вечером.

Рассел приняла рукопожатие, скорее из вежливости:

– Да, помню. Вы будете курировать психологическую часть нашего разбора. – Её взгляд скользнул в сторону, осанка выдавала осторожность.

Кейн улыбнулась, демонстрируя отточенную эмпатию:

– Я предпочитаю думать, что слежу за тем, чтобы каждый из вас чувствовал себя в порядке. Я не собираюсь лезть туда, где мне не рады, но если вам захочется поговорить – двери для вас открыты.

Рассел попыталась улыбнуться, но улыбка вышла натянутой:

– Спасибо, у меня всё хорошо.

В голосе звучала напряжённость, говорившая об обратном.

– Уверена, что так, – без тени смущения ответила Кейн. – Увидимся в ближайшие дни. Попробуйте местную выпечку – вполне неплохо.

С этими словами Кейн растворилась в толпе. Рассел перевела взгляд на пирожное у себя в руке – сверху виднелся завиток малинового джема. Она неуверенно откусила крошечный кусочек. Вкус был сладкий, с лёгкой кислинкой, но толком она его не ощутила: мысли снова вернулись к бортовым журналам и загадочному расхождению по массе, которого не должно было быть.

* * *

Делакруа, освободившись от фотосессии, отошла в сторону зала, чтобы найти минуту покоя. У скромного столика с закусками она взяла стакан воды – горло пересохло. Она сделала большой глоток, позволяя прохладе растечься по телу, представляя, будто вода смывает нарастающую тревогу.

Мысленно она вернулась к словам чиновника, который упомянул её «личную трагедию». Одно короткое высказывание – и старая рана снова дала о себе знать. Делакруа усилием воли отмахнулась от тяжёлого воспоминания и постаралась сосредоточиться на настоящем: «Думай об экипаже, об успехе, которого мы добились». Но глухая боль продолжала ныть где-то в груди.

Тихий звон стекла заставил её обернуться. К ней подошла Мириам Холт – строгая начальница внутренней службы контроля в Центре управления полётами. Её выправка была почти безукоризненной – спокойствие и методичность в каждом движении, всегда на посту.

– Капитан, – негромко сказала Холт. – Поздравляю с успешной миссией. Мы очень довольны тем, как показал себя Солстис.

– Спасибо, – ответила Делакруа с кивком. Она вспомнила, что фамилия Холт фигурировала в некоторых директивах, связанных с полётом. «Сторож у входа, – подумала она, – тот, кто контролирует, какая информация выходит и как её подают».

Холт продолжила:

– Я свяжусь с вами на неделе. Нам нужно будет назначить несколько интервью, собрать все зафиксированные вами аномалии. Обычная процедура, не переживайте.

Делакруа изобразила вежливую улыбку:

– Конечно. Всегда к вашим услугам.

Однако в голове у неё промелькнула мысль о сбое, который заметила Рассел. Вероятно, придётся об этом поговорить. «Надеюсь, это не вершина айсберга».

* * *

Вдруг посреди приёма по залу прокатилось внезапное молчание: молодой техник с напряжённым лицом и прилипшими ко лбу от пота волосами поспешно вошёл внутрь. В руках у него был планшет, и он, казалось, искал среди присутствующих кого-то конкретного. Толпа расступилась, не понимая, что происходит.

Мириам Холт заметила его первой и сделала шаг вперёд:

– Дженсен? Ты выглядишь… встревоженно. Что-то случилось?

Он судорожно сглотнул, сухость в горле была почти слышна.

– М-мэм, мы обнаружили… аномалию в ангаре. Вам нужно это увидеть.

При свете ламп его лицо казалось особенно бледным, все эмоции проступали с жуткой ясностью. Делакруа буквально кожей ощутила исходящий от техника страх, смешанный с резким запахом пота. Она приблизилась, всё ещё сжимая в руке стакан с водой:

– Что за аномалия? – тихо спросила она.

Техник дрожащими пальцами коснулся планшета, показывая стоп-кадр с камеры наблюдения: ровные ряды штабелированных ящиков. На зернистом изображении виднелся слабый контур контейнера. Метка времени показывала, что съёмка велась сегодня утром – уже после того, как все покинули Солстис.

– Э-э… этот контейнер не совпадает ни с одной из наших служебных идентификаций, – проговорил техник, в голосе слышались надрывные нотки. – И запись обрывается после этого кадра… Но датчики движения возращают смешанную информацию.

Рао, стоявший поблизости, услышал разговор и обменялся встревоженным взглядом с Ли-вэй и Рассел. Доктор Кейн и Холт тоже перекинулись коротким взглядом. Казалось, вся праздничная суета разом стихла, и люди смотрели на блеклую призрачную фигуру на стоп-кадре.

Наступила напряжённая тишина, словно едва уловимый высокочастотный звон. Делакруа сжала стакан так, что суставы побелели. «Неучтённая масса… Неопознанная фигура…»

– Мэм, что прикажете? Закрыть доступ к зоне? – прервал напряжённую паузу техник, его голос взлетел на октаву выше. – Там сейчас ещё один техник, Клэдвелл, разбирается с контейнерами!

Холт автоматически кивнула, на лице застыло выражение срочной готовности:

– Да, немедленно перекройте доступ.

Делакруа почувствовала, как у неё бешено заколотилось сердце – такое же ощущение бывало у неё в глубоком космосе, когда время начинало отсчитывать минуты до критической ситуации. Не глядя, она поставила стакан на ближайший стол:

– Нам всем нужно в ангар, и как можно быстрее, – сказала она. Никаких больше формальных улыбок, никакого игнорирования нарастающего беспокойства.

В один миг праздничная атмосфера треснула, сменившись общей тревогой и непониманием. Гости в зале растерянно расступались, не зная, продолжать ли мероприятие или следовать за командой. Глаза доктора Рассел широко раскрылись, она с силой дёрнула за провод наушников. Ли-вэй и Рао, обменявшись напряжёнными взглядами, быстро допили пунш. Доктор Кейн прижала к боку свой блокнот, её лицо стало сосредоточенным, почти суровым.

В углу зала автоматическая платформа по-прежнему тихо играла классическую музыку, совсем неуместную теперь. Каждая нота звучала будто в пустоте, где отчётливо чувствовался сгущающийся страх. Делакруа одним решительным взглядом собрала вокруг себя весь экипаж.

Этот день, второй с момента их возвращения, должен был стать днём отдыха и подведения итогов. Вместо этого перед ними открылся ворох новых вопросов: кто был в ангаре? Что за контейнер? Холодок пробежал по спине Делакруа, когда она повела всех к выходу, забыв о церемонии. В кармане нефритовая фигурка казалась теперь особенно тяжёлой.

Глава 3

В подвешенных под потолком люминесцентных лампах слышалось приглушённое жужжание, их холодный свет отбрасывал длинные тени на запечатанные контейнеры и ряды ящиков, прочно закреплённых на полу ангарного склада. Воздух казался спертым, пахло металлом вперемешку с еле уловимым запахом обгоревшего топлива. Хотя основной корпус космопорта находился совсем рядом, стоило лишь пересечь короткую бетонированную площадку, внутри этого ангара ощущалось странное уединение, словно он существовал в отдельном времени и пространстве.

Техник по имени Клэдвелл смотрел на него – на высокий цилиндрический модуль в дальнем углу, который, по всем документам, вообще не должен был тут находиться. Модуль был зажат среди старых грузовых контейнеров, почти незаметен, если не покидать обычные проходы. Волосы на затылке у техника встали дыбом. Он просматривал журналы учёта на планшете, стараясь устранить расхождения по массе, найденные в отчётах Солстиса. И неожиданно наткнулся на нечто куда более тревожное.

Клэдвелл тяжело выдохнул, пытаясь успокоить рвущиеся наружу нервы. «Просто открой его», – сказал он себе, но адреналин уже сделал пальцы дрожащими, когда он нажимал на клавиатуре код разблокировки. Модуль громко зашипел; внутри что-то скрипнуло, сдвинувшись. У техника ёкнуло сердце. Индикатор на панели сменился с красного на зелёный, и боковая дверь отъехала в сторону, обнажив тесное внутреннее пространство.

Внутри, свернувшись в узком темном отсеке, лежал человек. В его впалых щеках виднелись пряди седых волос, лицо казалось измождённым, одежда вся порвана и в пятнах грязи. Он выглядел почти без сознания – веки чуть приоткрылись, и Клэдвелл увидел красноватые белки глаз. Когда яркий свет ангара проник в контейнер, незнакомец тихо застонал и попытался приподнять руку в слабом жесте протеста. Кожа его была болезненно бледной; от него исходил резкий запах пота и металла, словно он пробыл взаперти несколько дней без малейшей медицинской помощи.

Клэдвелл застыл от шока.

– Сэр…? – только и выдавил он одними губами. Человек приоткрыл рот, но вместо слов вырвались лишь бессвязные звуки. Техник сработал по инстинкту: он с силой нажал на кнопку экстренного вызова на планшете.

– Ангар, слушайте! Нам срочно нужна медицинская помощь! Здесь внутри кто-то есть, и ему совсем плохо!

Спустя пару минут в ангаре послышались торопливые шаги. Первой ворвалась Мириам Холт с застывшим на лице выражением крайней озабоченности. За ней быстро шли капитан Санаа Делакруа, доктор Ниа Рассел и лейтенант Диего Рао. Ян Ли-вэй замыкала группу, глядя во все стороны с явным беспокойством. Следом, чуть позади, появилась доктор Эстер Кейн с собранным, но напряжённым лицом, прижав к боку свой кожаный блокнот.

– Всем отойти! – громко приказала Холт. Сухая жёсткость в её голосе заставила нескольких техников немедленно отступить к краям помещения, образовав кольцо встревоженных свидетелей. На датападе Холт вновь просигнал о блокировке входных ворот изнутри.

– Никто не входит и не выходит, – обернувшись к Делакруа, сообщила она. – Капитан, это официальное нарушение режима безопасности, пока не разберёмся в ситуации.

Делакруа сделала глубокий вдох. На ней по-прежнему была та же парадная форма, что и на приёме, воротник чуть сбился на бок, а на левом плече поблёскивал шеврон Солстиса в резком ангарном свете. Сердце стучало так громко, что отдавалось в ушах. «Мужчина?..» Она наклонилась к открытому модулю.

– Как он вообще выжил там? – тихо произнесла она, будто спрашивая саму себя. Её взгляд метнулся к доктору Рассел, которая ещё недавно успокаивала всех, говоря, что странное расхождение в грузе – не более чем лишние ящики.

Рассел побледнела, губы шевельнулись, но слов не прозвучало. Она прижала ладонь к груди, пытаясь унять сбившееся дыхание. «Это не может быть правдой», – повторяло её сознание. Она сотни раз проверяла загрузку Солстиса. В манифесте не было ни одного пункта о «пассажире». Но вот он – живое доказательство, что они упустили нечто важное. Рассел с ужасом подумала, что этот человек мог в любой момент вмешаться в систему корабля и поставить весь полёт под угрозу.

Рао наклонился к беспомощному незнакомцу и осторожно коснулся его шеи, чтобы проверить пульс:

– Живой, – сообщил он, голос прозвучал тише обычного. Его обоняние уловило застойный запах пота и слабый химический шлейф – возможно, что-то пролилось из спасательного оборудования внутри контейнера. – Но еле дышит. Надо срочно вызывать врача.

На звуки голосов мужчина приоткрыл глаза ещё раз. Дыхание у него сбивалось – казалось, каждый вдох причинял боль. Внезапно из горла вырвалось что-то вроде слова, но оно было лишь искажённым хрипом.

– Спокойнее, – произнесла Делакруа, стараясь вложить в голос уверенность. Она присела на корточки, чтобы оказаться с ним на одном уровне. Тёмные пряди волос упали ей на лицо, и она откинула их в сторону резким движением. «Он выглядит старше меня, – подумала она. – Эти морщины и глубокие складки…»

– Мы хотим помочь, – добавила она, однако сама понимала, как беспомощно это звучит.

– Нити… – прохрипел он, голос ломался и казался далеким. – Нити… в пустоте…

Его глаза закатились, словно он смотрел на некий кошмар, разворачивающийся прямо перед ним.

Делакруа сжала губы, ощущая, как внутри пробегает холодок. «Нити в пустоте?» Эти слова заставили её вспомнить о звёздах, размытых при околосветовых скоростях – явление, которое и вправду походило на растянутые нити. Но она отмела эту мысль: нет времени предаваться воспоминаниям. Мужчина дышал слишком слабо, едва слышно посвистывая при выдохе.

Доктор Эстер Кейн подошла ближе, аккуратно откинула полу пиджака и опустилась на колени рядом с Делакруа. Её профессионализм перевешивал охватившее всех замешательство. Сосредоточенно проверила пульс на шее незнакомца, осмотрела его глаза, покрасневшие и провалившиеся.