Я не твоя волчица

– Здравствуйте, – обозначила свое появление, улыбнулась и застучала каблучками по лестнице, не забывая покачивать бедрами.

– Привет, Аришка, – улыбнулась Мелисса, – ну до чего же она у вас хороша, – эти слова уже были адресованы родителям. И пока старшее поколение обменивалось восхищениями по поводу детей, мама тискала Рози, а папа с аритром Риком снисходительно наблюдали за своими женщинами, я подобралась поближе к Киру и своей будущей жертве.

– Привет, мальчики, – мурлыкнула, оглядела сначала Вилла и одарила его соблазнительной улыбкой. Что же, он не лишил себя возможности нырнуть взглядом сначала в вырез кофточки на моей груди, а потом и нагло пощупать взглядом ноги, которые в академии чаще всего скрыты под широкими бесформенными штанами.

Да-да, морда шерстяная, мои ноги очень даже ничего. Это ты еще мою задницу не видел, которая обтянута тканью так, что как бы юбка не затрещала, когда я попытаюсь сесть.

– Мелкий, привет, – перевела довольный взгляд на Дэна и чуть не поперхнулась. Хорошо хоть по голове его потрепать не решилась. Так! Где мой любимый мальчик с по-детски восхищенным взглядом, в котором нет и намека на пошлость? Кто посмел его подменить вот на этого… этого… парня! С таким всем понятным и недвусмысленным мужским интересом во взгляде. Любви там не было и в помине, а вот чего другого – хоть отбавляй.

– Привет, крошка, – тихо протянул он и ухмыльнулся. Даже голос у этого Дэна был другим. Более мужским, что ли. С такими урчащими нотками, от которых оторопь брала. Я и стояла, хлопала глазками и не понимала – розыгрыш это, или мы так давно не виделись, что мальчик Дэнчик, вырос в мужчину Дэна. – А ты с каждым годом все краше. Обнимешь старого друга? – он поднял одну бровь и распахнул объятия, провокационно улыбаясь.

– Я, пожалуй, обойдусь, – передернула плечами. Взгляд Дэна тут же скользнул на мою грудь и удаляться оттуда не спешил.

– Всему тебя учить надо, мелкий, – хмыкнул Вилл, – привет, Ришка, – это чудовище мохнатое глупыми вопросами задаваться не собирался и гнева моего отца не боялся, так что самым наглым образом просто сграбастал меня в объятия и прижал к себе, – соскучилась, куколка?

– Безумно, – выдохнула я, отклонившись, и в следующую секунду локтем врезала ему под дых, а тонкий каблук впечатала в его ногу. Парень зашипел, согнулся и выпустил меня из объятий.

– Спасибо за урок, – хмыкнул Дэн, наблюдая за старшим братом. – Пожалуй, я бы предпочел другого учителя.

Я фыркнула, Кир заржал, а Ден похлопал старшего брата по плечу.

Я вернулась под бочок к Киру, покосилась на родителей, которые были увлечены беседой и не заметили нашего теплого приветствия. Они уже направлялись в кухню, пока Вилл потирал широкую грудь огромной лапищей. Удар у меня, конечно, слабенький, особенно для такого здоровяка, как Вилл, но локотки острые. Приятных ощущений от близкого знакомства с ними мало.

– Добро пожаловать, – расплылась в радушной (я очень на это надеялась) улыбке, – чувствуйте себя как дома, но не забывайте, что в гостях, – одарила Вилла ледяным взглядом, круто развернулась на каблуках и поцокала туда, откуда раздавались голоса родителей и звонкий смех Рози.

А в одном из зеркал заметила, как Денчик склонил голову, явно оценивая мою задницу, Вилл просто, прищурившись, сверлил мою спину тяжелым взглядом темных глаз, а Кир стоял ко мне спиной и, видимо, чего-то ждал.

Главное, не нарваться на гнев мамы и папы, а остальное мы переживем.

– Мы с Ришкой будем на ярмарке, – уже на пороге кухни услышала голос брата. – Это звездец полный. Маму не отговорить. Придется строить из себя приличного мужчину, который жаждет пообщаться со всеми этими алчными волчицами. Как ты выносишь эту пытку ежегодно? И как тебе удается выбраться оттуда живым?

– Эту пигалица надоела уже и твоим родителям, что они решили сдать на руки ее какому-то несчастному? – хмыкнул Вилл.

Вот скотина! Ничего. Не переживай, дружочек, я еще успею подпортить тебе жизнь, прежде чем выйду замуж за какого-нибудь хорошего надежного волка.

***

Мама, как и всегда, расстаралась. В такие вечера, когда у нас гостили Диллары, она не подпускала к плите нашего повара, а хлопотала у плиты сама. Уж не знаю, что за радость – часами метаться у плиты перед приходом гостей, но готовила мама так, что пальцы проглотить хотелось. На столе красовалась запеченная утка, какие-то салаты, мясо с овощами… Столько вкуснятины, что рот мгновенно наполнился слюной. В запотевшем пузатом графине был лимонад, вот в том непрозрачном прямоугольном сосуде явно что-то очень крепкое для папы и аритра Рика, в бутылке для мамы и ритрессы Мелиссы –розовое Ранессо, так, а вот и моя любимая немного газированная вода – Лазурная Долина. Мама с папой всегда специально для меня ее заказывают. С кусочками апельсина и лимона – вообще лучшее питье, особенно в жару. Тихий пшик не услышал никто, потому что все уже расселись и болтали обо всем, делясь новостями. Я покачивала стакан с водой в руках, раздумывая над тем, как бы напакостить Виллу. Взгляд скользнул по блестящим ложкам. Ну, это уже старо, как мир. Вилл может уже давать уроки по отлепливанию примерзших ложек ото рта. В первые разы было нереальное удовлетворение от его выражения лица. Когда он подносил ложку с каким-нибудь крем-супом ко рту, смыкал губы и не мог их разлепить, потому что содержимое ложки мгновенно застыло, а ложка прилипла к Виллу намертво. Смеялись в первый раз всей столовой в академии. Бежала я потом, конечно, далеко, но оно того стоило. А во второй раз, когда он попался на ту же удочку, его лицо выражало такую бурю неописуемую, что у меня случился чистый и незамутненный ничем восторг. С тех пор эта забава стала моей любимой, но и мстил он мне за нее страшнее обычного. Сегодня этот вариант отпадает, мама не простит. Что ж, надо подумать.

Сделала глоток. Пузырьки газа приятно покалывали язык, вода, как и всегда, была вкусной и холодной. Только в этот раз, сделав глоток, ощутила непривычное сладковатое послевкусие. Хотела уже сказать об этом вслух, как горло свело судорогой. Вилл, скотина, решил сразу меня придушить? Я в бессилии схватилась за шею и вытаращила глаза на парней, сидящих напротив. Этот кусок шерсти даже брови очень натурально вскинул, а потом и нахмурился, нагло глядя прямо на меня своими темными бесстыжими глазами.

У меня перед глазами уже круги поплыли, вокруг начал подниматься шум, но я ни слова не могла разобрать. Подскочила на ноги, чтобы Вилл понял, что шутка уже зашла слишком далеко, ухватилась за край стола, услышала грохот – похоже, мой стул рухнул – и перед глазами все поплыло. А когда я увидела смазанное движение Вилла – он перемахнул через стол и схватил меня за шею. Что-то орал, но я ни слова не слышала. Горло загорелось раскаленным огнем. Но я смогла вдохнуть капельку воздуха. А потом еще и еще. По крупице, но я дышала. С трудом, с сипом, хотелось орать от боли в горле, но я лишь молча хватала ртом воздух, которого катастрофически не хватало. Словно кто-то напихал мне в глотку ваты, и все что мне доставалось – это мелочь, которая просачивалась сквозь нее.

Я дышала, чувствовала чьи-то руки, которые держали меня за плечи, чьи-то руки на шее, кто-то заткнул мне рот, голова гудела, но картинка перед глазами принимала четкие очертания. Прямо надо мной, лицом к лицу нависал Вилл. Со злющим лицом, раздувал ноздри и поджимал губы. На лбу вздулась вена, на кончике носа повисла капля пота, которая вот-вот сорвется. Кто-то удерживал меня на руках за плечи. Похоже, братец. Папин ор злой и беспокойный заглушал все остальные звуки. Зато я прекрасно чувствовала сухую горячую руку на моих губах, которая подсвечивалась голубым светом. Вилл накачивал меня воздухом с помощью магии. Впервые за долгие годы я почувствовала благодарность по отношению к этому волчаре. Ненавидит меня, но сдохнуть не дает. Я могла только смаргивать слезы и взглядом умолять его не останавливаться. Понимала, что если он прекратит, то я, скорее всего, коньки отброшу, даже пикнуть не успею. А жить-то как хочется, оказывается. В другие моменты об этом даже не задумывалась. А тут вдруг такая жажда проснулась.

– Я долго не удержу. У нее аллергическая реакция, горло отекает стремительно, – заорал Вилл.

Я лишь глаза раскрыла еще больше. Держи давай, ты же силен, как бык! Держи. Сейчас наши гениальные отцы и рыдающие мамы, – судя по звукам, рыдали обе, но что-то обсуждали, – что-нибудь придумают. Обязательно.

– У нее оборот начинается, – прямо на ухо заорал Кир. Да так, что я оглохла на несколько секунд, – если обернется, мы уже ничего не сделаем.

Прошла, кажется, вечность, когда я услышала рык мамы, а потом ногу обожгла легкая боль. Фигня по сравнению с огнем горящим горлом. Ощущение, что миксер в глотку засунули и включили. И вдруг я почувствовала, как воздуха стало больше. Дышать становилось все легче и легче. Меня трясло, как голую девку на морозе, а Кир прижимал к себе и что-то тихо и зло шептал.

– Сейчас приедет лекарь, – с облегчением проговорил папа.

– Она воду пила, – Вилл, наконец, убрал руки от шеи и рта и тяжело опустился на пол. – Больше ничего.

Все-то он знает, засранец этакий. Я расслабилась в руках брата и попыталась взглядом отблагодарить Вилла. Он, видимо, истолковал мой взгляд иначе.

– Естественно я следил за тобой, – криво усмехнулся, – ты бы опять гадость какую-нибудь устроила, киса.

Устроила бы. Если бы успела. А вот если бы он не успел, то и гадостей бы я больше никогда никому не устроила. И вот вопрос: что произошло и почему?

Глава 3

Немного пришла в себя и огляделась. Так. Денчика и Рози, видимо, выпроводили подальше от этого кошмара. Папа смотрел на меня большими черными, как самая темная ночь, глазами и с кем-то тихо говорил по телефону. Аритр Рик тоже кому-то звонил. Но их голоса тонули в том гомоне, который устроили мама и ритресса Мелисса. Они сидели на полу рядом со мной и наперебой что-то говорили, слова перемежались со всхлипами и подвываниями, отчего голова, по-моему, болела еще сильнее. Я прикрыла глаза и откинулась на Кира. Брат у меня, все же, чудо. Сидит, фыркает зло, дышит тяжело, но молчит, только меня из рук не выпускает. Надежная смена отцу будет. И волчице какой-то повезет с мужем. Он, конечно, жестковат, но за своих любого порвет.

Вскоре в нашей просторной квартире стало и вовсе тесно. Какие-то люди в форме начали мельтешить перед глазами, задавать тысячу вопросов и взрывать всем мозги. Ищейки, нюхачи и фоновики, как муравьи, шерстили всю квартиру. Вытащили всю партию воды, полученную буквально накануне, вынюхивали, осматривали, опрашивали – в общем, делали свою работу. Вскоре появился еще один аритр в сером костюмчике с зеленым листом на груди. Лекарь. Он быстро поколдовал надо мной, снял головную боль, убрал остатки отечности с горла, его прикосновения приятно холодили и приносили долгожданное облегчение. Взял образцы анализа крови, чтобы выявить ту гадость, которой меня отравили. Чувствовала я себя все еще, как выжатый лимон. Только после лечения очередь на допрос подошла и ко мне.

Мы переместились уже в просторную гостиную. Меня уложили на диван, но изображать умирающую мне не нравилось, поэтому я отвоевала право сидеть как нормальный человек и отвечать спокойно на вопросы. Только лекарь все равно предупредил, что напрягать голосовые связки и горло в общем сейчас не желательно, поэтому допрос следует сделать кратким. А наши правоохранительные органы жуть как любили поболтать. И все по делу. Что случилось им расскажи… Все уже на пять кругов рассказали, но и мне надо все повторить. Ладно, это ж для дела, повторила – глотнула, задохнулась, чуть не сдохла.

– Как часто пила эту воду?

– Да всегда!

– Кто знал?

– Все знали. Я из этого секрета не делала никогда. Да, все, да, и в академии, и друзья, и многие знакомые. У меня в сумочке всегда бутылочка этой воды валяется. Люблю я ее.

– Недоброжелатели?

– Пф, да их пруд пруди. Я дочь главы стаи. Все недоброжелатели отца – мои недоброжелатели. Да и я сама не сахар, наверняка, есть и те, кто меня сильно не любит.

– А имена назвать можете тех, кто желал бы вам смерти?

Прости, Вилл, но взгляд сам на тебя упал. И ищейка это заметил. Нет, я не думала, что он способен на такое. Убивать бы он меня не стал. А если бы вдруг решил покончить со мной раз и навсегда, то не стал бы так выкладываться, чтобы спасти меня. Пришлось убеждать, что на Вилла я посмотрела случайно, просто до сих пор не могу выразить ту благодарность, которую испытываю по отношению к нему за спасенную жизнь. И вообще, мы с детства дружим, не разлей вода, и ни за что он не стал бы меня убивать. Вот честное слово! И не надо Вилл и Кир кривиться так синхронно. Не надо, я сказала. Да, вру, да воодушевленно, но так на благое дело же.

– В последнее время с вами не случалось ничего подозрительного? Никто вам не угрожал, ни с кем не случалось конфликтов?

– Нет, – пожала плечами, – хотя, – на секунду задумалась и тут же пожалела о вылетевшем слове.

Ищейка тут же навострил уши, а папа сел рядом и взглянул на меня так, что захотелось исчезнуть. Или оказаться хотя бы подальше от папули. Потому что, если я расскажу правду, то придет мне кердык. И Киру, кстати, тоже. И Виллу. И еще паре наших друзей.

– Я слушаю, Арина, – зазвенел папин голос. И звучал он так, что сразу стало понятно – начну ерепениться, папа заставит. Один приказ, и я выложу всю правду без прикрас. Так что, лучше самой все рассказать…

– Ну, в общем, я тут с пару недель назад получила анонимку, – зажала ладони между коленей и уставилась на них. – Она у меня в комнате. Кир, она в сумочке в боковом кармане, принеси, пожалуйста.

Кир поднялся и бросил на меня предупреждающий взгляд. Он знал, о чем речь. Но и понимал, что сопротивляться я не смогу, если папа захочет получить всю информацию. А он захочет. Я папу знаю.

– И что было в записке? – спросил мужчина в черной форме.

– Всего одна строчка, – вновь пожала плечами, – и больше ничего. «Не суй свой нос в это дело».

Говорить о том, что такую записку получила не только я, не стала. Еще в разное время подобное предупреждение получили Алла и Карра. А потом и Риттер. Единственный парень из всех, кто тогда был с нами. Пока решила не выдавать их, потому что если узнают, после чего я получила эту записку, меня и из академии вышвырнуть могут. А не хотелось бы подставлять друзей.

– И в какое же дело ты, моя хорошая, засунула свой нос? – а вот и он, тот вопрос, на который я не хотела отвечать. И задал его папа так, что холодок по спине побежал. Папа мне голову оторвет.

– Я однажды случайно оказалась в закрытой части академической библиотеки и кое-что там увидела, – проговорила и втянула голову в плечи.

– Где-где ты оказалась случайно? – тихо-тихо переспросил отец. Ну все, мне капец.

***

– В закрытой части библиотеки, – на одном дыхании выпалила я.

Глаза поднимать на папу было страшно. Наверное, все присутствующие в гостиной почувствовали ту ауру негодования, гнева и реальной опасности, которая исходила сейчас от отца. Даже ищейка сдавленно так откашлялся. Я бросила на него взгляд из-под ресниц и успела заметить, как этот светлоглазый мужчина с проседью на висках сочувственно смотрит на меня. Тяжело вздохнула, ожидая справедливого наказания и дальнейшего допроса с пристрастием.

– И что же ты там делала, объясни мне, будь любезна! – отец сел напротив. Сложил руки на своей мощной груди, годы над ним были не властны, он все также был силен и внушителен, каким оставался на снимках двадцатилетней давности.

– Мне по истории магии нужно курсовую работу написать, а тема: «Запрещенные кровавые ритуалы». А в нашей библиотеки так мало информации… – промямлила я.

– И ты решила поискать информацию там, где тебя быть не должно было? – прорычал отец.

Я лишь тяжело вздохнула. В этот момент вернулся Кир. На свою голову. Отдал писульку ищейке и замер. Я вскинула на секунду голову, чтобы увидеть, как отец сверлит подозрительным взглядом брата. Посмотрела на Кира и мысленно взмолилась о прощении. Потому что по одному взгляду отца было понятно, что и Киру сейчас влетит.

– Одна бы ты туда не проникла, – протянул отец.

– Да мне и… – вскинулась я в последней попытке выгородить брата, но папа лишь поднял руку, заставляя захлопнуть рот.

– Кир никогда бы не пустил тебя туда одну. А значит, вы вломились в закрытый сектор вдвоем, – папа не спрашивал, а утверждал. Потом перевел взгляд на Вилла, – а где он, там и ты… Я так понимаю, это не весь список участников. Кто-то должен был вам помогать. Кто?

Я не сдержала горестного стона. Папа лучше всяких ищеек. Если на след напал, то уже не потеряет. Тут юли-не юли, а до правды он доберется. Пришлось оглашать весь список. Папа был мрачнее тучи и прорычал в конце:

– Все вылетите из академии. Дальше. Что случилось дальше, отчего ты получила такую записку.

– Не только я, – выдохнула, наконец, и решила рассказать часть правды. Все еще часть.

На самом деле, про курсовую – чистая правда. У меня, действительно, такая тема курсовой. Только выбрала я ее не случайно. Это мы с Киром сговорились и договорились, что вместе информацию искать будем. Надеялись, что препод по истории даст мне хоть какую-нибудь литературу из числа той, что остальным недоступна. Но хрена с два он дал мне хоть одну книгу, сказал, чтобы я искала всю доступную информацию по описанию этих ритуалов и причинах их запрета. А нам с Киром позарез нужна была информация. Мы, когда в мамин дневник залезли, прочитали там о каком-то ритуале, который «в корне изменил ее жизнь», и что-то с этим ритуалом было не так, мы ничего не могли понять, речь шла о каком-то любопытном «попаданстве», и мы уже несколько лет мучались в поисках ответа. У мамы-то не спросишь, она нам живо головы поотрывает за излишнее рвение к знаниям. Вот и, получив отказ от препода, долго сомневались, а потом решили залезть все-таки в закрытую часть бибилиотеки. Потому что мама в дневнике писала, что папа книгу с тем ритуалом сдал в академию. А друзей наших два раза в таких случаях просить не надо. Они за любой кипиш всегда. Вот и залезли мы в закрытую библиотеку… Ну как залезли… Нам и лезть не пришлось. Мы с Киром с детства любили всякие ловушки и замки, как возводить, так и открывать. Замки, конечно, не простые, магические. Поэтому, девочек взяли, чтобы они на шухере постояли, Риттер должен был в случае чего прикрыть нас магией, Кир и я должны были плетение приподнять, не потревожить охранку и перебросить все на Вилла, который бы всю эту конструкцию удерживал, пока мы шерстили в закрытой части. Мы месяц изучали плетение охранки и пытались к нему подступиться. И вот в день, когда все было готово, мы ночью забрались в библиотеку и обнаружили, что в охранку кто-то уже залез! Дыра там была такая, что Вилл и Кир в волчьем обличие могли бы пролезть туда вместе. Но ни одна охранка не сработала. Нам бы убраться оттуда, но любопытство оказалось сильнее. Кто-то там был, но ни он, ни мы друг другу показываться на глаза не желали. Мы только услышала шорох, а потом на одном из столов обнаружили раскрытую книгу. Страницу, на которой она была раскрыта, я успела снять, но нас спугнули шорохи поблизости. Мы спешно покинули закрытую часть и стали исподволь наблюдать за тем, кто ошивается рядом. Потому что текст, который оказался на моем снимке гласил о каком-то ритуале по порабощению души и обретению силы.

О находке я и рассказала отцу. Фактически-то мы с ребятами ничего не взламывали и никуда не лезли. Так, заглянули, когда обнаружили странность. Так что, вины в том нашей нет, пощади, глупых и любопытных!

ПРОДА ОТ 27.08

Но папа был не тем, от кого стоило ждать пощады. И мы втроем: я, Кир и даже Вилл, замерли в ожидании возмездия. Рядом с папой остановился аритр Рик. И судя по сложенным рукам на груди, по недовольному взгляду, он все слышал и разделял папино настроение насчет возникшей проблемы. Отцы переглянулись, но слово взял Кир.

– Это моя вина. Это я не придал значения той записке. Посчитал пустяком. И в библиотеку мы залезли вместе, хотя я и понимал, что мы нарушаем множество академических правил. Арина виновата гораздо меньше меня. И пострадала она также из-за моей безалаберности.

Ну фу-у! Ненавижу вот такого Кира. Когда он включал режим «будущий вожак». И вроде все правильно, и даже благородно, но ведь нельзя же всегда всю ответственность взваливать на себя. Делиться положено. Нас с детства этому родители учили. Поэтому:

– Он меня выгораживает просто, ты же понимаешь, – выдохнула я обреченно.

– И степень моей вины нисколько не меньше, чем у Кира, – вклинился Вилл. Ну надо же, еще один благородный нашелся. – Я также знал о записке. И принимал во всем этом участие.

– Безответственные щенки, – выплюнул папа, а аритр Рик лишь головой покачал, глядя на покаявшихся, но готовых принять наказание, волков. – С ректором академии я поговорю. Со смотрителем библиотеки, – он взглянул на своего друга, который понял все без слов и кивнул, – мы также побеседуем. В деканат направлю письмо с просьбой наказать всю вашу шайку максимально неприятным способом. И если мне вдруг станет снова известно, что вы сунули свои носы туда, где их быть не должно, лично попрошу вышвырнуть вас из академии. Вас, – он качнул головой в сторону парней, – отправим на общественно полезные работы, а потом снова в академию. С самого начала. А тебя, моя драгоценная дочурка, отдам замуж. Чтобы уже твой благоверный следил за твоей неуемной энергией. А теперь разошлись все по комнатам и чтобы сидели тихо, как мыши.

Кир подал мне руку и помог подняться. И мы втроем, понурив головы, поплелись к лестнице. Только, сколько бы Кир не хмурился, я знала его, как облупленного, и видела, как лихорадочно горит в его глазах огонек. В нем смешалась жажда мести, желание найти разгадку и плохоскрываемый азарт, замешанный на злости. Мы уже по самые уши погрязли в этой истории, но теперь придется быть осмотрительней и аккуратнее. Если папа что-то сказал, он слово свое держит. Но и мы уже не сможем оставаться в стороне. Ведь кто-то в академии пытается воссоздать ритуал порабощения души. И если наши догадки верны, то захватить этот некто хочет непростую душу, а одного из Духов Леса.

Глава 4

– Я в состоянии дойти сама, – отпустила локоть Кира и махнула им рукой. Чувствовала себя, как кусок мяса, пропущенный через мясорубку, но в провожатых уже не нуждалась. – Обсудим все позже, – шепотом добавила, развернулась, придерживаясь за стену, посмотрела на свои босые ноги (туфли остались лежать где-то на кухне) и пошлепала к соседней двери.

Позади послышался щелчок закрываемой двери. Но тут же, к своему удивлению, услышала голос Вилла.

– Ты даже не скажешь мне спасибо? – он говорил тихо, но я прекрасно его слышала.

Ну вот что за волк? Столько яда в голосе и сарказма, что не благодарить, а плюнуть в лицо хочется. Но я девочка воспитанная, поэтому, сделала вид, что ничего не заметила, полуобернулась и тихо проговорила:

– Благодарю за спасенную жизнь. Я этого никогда не забуду.

– А поцеловать спасителя, как в ваших тупых любовных романчиках пишут? – он криво усмехнулся и оперся плечом на стену, сложил руки на груди и выгнул вопросительно бровь.

Вот тут, конечно, каюсь. Многолетняя неприязнь оказалась сильнее благодарности и я не сдержалась, фыркнула, оглядела его оценивающе и проговорила:

– А харя не треснет, нет?

Он медленно выпрямился, а уже через мгновение впечатал меня в стену. Я от удивления дар речи потеряла. Огромными глазами смотрела на него и не могла подобрать подходящее ругательство. А он времени зря не терял, растянул мои руки над головой и перехватил своей рукой, не давая оказать сопротивление.

– Ты же не будешь кричать, – прошептал на ухо, обдавая горячим дыханием, – внизу все услышат.

– Ты что себе позволяешь? – прошипела и забилась в его руках . Он лишь теснее прижался ко мне, буквально размазывая меня по стене.

– Неужели, ты ни этого добивалась сегодня? – хмыкнул он, проводя носом по шее.

Я забилась еще сильнее. Но молча. Только свидетелей нам не хватало. У-у-у, ненавижу. Ненавижу-ненавижу! Не трогай шею, животное! И он перестал. Взглянул на меня довольным взглядом и накрыл мой рот своими губами. Жетско, нагло, уверенно. Скользнул языком по губам, проник внутрь и огладил мой язык. Так томительно и сладко, что я бы заурчала от удовольствия, если бы это сделал кто-нибудь другой, а не этот самоуверенный, наглый индюк! Так что! Прикусила его язык, с удовольствием отметила, как он вздрогнул и отпрянул, но не отпустил.

– Я… я… – захлебывалась возмущением и вдруг прекратила сопротивляться. С брезгливостью проговорила: – я вся тобой провоняю.

***

– Скажем, что ты пошатнулась от слабости, и я тебя подхватил, когда ты едва не упала, – осклабился он.

– М-м-м, – протянула я, – какой ты затейник, – томно вздохнула.