Волчье знамение

Он кивает, резво шагая в комнату.

Несколько кроватей заняты. Трое девушек мирно спят. Системы подключены к уже синим рукам. Как же они истощены… Понадобится не один день, чтобы выходить их. Неужели этот недоумок не понимал, что делает?

Обычных капельниц и болеутоляющих мало. Они не способны восстановить израненные тела и души несчастных, которые пережили настоящий ад!

Некоторые из них видели, как волки раздирали невинных только потому, что Фёдор хотел вычислить настоящих оборотней. Травмы свидетеля уже достаточно, чтобы быть не в себе.

А они пережили гораздо больше.

Илай смотрит на свою возлюбленную, едва сдерживая зверя. Тот рокочет жалобно, ищет выход. Но парень знает: если выпустит свою сущность – может потерять истинную. Сейчас, как никогда, ей нужна сила волка. Только она сможет исцелить ослабленное тело, вдохнуть мощь и надежду. А дальше… дальше они обязательно справятся.

Ведь и моя жена приняла меня.

Мыслями возвращаюсь к недавним событиям и кровь бежит по венам с неумолимой скоростью, распределяя жар точечно, когда воспоминания вспышками играют в сознании. Как она целовала меня… Как жаждала… Кажется, я мечтал об этом всю жизнь. Связь крепнет и уже не так просто сопротивляться метке. Алия достойно приняла закон оборотня и больше не отталкивает меня.

Но что-то, всё таки, тревожит. Не даёт покоя.

Порой неуверенность пускает корни, ведь я не всегда могу прочитать её. Это пугает.

Возможно, именно этот факт оставляет сомнения.

Айк говорил, что нужно иногда отпускать контроль. Она человек. Да, помню. У них другие понятия и законы таких как мы для людей равны заточению. И я стараюсь дать ей время, поддержку, чтобы как можно безболезненнее пройти этот путь.

Она больше не обычная девушка. Она женщина. Жена Альфы.

Тук. Тук. Сердце несчастной обретает уверенность, звучит громче, набираясь такой необходимой силы истинного. Илай сжимает хрупкие ладони, касаясь лбом холодной кожи. Мне не нужно касаться, чтобы чувствовать это. Она действительно холодна как лёд. Смерть костлявыми пальцами вцепилась в иссиня бледную кожу. Но я верю, что сила любви и мощь зверя вырвут её из грани миров.

Слышу недовольство девушек и рык волчиц. Нам придётся нелегко.

– Проваливайте, понятно? Никуда больше не пойду! И они тоже! Только домой! – не унимается та самая девушка, которую слышал минутами ранее.

– Айсель, прошу, успокойся. Давай выслушаем их, – пытается успокоить подруга по несчастью.

– Я тоже была там. В клетке, – Мари, наша волчица, не обращая внимания на недовольные возгласы, привлекает внимание одной фразой. Девушки из соседних палат затихли. – Меня схватили по глупости. Я пошла на вой щенка, а очнулась уже в заточении. Есть определённые травы, способные повалить даже самых крепких.

Я стою у стены, наблюдая, как девушки без страха заходят в палату, устраиваясь кто где. Запуганные, любопытные, понимающие взгляды устремились на волчицу, когда она продолжает свой монолог, устремивши свой взор в стену:

– Под препаратами ощущения совсем другие. Невозможно контролировать сущность. Я обращалась десятки раз. Самовольно. Лишь когда действие наркотиков ослабевало, удавалось взять верх над своим телом. Но было поздно, ведь эти нелюди увидели то, что им было нужно. Я оборотень, – она гордо повела головой, сверкая горящим взглядом. – А это то, что им было нужно. Меня травили химией, заковывали в цепи, измывались, прикрывая свою похоть великой миссией, – она скривилась. – Они хотели получить ребёнка, но не знали, что я могу понести лишь от избранного. От того, кого выберет сердце и луна. А когда узнали о понятии истинной пары, не остановились и помимо унизительных анализов и проверок, заставляли своих прихвостней измываться надо мной. Каждый из них мечтал получить волчицу… – слеза мелькнула, оставляя влажную дорожку. – И я знаю, какие муки терпели вы. Мои не сравнятся, это правда. Выдержать зверя непросто, а если он невменяем – почти невозможно. И, поверьте, каждый из них испытывает невообразимую боль и терзает себя за то, что не смог справиться. Я хочу чтобы каждый, кто причастен к вашим страданиям, понёс наказание. Закон решать не будет, как они должны заплатить за содеянное. Решать должны вы. Я прошу принять нашу помощь и отомстить сполна тем, кто это заслужил.

Никогда ещё минута не казалась такой долгой. Примерно столько молчание не решались нарушить. Но, наконец, одна из девушек произнесла:

– Я видела тебя однажды в клетке. И если ты знаешь, как отомстить, то я на твоей стороне, – она вздёрнула подбородок, гордо смотря в янтарные глаза.

– Я тоже хочу. Но сначала пусть нам выдадут телефоны. Родные должны знать, что мы живы, – мягче обычного сказала самая бойкая.

– Я должна посоветоваться с Альфой, – кивнула Мари и я двинулся к палате.

Настороженность и ужас, скопившийся в комнате, когда я показался в дверном проёме, заставили зверя замедлиться. Подавляя пламя в глазах, заговорил:

– Каждый из нас отомстит преступникам, даю слово. Родным обязательно позвоните, но только после того, как банда будет схвачена. Для вашей же безопасности, – добавил я, заметив возражение в глазах некоторых.

– Виктор с вами? – робко спросила блондинка.

– Когда-то был. Но предал нас. Променял верность стае на свою свободу. Почему он спас вас, я не знаю. Надеюсь, причиной тому остатки совести, – рыкнул я, не скрывая своей природы.

– Куда вы нас отвезёте? И что будет с теми, кто без сознания? Им нужно в больницу!

– Мы вытащим их. Волки поделятся силой. А вы побудете в стае под нашей защитой. Уверяю, ваша безопасность в приоритете. Каждый из моих, – после небольшой заминки продолжаю, – людей защитит вас ценой своей жизни. Нечего бояться, они контролируют себя, – добавляю, зная, что это не особо их успокоит.

Но мои уговоры возымели эффект.

После долгих обсуждений мы, наконец, направляемся в посёлок.

Волковы уже на пути к Петрову.

Скоро закончится эта смертельная игра.

«Дым. Фёдор у них» – слышу Арона. «Ещё пятеро у нас. Альберт скрылся.»

«Вико?» – спрашиваю я.

«У себя дома».

Чёртов предатель! Понял, что игра не стоит свеч и решил умывать руки? Раньше каждый день в лаборатории ошивался. Учуял, чертяка, что расплата близко. Ну ничего, с ним я разберусь лично.

Полумрак в сыром подвале… тихие шорохи, стоны и проклятия сотрясают воздух. Места тут много. Хватит не только для тех, кого будут казнить, но и для тех, кто хочет на это посмотреть.

– Мрази! Вы же пожалеете! – выплюнул один из преступников. Один из тех, кто похищал и насиловал женщин.

Никто ему не ответил.

Профессор молчал. Лишь смотрел на молодую женщину, сидящую перед ним. Маргарита восседала напротив, без тени волнения рассматривая уже немолодого мужчину, который когда-то был самым родным человеком. Отец… сейчас и произносить противно. Поморщилась от собственных мыслей.

– Доченька, я рад тебя видеть, – непривычно мягко произнёс. Но ни один мускул не дёрнулся на её лице.

– Да ладно, – хмыкнула она, рассматривая выступающие когти на своих руках. – Даже в такой ипостаси? – уже кокетливее и громче.

– Ты ведь не убьешь меня, – он прищурил глаза, с интересом рассматривая её изменения.

– Я – нет. Решила, что не хочу брать грех на душу. А вот Матвей окажет мне эту услугу, – она подмигнула мужу, будто разговор шел совсем не о смерти. – Или Дым. Всё же, его стая пострадала больше всего. Будет символично, если я буду смотреть, как твоя кожа бледнеет, теряя последние капли крови, – она обнажила ровные зубы с аккуратными клыками.

Фёдор дёрнулся.

Было приятно наблюдать, как этот человек растерял свой надменный нрав, утопая в собственном отчаянии.

– Он не убьёт меня, – неожиданно выдал. – А если, всё же, да, то я напоследок скажу нечто удивительное, – прошипел. – Прочтёшь мои мысли, а, Барбос? – хитро прищурился, будто совсем не он был обездвижен, находясь посреди десятка волков.

Внутреннее напряжение пока никак не проявлялось, но каждый из моих сородичей чувствовал, как прочная нить моего терпения становится уязвимее.

И как тревога давила на грудную клетку, когда я услышал то, чего не мог представить даже в самом страшном кошмаре.

Глава 40

Запах смерти поселился в комнате, пропитал каждый угол болью и отчаяньем.

Раньше тут пахло надеждой. Она теплом разливалась по телу при мысли о будущем. Затем – неизвестность и тягость ожиданий непосильной ношей упали на плечи, окуная в реальность.

Сейчас не осталось той жажды и силы намерений. Лишь безысходность.

Больше не хотелось верить в чудо. Разве случается оно? На мгновение вера в божественное поселилась внутри, окрыляя своими чарами, но вскоре больно ударила. Привела в чувство.

То, что на свете существуют люди, одарённые способностью превращаться в зверей, звучало невероятно. Глупая сказка для тех, кто не видел, как на самом деле человеческий облик сменяет жуткая новая оболочка. Как руки обрастают шерстью, превращаются в смертельное оружие с острыми когтями, тело становится больше и выше… Не так пугал обычный зверь, как то чудовище, в которое могли превращаться избранные. Иногда казалось, толстые железные прутья и десяток самых надёжных цепей не выдержат. И тогда всем конец.

И мужчина рад бы никогда не видеть то, чего насмотрелся за годы работы над проектом. Да память не сотрёшь. Со временем он смирился с ужасающей правдой. Но то, как жестоко природа распорядилась, выбирая тварям в пару обычных людей, не укладывалось в голове. Несколько лет они гадали как и для чего оборотни зачастую выбирали в пару обычных слабых женщин. Но однажды догадка пронзила, словно молния.

По статистике, которой поделился Виктор, женщин оборотней гораздо меньше. Но этот факт лишь частично объяснял, почему выбор пал на простых людей. А когда стало ясно, что человека можно каким-то образом обратить, все части пазла, наконец, сложились в единую картину. Чудовища обращали своих избранных, тем самым повышая популяцию оборотней. Звучит как план по захвату мира. Неправдоподобно для простого обывателя и жутко для того, кто видел, на что способны эти твари.

Эмоции ушли на второй план, отдавая первенство разуму. Они с Фёдором набрали команду единомышленников, тех, которым можно было доверить участие в проекте и тех, кто не станет болтать о том, что творилось в этих стенах. Фактически, только пятеро человек видели, каким пыткам поддавались животные и их жертвы. Глава проекта долго и муторно обсуждал с каждым из подчинённых важность каждого действия и готовность к увиденному.

Когда речь пошла о дочери, Алисе, мужчина твёрдо стоял на своём – она занимается анализом, наблюдением за некоторыми испытуемыми и ведёт их медицинскую книгу. Максимум, на что был согласен, это возможность ставить уколы зверям, находящимся в отключке. Для этой девушки он желал максимальной безопасности, хоть и сам давно её не чувствовал. Казалось, где-то есть брешь, которую никто не замечал, но Альберт чувствовал, как невидимые оковы страха сжимают тело.

И зачем только позволил влезть в такое опасное дело? Всего лишь хотел сблизиться с дочерью и разделить с ней тайну казалось идеальным вариантом. Сначала девушка загорелась идеей и, кажется, совсем не испугалась. Но позже работа ей наскучила, она злилась, что множество дверей оставались закрыты и разговоры о том, что там происходит, завершались не начавшись. И он хотел было отпустить её, но Фёдор не позволил.

«Из этого проекта один выход и он тебе не понравится. Пока человек работает со мной, я могу быть уверен, что он на моей стороне. Не собираюсь контролировать твою девчонку. Пусть будет на виду» – вспоминал слова друга и начальника.

Доля правды в них была, но его дочь никогда бы не стала обсуждать подобные вещи с кем-либо и слёзно просила позволить ей уйти, но он запретил. Чтобы хоть как-то сгладить острые углы, предложил наблюдать за самым сильным из оборотней.

Алиса успокоилась, периодически недовольно высказываясь, но свою работу выполняла исправно. Даже через чур. Иногда она часами сидела перед монитором, наблюдая за огромной тушей. А позже просилась подключать его к аппаратам и присутствующие с ужасом наблюдали, как она ловко управляется с каждым проводом, совершенно не боясь касаться чудовища. Тот лишь недовольно фыркал, находясь под убойной дозой препаратов.

Мужчина жалел, что втянул единственного ребёнка в это болото. Оставалось лишь смириться и ждать, что когда-то Фёдор позволит ей уйти.

До недавнего времени мечтал отправить дочь куда-нибудь заграницу. Девушке нужно налаживать свою жизнь, а не безвылазно сидеть в подвале, наблюдая через монитор за чудовищами.

А сейчас он хотел и сам скрыться ото всех. И всё из-за женщины. Невероятной красоты женщины.

Впервые он увидел её в кабинете, куда привели похищенных в тот день девушек.

Он привычно резвым шагом прошёл к своему столу, не смотря ни на одну из них. Но что-то заставило его остановиться. И он встретился глазами с той, которая навсегда поселилась в его сердце. Совсем ещё молодая, но такая чистая. И этот взгляд… Альберт каждый раз вспоминал, как впервые она взглянула в его глаза. Страх растекался по радужкам, закрывая их пеленой застывших слёз. Девушка протянула руку, пропуская острие иглы под кожу, будто знала, что это единственный выход не помнить всего, что с ней будет происходить.

«Елена Рудова» – хмыкнул про себя, изучая информацию, коей было не много. Не замужем. Детей нет. Есть парень. Точнее, был. Ведь она никогда не вернётся в привычный мир.

Смотреть, как чудовище истязало бедную девушку у Альберта не было сил. Почему-то, работа именно с ней причиняла ему невыносимую боль. А когда стало ясно, что оборотень выбрал её на роль своей самки, безысходность накрыла горькой волной. Он хотел её. Мечтал, как овладеет молодым телом и защитит ото всех. Но теперь… никаких шансов, что его желание когда-нибудь сбудется. Метка на её шее свидетельствовала о принадлежности Айку, сильному зверю. Таких держали в отдельных клетках с десятками цепей и когда он, будучи под транквилизатором, чуял её запах, помещение дрожало, грозясь провалиться глубоко в землю.

Со временем Альберт смирился, что женщину, которую он всем сердцем полюбил, нужно игнорировать, принять, что им не суждено провести вместе хотя бы ночь. Как он мечтал хотя бы одну единственную ночь провести рядом с невероятной женщиной, подарить ей ласку и заботу, которую от волка не получить никогда. Зверь не способен дать ей и каплю тех чувств, что мог и мечтал предложить он.

Нет-нет, и надежда вспыхивала ярким огоньком. Бандиты, которые поставляли людей для опытов, могли попросить практически любую и Фёдор давал добро, если девушка больше не представляла ценности. «От неё всё равно никакой пользы» – отмахивался тот. И Альберт мечтал, что однажды Елена станет не нужна и он заберёт её, вылечит раны, позаботится, поможет забыть о муках заточения.

Но его мечтам не суждено было сбыться.

Женщина забеременела. Ждала ребёнка от оборотня.

Глава 41

Алия

Страх. Какой он?

Вероятно, у каждого своё определение.

Мой – слегка соленый, тупой, с ноткой метала. Точно как вкус моей крови. Кусаю губу, проводя языком по разорваным краям раны. Предвкушение неминуемой трагедии давит плитой волнения, выбивает воздух из груди короткими очередями. Сердце сжимается, словно в капкане и острия его впиваются в кожу, причиняют невыносимую боль.

Я знаю, что он идёт. Чувствую. И безумно боюсь его приближения.

Стрелка часов отбивает привычный ритм, становясь для меня каторгой. Где-то глубоко внутри мелькает мысль, что я много лет не видела таких часов и, почему-то, вспоминаю видео в популярной социальной сети, где школьники не могли определить время, увидев такой циферблат. Было смешно. Но разве есть необходимость знать обо всём, что было раньше?

Всё меняется. Кажется, это должно успокоить и непоколебимо двигающиеся стрелки – доказательство тому, что ничто не будет длиться вечно. И томительное ожидание своей участи – тоже. Но страх не угасает. Он превращается в агонию.

Скрип лестницы не предвещал ничего хорошего. Обняла себя руками, словно это могло помочь справиться с тревогой.

Сейчас – нет.

Он ворвался в комнату, будто ураган. Дверь с грохотом ударилась о стену, в который раз вынуждая дом вздрогнуть.

Сейчас мужчина не заботился о том, что подумают его обитатели. Его зверь жаждал правды.

Футболка на мощном теле грозилась растянуться жалкими лоскутами, врезаясь в кожу шеи и рук. Дима… Мой Дима смотрел на меня никогда ранее неведомым взглядом. Глаза, кажется, пропускали настоящее пламя и я горела… горела под их прицелом, словно клочок скомканной бумаги. Примерно так я себя чувствовала. Никчемной. Раздавленной. Выжженой.

Не могу пошевелиться. Стою, парализована его силой. Боюсь вымолвить слово. Да и могу ли?

– Скажи, – наконец, нарушил молчание, утробно рыча. – Скажи, Алия, это правда? – громче, ещё пугающе.

Я знаю, о чём он. Видимо, профессор или кто-то из его людей выдал мой секрет. Хотя, разве мне обещали молчать? Сама придумала. Захотела свободы, не думая о последствиях. И, вот, стою, как перед казнью, понимая, что всё тайное всегда становится явным. Лишь не готова, что с нами эта правда случилась так скоро.

– Дима… – всё, что может выдавить моё пересохшее горло. Сглатываю невидимый ком, отступая на шаг от некогда близкого человека.

– Говори, Луна! Сейчас! – лик чудовища не пугает так сильно, как его состояние. Мелкая дрожь бьет по телу и он, словно пленник электрического кресла, подрагивает. Кажется, ещё секунда и оборотень кинется на меня, расправится за секунды.

– Прости… – солёная дорожка сорвалась, стремительно стекая по щеке.

– Что ты сделала, Алия? – немного тише, но с прежним нажимом.

Расстояние между нами равно нескольким шагам, а я всё так же отчаянно прижимаюсь к подоконнику. Тело ищет выход, но душа знает – он не отпустит.

Тук. Тук. Тук. Сердце барабанит с максимальной силой, кровь стремительно рассекает по венам, шумит в ушах. Я на пределе. Если это напряжение продолжится ещё минуту, умру. Сдаюсь под его напором:

– Я получила укол.

Тишина. Оглушающая. Болезненная.

Поднимаю заплаканные глаза и замираю.

– Почему? – один вопрос. Но сколько в нём боли… Мужчина смотрит на меня, пряча маску зверя. И сейчас я смотрю в такие знакомые глаза. Тону.

– Я не знаю… – глупо отзываюсь. Действительно не знаю, что сказать.

Он плавно поворачивается и на долю секунды мне кажется, что сейчас он покинет комнату. Остынет и мы поговорим. Но мои мысли прерывает щелчок дверного замка.

Смотрю на широкую спину.

Жду.

– Почему, Луна? – повторяет свой вопрос, опираясь руками в дверное полотно. Длинные ровные пальцы обретают когти. Их скрежет приводит меня в замешательство.

– Чтобы не чувствовать… – хриплю, не сводя глаз с его игры. Лапа зверя то появляется, то исчезает. Кажется, он борется со своей природой. Или боится причинить вред мне. Хотя… боится ли? После того, что я сделала.

Наконец, он поворачивается. Несколько мучительных секунд не двигается. Затем… я глотаю снова образовавшийся ком в горле, потому что он идёт ко мне.

Мои глаза бегают в поисках защиты, но, почему-то, я знаю, что сейчас мне никто не поможет. Где родители? Смеет ли Дима причинить мне вред, если они в доме?

Сильные руки касаются моих плеч. Плавно движутся вниз, касаясь влажных ладоней. Смотрю на нервно двигающийся кадык, поднять голову выше не решаюсь. Мне стыдно и безумно жаль. Но я так хотела свободы.

– Ты хоть понимаешь, что натворила? – шепчет, касаясь уха, обжигая таким горячим воздухом.

– Прости. Прошу, прости меня, – молю, как ненормальная. Не в силах выдавить ни единого зрелого объяснения.

– Хотела перестать чувствовать? – покрывает мою макушку и лоб короткими поцелуями.

Киваю, глотая слёзы. Сколько же я выплакала их за последние сутки?

– И как? Не чувствуешь? – он касается указательным и большим пальцем подбородка. Тянет, вынуждая запрокинуть голову.

– Не… незнаю… – дрожу под его сканирующим взглядом. Закрываю глаза. Не могу смотреть. Можно ли смотреть на солнце больше секунды? Обжигает. Плавит. Приносит боль.

Мгновение. Мой испуганный вскрик и он подхватывает меня, бросая на кровать, в тот же миг накрывая собой. Громко вдыхает носом запах моего тела. Слышу, как его зверь урчит в предвкушении. Неужели…

– Нет! Дима! – мысль о том, что сейчас он поступит привычным образом, до дрожи пугает. Он не в себе. Перевозбужден и дико зол. Кажется, это в разы страшнее, чем наш первый раз.

– Я хочу проверить, Луна, как сработал укол. Два укола, – строго уточняет, напоминая о том, что после первой дозы у меня был шанс передумать. Но я пошла до конца.

Одежда на мне с характерным треском превращается в лоскуты. Пытаюсь воспротивиться происходящему, но я какой-то момент понимаю, что это бессмысленно. Сейчас он получит моё тело и никакие крики тому не преграда.

С каждым уверенным движением вздрагиваю, ощущая, как жар его желания опаляет моё практически обнаженное тело.

– Снимай, – неожиданно отпускает меня. Смотрит внимательно. Хищно.

Закусываю губу, проживая уже знакомое унижение. Дрожащими руками избавляясь от оставшейся ткани.

Всё.

Сейчас нашим телам соединиться мешает лишь воздух и моя паника. Но мужчину мои переживания больше не заботят. Сейчас он проживает свои муки. И мне жаль.

И в то же время жаль себя.

Последние дни были настолько волнительными, что я не понимаю, чего действительно хочу. Подействовала ли сыворотка? Времени прислушаться к себе после второй дозы совершенно не было. Что-то подсказывает, что подействовала. Не было привычных панических атак при длительном отсутствии мужчины и мучительного ожидания его ласк.

Рывок. На этот раз я снова прижата сильным телом. Он снимает одежду за считанные секунды. Капельки пота блестят на висках. Становится ещё страшнее от того, насколько он сейчас в гневе. Не причинит ли мне боль…

– Не слышу тебя. Что же ты наделала… – жалобно рычит, опускаясь к моей груди. Та судорожно вздымается, оставляя между нами лишь каплю дистанции.

Все грани стёрты. Моя мольба не возымела никакого эффекта. И я подчиняюсь. Позволяю коснуться горячим пальцам сокровенного места.

– Не может быть. Это невозможно! – я сухая. Напугана. И абсолютно не отзываюсь на его прикосновения. – Алияяяя…

Если бы можно было описать боль интонацией, то это была бы она.

Надежда, что он отступит, растаяла, как лёд на солнце. Мужчина опускается ниже, услаждает плавными касаниями моё тело и впивается влажным поцелуем в центр удовольствия. Вздрагиваю от его напора. Мелкая дрожь в конечностях побуждает подтянуть ноги выше, позволить ему продолжить пытку.

Мне приятно. Но теперь это просто секс. Без чувств. Без любви.

Резкий выпад и я оказываюсь на бедрах мужчины. Горящий взгляд испытывает, наблюдает.

Толчок. Резкий. Острый. Болезненный.

– Что ты чувствуешь? – таранит моё тело. Захват на шее и уверенные касания пугают.

Цепляюсь за широкие плечи, пытаясь удержать быстрый ритм, но дыхание, то и дело, сбивается. Невыносимо.

Хриплю, кусаю губы. Он не целует. Не пытается. Просто берёт. Насаживает на свой член. Испытывает. Наказывает за свою боль. За то, что я сделала с нами.

Метка молчит.

И это значит, что мы больше не связаны. Горько и даже обидно, что наша короткая история заканчивается вот так, жестким сексом без капли моей привязанности.

– Что ты чувствуешь, Луна? – рывок на каждое слово. – Скажи, что слышишь меня! – он практически кричит, пока его орган пульсирует внутри меня. – Говориии!

– Ничего… я ничего не чувствую.

Глава 42

Дым

Гнев растекался по венам, подогревая и без того кипящую кровь. Глаза застилала пелена ярости, а сердце ныло, с каждым своим ударом разрываясь на десятки «почему». Как она могла так поступить? Моя Луна. Моя жена. Моя душа.

Так легко отказалась… пошла к врагу за смертельной дозой.

Смертельной для нашей любви.

Была ли она, эта любовь? Может, истинность, это ни что иное, как больная привязанность? Я же, как цепной пёс, ждал её благоволения, ластился, выпрашивая внимание. Иногда требовал. Иногда брал, не спрашивая. Использовал все методы, лишь бы только она доверилась. Лишь бы открылась. Лишь бы полюбила.