Отвергнутая целительница для Дракона

Александра Берг

Отвергнутая целительница для Дракона

Глава 1

Осень в этом году словно решила отыграться за все прошедшие летние дни. Сентябрь только-только закончился, а воздух уже успел пропитаться сыростью, запахом прелых листьев и сладковатой гнилью падалицы, обильно усыпавшей сады.

Небо, затянутое серым, словно выцветшим сукном, то и дело проливалось холодными, колючими каплями дождя. Они хлестали по лицу, забирались за воротник, заставляя ёжиться и кутаться в тонкий шерстяной плащ.

Однако я упрямо шла вперёд, не обращая внимания на капризы погоды.

"Сегодня!" – твердила я про себя, сжимая в кармане заветный листок бумаги. – "Сегодня проездом в городе будет месье Жерар!"

Мой бывший преподаватель, и он пообещал привезти мне семена редких лекарственных растений. Ради такого события я готова была босиком пройти от дома до Блошиной Площади. Главное – не опоздать!

Я ускорила шаг, не замечая луж, разросшихся на мостовой. Одна из них, коварно притаившаяся под слоем опавших листьев, предательски хлюпнула под ногами, окатив подол платья грязными брызгами.

“Увидит тётя Ванда, обязательно вставит свои пять копеек”, – мелькнуло в голове, но я лишь отмахнулась от мысли о возможном споре. Госпиталь, где остановился месье Жерар, был уже неподалёку. Я узнала его очертания – низкое, выстроенное из белого кирпича здание с покатой черепичной крышей, высилось в конце улицы.

Промокшая насквозь, я взлетела по ступеням крыльца и юркнула в полумрак старого здания. Внутри было сумрачно и тихо, лишь капли дождя, стекая с моей одежды, выбивали дробь по каменному полу. Глаза никак не могли привыкнуть к густому полумраку, и в этом полумраке я угодила прямо в стальные объятия незнакомца.

Столкновение было таким неожиданным, что я едва не вскрикнула. Сильные руки, словно тиски, сомкнулись на моей талии, увлекая в пучину терпкого мужского аромата. Длинный кожаный плащ незнакомца был холодным и мокрым от дождя, и от этого близость ощущалась особенно сильно.

– Отпустите меня! – пролепетала я, пытаясь высвободиться из цепких мужских рук.

– Какая птичка залетела в мои сети, – раздался сверху насмешливый голос.

Мужчина был выше меня на целую голову, и это несмотря на то, что в своей семье я была самой высокой. В детстве это доставляло мне немало хлопот: дети, как известно, бывают жестоки. Но эти испытания не сломили меня, а лишь закалили характер и научили давать отпор.

– Как вы смеете?! – гневно воскликнула я, приподнимая голову.

Глаза уже привыкли к темноте, и я смогла рассмотреть мужчину во всех подробностях.

На вид ему было лет тридцать, не больше. Красивый… Но красота необычная. Он точно не из нашего города. Возможно, даже не из нашей страны.

“Южанин” – догадалась я.

Смуглая кожа, острые скулы, о которые, казалось, можно порезаться. Тёмные, как ночное небо, миндалевидные, хищные глаза, и ямочка на подбородке, которая придавала его образу обольстительную пикантность.

Я невольно вдохнула его аромат. От него пахло бергамотом, мускусом и… морем! Пусть я никогда не видела моря, но я буквально ощутила на языке солёный привкус морского бриза. Необычное, пьянящее сочетание. От него у меня закружилась голова, а волоски на руках встали дыбом.

Будь здесь кто-нибудь из моих досужих тётушек, они бы непременно сказали: "Кара, от таких мужчин нужно держаться подальше!"

И пожалуй, я бы с ними согласилась.

От незнакомца веяло опасностью. Словами не описать. Ты буквально чувствуешь, как желудок перехватывает стальной канат и кто-то невидимый сжимает его. Чувствуешь, как волоски на руках и затылке приподнимаются. Как по спине пробегает ледяная змея.

В его присутствии все инстинкты кричали "Беги!", но тело отказывалось слушаться. Ноги будто приросли к земле, а язык превратился в сухой листок. Я не могла пошевелиться, не могла произнести ни слова, только смотрела на него снизу вверх, словно загипнотизированная.

Его губы тронула лёгкая улыбка, будто он почувствовал моё смятение и наслаждался им.

– Птичка… – снова протянул незнакомец с насмешкой.

Только после этого я отмерла. Помотала головой, прогоняя странное наваждение, вызванное, должно быть, проклятым дождём и внезапностью встречи.

– Я не птичка, – прошипела я, изо всех сил упираясь руками в грудь незнакомца. – Немедленно отпустите меня!

– Куда же ты так торопишься? Дождь ведь и не думает прекращаться.

– Я здесь не из-за дождя! Мне нужно увидеться кое с кем.

– С кем же?

– С месье Жераром! – выпалила я.

Боги, и зачем я вообще отвечаю на его вопросы?

– Он твой любовник?

– Что… – я едва воздухом не поперхнулось от подобной наглости.

– Я видел его, – как ни в чём не бывало, продолжил мужчина. – Он не староват для тебя?

– Да, что вы несёте? У меня есть жених! – наконец, опомнилась я. – И кто вы вообще такой?

– Обольститель, поджидающий хорошеньких, беспомощных девушек под покровом ночи… – продекламировал мужчина с театральным поклоном и снова улыбнулся этой своей самодовольной улыбкой.

Подобное поведение было просто невыносимо. Этот мужчина… Хотя нет, назвать его мужчиной у меня язык не поворачивался. Мужлан! Самонадеянный, наглый мужлан, каких полно в грязных притонах и тёмных подворотнях Стэйтса. А значит… Значит, и мне можно не церемониться! Он ещё не знает, с кем связался.

Хорошенькая – возможно! Беспомощная – это вряд ли.

Я была магом. Для девушки весьма сильным, так что я могла за себя постоять.

Выпрямив спину, я расправила плечи и, глядя прямо в глаза наглому незнакомцу, едва заметно улыбнулась уголком губ. Пусть… пусть позабавится ещё немного. А после  узнает, что бывает с теми, кто путает беспомощность с хорошим настроением.

Внутри меня уже закипала сила, тёплая волна разлилась под кожей, концентрируясь в кончиках пальцев. Я не собиралась прибегать к магии без крайней необходимости, но этот наглец уже изрядно испытал моё терпение.

Я уже готова была нанести удар, как со второго этажа донеслись тяжёлые шаги. Незнакомец обернулся, на мгновение отвлекаясь. Этой доли секунды мне хватило, чтобы резко ударить его носком ботинка в колено – боль от такого удара просто невыносима.

Незнакомец охнул, разжав хватку.

И тут я заметила, как на миг его зрачок изменился, сузившись до вертикальной щёлки, как у змеи.

“Дракон!” – осенило меня.

– Всего доброго! – выдала я, пользуясь замешательством мужчины и, юркнув в сторону, бросилась по коридору к лестнице.

На мгновение мне показалось, что он бросится следом, чтобы отомстить за пинок, но я услышала лишь, как хлопнула входная дверь.

Я еще какое-то время стояла на лестнице, пытаясь унять бешено колотящееся сердце.

“Месье Жерар, не будет ждать вечно, Кара!” – предупредил меня внутренний голос.

Согласившись с ним, я сделала глубокий вдох и направилась на второй этаж.

Записка от месье Жерара, которую доставил посыльный, гласила, что он ожидает меня в кабинете двести сорок восемь. Я прошла вереницу дверей, пока, наконец, не достигла нужной. Приглушённо постучав, я вошла.

Месье Жерар стоял у стола в окружении нескольких врачей-магов. Все они были увлечены оживлённой беседой и не сразу заметили моего появления. Пришлось кашлянуть, чтобы привлечь внимание.

– А, вот и ты! – улыбнулся месье Жерар, заметив меня.

Он уже успел накинуть дорожный плащ и, судя по всему, собирался уходить. Я пришла как раз вовремя.

– Я уже начал волноваться, что посыльный заблудился вместе с запиской, – продолжил мой бывший преподаватель.

– Нет—нет, – улыбнулась я в ответ, – просто не могла раньше вырваться…

“…из цепких лап одного нахала”, – мысленно добавила я.

– Понимаю, – кивнул Жерар Кросби. – Господа! – обратился он к врачам. – Позвольте представить одну из моих лучших учениц – Кару Эванс. Талантливая целительница. Вам бы такой кадр пригодился, а, Кирби?

– Простите, – вальяжно произнёс тучный мужчина, выступая вперёд, – но Госпиталь Святой Софии не принимает на работу женщин.

– Разве что санитарками или уборщицами, – раздался чей-то смешок из группы врачей.

Я сжала кулаки, сдерживая гнев. Увы, наша страна славилась своими архаичными порядками. Несмотря на диплом Королевской академии магии, после выпуска я оставалась не у дел. Хотя, признаться, дело было не только в этом. Мой жених, Генри Мор, категорически воспротивился тому, чтобы я работала. Единственной моей отдушиной была маленькая оранжерея, которую построил для меня отец. Там я выращивала экзотические цветы и лекарственные травы. Иногда помогала горожанам, поскольку местные целители-снобы за свои услуги драли три шкуры.

– Не берёте женщин? – фыркнул Жерар Кросби. – Ну и зря! Нашему обществу давно пора отказаться от всех этих устаревших предрассудков. Не в Тёмные века живём, господа! – с этими словами он гордо выпрямился и, поправив край плаща, направился к выходу. – Пойдём, Кара, – бросил он, ободряюще хлопнув меня по плечу, – не будем мешать уважаемым врачам работать.

Когда мы вышли в коридор, преподаватель достал заветный мешочек с семенами.

– Вот, как и обещал.

Я с трепетом приняла драгоценный дар. Семена редчайшего целебного растения с дальних островов – настоящее сокровище!

– Благодарю вас, – произнесла я, бережно пряча мешочек в карман. – Вы не представляете, как много это для меня значит.

– Я бы мог отправить мешочек с посыльным, но мне захотелось поговорить. Как ты? Рассказывай, мне интересно послушать!

Прошло уже полгода с моего выпуска, а такое ощущение, что всё это было только вчера. Когда многие девушки обучались на дому или в пансионах для благородных девиц, отец позволил мне поступить в академию. Хорошее было время. Самое лучшее! Именно в академии я познакомилась с Генри.

От мысли о женихе в сердце разлилось приятное тепло. Ещё месяц и мы станем мужем и женой.

– Значит, ты выходишь замуж?! – воскликнул Жерар Кросби. – Поздравляю! А как же твоя практика? Слышал, что ты принимаешь на дому местных.

– После медового месяца, думаю продолжить.

– Замечательно! Ты всё правильно делаешь, Кара. Твой факультет может гордиться тобой.

– Спасибо, – я улыбнулась.

Как только мы вышли на улицу, ветер швырнул в лицо очередную горсть холодных капель. Незнакомец был прав – дождь и не думал останавливаться.

Я поёжилась от холода.

– Мой экипаж, – месье Жерар кивнул в сторону пролетки, запряжённой гнедой кобылой. – Пойдём, я довезу тебя до дому.

– Вы разве не опаздывает?

– Брось! Разве я оставлю свою ученицу под таким ливнем?

Мы подошли к пролетке. Кучер, укутанный в плотный плащ, ловко спрыгнул с козел и распахнул перед нами дверцу.

Внутри было сухо и уютно. Мягкие сидения приятно пахли кожей и чем-то пряным. Я прижалась спиной к тёплой обивке и вытянула замёрзшие ноги к специально подставленной жаровне.

– Итак, свадьба через месяц, говоришь? – вновь поинтересовался месье Жерар. – Генри наверняка счастливчик.

– Да, он очень ждёт, – ответила я, чувствуя, как щёки снова начинают пылать.

– А где пройдёт церемония?

– В церкви Святого Людовика. А праздновать будем в загородном доме Генри.

– Должно быть, это будет грандиозное торжество! – воскликнул Жерар. – Твой отец не поскупится на пышную свадьбу для своей единственной дочери.

Я кивнула. Отец действительно не жалел сил и средств, чтобы сделать мой праздник незабываемым. Но, если честно, меня гораздо больше волновала сама церемония и предстоящая семейная жизнь.

До дома мы добрались на удивление быстро. Поблагодарив и поспешно попрощавшись с преподавателем, я буквально выпорхнула из кареты, взбежала по ступенькам крыльца и, не задерживаясь в доме, поспешила в оранжерею. Семена огнецвета, даже в кармане успели промокнуть и требовали немедленной просушки. Закончив с семенами и бережно разложив их на стеллажах, я, наконец, позволила себе переступить порог дома.

Мягкая теплота, исходящая от потрескивающего в камине огня, в сочетании с теплом развешанных по дому магических артефактов, окутала меня с головы до ног. Оно проникало в каждую клеточку, расслабляя и успокаивая. Вот только меня не покидало гнетущее ощущение, что что-то не так. В доме стояла непривычная, какая-то неестественная тишина, нарушаемая лишь размеренным, бесстрастным тиканьем напольных часов, которые разбивали время на секунды.

Сняв промокшее пальто и повесив его на крючок, я осторожно двинулась вглубь дома. Последние три месяца у нас гостили мои тётушки – родные сёстры отца. Взбалмошные столичные дамы, они внесли в нашу размеренную жизнь столько шума и суеты, что порой к вечеру у меня начинала болеть голова. Поэтому сегодняшняя тишина казалась мне не просто непривычной, а подозрительной и от этого ещё более пугающей.

“Может быть, они уже уехали?” – промелькнула мысль. Но она тут же была отвергнута – до меня донёсся приглушённый шёпот из гостиной.

– Как мы ей скажем? – услышала я тревожный голос тётушки Беатрис.

– Кара – сильная. Она справится, – более уверенно отвечала тётя Ванда.

– Но она ведь его любит, – голос Беатрис дрогнул. – Бедняжка…

Две мои тётушки сидели в креслах у камина, обнимая тёплыми ладонями чашки с дымящимся чаем. Их лица были необычайно серьёзны, словно скрыты под невидимой тёмной вуалью.

– Добрый вечер, – прошептала я, неуверенно ступая на мягкий ковёр. – Что произошло? Почему у вас такие лица?

– Ох, Кара! – тётушка Беатрис вздрогнула и, поставив чашку на стол, поднялась мне навстречу. – У нас… – она беспомощно обвела взглядом сестру, словно ища поддержки. – У нас для тебя плохие новости.

– Кто-то умер? – сердце болезненно сжалось, а голос предал, превратившись в едва слышный хрип. – Отец?

– С твоим отцом всё в порядке! – резко отчеканила Ванда Стэйлин.

В отличие от своей сестры, она обладала более строгим, властным характером.

– Тогда что случилось? – не выдержала я. – Вы сидите тут, как на похоронах.

– Генри… – начала было Беатрис Эттвуд, но тут же была прервана.

– Лучше пусть прочитает сама, – Ванда протянула мне конверт, из которого виднелся сложенный вчетверо листок плотной бумаги.

Я не торопилась брать письмо, чувствуя, как леденящие пальцы страха сжимают сердце. Интуиция шептала, что ничего хорошего это письмо не несёт.

“Дорогая Кара, я должен сообщить, что…”

Каждое прочитанное слово отзывалось тупой болью в груди.

– Он… – я едва могла говорить. – Он… меня бросает. Генри… расторг помолвку…

Глава 2

Я едва не рухнула на пол, в глазах стремительно темнело. Тётушка Беатрис, проявив удивительную для её лет реакцию, подоспела вовремя, подхватив меня за локоть и усадив в мягкое кресло с вышитыми подушками.

– Он меня… бросил? – прошептала я. – Разве такое возможно?

Первоначальный шок постепенно отступал, уступая место стадии отрицания.

Да, я наотрез отказывалась верить! Не могла принять даже мысли о том, что Генри решился разорвать помолвку. Он же клялся в вечной любви, уверял, что не мыслит жизни без меня! Что же могло измениться? Мы виделись с ним всего три дня назад. Неужели за столь короткий срок любящее сердце способно остыть, а чувства – бесследно испариться?

– Боюсь, что так, моя дорогая, – вздохнула тётушка Беатрис, грациозно опускаясь в соседнее кресло и деликатно подхватывая изящную фарфоровую чашку с остывающим чаем. – Тебе принести свежего чаю, милая? – спросила она с неуместной в данной ситуации обыденностью.

– Нет, спасибо, – пробурчала я.

– Чего-нибудь покрепче? – вкрадчиво поинтересовалась тётя Ванда, выразительно приподняв тонкую чёрную бровь и многозначительно взглянув на графин с наливкой, стоявший на этажерке.

"Может, я всё ещё сплю?" – промелькнула отчаянная мысль. "Всё это – просто кошмарный сон. Или, возможно, глупый, жестокий розыгрыш. Да, точно! Меня решили разыграть, а я тут расчувствовалась!"

Я бросила отчаянный, полный мольбы взгляд на родственниц. Но те, казалось, не замечали моего смятения. Они уже оживлённо обсуждали какой-то предстоящий бал и вели себя так, будто ничего не произошло.

Внезапно меня захлестнула волна обжигающего гнева. Я вскочила с кресла, чувствуя, как кровь пульсирует в висках.

– Я должна с ним поговорить! – воскликнула я, решительно направляясь к двери. – Наверняка это какое-то недоразумение!

– Кара! – предостерегающе крикнула тётя Ванда. – Сейчас не самое подходящее время для визита!

– Почему это? – я резко остановилась на пороге.

– У него гости, – уклончиво ответила она, отведя взгляд.

– Какие к чёрту гости? Генри ничего не говорил!

– Точнее, гостья, – пискнула тётушка Беатрис из гостиной.

– Да, плевать! – в сердцах огрызнулась я. – Мне всё равно! Я обязана с ним поговорить!

Вылетев в коридор, я распахнула дверь и едва не сшибла с ног отца, который, видимо, как раз собирался войти.

– Кара, боги милостивые! Что происходит? – удивлённо воскликнул он, хватаясь за шляпу.

Я пронеслась мимо, не ответив ни слова.

– Кара, постой! Куда ты? – послышался голос отца мне вслед.

– Позже, отец! Позже! – бросила я через плечо, сбегая с крыльца во двор, а оттуда на знакомую до боли мощёную улицу, ведущую к дому Генри.

Я не замечала ничего вокруг, шла словно в тумане, гонимая каким-то неведомым чувством. Перед глазами то и дело всплывали строки из его письма, полные холодности и равнодушия.

Улица казалась бесконечной. Я шла, спотыкаясь о камни мостовой. Прохожие оборачивались мне вслед, но я не обращала на них внимания. В голове крутилась лишь одна мысль: "Почему?"

Наконец, я оказалась перед знакомым особняком. Сердце бешено колотилось, дыхание сбилось. Я на мгновение замерла, собираясь с духом, а затем решительно постучала в дверь.

Открыл дворецкий. Увидев меня, он нахмурился:

– Мадмуазель Эванс? Что вы здесь делаете? Хозяин не ожидает гостей.

– Мне необходимо с ним поговорить, – твёрдо заявила я, проходя в холл. – Немедленно.

– Но… – начал было дворецкий, однако я уже направилась в гостиную, где слышался заливистый смех, весёлые разговоры и музыка.

Моё появление произвело эффект разорвавшейся бомбы. Музыка смолкла, словно её выключили одним щелчком, смех затих, а на лицах собравшихся застыли маски удивлённого любопытства. Кто-то поперхнулся, кто-то пролил вино, а дама в нелепом розовом платье с перьями удивлённо вскинула нарисованные брови.

Генри стоял возле какой-то брюнетки. Фиолетовое платье женщины, обтягивающее ее плотную талию, совершенно ей не шло: с бледной кожей она была похожа на мертвеца. А руки, унизанные массивными золотыми браслетами и кольцами с огромными сверкающими камнями, напоминали когти хищной птицы.

– Генри… – слово вырвалось хриплым шёпотом.

Я нервно одёрнула кружевной воротничок, пытаясь справиться с подступившей к горлу тошнотой.

– Можно с тобой поговорить?

– Дорогой, кто это? – брюнетка пренебрежительно фыркнула, прильнув к Генри.

Даже с расстояния я чувствовала, как от неё пахнет дорогими, но приторными духами, от которых у меня начала кружиться голова.

– Дорогой? Я не ослышалась? – сердце словно сжало ледяной рукой. – Что вообще происходит?

– Кара… – Генри словно очнулся: он поспешно прошёл через гостиную, остановившись в нескольких метрах от меня. – Я ведь всё написал тебе в письме, – прошептал жених… точнее, лучше сказать бывший жених.

– О ней, – я кивнула в сторону женщины, щеки которой успели приобрести ярко-розовый оттенок, – ты ничего не говорил. И почему она называет тебя “дорогим”?

В душе я понимала почему… но ПОЧЕМУ? Почему вместо меня он выбрал её?

Под слоем пудры, косметики и молодящих мазей истинный возраст брюнетки было сложно прочитать. Но всё же он чувствовался. Я бы назвала цифру пятьдесят или пятьдесят пять. Тогда как Генри был всего на год старше меня! Мне двадцать три, а ему двадцать четыре!

– Кто это? – вновь раздался надменный, пропитанный презрением голос.

Голос, резавший слух, словно старое, заржавленное лезвие, скребущее по тонкому стеклу. Женщина, облачённая в шелка и бархат, смотрела на меня свысока. Её тонкие брови, словно две чёрные пиявки, удивлённо ползли вверх.

– Кара Эванс, – ответил один из гостей. – Дочь Артура Эванса, помещика… небогатого, правда.

– И что же она здесь делает? Генри?!

Она обо мне ничего не знала… До нашей с Генри свадьбы оставался всего лишь месяц, а она даже не подозревала о моём существовании! Приглашения уже разосланы. Платье… моё свадебное платье, белоснежное, расшитое жемчугом и серебром, почти готово! Осталась лишь последняя примерка, а я стою здесь, словно служанка, случайно забредшая на бал, и смотрю на своего жениха! Сказал бы уж накануне свадьбы, чего мелочится?

Я чувствовала, как во мне закипает ярость. Волнами, обжигающими и неконтролируемыми, она растекалась по венам, устремляясь вместе с магией к кончикам пальцев. Ещё мгновение, и произойдёт взрыв…

– Генри, объясни же, кто это? – настаивала брюнетка.

– Я его невеста! – выпалила я, и эти слова обожгли язык.

Лицо женщины исказилось, и на миг мне показалось, что передо мной не знатная дама, а хищница, дикий зверь, у которого отнимают законную добычу. Её глаза сузились, губы плотно сжались, а на щеках проступили два ярко-красных пятна. Готова поспорить, если я не покину поле боя прямо сейчас, она набросится на меня, чтобы вцепиться в горло.

Однако сейчас брюнетка меня нисколько не интересовала. Мой взгляд, полный боли, непонимания и зарождающейся ярости, был прикован к Генри. К его лицу, на котором застыла маска равнодушия, к его глазам, которые вдруг стали чужими и холодными.

– Что же ты молчишь? – усмехнулась я. – Язык проглотил? Или, быть может, уже позабыл, как меня зовут?

– Не начинай, Кара, – процедил он сквозь стиснутые зубы.

– Мой дорогой, я ещё не начинала! – в голосе звенели слёзы, но я не дала им прорваться наружу. – Так значит, ты променял меня на эту… старую кошёлку?

Если до этого момента собравшиеся в гостиной гости сидели молча, лишь с любопытством театральных зрителей наблюдая за разворачивающейся драмой, то теперь воздух наполнился шёпотом и приглушёнными возгласами.

– Как смеешь?! – взревела женщина. – Ты… оборванка! Посмотри на себя! Дочь помещика? Ха! Да ты обычная дворовая девка. Как вообще она сюда попала? Её нужно вышвырнуть вон! Немедленно!

– Дворовая девка? Я… – слова застряли в горле.

Генри побледнел, его взгляд начал метаться между мной и этой… особой, словно он никак не мог решить, кого успокаивать первой. Неуверенно сделав шаг в мою сторону, мужчина протянул руку в жалком подобии примирительного жеста.

– Кара, давай поговорим наедине, – произнёс он тихо.

Магия внутри меня отозвалась на его слова глухим рокотом. Сжав кулаки до побелевших костяшек, я с трудом направила поток энергии вглубь себя.

– Хорошо, – выдавила я, стараясь дышать ровно. – Давай поговорим. Наедине! – последнее слово я практически выплюнула, не отрывая взгляда от брюнетки. Та смотрела на меня с нескрываемым высокомерием.

Генри повёл меня по коридору, и я с горечью отметила, что он даже не подумал пригласить меня в свой кабинет. Неужели я стала для него настолько чужой?

– Что за цирк ты устроила? – прошипел Генри, одёргивая края сюртука.

Эта привычка выдавала его с головой: когда он нервничал, то всегда судорожно начинал теребить свою одежду. Вот и когда делал мне предложение, стоял, мялся, поджимал губы и то и дело одёргивал края своего старого клетчатого пиджака.

Я невольно скользнула взглядом по его одежде. Старенький пиджак и потёртые ботинки сменили дорогой сюртук из тончайшего сукна с черепаховыми пуговицами, начищенные до блеска сапоги, а из кармана брюк выглядывала массивная золотая цепочка от часов.

И откуда у него, спрашивается, деньги?

Наивный вопрос… Ситуация предельно ясна. Очевидно, Генри предпочёл деньги!

Моя семья не обладает значительным состоянием, это факт. Тётушки, правда, удачно вышли замуж, однако их супруги едва ли стали бы оказывать нам финансовую поддержку. Всё, чем располагает отец – это небольшое поместье, доход от которого весьма скромен, хотя его вполне хватает для поддержания достойного уровня жизни. А Генри… похоже, ему этого мало.

– И что же ты хотела обсудить? – бывший жених нахмурился. – Говори скорее, у меня мало времени!

Его тон… ледяной, отстранённый, резкий… А ведь всего три дня назад он шептал слова любви, держал мои руки в своих и смотрел в глаза с такой нежностью…

Лицемер!

Лжец!

Обманщик!

– Твоё письмо… – я собрала силы, чтобы мой голос звучал ровно. – Твоё письмо, Генри. Наша свадьба… Приглашения, подарки, платье!