Тянет к тебе

Мы будем там всего двое суток…

Но, похоже, пора признавать, что будем не "мы", а только я.

Ой, все! Пошел он к черту!

Разворачиваюсь уж было к стойкам регистрации, но именно в этот момент боковым зрением вычленяю до боли знакомую мужскую фигуру в толпе.

Медленно поворачиваюсь обратно.

Сердце тут же начинает взволнованно трепыхаться в груди. От облегчения и впрыснувшейся дозы адреналина мои губы так и тянутся в улыбку, и я с трудом гашу этот порыв, перехватив нечитаемый взгляд Яра, направленный строго на меня.

Мне ровно. Я не рада. Пришел и пришел…

Тем более, что…

Щурюсь, разглядывая приближающегося ко мне Тихого. И чувствую, как безотчетное желание ему улыбаться трансформируется в манию убивать.

Это что? Какой-то прикол?!

Что у него блин с лицом?!

– Привет, – бросает Ярослав небрежно, подходя вплотную и доставая документы из рюкзака.

И меня ко всему прочему обдает таким перегаром, что я чудом остаюсь на ногах!

– Просто привет? Яр, это что?! – вбесившись за секунду, тыкаю пальцем в сторону его стесанной левой скулы, а затем кровоподтека на опухшей нижней губе, – Тебя били, не пропуская в аэропорт, но ты все-таки прорвался? И… И поили насильно? Почему от тебя так несет?! Ты издеваешься?! Там же все мои родственники! А ты… Ты выглядишь, как будто только что у гаражей дрался за бутылку!

– Кудряха, во-первых, у меня с собой костюм от Бриони, так что с бомжом вряд ли спутают, хоть с каким я буду лицом,– выдает на это железобетонный аргумент, – А, во- вторых, у меня жутко болит голова. Прошу, не нуди, пожалуйста, – и он страдальчески морщится, а затем кладет руку мне на плечо и подталкивает к стойке регистрации.

Сам же идет сзади как конвой. Будто это он меня наконец дождался, а не я его.

– Так твоя голова и выглядит не очень, Ярослав, – шипя, ставлю его в известность, оборачиваясь и тормозя.

– М-м-м, спасибо за комплимент, – поджимает Яр губы, и на моих плечах оказывается и вторая его рука.

Мужские пальцы уверенно врезаются в кожу сквозь футболку и настойчиво ведут в нужном направлении.

Господи, какой же он…

Кошусь на его сбитые костяшки. От мужских горячих ладоней по моему телу бежит нервный ток, заставляя дышать мельче и чаще.

Ну вот почему ему обязательно касаться…

– С кем ты успел подраться и нажраться? Мы же виделись вчера в обед, ты собирался просто сумку собрать. Как у тебя всегда так получается? – бурчу гораздо меланхоличнее, когда, получив посадочные талоны, спешим на досмотр, – И почему так опоздал? Не мог отказать себе в эффектном появлении в последнюю секунду?Возмущение под воздействием близости трансформируется во что-то вязкое, жаркое и смущенное. Щеки начинает пощипывать внутренним теплом. И я теряюсь… Теряюсь как всегда с ним. Это невыносимо. Это так напрягает!

Занимаем очередь.

– Считаешь, вышло эффектно, Энж? – наконец отпустив мои плечи и стоя рядом, Яр игнорирует все мои вопросы, кроме последнего предложения.

Будто все, что вылетает из моего рта – не более, чем назойливый писк насекомого.

Вместо хоть каких-то объяснений, он режет по мне быстрым взглядом, который на миг задерживается не на моем недовольным лице, а на голых коленках, отчего они странно смягчаются.

Сжимаю губы в плотную линию, отворачиваясь.

Чувство неловкости от того, что замечаю его мимолетные двусмысленные взгляды, лишь возрастает. С Тихим мне всегда неуютно. С ним я вечно что-то не то говорю и не так себя веду.

Вот сейчас непонятно с чего начала канючить, как его мамочка! Обычно я так не делаю. Это глупо. В конце концов, кто я такая, чтобы он передо мной отчитывался. Он и не стал.

А мне уже стыдно. И неловко. Опять.

И в его пристальном, тяжелом взгляде, которым он вечно меня сверлит как дрель бревно, мне чудится надменная насмешка. Будто он знает, как меня колбасит, и его это забавляет.

Боже, я не представляю, как у нас получится сыграть хотя бы приятельские отношения, не то что любовь!

Хорошо, что время поджимает, и мы не тратим его на дальнейший разговор, который явно не клеится.

Молча проходим досмотр, торопливо шагаем сквозь зону вылета, игнорируя кафе и магазины, и последними бежим по рукаву.

Когда наконец оказываемся в самолете, то симпатичная стюардесса нас разделяет. Тихий отправляется в её сопровождении в бизнес, даже не удостоив меня взглядом на прощание, а я плетусь в хвост самолета занять свое кресло на проходе.

Найдя нужное место, обнаруживаю там чужую сумку.

– Извините, можете убрать? – вежливо спрашиваю у тучной женщины, игнорирующей мое появление.

Мне достается раздраженный взгляд, а затем она, громко вздохнув, убирает сумку с таким видом, будто я в чем-то виновата перед ней.

Сажусь в свое кресло, косясь на ее полную руку на общем подлокотнике. Пожалуй, в этом случае просить о чем-то без вариантов.

Нос щекочет резкий сладковатый запах ее духов с кислой примесью застарелого пота. Похоже меня ждут незабываемые два с половиной часа.

А кто-то расслабляется в бизнесе…

Пристегиваю ремень и смыкаю веки, намереваясь продремать весь полет, ведь пришлось встать в шесть утра, а впереди бесконечный день.

– Извините, у меня к вам предложение, – низкий голос Яра над самой моей макушкой заставляет испуганно вздрогнуть и резко распахнуть глаза.

Взгляд напарывается на крепкую мужскую шею, в легкие набирается знакомый древесный запах туалетной воды Ярослава с нотками можжевельника.

– Яр, что ты тут…– бормочу, но он обращается не ко мне, а к моей соседке.

– Вы не против пересесть в бизнес?

Тетка рядом со мной издает изумленный булькающий звук.

– Бизнес?

– Да, поменяемся местами, согласны?

– Э, конечно! – долго она не раздумывает.

Мигом тяжело поднимается со своего кресла и прет напролом, сминая мои ноги. Едва успеваю их подтянуть. Женщина протискивается с трудом и уходит, сопровождаемая стюардессой.

– Энж, пропустишь меня или сядешь у окна? – интересуется Яр, перехватывая мой растерянный взгляд.

– У окна, – глухо отзываюсь.

Мои щеки алеют, а язык становится ватным и неповоротливым.

Надо бы как-то прокомментировать выходку Тихого. Может быть пошутить, что его оттуда из-за запаха перегара выгнали. Или же спросить прямо, зачем ему понадобилось сесть рядом со мной и променять бизнес на эконом.

Но я не могу. Делаю вид, что ничего особенного не произошло. Молча перелезаю к окну, давая возможность Яру сесть на мое место.

Глава 9. Анжелика

– Может все-таки расскажешь? – обращаясь к Яру, выразительно киваю на его стесанную чьим-то кулаком скулу.

Мы в полете уже минут десять, и это моя первая попытка заговорить.

До этого я ждала попыток от него. Чувствую себя до ужаса неуютно от того, что мы сидим молча.

Но, кажется, Тихий в отличие от меня никаких неудобств по этому поводу не испытывает.

Его ноги по знакомой мне привычке широко расставлены, ближайшая ко мне рука вольготно расположилась на общем подлокотнике и расслабленная ладонь при этом свисает в опасной близости от моей голой коленки. А полуприкрытые тяжелыми веками глаза, кажется, задумчиво уставились на мои бёдра в шортах.

Да, я понимаю, что скорее всего это плод моего воображения, и Яр не пялится, а просто тупит, думая о чем-то совершенно своем.

Но избавиться от навязчивого ощущения, что меня сейчас мысленно лапают, никак не выходит.

И потому мне отчаянно хочется поговорить – чтобы Яр хотя бы в глаза мне смотрел, а не на ноги, на которых уже дыбом встали все мелкие волоски, а кожа превратилась в гусиную.

Надо было джинсы надеть… Или ватные штаны!

– М? – услышав, что обращаюсь к нему, Тихий поднимает на меня мутный взгляд.

Его глаза красные и уставшие. Он будто не спал этой ночью вовсе.

– Так кто тебя уделал, – уточняю свой вопрос, – расскажи.

– М -м- м, нет, мамочка, – криво улыбается, потому что один уголок его губ опух и отказывается подчиняться.

– Слушай, мне плевать на самом деле, но…

– Но ты никогда не упустишь возможность напомнить мне, что тебе на меня плевать, да, Энджи? – перебивает со злым ехидством.

– Но я хочу обговорить, как мы объясним это моим родным, – заканчиваю свою мысль, игнорируя его выпад.

– За это не переживай, я уже все придумал, – отмахивается Яр беспечно, откидываясь затылком на подголовник.

Уже придумал? Даже так? Интересно…

– Так может просветишь? – я оживляюсь и сажусь к нему полубоком, подогнув одну ногу под попу.

Голое колено при этом случайно проезжается по бедру Яра, и он резко распахивает глаза, в упор уставившись на меня.

– И вообще, нам надо продумать легенду, чтобы показания не расходились, – развиваю свою мысль, захватив его внимание, – Давай как раз сейчас обсудим, а потом тебе надо поспать.

– Звучит как приказ, – он снова улыбается, кружа по моему лицу каким-то очень горячим, смущающим взглядом.

– Это он и есть. Ты выглядишь как человек, который все последние сутки не спал, а бухал, – ворчу.

– Ну почти так и было, так что наверно да, ты права, стоит поспать, – сдается Яр, наконец тоже втягиваясь в активный разговор. Поворачивается ко мне корпусом и ловит в плен взгляд, – Так, насчет легенды, Кудряха. Ты же должна была с Фоменко прилететь, да?

– Мхм, – киваю.

– А ты говорила, что в итоге будешь не с ним?

– Э… Ох, блин, нет! – и только тут до меня доходит, что мои родственники не в курсе, что за пару суток у меня сменился парень.

Не то, чтобы это трагедия, но немного странно, да…

– Надеюсь, ты не собираешься говорить им, что я – это он? – с нажимом интересуется Яр, подаваясь ко мне ближе, – Потому что я в любом случае отказываюсь изображать из себя Фому!

– Да и не получится, они видели фото Богдана в соцсетях, – бормочу я.

– Отлично! Вот тебе и легенда, Кудряха, – щелкает Тихий пальцами словно карточный шулер перед тем, как перейти к финальному фокусу, – Мы были на вечеринке у нас дома, на дне рождения Лидки. И это даже правда, – довольно поднимает указательный палец вверх, а я начинаю непроизвольно улыбаться, слушая, – Фоменко куда-то слился, ты пошла его искать и обнаружила в спальне с какой-то девкой, – дергает бровями, намекая, что и в этом частички правды есть, – И конечно ты учинила мерзкий скандал! – с азартом заявляет.

– Я? Не-е-ет! Я не могла! Я бы просто ушла! – начинаю смеяться, потому что Яр, хватая меня за руку, запальчиво перебивает.

– Нет уж, Энджи,– сверкает на меня черными глазами, продолжая развивать свою дикую фантазию, – Это было ужасно! Ты кинулась вырывать ей волосы, разбила светильник и мечтала откусить ему член! А все потому, что была жутко пьяна, просто в говнище, Кудряха. Такой позор! Ты страдаешь от стыда до сих пор, а видео с твоим скамом пришлось выкупать.

– Ахахах, какая я, оказывается, ладно! – хохочу, – А ты что же тогда? Кинулся на защиту члена Фоменко что ли? И это подарочек от меня? – тыкаю пальцем в его содранную скулу.

Едва касаюсь, но Яр все равно тут же возмущенно шипит.

– Ой, извини, – инстинктивно подаюсь к его щеке и дую на поврежденную кожу. Близко. Почти касаясь губами.

Через секунду замираю, перестав.

Потому что понимаю, что Яр тоже замер и косится на меня совершенно серьезным, тяжелым взглядом.

– Извини, ну что там дальше, – хрипло бормочу, обратно садясь подальше. Лицо мое пылает так, что больно щекам.

Тихий сглатывает, прочищая горло. Зажмурившись, чешет бровь, прежде чем продолжать.

– Так… Ну а дальше… Кхм… – он говорит отрывисто, словно никак не нащупает мысль, – Дальше Богдан начинает при всех тебя оскорблять, а я за тебя заступлюсь. Нас растаскивают. Ты очень благодарна мне, и мы тут же понимаем, что у нас… м… любовь. Вернее… – Яр склоняет голову набок, вперив в меня нечитаемый темный взгляд, – Я всегда знал, а ты вот только тогда поняла, – делает паузу, – Ну как? И про Фоменко объясним, и про синяки, и про то, откуда я взялся…

Смотрит мне в глаза. И мне кажется, будто он говорит что-то еще, что-то очень волнующее, только я не слышу. Лишь чувствую. И в животе тепло-тепло.

– Да, все сходится, – рассеянно отзываюсь. А сама пытаюсь уловить летающую в воздухе эмоцию четче. Стараюсь, но она ускользает, тает в черных глазах напротив, – Класс…

– То есть так и говорим? – Яр чуть хмурится и задумчиво, будто неосознанно, косится на мои губы.

– Да.

– А теперь будем спать? У меня реально от недосыпа и бодуна мозг гудит, – Яр снова откидывается в кресле и немного опускает спинку. Закрывает глаза.

– Да, давай, – соглашаюсь я.

Тихий вырубается практически сразу. Я же верчусь в своем кресле, никак не находя удобного положения. В итоге, сбросив кроссовки, залезаю с ногами и сворачиваюсь неуклюжим клубком, прислонившись виском к прохладному стеклу иллюминатора.

Наконец погружаюсь в сон, плавая в котором чувствую, как Яр перехватывает мои ступни и кладет себе на колени, давая возможность лечь удобней.

Не сопротивляюсь ему. В конце концов, я сплю. Хотя его ладонь на моей щиколотке обжигает даже сквозь сон.

Глава 10. Ярик

– Запоминай, мама – Татьяна Ивановна, папа – Владимир Анатольевич, – взволнованно наставляет Анжелика, пока мы шагаем к зоне прилета, – Повтори! – на ходу требовательно ловит мой взгляд.

– Татьяна Ивановна, Владимир Анатольевич, – послушно изображаю из себя туповатого попугая.

А сам бурчу про себя “Какая же ты иногда командирша!” и мысленно закатываю глаза.

Обычно меня такое бесит и вызывает мгновенный протест. Спасибо счастливому детству в окружении отца и бабушки, которых хлебом не корми – дай всех построить.

И даже на Кудряху сейчас охота ощетиниться и цапнуть в ответ.

Потому что не хватало еще и от объекта своих сексуальных фантазий выслушивать менторский тон. Нет уж, я – главный на этой территории.

Но, во- первых, ради перспективы трахнуть кудрявую можно и немного потерпеть.

А, во-вторых, Коршунова выглядит такой нервной и дерганой, и это настолько ей не свойственно, что вместо раздражения я пропитываюсь какими-то совсем иными эмоциями.

Эй, Энджи, ну что с тобой?

Это же твоя родня, а не моя! Кто из нас должен волноваться?

У меня тоже не самая простая семейка – экземпляры как на подбор. Но все же с ними я расслабляюсь, а не наоборот.

У Анжелики же вид, будто она собралась на экзамен. Или допрос.

Движения рваные, глаза блестят, а смуглая кожа уходит с болезненный бледный оттенок.

Еще она суетится. Что тоже я за ней редко замечал. А вибрирующими волнами, исходящими от нее, сносит так, что у меня непроизвольно потеют ладони.

И такая Эндж с момента, как самолет пошел на посадку. Словно взведенный курок.

– Так, постой, – подчиняясь порыву, я торможу и крепко хватаю Кудряху за плечи, разворачивая к себе.

Смотрю четко в глаза, заставляя ее сделать тоже самое.

Анжелика хватает воздух ртом от неожиданности, растерянно хлопает ресницами, и взгляд ее мне кажется беспомощным.

Таким беспомощным, что я ее встряхиваю в попытке вернуть девчонку, которую знаю, и на которую у меня перманентно стоит. И это не этот зашуганный заяц!

Моя Эндж такая, какая была сегодня во время полета. Сонная, с выбившимся кудряшками из небрежного пучка, частым поверхностным дыханием, легким румянцем и с дрожащими ресницами от моих будто случайных прикосновений к ее ступням.

Блин, это был один из самых эротичных моментов в моей жизни – ее ноги в белых носочках на моих бёдрах, которые приходилось все время чуть сдвигать, чтобы она пяткой не уперлась мне в каменный стояк.

И я был почти уверен, что это переживание – наше общее… Что Эндж тоже повело.

Ровно до того момента, как она не проснулась на посадке и не начала нервничать, думая явно совершенно о другом.

– Ты что так напряглась, Кудряха? – интересуюсь вкрадчиво, подаваясь к ней настолько близко, что наши лбы оказываются в секунде от того, чтобы стукнуться друг об друга.

В нос мгновенно залетает ее разогретый морской запах, и меня немного ведет. Еще эта беспомощность в темных, широко распахнутых глазах, уставившихся на меня.

Нет, в этом тоже что-то есть, не спорю…Но расслабленная Коршунова лично меня заводит больше.

– Ты не понимаешь, – бормочет Эндж с нотками страдания и закусывает нижнюю губу до побелевшего следа.

– Возможно, – соглашаюсь, пялясь на ее рот, от которого с трудом отлепляю взгляд, чтобы снова посмотреть Анжелике в глаза, – Но мы просто круто повеселимся, да? Слышишь меня? Плевать. На. Все. Оторвемся. Да? Лучше. Всех. – по слогам вбиваю ей в голову.

– С тобой? – скептически хмыкает.

И меня бы даже задело, если бы в ее голосе не промелькнула обычная заноза Коршунова, от которой меня ведет.

– Прикинь, да? Со мной, детка…– отзываюсь ей в тон, дергая бровями.

Жду, что улыбнется, выдохнет или хотя бы возмутится по поводу пошлятины в виде "детки".

Но вместо этого Эндж сглатывает и смотрит очень серьезно.

– Яр,– вдруг выдает умоляюще и совершенно искренне, – Только не трахни там никого, пожалуйста, я тебя очень прошу!

Я аж слюной давлюсь. Что блять?! А -а-а… Пристрелите меня!

– Только если тебя, – хриплю сквозь смех.

– Дурак, я серьезно! – обиженно пихает меня в плечо.

– Я тоже, Кудряха, – веселюсь, стараясь не сильно беситься из-за того, что наш секс она даже в шутку не способна рассматривать.

Будто у Анжелики стоп-сигнал на это в голове… Вот почему?!

Я назвал бы это френдзоной, но мы никакие не друзья. Никогда ими не были. Да мы за год меньше слов друг другу говорим, чем за это утро.

Вот что это за зона? Отчуждения?

Мой личный Чернобыль…И я гребаный сталкер в нем.

– Ой, все, – Эндж отмахивается от меня, – Ладно, ты прав, повеселимся, – вздыхает. Делает пару шагов вперед, а потом оборачивается и так тепло улыбается мне, что я подвисаю, мысленно растекаясь по полу аэропорта, – Спасибо, Яр. Я правда что-то загналась. Знаешь, свадьба эта, родители, сестра и…

– Забей, не хочу знать. Просто не напрягайся, ок? Я не психоаналитик с тобой носиться, – резко перебиваю.

Бля, наверно слишком резко, потому что Коршунова мгновенно меняется в лице и, поджав губы, отворачивается.

Просто ее тон намекал на откровенность, а уж что-что, а слушать про ее несчастную любовь к другому мужику я точно не собираюсь! Иначе крышечку начнет срывать не у нее, а у меня.

Вот… Нахамил из-за одного подозрения.

Ладно, переживет. Все равно ей деться от меня ближайшие двое суток некуда.

Поправляя на плечах лямки наших сумок, как привязанный иду за замолчавшей Коршуновой к выходу, облизывая взглядом тонкую линию шеи и завитушки татуировки под линией роста волос.

Ниже не смотрю принципиально. Но эти блядские шорты я бы законодательно запретил. У меня итак уже за время полета член от трения о ширинку в мозолях.

Выйдя в зону прилета, Анжелика на миг замирает, озираясь по сторонам, а затем с визгом бросается к какому-то высокому кудрявому с проседью мужику в джинсах и приличном фирменном поло.

Все понятно, это у нас Владимир Анатольевич.

С виду грозный, я что-то тоже начинаю переживать…

В который раз поправив съезжающие с плеч сумки, плетусь к ним.

Пора начинать наш цирк. Надеюсь, награда не заставит себя долго ждать.

Глава 11. Анжелика

– Привет, Ликуш, – папа сначала крепко обнимает меня, обволакивая знакомым с детства запахом, а затем отстраняется, не убирая рук с моих плеч, и придирчиво осматривает, – Как долетела?

Не успеваю ответить, так как взгляд отца тут же замирает на чем-то за моей спиной.

Вернее, на ком-то…

Приближение Яра я скорее чувствую, чем слышу.

По позвоночнику расползается нервное тепло, внизу живота начинает тревожно щекотать. А затем я и вовсе теряю навык дышать, потому что Яр крепко обнимает меня сзади за шею, буквально вырывая из рук моего собственного отца.

Демонстративно целует в висок горячими, сухими губами, и только потом беспечно протягивает ладонь для рукопожатия моему вставшему столбом папе.

– Здравствуйте, я Ярослав, очень приятно познакомиться, Владимир Анатольевич, – улыбается во все сверкающие тридцать два.

Папа моргает. Папа сглатывает. Папа переводит охреневший взгляд на меня, игнорируя протянутую ему руку.

– Ликуш, – хрипит растерянно, – Ярослав? Был же… Кхм… Как его… На Бэ-мэ какой-то… Белобрысый такой…

– Любимая, ты что? Так и не сказала? – возмущенно цокает Тихий, поддевая пальцами мой подбородок и поворачивая к себе.

Встречаюсь с ним взглядом. В его зрачках веселые черти танцуют.

Точно, он же намерен развлечься. Вот уже начал. Правда, за мой счет!

"Любимая"… Можно хотя бы без этого?! Начинаю злиться. Вот такое представление – перебор! И Тихий явно читает это по моему лицу.

– Извини, вылетело из головы, Я-ярик, – специально сладко тяну его имя, зная, как он ненавидит, когда к нему так обращаются.

Яр поджимает недовольно губы на секунду, ноздри его раздуваются. А потом снова расплывается в улыбке, достойной рекламы стоматологии.

– Ничего, Лику-уш, – копирует мой тон и обращение папы ко мне.

Крепче сжимает пальцами мой подбородок, фиксируя голову, наклоняется, и…

Я в шоке.

В шоке, потому что его твердые теплые губы вдавливаются в мои, а язык требовательно проходится по зубам. Я чувствую его вкус, горьковатый и терпкий, ловлю влажное горячее дыхание на своей коже…

А еще остро ощущаю, как на нас шокировано уставился мой отец, стоящий совсем близко.

От всего этого вместе беспомощно подгибаются ноги.

Я думала это хорошая идея? Это какой-то дурдом!

Хватаюсь за руку Яра то ли в попытке оттолкнуть, то ли удержаться. Открываю рот, чтобы выразить свой протест, но вместо этого наши языки и вовсе касаются друг друга, посылая по телу томительные электрические импульсы, а Яр отпускает мой подбородок и перехватывает ладонью затылок, зарываясь пальцами в волосы и притягивая к себе еще ближе.

Раз-два- три…

Резко отстраняется и переводит хмельной взгляд на моего отца.

– Владимир Анатольевич, Анжелика рассталась с Богданом. Мы теперь вместе, я думал, она сказала вам. Извините за путаницу, – сообщает спокойно, продолжая меня обнимать. Кивает в мою сторону со снисходительной улыбкой, – Рассеянная.

– Да уж, – бормочет папа, проводя ладонью по лбу, будто пот утирает, – Это ты еще мягко выразился…кхм…Ярослав…

Я стою красная как рак, не в состоянии сказать хоть что-то внятное и поднять хоть на кого-то глаза.

Губы горят, во рту чужой вкус, низ живота постыдно раскаленно вибрирует до чувства, что хочется в туалет. А Яр так и прижимает меня к своему горячему боку, словно мы не можем разлепиться и на миг!

Это перебор.... Перебор!

Но я не могу осадить Тихого при собственном отце!

Да и получается, он всего лишь выполняет то, что я сама от него хотела.

Потом еще и дружкам своим придурковатым будет что рассказать…Вместе поржете…О, так вот какую игру он затеял? Потроллить и одновременно полапать меня? Отличное лекарство от скуки на чужой незнакомой свадьбе, да, Яр?

Шикарно. Супер!

Что теперь делать?!

Я же знала, что с ним нельзя связываться! Ну просто нельзя!

Вообще меня с самого утра насторожило настроение Яра. Он выглядел… Подозрительно.

Слишком дружелюбный, слишком разговорчивый, слишком горящий, прямой взгляд.

Будто он что-то задумал и полон решимости это осуществить.

И меня это напрягало, лишь добавляя волнения.

Я привыкла к тому, что хорошего лучше от Тихого не ждать.

Нет, он никогда не задевал меня лично. Но у Яра были плохие отношения с Богданом после того, как он вернулся из Китая – уж не знаю, что у них произошло. До этого они отлично общались – одна компания, один поток, одна баскетбольная команда.

Но Яра будто переклинило год назад, и он стал цеплять Фоменко постоянно.

Я не могу вспомнить ни одной тусовки, на которой бы Яр не задел Бо, с маниакальным упорством пытаясь выставить его лузером. А ведь на всех этих тусовках с Фоменко рядом была я. Как его девушка.

Девушка лузера.

Получалось, что Тихий унижал и меня, а я даже сказать ничего не могла. Ну не кинусь же я на защиту мужчины. Как наседка, кудахтающая над цыпленком.

И приходилось молча сидеть и сгорать от испанского стыда. И за Яра, который в своей агрессии смахивал на пубертатного жестокого подростка. И за Фоменко, который не в состоянии был дать ему нормальный отпор, переводя все в шутку.

Это смотрелось так жалко, а мне было так неуютно, что в какой-то момент я вообще перестала посещать общие университетские сборища. Остались дни рождения моих самых близких друзей и что-то фундаментальное как Новый год.

А к Яру у меня естественно развилась стойкая неприязнь. В моей голове он теперь крепко ассоциировался с мучительным чувством неловкости и желанием провалиться под землю.