Семейная драма XVIII столетия. Дело Александры Воейковой

Но всегда побуждаема родительскою к детям моим горячностию и видя, что муж мой все свое имение проматывает и не только чтоб преклонился со мною к миру, а определил уже остаться навсегда в самовольном разторжении брака и союза нашего, в 1786-м году поехала обратно из Питербурга в Москву и, соблюдая законной порядок, просила нынешняго в Москве главнокомандующаго генерала-аншефа Петра Дмитриевича Еропкина дать мне по силе ВЫСОЧАЙШАГО Учреждения о губерниях 84-й и 391-й статей[37] правосудие во всех причиненных мне от мужа моего обидах, а паче детей наших отдать в мое воспитание, представляя тому законныя притчины, мотовство же его пресечь или милостивейшим его посредством преклонить мужа моего к обоюдному со мною миру и тем доставить нам каждому из нас принадлежащее, как то жене мужа, а детям мать и призрение. Но столь я несчастлива в роде человеческом, что при всей его превосходительства отличной добродетели и справедливости оным счастием, по причине ближайшаго его родства с князем Гагариным и с моим мужем, воспользовать не удостоилась, потому что князя Гаврилы Петровича Гагарина родная тетка, а матери его княгине Анне Михайловне по отце Леонтьевой родная сестра Елисавета Михайловна Леонтьева в супружестве за Петром Дмитриевичем Еропкиным, а за Гагариным в супружестве мужа моего двоюродная сестра, родного дяди его Федора Матвеевича Воейкова дочь Прасковья Федоровна, да и кроме того обе они, Еропкина и Гагарина, ему же, мужу моему, сами по себе внучатные тетки[38]. А потому он, главнокомандующий, не только с ним, князем Гагариным, между собою, но и с мужем имеют по крови и супружества самоближайшее родство и свойство такое, что у всех их трех одно семейство и один почти дом. Почему он, князь Гагарин, и перепросил Петра Дмитриевича, чтоб он законнаго правосудия мне отказал, и его высокопревосходительство отосвался тем, что он не может ни судить обид моих и ни примирить мужа моего обоюдным со мною миром, ни детей моих мне отдать, ни разпутностей его прекратить, да и полно де мне утруждать собственно ВАШЕ ВЕЛИЧЕСТВО, объявя при том, что он по родству с мужем моим посылал князя Гагарина склонять его к миру со мною, но он, де, отвечал, что не только жить со мною обще, но и видеть меня не желает и детей мне ни единаго отдать не согласен, а прекланяли, де, на то только, чтоб делать мне погоднаго содержания по 500 ру[блей].

Но как я, не желая при всех мужа моего пороках и жестокостях ко мне быть разводною женою, а паче чтоб оставить детей моих вовсе, и таковой предлагаемой мне мир и на добровольное расторжение брака согласиться не могла. Средств же к примирению никаковых уже не оставалось, то по сей моей и детей моих крайности могу сказать по совести, что противу воли моей, но доведена будучи деяниями мужа моего до того, что принуждена была ехать обратно в Петербург и подать Правительствующаго Сената во 2-й департамент прошение с прописанием законных подозрений, за которыми я дела моего в Москве иметь не могу, и с подробным объяснением всех вышеписанных обстоятельств. По которому моему прошению 1787-го году марта от 16-го на основании ВЫСОЧАШАГО о губерниях Учреждения 84-й и 391-й статей и было определено, чтоб к господам главнокомандующему в Москве генерал-аншефу, сенатору и ковалеру Петру Дмитриевичу Еропкину и к правящему должность рязанского и танбовскаго генерала-губернатора Гудовичу послать указы, предписав, дабы по жительству мужа моего и по случаю всех произшествий в Москве, а по состоянию недвижимаго его имения в Резанском наместничестве, учиня между собою надлежащее сношение и войдя во всю подробность моего прошения и во всех частях в разсмотрение, поступили по точной силе означенных ВЫСОЧАШАГО Учреждения статей. И ежели окажется все то мужа моего неистовство, как я показываю, и дети наши точно лишены пристойного содержания, взять потребныя меры, також и об московском полицыймейстере Годене в объявленном преступлении должности изследовать по законам без всякаго упущения. Но как на сей Правительствующаго Сената указ господин главнокомандующий в Москве представил, что он по свойству с мужем, по силе 1724-го года ноября 13-го[39] дня указа в разсмотрение по сему делу входить, ни с господином Гудовичем сношение иметь, ни решения по сему делу своего дать не может, а препоручил все оное московскому губернскому правлению, то по тому его, господина Еропкина, представлению, а равно и по вторично поданному от меня прошению, чтоб дело сие благоволено было препоручить одному резанскому правящему должность генерала-губернатора господину Гудовичу вторичным Правительствующаго Сената того ж года июня от 4-го числа указом возложена вся оная должность на одного уже господина Гудовича с таковым в том указе изъяснением, что ВЫСОЧАЙШАГО Учреждения о губерниях по статье 84-й таковыя дела по существу своему относятся к генерал-губернаторов, а до губернскаго правления не принадлежат, а потому Московскому губернскому правлению и представлено одно только, что принадлежит до изследования московскаго полицейместера Годеня. Мужу же моему, чрез кого надлежит, велено объявить, чтоб немедлено явился к резанскому правящему должность генерала-губернатора господину Гудовичу. И я уже уповала, что таковыми милостивыми Правительствующаго Сената указами положен предел моим несчастиям и гонению мужа моего, но здесь паче прежняго ввергнута была в утеснение и в горчайшия обстоятельства.

Означенной правящей должность генерала-губернатора Гудович вместо исполнения по двум Правительствующаго Сената указам на основании ВЫСОЧАЙШАГО Учреждения о губерниях 84-й и 391-й статей в прошении моем зделать законное удовлетворение и о дурных его, мужа моего, поступках учинить законное поступление как о таковом человеке, о каковых закон ВАШЕГО ВЕЛИЧЕСТВА 1785-го года апреля от 21-го числа жалованныя Российскому дворянству грамоты[40] предписывает 65-ю статьею[41], дозволили ВАШЕ ИМПЕРАТОРСКОЕ ВЕЛИЧЕСТВО собранию дворянства изключить из онаго дворянина, которой опорочен судом или котораго явный или безчестный порок всем известен, хотя бы и судим еще не был, пока оправдается, и по узаконению 1787-го года, апреля 21-го дня состоявшагося, по 17-му и 37-му пунктам[42]. Но он, вместо того, чтоб по силе узаконениев произвесть дело сие о преступлениях мужа моего в узаконенных на таковыя дела присудственных местах разобрание, повел оное не по предписанной ему должности, а в точную противность 1780-го года сентября 26-го дня указа, которым повелено: «поступая по прямому разуму ВЫСОЧАЙШИХ Учреждений и других узаконений, коим первое служит подпорою, никто б из генерал-губернаторов и правящих ту должность, и других начальников не делал от себя собственно никаких установлений, но всю власть звания своего ограничивал во охранение сих установлений и в тех пунктах, кои по точному и словесному смыслу ему в должность предписаны, тем более, что все части, кои требуют устройства и поправления, конечно, не будут оставлены по порядку без внимания» ВАШЕГО ВЕЛИЧЕСТВА[43]. Но он, господин Гудович, как скоро я приехала в Рязань и явилась к нему в дом, оказал мне свою немилость и гнев и с наичувствительнейшею мне обидою и прискорбностию изволил меня порицать, безчестить и с великим ко мне пренебрежением проговаривал, для чего я осмелилась мимо всех присудственных в Москве мест просить о переводе производством дела моего к нему в Рязань, и, не войдя в существо дела онаго ни мало, изволил называть его, что оно есть не уголовное, пустое и ничего не стоющее, ничего в себе не заключающее и ему весьма противное. А потом принуждал весьма усильным образом меня к миру с мужем моим и чтоб все претензии, на нем отыскиваемыя, прекратила, а получала бы от него, мужа моего, как какая-либо наложница, содержание по 500 ру[блей] в каждой год, а при том бы взяла б себе, ежели хочу, одну пятилетнею дочь, уграживая при том, если я с ним, мужем моим, не помирюся, как он, Гудович, мне приказывает, то всемерно буду о том сожалеть, потому что после и того, де, не получу. То тогда он мне определял, сказывая при том: дело, де, твое продолжится волокитою, а муж твой тем временем по невоздержности своей и достальное имение промотает, и дети, де, ваши чрез то будут нищие.

Я же на таковое его предложение принуждена была объясниться, что, естли б я и согласилася на таковой мир, но оным ни себе, ни детям нашим не доставила б ни малейшаго спасения и облехчения от бедствия нашего, равно так и мотовства имению нашему не пресекла бы, а тогда-то уже бы он безо всякой опасности и достальное промотал бы, так что не только погоднаго бы мне содержания не из чего было производить, но и сам бы, лишась имения своего, а стал бы скитаться, пришедши в сущую бедность. И так по сим обстоятельствам нельзя мне на сем предложении решить судьбу мою и детей моих, чтоб быть мне у мужа моего на содержании, да и весьма неприлично, ибо я ему жена законная, имея с ним толикое число детей и проживя почти весь век уже с ним вместе, могу имение его почитать общим, а не удельным, почему и жить с ним розно, при всех его пороках и тиранствах, сколько для моей честной репутации, столько ж и для спасения бедных моих детей никогда не желаю! Дети же мои мне все ровно жалки. Следовательно, не одну только пятилетнюю дочь, но и всех их, несчастных детей моих, в моем материнском призрении так, как и прежде, живучи с ними, иметь желаю, а по сему сей предложенной мне мир от него, Гудовича, вменяю я не во облехчение обид моих, но в явное притеснение мне и пренебрежение, будто б столько стараниев и трудов моих прилагаю я по сему делу из ынтересу своего, ища погибели мужа моего, чтоб чрез то возпользоваться бы мне имением его, а не по единственной любви к детям моим и не из сожаления о самом муже моем. Но естли б я желала имения его, давно бы оным возпользовалась чрез то, когда он приговорен был два раза в ссылку, но я сама его от того прошением моим избавила, которой процесс у всех еще в памяти, к моему оправданию сослужащей. Но вместо того предложенной мне от него, Гудовича, мир есть точно в противность божественным и гражданским законам и ни что иное, как точное росторжение брака нашего, что его превосходительству весьма не приличествовало принуждать меня к таковому миру, которым он меня с мужем моим вечно разводить, и чтоб я сама себя зделала добровольно разводною женою и тем отступилась бы родная мать от детей своих малолетных, отдав уже тогда прямо на жертву мучениям княгини Несвицкой, до чего здравой разсудок и натуральное материнское к детям привержение не допустит меня исполнить сие с ними и с собою убивство. Притом же ни с летами моими, ни с поведением весьма не сходно, чтоб жить мне с ним [в] добровольном разводе, когда законных к тому притчин он, муж мой, не только ни в котором судебном месте правильно еще не доказал, да и вовсе о том не просит. Почему и просила его, господина Гудовича, примирить нас обоюдным миром, что зависило совершенно от его власти, если б он только пожелал сие благодеяние нам зделать, и тем бы дело сие давно решил благополучно к пользе нашей, так чтоб я прозьбою моею не только ВАШЕГО ИМПЕРАТОРСКОГО ВЕЛИЧЕСТВА освященнейшею особу, но и никакое присудственное место не трудила бы.

Ныне же не просить мне о сем изыскании дела во обиде моей, а детям моим о заступлении их никак невозможно, видя их, шестерых, совсем погибающих и страждущих в сущем наругательстве и мучении подо властию Несвицкой. Естли их я от сей бедственности правосудием ВАШЕГО ВЕЛИЧЕСТВА не удостоюся избавить, то они навсегда останутся в руках сей гонительницы их, и я уже не в силах буду тогда перенесть болея моего несчастия и постараюся безвремянно печалью моей сократить жизнь мою, которая ни на что мне без детей моих ненадобна будет. А сие время продолжаю оною, не инако как подкрепляя себя надеждою, ожидая ВЫСОЧАЙШЕЙ к нам милости ВАШЕГО ВЕЛИЧЕСТВА, которою слезно дерзаю испрашивать.

А окроме меня кому мои дети нужны? Кому за сих сирот вступиться? Кто похочет для них таковой труд со обидою тяхчайшею и хлопоты претерпеть с гонением многих знатных особ к притеснению таковому, ибо всякому своя печаль горька и несносна, а чужую печаль легко всякой судить может! При том же не только постороннему об недостойном детей наших воспитании, но и мне, родной их матери, прозьб и жалоб не внемлют, и суда во оной обиде, как мне, так и детям моим, от Несвицкой учиненной, три года не дают, и истинности моей о том изыскать не хотят, поелику оне, ВЕЛИКАЯ МОНАРХИНЯ, никому не нужны и не болезны, никто не подаст им руку помощи ко избавлению от гонительницы сей княгини Несвицкой, какому бы она несчастию их не подвер[г]нула, с которою муж мой, а их отец, живя не позволенным образом, проматывает и закладывает родителей своих имение на ея обогащение и на строение московских домов, не проча детям своим, и обязывается векселями в больших суммах, переводя оные на ее ж, Несвицкой, имя. Но и того еще оскорбительнея, что не только она, Несвицкая, и ея дети, коих она у себя пятерых имеет, общежительствующим у него, мужа моего, в доме, но и служители нашего дому во угождение ей, как управляющей всем домом нашим, детьми нашими наругаются и, презирая их, причиняют им по малоледству их всякое прискорбие, грубости и невежество, а паче бьют и увечат. А при том, имея она над ними власть, принуждает их меня бранить и злословить и не называть матерью, приказывая им признавать и называть матерью себе ея, Несвицкую. Сверх же сего в наругательство и наичувствительнейшую мне обиду дву[х] дочерей моих девиц, по сущей еще молодости их и по сиродству, как подвластны ей, приучает к распутному житию и ко обхождению в компаниях с недостойными их людьми, отпущает в непринадлежащия места и домы, где обыкновенно бывает молодых людей от правил добронравия удаление, и стремится всеми силами показать им злыя примеры, сердце и нравы их зделать развращенными и поврежденными. И, хотя сей один пример к розврату незрелаго их разсудка довольно уже есть велик, что она, Несвицкая, разлуча меня с ним, мужем, живет с ним беззаконно и производит всякое неблагопристоинство во обхождении своем с ним, мужем моим, при них, дочерях моих, безо всякаго стыда и зазора. Притом же и всех честных приятелей наших от него отдалила, дабы оне советами своими не дали ему почувствовать его распутности, коею он убивает все свое семейство, жену, детей и сам себя. Напротив же того, ездят ныне в дом наш больше те, кто ей, Несвицкой, угоден, а паче роду Чагиных, кои со общаго с нею согласия по склонности мужа моего к дебожам улещают, упаивают и во всякии пристрастии и пороки интригами, обманами своими вводят, что им и нетрудно сие исполнить по желанию их и порочному пороков прибавить, ибо он всегда почти таков был и ныне есть. А чрез то разными случаями, как только им способнея, и тайно и нагло все его имение грабят к себе.

Он же, ослепяся ею, Несвицкою, всегда с ним явно пребывающею, не только об детях и об имении, но и сам об себе не рачит и не сожалеет, не видит даже и того, можно сказать, наказания, что по разлучению со мною от невоздержной жизни и всегдашняго пьянства дважды параличом разбит, но не оставляет своего беспудства, а исполняя все то, что только ей, Несвицкой, угодно, почему и кроме уж того, что он просто пьян и роспутен, но по таковым его болезням, о которых и сам поданным в прошлом 1788-м году в генваре месяце в Правительствующей Сенат прошением объявил себя он страждущим тяшкими болезнями, почему не может уже управлять порядочно имением, а наипаче когда ею, Несвицкою, столь ослеплен и страстен, что не только ей, но и всему семейству Чагиных во всем верит. Сие ис того видимо очень, что оне, Чагены, обрадаясь сей добыче и возпользуяся всеми его слабостями и для своей от него корысти забрали с него по простоте и по распутности его или верющия письма, или бланкеты за подписанием руки его, как точно то доказывается ис того, что Московской управы благочиния 12-й части маиор Василий Петров сын Чагин[44], двоюродной брат княгине Несвицкой и общей с нею росточитель имения мужа моего, раздает людей его, мужа моего, он, Чагин, по делу сему за притеснение мое, в подарки. На что я имею ясное доказательство – письмо его, Чагина, у себя. А по сему ясно уже видимо, что не только он, муж мой, сам расточает свое имение, но и Чагины оным управляют и раздаривают. А ис того весьма всякому ощутительно, порядочно ли он, муж мой, владетель и правитель имения своего и чувствует ли он, что делает сам противу себя. И естли б он был здравого разсудка и не распутнаго жития, то могли бы в ымении своем уполномочить с такою властию означеннаго Чагина, совсем постороннего к нему и детям нашим человека, да и такова в происках коварнаго, как то самое письмо его, Чагина, доказывает?

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

По сведениям, сообщенным Д. А. Сдвижковым, Дмитрий (Дмитрей) Егорович Кахов (Кахишвили) (ок. 1737–?) – гусар (1752), прапорщик (1758) Грузинского гусарского полка, попал в плен при Цорндорфе, вернулся «по картелю об обмене».

2

РГАДА. Ф. 282. Оп. 1. Д. 13671. Л. 1–114. Как и в других подобных случаях, очевидно, что документы дела не отражают всего, что происходило за стенами Юстиц-коллегии и консистории. Скорее всего чете Воейковых стало известно, что их разыскивают, и они сами явились в консисторию, чтобы объясниться.

3

Материалы родословия Воейковых см.: https://br.rodovid.org/wk/Dibar: Tree/356416; http://www.rgfond.ru/person/41740.

4

Об Игнатии Поливанове см.: https://adelwiki.dhi-moskau.de/index.php/%D0%9F%D0%BE%D0%BB%D0%B8%D0%B2%D0%B0%D0%BD%D0%BE%D0%B2_%D0%98%D0%B3%D0%BD%D0%B0%D1%82%D0%B8%D0%B9_%D0%98%D0%B2%D0%B0%D0%BD%D0%BE%D0%B2%D0%B8.%D1%87?fbclid=IwAR0fnIUGAvvBqbAUExLgJ8YlnsVRctsK0HOrGFP60gsc0YrvOits7oQIsfw. За указание на эти сведения благодарю О. Е. Глаголеву.

5

См.: Ровенский Г. В. Род дворян Поливановых // https://www.bogorodsk-noginsk.ru/rodoslovie/polivanov.html.

6

По другим сведениям – в 1747 г.

7

Каменский А. Б. Любовь, страсть и отчаяние – русские преступления XVIII века. СПб.: Алетейя, 2022. С. 206–209.

8

Данное дело упоминается в книге: Маррезе М. Л. Бабье царство: Дворянки и владение имуществом в России (1700–1861). М.: Новое литературное обозрение, 2009. С. 125–126, 286, 288. Однако автор ошибочно утверждает, что содержащиеся в нем прошения Воейковой были адресованы Сенату и им же было вынесено окончательное решение по делу.

9

См.: http://www.rgfond.ru/person/41739. Судя по прошению А. И. Воейковой, после смерти жены А. М. Воейков женился вновь, однако сведения о его второй жене отсутствуют.

10

Воейков Ю. Историческое родословие благородных дворян Воейковых. М., 1792. С. 37.

11

https://www.geni.com/people.

12

http://www.rgfond.ru/person/86202.

13

Ныне в черте г. Сызрань.

14

Русская семья в водовороте «великого перелома». Письма О. А. Толстой-Воейковой 1927–1929 гг. СПб.: Нестор-История, 2005; Русская семья «Dans la tourmente dechainee…». Письма О. А. Толстой-Воейковой, 1927–1930 гг. СПб.: Нестор-История, 2009.

15

Ильина Н. И. Возвращение. Кн. 1, 2. М.: Советский писатель, 1957, 1966.

16

Песков А. М. Воейков Александр Федорович // Русские писатели 1800–1917: биографический словарь. Т. 1 А-Г. М.: Советская энциклопедия, 1989. С. 456–458.

17

Там же.

18

Там же.

19

Предоставим поклонникам З. Фрейда поразмышлять о том, было ли случайностью, что обеих жен Александра Воейкова звали Александрами, как и его мать, с которой он был разлучен в детстве.

20

Стоит заметить, что и его дед Александр Матвеевич, судя по всему, не отличался благонравием. Известен случай, когда вместе со своим родственником Л. А. Пушкиным он в 1754 г. избил учителя-иностранца, учившего детей Пушкина, причем разбиравший это дело суд установил, что основным виновником был именно Воейков.

21

Интересно сравнить отношение Воейковой к Еропкину и Гудовичу с их характеристиками в книге М. И. Пыляева «Старая Москва». В то время как Еропкин «был очень умен, великодушен, благороден и, как немногие, в обхождении очень прост», Гудович «был нрава горячего, правил строгих, любил правду и очень преследовал порочных» (Пыляев М. И. Старая Москва. М.: Сварог, 1995. С. 38, 156).

22

См.: Каменский А. Б. Любовь, страсть и отчаяние. С. 188–205.

23

Некоторые соображения по этому поводу см.: Каменский А. Б. Чрезвычайное происшествие в Москве 1750 года // Человек архивный. Сборник статей к семидесятилетию Юрия Моисеевича Эскина и 42-летию его архивной деятельности. М.: Древлехранилище, 2021. С. 334–336.

24

См.: Каменский А. Б. Любовь, страсть и отчаяние. С. 353–369.

25

В том же архивном фонде, что и дело Воейковой, имеется дело 1775 г. о подпоручике Николае Афросимове: находясь в заключении в Розыскной экспедиции, он якобы говорил своему сокамернику поручику Шеншину (который на него и донес): «государыня не имеет никакого попечения о обществе, а упражняется только с своими любовниками, да кто по выбору», «нет де нам надежды ожидать благополучия, что де государыне не представят, то она конфирмует», «дай де Бог, чтоб поскоряе сюда Пугачев приехал, так мы скорее были благополучны». Афросимов, в свою очередь, обвинял Шеншина в мужеложстве, а третий заключенный показал, что Афросимов пытался его подкупить, чтобы он также свидетельствовал против Шеншина. Последний обвинялся в столь тяжких преступлениях, что в Тайной экспедиции было решено ему не верить. Относительно же Афросимова в деле говорится, что он задержан по делу «о сочиненном от имяни надворного советника Воейкова на имя иностранного купца Дегклера в 15 000 рублей фальшивом векселе. Он же оказался в преступлении: обольстя и согласясь с вахмистром, а Воейковой сыном Федором Воейковым о сочинении реченного векселя и о взятье под него вещей, сыскав вместо объявленного Воейкова матери двух баб, их фальшиво матерьми назваться подговорил священника, сыскал и вместо подставной бабы отцом духовным подписатца и других людей, яко то сержанта Мужланова, к сыску подставной бабы, жену свою и протчих согласил». Приговор Юстиц-коллегии об Афросимове гласил: «лишить всех чинов, высечь кнутом и из дворянства, равно и из числа честных людей выключить» (РГАДА. Ф. 7. Оп. 2. Д. 2413. Л. 2–7 об.).

26

По-видимому, речь идет о родившейся в 1751 г. Екатерине Ивановне Несвицкой, урожденной Чагиной, дочери полковника Ивана Ивановича Чагина (1705–1775). Вероятно, примерно в 1776–1777 г. она вышла замуж за солдата лейб-гвардии Измайловского полка кн. Алексея Лукича Несвицкого (см.: https://www.rgfond.ru). Согласно данным В. В. Руммеля, которому не были известны ни девичья фамилия, ни отчество Екатерины Несвицкой, ее муж умер до 1791 г.; будучи одним из пяти детей капрала Преображенского полка, он вряд ли оставил жене сколько-нибудь значительное состояние (Руммель В. В., Голубцов В. В. Родословный сборник русских дворянских фамилий. СПб., 1887. Т. II. С. 169). Если эта идентификация верна, то в действительности Несвицкий умер на несколько лет раньше; по данным портала «Родовид» – в 1786 г. (ru.rodovid.org/wk/Запись110601). Вероятно, в том же году или даже ранее началась и ее связь с Ф. А. Воейковым. В некоторых базах данных женой кн. А. Л. Несвицкого, видимо, ошибочно названа Екатерина Ивановна Баклановская, но эти же базы данных содержат сведения только о двух Иванах Баклановских, и оба они родились в 1740-е годы, а значит, Екатерина Несвицкая не могла быть дочерью ни одного из них.

27

Очевидно, имеется в виду датский дог.

28

О матери Александры Воейковой известно лишь, что ее имя было Евдокия Яковлевна.

29

Анна Алексеевна (1733–1793), урожденная Жеребцова, в первом браке за Н. А. Лопухиным, двоюродная сестра отца Федора Воейкова Александра Матвеевича и, таким образом, тетка не по матери, а по отцу.