Потому что я во тьме

Валерия Калифорнийская

Потому что я во тьме

Плейлист

«Bad Omens » – Just Pretend

«Chris Grey» – DIFFERENT

«Chris Grey» – THE CASTLE

«Joey Luna» – IN THE DEEP

«Awaken I Am» – Roses

«Nic Dean» – The 514

«Sleep Token» – The apparition

«Bad Omens» – Mercy

Пролог

Я не в силах однозначно утверждать, что всё, что со мной произошло, можно охарактеризовать как правду. Сомнения все еще властвуют в моем сознании, и мне трудно поверить, что это было на самом деле, и, возможно, существовало ли это в действительности? Каждый эпизод, словно тень, ускользает от меня, оставляя лишь легкий налет воспоминаний, которые и не знаешь, как истолковать. Моменты из прошлого, которые кажутся настоящими, расплываются при попытке запечатлеть их в сознании, словно образы, оставляемые на поверхности воды камнями, брошенными в глубокую бездну. Я стремлюсь найти ясность среди этого хаоса, но увязнув в этой зыбкой реальности, не могу отделить правду от иллюзии. Каждая попытка разобраться лишь углубляет мой внутренний конфликт, играя с моими эмоциями и оставляя за собой следы недоумения. В этом лабиринте жизни, где реальность и вымысел переплетены, мои мысли затеряны, и не знаю, где искать ответ. Может мне просто приснился страшный сон, в котором я, вроде, как и хотела побывать, но прочувствовав всё то, что мне пришлось увидеть, тут же захотелось обратно, в свою теплую постель, пить всё тот же кофе по утрам, смотреть свои любимые сериалы и слышать постоянные…просто постоянные слова родителей, что мне нужно быть взрослее, умнее и просто не забывать, что ты вообще существуешь.

Но почему это случилось со мной?

Почему я?

Может быть мне это и правда всё только приснилось и ничего на самом деле не было?

Тебя изворачивает наизнанку и ты уже не знаешь, куда деть себя, как быть или даже кем быть? У меня по сути нет вариантов, кроме как вернуться к истокам, к тому месту, где всё начиналось, только ты уже задумываешься: а не опасно ли это будет в этот раз? Нет, правда! Задумайтесь! Возможно, вы попадали в такую ситуацию, где выход был только один, только он уже настолько пугал, что ты стараешься искать альтернативные варианты, но тебя только всё больше поглощает мрак, в котором ты всё тонешь и тонешь, совсем не собираясь возвращаться назад. Кто мой создатель? Почему на мою голову выпало столько испытаний, с которыми разобраться, практически, невозможно. Кто создал этот мир? Вы просто не представляете, как я мечтаю встретиться с автором, который создал во мне жизнь, создал жизнь вокруг меня. Жаль, что его Не СуЩеСтВуЕТ. Мне бы хотелось задушить его собственными руками, потому что Я НЕ ХОЧУ ТАК ЖИТЬ. ПРОСТО ВЫПУСТИТЕ МЕНЯ ОТСЮДА.

В этом мраке ты находишь вроде спасение. Вы уверены, что это может быть спасение? А может я просто уже говорю какой-то несвязный бред и мне стоит замолчать?

…

…

…

…

…

ГЛАВА 1

Это лето не стало для меня ярким воспоминанием, ведь всё перевернулось с ног на голову. Я стремилась укрыться от этого устрашающего мира, который постоянно тянул ко мне свои щупальца. Ни дня не проходило без молчания родителей, которые, приезжая в новую квартиру, не оставляли мне выбора: их заносчивость и ворчание одолевали. Каждый их урок казался бессмысленным, и они всё время ссылались на свои воспитательные ошибки, желая, чтобы я стала послушной дочерью, которая принесла бы стакан воды для старшего поколения.

Их постоянные нарекания лишь подливали масла в огонь моего раздражения. Я совсем не ради этого искала работу и приобретала квартиру, чтобы вырваться от «любимых» родителей. Мне нужен был покой, но даже в личном пространстве его не было. Иногда я игнорировала их звонки, и, когда они приходили с вопросами, старалась отмахнуться. Соседи, благо, были спокойными и напоминающими призраков – их незаметность дарила мне именно тот уют, который я искала

Возле моего дома раскинулась скромная детская площадка, где редко играют более двух детей; остальные мимо проходят, словно тени. Возможно, в округе не хватает юных душ, или же площадка не пленяет сердца. Сменяются времена года без легенд и приключений, лишь соседские дети фантазируют о всевозможных страхах, которые звучат как байки для чужаков. Год, что я провела здесь, обманул меня, когда я верила в их рассказы. Сначала тревожно было вслушиваться в шорохи, боясь, что их слова правдивы. Однако страх вскоре сменился смехом: жизнь оказалась такой же серой, как и в квартире родителей.

Дни шли, лишенные выходных, и я изматывала себя работой, обретая лишь горечь. Родные слова мнились колючими: «Ты неудачница», «Ты—не дочь, а проклятие». Младший брат поглотил все их заботы, и я стала лишней. Ощущение одиночества давило. Я была рабыней в своих родных стенах, и лишь в чужих домах находила тепло и заботу. Там, где не было предательства, я обрела поддержку и семью.

Чаще всего на меня могли накричать, ударить ремнём по моему телу, поставить в угол и приходилось стоять там до самого вечера, пока один из родителей не разрешит выйти. Даже если и так, то они сразу же запрягали меня делом, чтобы от рук не отбивалась и занималась тем, чем по сути должны заниматься они, потому что я была ребёнком. Занималась я чаще всего мойкой унитаза и ванной, а если я не отмою всё до блеска, то на ужин меня будут ждать кошачьи какашки. Тогда меня такое и правда пугало, потому что кому понравится такое есть и ел бы такое адекватный человек? Конечно, нет.

Из меня делали рабыню, в буквальном смысле, совсем не заботясь о том, что у меня может болеть спина, ноги и руки, ещё и голова, никому не было дела до моего доброго сердца, меня без него могли назвать уродиной и позорищем, хотя другие говорили, что у меня красота самой Афродиты и она ни с чем не может быть сравнима. Возможно, что у отца с матерью я была нежелательным ребенком, но пришлось родить, потому что иначе можно было получить бесплодие и тогда бы детей больше не последовало. Я бы была одна. Хотя что уж говорить, с самого детства моя душа и так была одна или кажется, что с самого рождения. Я была одна в квартире, в садике, в школе, были только лучшие друзья. Ходила к ним в гости и просто смотрела, как они живут. А живут они как раз-таки очень хорошо, богатства было много, как и внимания. Много поддержки и счастливых улыбок в семье. Мне, на самом деле, так этого не хватало, что у одного из них прямо в квартире оставляла горячие слёзы, не сумев промолчать о своём горе и то, что сильно болит душа и сердце. Сердце у меня и впрямь ослабло в последнее время, что приходилось есть таблетки, а что насчет тех горючих слёз, то потом мне выписали всю поддержку, которой мне не хватало. Меня любили чужие мне люди, а те по итогу стали родными. Меня кормили и оберегали. Родители друзей стали моими родителями, да и ночевала я у них очень часто, поэтому принимали за свою. Кто-то из матерей моих друзей хотел даже забрать меня к себе, сделать дочерью, так как большинство знали, какие истории творятся у меня дома. Мои родители любят выпить и чаще всего их можно увидеть в магазине, где он покупают целый пакет алкоголя. Это было очень неприемлемо с их стороны и, тем более, показывать такой пример для ребенка, но раз я была достаточно умным ребенком, то меня это никак не коснулось. Меня не задело воспитание: покупай водку – пей много. Соседи много раз жаловались на них, но стоило лишь вызвать полицию, как меня тут же укрывали в тишине чужих квартир. На моем пути, к счастью, встречались люди с добрым сердцем, готовые протянуть руку помощи. Пусть эта помощь порой была и невелика, для меня она значила многое, была глотком свежего воздуха.

Всё моё девство, в принципе, прошло именно так. У меня в комнате находилась только: кровать, шкаф, стол. Не было каких-либо игрушек, штор или нормального постельного белья. Если так посудить, то раньше мать с отцом более адекватнее смотрели на мир. Меня обували в отличную обувь, покупали хорошую зимнюю одежду, но как только родился младший брат, то всё покатилось кубарем вниз. Может мать не выдержала такой ответственности и решила запить своё «горе» по полной программе, да так, что теперь не может выйти из этого запоя. В какие-то моменты я специально прятала весь купленный алкоголь, чтобы они начали как-то отвыкать от него, но только отец обратно тогда шёл в магазин, чтобы купить новую порцию. Меня это сильно расстраивало, можно сказать, влияло. У меня было огромное желание вернуть всё на свои места, чтобы на меня обратили внимание, но не в негативном плане. Они бывает оставляли на мне синяки, но это если я говорила что-то в их сторону, а у меня моментами и правда много чего вываливалось из рта. Тогда я начала зарабатывать, не по-крупному, конечно, а с помощью своих знаний, что имелись в моей голове. Я была умной девочкой в классе, постоянно участвовала в олимпиадах, всегда старалась написать всё на высший балл и у меня получалось. Таким образом, помогала одноклассникам решать что-то по математика, помогала в биологии и химии, а они за это мне платили. Как только я приходила домой со всем накопленным, то сразу прятала в свой тайник, чтобы никто деньги не нашёл. Перед сном постоянно мечтала о своём собственном доме, где буду жить и устанавливать свои правила, потому что по правилам родителей жить не хочу. Сколько тогда было слёз пролито, ведь я и правда мечтала о своём уединённом крохотном уголке, отец даже пугал меня, что не отпустит учиться в другой город, возможности есть и в Бостоне. На тот момент, мне было шестнадцать лет, я осознанно понимала, что просто так мне не уехать, так как, у меня не было ни денег, никакой-либо гарантии, что в другом городе точно смогу остаться. Эта жизнь накладывала уже столько разочарований, ведь где-то можно было оступиться, сделать неверный шаг и кануть в пропасть.

Мне бы и дальше хотелось рассказывать о своих печальных историях, но кому они нужны? Всё это давно пройденный этап и не так важно, что было в прошлом, ведь это уже давно прошло, мне лишь остаётся уделить внимание себе и своим интересам, а не быть той, кто будет медленно впадать во тьму, страдая дальше. Нужно ли мне это? Возможно. Но не так сильно, как, казалось бы. Это лишь сломает меня.

Я хочу обратиться к тебе, мой дорогой читатель, каково жить с чувством не забытого прошлого?

Можешь не отвечать сразу, подумать, переформулировать, а потом уже давать ответ, но не мне, а самому себе, ведь тебе бы так хотелось избавиться от плохих воспоминаний, правда ведь?

Сейчас, шагая по улице, на меня накинулся сильный ветер, который снёс все мои отчёты по практике. На данный момент, я учусь в педагогическом институте и очень иронично, что пошла по специальности психолога, когда мне самой нужна помощь. Да, с моим психологическим состоянием всё не так, но ведь хочется кому-то помочь, чтобы у людей не было таких же проблем в будущем, как с моей личностью. Мне придётся выслушивать их, давать советы, делать определенную терапию, чтобы стало легче, но можно ли вылечить себя самостоятельно? На этот вопрос можно с твердостью ответить: нет. Ты просто не сможешь осознанно понять, в чём именно твоя проблема, ты будешь видеть только поверхность, а что же там у тебя внутри? Ты так и не сможешь догадаться, если даже посмотришь со стороны.

В институте учили хорошо, не было каких-либо претензий по поводу преподавателей, хотя вокруг нашего учебного учреждения ходили не очень хорошие слухи, что один из учителей лезет к студенткам. Вроде бы его там и не было, а вроде бы он и уволился после таких-то историй. Я не обращала на это внимания, потому что точно не могла чем-то таким зацепить, чтобы ко мне начали лезть всякие старые дяденьки. Да, я была как серая мышка, если уж сравнивать меня с моими одногруппниками – там была яркость. Одним лишь словом можно охарактеризовать этих людей. Я смогла подружиться с одной девочкой, и то мы с ней не долго общались, потому что, в большинстве случаев, я молчала, а кому нужны такие кто только молчит? Мне скорее легче выслушать человека, все его истории, дополнять своими односложными словами, но чтобы открыться кому-то прям на сто процентов, то это было сложно. Я могла сказать пару предложений, на что она только брови вверх вздымала и удивлялась, что я всё-таки умею разговаривать, только мне от её слов не очень было приятно.

У меня не было интереса обижаться на неё, всего лишь понимала, что это просто не мои люди, с которыми я смогу пойти и выпить кофе в ближайшее кафе, главное, что про меня не разводили сплетни и я за это очень благодарна. Я знала, каково это, когда ты натыкаешься на общественный «буллинг», человеку не дают прохода, его жизнь состоит из насмешек и грязи, он не знает, как выбраться, не знает, как жить дальше, потому что за его судьбу решают те люди, которых называют «хищниками».

В нашей группе, где девочек было в избытке, парней же оказалось всего пятеро. Из них двое дружили ещё со школьных времен, а трое были совершенно незнакомы друг с другом. Среди них выделялся светловолосый юноша, который запал мне в душу. Иногда я садилась прямо за ним и наблюдала за его затылком, на шелковистые пряди волос. Он был отличником, знал всё наизусть, и можно было смело предположить, что в будущем он станет талантливым психологом. С ним всегда находился его лучший друг Эрик. Постоянно что-то обсуждали, смеялись, были не разлей вода. Их дружбой можно было восхищаться, хотелось бы и мне встретить такого человека, который станет помогать в чём-то, поддерживать любую тему разговора, придумывать много интересных идей на вечер. Было слышно, как они переговариваются: либо кино, компьютерные игры, либо прогулка до заброшенного места, чтобы потрепать себе нервишки. У них такая насыщенная жизнь! Занимаются тем, чем хотят, совсем не задумываясь о чужом мнении. Я старалась равняться на него, проявляя свои знания и пытаясь заслужить одобрение преподавателя, как бы странно это ни звучало. В этом стремлении к пониманию и признанию, возможно, проскальзывала тень моих детских травм. Сложные впечатления юности оказывали влияние на мою судьбу, и я искала свое место среди этих формирующихся звёзд, надеясь, что однажды смогу засиять рядом с ним. Может я и сейчас сияла, а кто-то постепенно угасал, но и было желание идти с кем-то вместе под руку, таким образом поддерживая друг друга на столь сложном пути. Не многие умеют работать в команде: порождается либо зависть, либо лень, либо эгоизм. А всё почему? Потому что у людей разные взгляды на жизнь – это тоже зависит от многого, поэтому стоит прислушиваться к чужому мнению, чтобы не просто ходить за кем-то «хвостиком», а буквально слышать своего собеседника, друга или подругу. Это всё влияет ещё и на отношения. Бывали такие ситуации, когда я оставалась без команды, все давным-давно разбились в подгруппы, чтобы строить планы на свой будущий проект, но меня никто не звал к себе, поэтому приходилось справляться со всем одной. Я не могла говорить, что для меня это было сверхсложным. Совсем нет, наоборот, мой темп работы мог восхищать преподавателей, потому что проект был полностью под моим руководством, и я могла делать всё то, что мне вдумывается. Всматриваясь иногда в работу других, всё больше понимала, что с такими людьми моя личность точно не сможет договориться, ведь там совершенно разные взгляды. Кто-то просто сидел и обсуждал личную жизнь какой-то рандомного человека, кто-то рассказывал о своих проблемах и желаниях на жизнь: отучиться, купить квартиру с машиной, выйти замуж и родить двух детей. Все с улыбками вслушивались в это умозаключение, потому что я считала, что не в этом счастье.

Я никому не рассказывала о своей жизни молчала, как рыба. Почему? Потому что зачем кому-то что-то знать, если потом они могут настроить это против тебя. Да, у меня может быть паранойя, но, возможно, и защитная реакция? Сильно не хотелось бы доверять своей группе, с которой я была с самого второго курса. Сейчас, когда я уже подходила к финалу, то больше начала понимать, что друзей себе здесь я так и не нашла. С кем бы не пыталась пообщаться, даже между другими группами, то всё заканчивалось не очень солнечно. Вроде бы в таких больших заведениях, как «университет» и «институт» люди должны сплочаться, начинать понимать, что учатся на одной специальности, здесь как никак есть общее между всеми нами – это наша профессия. У меня всё ещё происходит недопонимание, почему некоторых игнорируют? Лишь из-за того, что они молчаливые? Почему на нашем факультете психологии вообще стоит задаваться таким вопросом, когда это буквально «ПСИХОЛОГИЯ». Психология общения, развития мозга, глубин души… Разве не призваны они преобразить наше восприятие ближнего? Или же психология – лишь маска, напускная важность, за которой скрывается равнодушие? Лишь единицы, ведомые истинным стремлением помогать, увидят в ней нечто большее, чем просто науку.

Только всё-таки через какое-то количество времени на меня обратил своё внимание тот самый светловолосый юноша и мир у меня перевернулся наизнанку…

Глава 2

Каково было моё удивление, когда он сел рядом со мной, улыбнулся и продолжил писать что-то в тетради, будто бы это совсем обычное дело. Я лишь сидела и смотрела на него, не могла понять намерений. Вдруг это была какая-нибудь глупая шутка? Зачем подсаживаться ко мне? Со мной ведь никто не сидит и не осмеливался подсаживаться, зная, что я могу рассылать только странности.

Я так этого и не узнала, потому что, когда пары закончились, то он просто взял свои вещи и пошёл на выход из аудитории. Все остальные одногруппники на меня лишь странно посмотрели, словно я сделала что-то настолько ужасное, что заслужила такие взгляды. Мне приходилось собирать свои вещи и тоже уходить, но не всё было так просто, ведь возле главных ворот учреждения меня поджидали. Нет, не чтобы побить, а познакомиться. Удивительно, да?

Светловолосого парня звали – Мейсон. Он ещё тогда на паре хотел заговорить со мной, но постеснялся, потому что считал меня холодной стервой, которая ни с кем не разговаривает. Но почему он так подумал?

Оказывается, та самая девушка, с которой когда-то общалась, расценила меня именно так, но не решилась рассказать об этом всем и всюду. Было немного обидно, ведь она даже не успела хорошо узнать меня, чтобы делать какие-либо выводы. И для чего их вообще делают? Почему не могут спросить или сказать прямо, – мол, так и так, мне кажется, что ты вот такая, а затем спокойно обсудить это. Как же люди по своей натуре ничтожны – они не умеют выстраивать диалог, аргументируя это тем, что стесняются, боятся, ведь такое может оказаться правдой. Даже если так и есть, это не повод разносить сплетни.

Мейсон до последнего таил в себе надежду, что это всё не правда и та только чего-то не так поняла. Сейчас у меня было лишь счастье того, насколько сильно всё закрутилось и мной кто-то может интересоваться.

Всё это время мы не отходили друг от друга ни на шаг. Мы постоянно открывали новые горизонты, стремясь глубже познать друг друга и найти общие темы для разговора, ведь нас притягивала возможность общения и близости. Мейсон неустанно сидел рядом со мной, искренне желая разделить минуты учебы. Иногда он помогал мне с домашним заданием, хотя я сама всегда справлялась на отлично. Но мне было важно, чтобы именно он, только он, оказывал свою руку помощи, ведь его поддержка наполняла каждую задачу особым значением. Мы сближались, и в этом невидимом взаимодействии возникала магия, делавшая наши совместные мгновения поистине волшебными. С каждым разговором мы как будто прорастали в новые измерения, где слова становились мостами, соединяющими наши души. Словно в танце, в ритме общения, мы создавали пространство, в котором витала нежная мелодия взаимопонимания и доверия, заполняя каждый миг теплом и светом наших чувств.

Девочки из нашей группы лишь дивились моей речистости в его присутствии, ведь до этого они знали меня только как молчаливую и скучающую. Возможно, рядом с ним во мне раскрылась новая грань характера. Мне не составляло труда делиться с ним рассказами о своём дне, даже если он был обыденным: уборка, домашние задания, вечерние прогулки и возвращение домой. Так начинались мои дни – скучно, но он слушал с неподдельным интересом, будто это было в первый раз. Всё изменилось, когда Мейсон начал приглашать меня куда-то: на прогулки по Бостону, в кино, но ни разу не звал к себе. Все вопросы обстояли иначе: ведь именно он бывал у меня, где квартира была свободна, родители отсутствовали, и ничто не мешало нам разговаривать. Эта новая близость будила в сердце радостный трепет, словно каждое мгновение обретало новое значение в его обществе.

Сам Мейсон говорил о своей жизни много, и она была насыщеннее моей. Сначала можно подумать, что парень ботаник, постоянно сидит дома и читает книжки, но нет, тот любит ходить на вечеринки, быть в эпицентре внимания. Он, конечно, не настолько популярный, но на всякие тусовки его приглашают, потому что он умеет рассмешить толпу. Для меня это не имело какого-то значения, наоборот, это очень хорошо, что мы такие разные. Так же у него были хорошие отношения с родителями, он у них был единственный сын, самый любимый и замечательный. Они могли поддержать его в чём угодно, лишь бы тот руки не опускал. У него были самые лучшие подарки на его Дни Рождения: новый телефон, автомобиль, квартира. Мне было немного грустно, что у меня не было хотя бы понимающих взаимоотношений с матерью и отцом, те только и делали, что оскорбляли мои интересы, но их заменил мне – Мейсон. Он как никто другой поддерживал меня в моих начинаниях, был опорой, которой мне так не хватало. Я настолько привязалась к нему, что не могла прожить и дня без его общения и присутствия в институте.

В один момент он сильно заболел, и так мне пришлось на парах сидеть в полном одиночестве. Как это возможно? Его не будет рядом целую вечность! Каждая минута тянулась бесконечно, словно часы потеряли свое течение. Вокруг меня сидели однокурсники, погруженные в свои дела, но их смех и разговоры казались отдаленными, словно эхо из другого мира. Я чувствовала, как меня окутывают волны тоски, без него пространство теряло свою яркость. Тишина на паре была обременительной, она напоминала о том, что его отсутствие оставило в моем сердце пустоту. Размышляя о том, когда я снова увижу его улыбку и услышу знакомый голос, я поняла, что даже самые светлые моменты жизни теряют краски без того, кто дарит им смысл. С каждым мгновением ожидание становилось все тяжелее, и я надеялась, что скоро мы снова будем вместе, как прежде.

Девочки в аудитории перешептывались постоянно и поглядывали на меня с какой-то усмешкой, но я решила, что мне лишь только показалось. Только уже тогда поняла, что что-то тут не так, ведь одна из них подсела на место Мейсона и загадочно улыбнулась, пододвигая ко мне телефон.

– Слушай, а правда ли, что ты пользуешься Мейсоном? – её улыбка не покидала её лица, а между тем она направила телефон в мою сторону, заметив, что на экране располагается таинственное изображение. Это была фотография, на которой показаны парень и девушка – лишь обрезанные лица, а внизу красовалась подпись: «Она так зависима от меня».

В то время как я изучала это странное зрелище, меня охватили размышления о таинственности отношений и о том, как порой мы прячем истинные лица друг от друга. В этом мгновении мне стало ясно, что скрытая суть любви иногда оказывается более значимой, чем явные проявления чувств. Подпись, простая, но полная глубокого смысла.

На глазах мгновенно заблестели слёзы. Мысли о том, что меня могли обмануть этим замечательным общением, были невыносимы. Как могло такое случиться? Это не может быть правдой! Возможно, передо мной всего лишь фейковая страница, а кто-то злорадно смеётся над моими чувствами. Мейсон, который, на мой взгляд, был достаточно искренним, чтобы опубликовать нечто подобное, и мы никогда не запечатлевали наши мгновения на фотографиях, вдруг воссоздал что-то подобное…Почему же все решили, что это действительно я? В груди закралась тревога, пробуждая внутренний конфликт. Я ловлю себя на мысли, к чему ведёт этот калейдоскоп эмоций, и, принимая в душу холод страха, задаюсь вопросом: что, если реальность оказалась обманчивой игрой теней?

А потом ещё чуть снизу была отмечена я. Тогда-то мир и вовсе практически рухнул. У меня могла бы начаться паническая атака, но я твёрдо выстояла и нацепив маску безразличия, просто повела плечами и отвернула голову, продолжая писать что-то в тетради. Не хотелось давать какой-либо комментарий по поводу этого. Зачем? Мои слова могут посчитать за шутку или за что-то серьёзное, что отвертеться будет сложно, самое главное сейчас, это поговорить с Мейсоном и услышать его объяснения, если они вообще будут. Мне бы не хотелось сидеть в каких-то догадках или находится в запутанных мыслях. Были лишь вопросы: почему он так поступил? Для чего? Зачем?