Обреченный на всемогущество

И только когда его спутница небрежно «впорхнула» внутрь, он аккуратно повторил ее движения, потянув на себя ручку массивной «купейной» двери.

В сознании Пантеры, алым транспарантом вспыхнул сигнал тревоги, и она тут же решила подвергнуть Варяга, дополнительной проверке.

– Если не против, Михаил, давайте пристегнемся, хорошо? Вообще-то, гаишники у нас в целом нормальные29, но кто знает, на кого наткнешься… А я пока позвоню подруге, О Кей?

Теперь уже «объект» не мог просто скопировать движений своей «визави», и вынужден был действовать самостоятельно. Придав лицу предельно беззаботное выражение, Пантера бегала тонкими пальцами по кнопкам мобильника, ожидая результатов своего «теста». Увы, через пару секунд она вынуждена была признать, что хваленое «шестое чувство», не подвело свою хозяйку и на этот раз.

– Пристегнемся? – юноша смотрел на нее так, как будто абсолютно не понимал, о чем идет речь.

– Ну да, ремнем безопасности. Вон же он!

И вновь, как говорят в Одессе, «мы-таки поимели интересный результат, но вот что нам с ним делать?»

Ланг оглянулся в указанном направлении и непонимающе уставился на блестящую штуку, меньше всего напоминающую ремень, в таниэльском понимании этого слова. Пантере пришлось самой потянуться к правому плечу пассажира и, вытащив ремень безопасности, защелкнуть его в фиксаторе.

Все эти секунды, она лихорадочно размышляла, как усыпить бдительность Варяга, не позволив ему догадаться о том, что это была проверка. Обо всем остальном, придет время подумать позже…

– Честно говоря, я и сама еще к этой модели как следует не привыкла – всего вторую неделю катаюсь. Подарок! Папуля, мамуля и еще куча родственничков, «скинулись» и отметили мой очередной «день варенья», вот таким вот зверем. Конечно, не нулевый – трехлетка из Германии, но и без того, кучу бабок стоит…

Продолжая щебетать, Пантера воткнула ключ зажигания и одним щелчком запустила двигатель. Салон наполнился еле слышным, но тем не менее, «упругим» гулом, четко передающим ощущение, до поры до времени сдерживаемой мощи.

– Але, Светка? Да, это я. Слушай, передай боссу, что я покончила с текучкой и занялась его вопросом. Как только найду что-нибудь подходящее, позвоню. И еще, напомни ему, что со второй половины дня, я в отгуле. О Кей? Ну ладно, полетела, а то теперь с нашими пробками в центре, неизвестно, получится ли что путное из этой затеи, или нет… Давай, в случае чего – звони!

Отключившись, Пантера обворожительно улыбнулась Михаилу, и пристегнувшись, плавно тронула «Мерседес» с места. Последние предложения, были условным кодом. Поняв, что дальнейшая проверка «Варяга» «шопингом» не даст ничего нового, а лишь поставит его в неловкое положение, Пантера решила действовать по «сокращенному варианту». Теперь, всего через несколько минут, ей перезвонит все та же «подруга» и сообщит, что поручение босса отменяется. Значит – можно быть свободной, и на радостях, пригласить понравившегося молодого человека, в какое-нибудь заведение…

Естественно, так все и произошло, и ее «подопечный», на сей раз, согласился безо всяких ломаний и колебаний. Теперь, он вел себя именно так, как и полагается робкому провинциалу, приглашенному красивой девушкой в дорогой ресторан30. Но это уже не могло успокоить Пантеру, всем своим звериным чутьем осознавшую, что на сей раз, она «вляпалась» в игру с очень крупными ставками.

«Да, не зря говорят, если вначале все гладко – жди беды! Кем бы не оказался этот мальчик, печенкой чую – он стоит гораздо больше того бабла, которое произвело на меня, столь сильное впечатление. И сплоховать, тут нельзя – никак нельзя. Надежды на то, что в случае «облома» Седой примет во внимание мои прошлые заслуги, тают как дым…»

Несмотря на то, что Пантера, в отличие от большинства «автоледи», заполонивших в последнее время российские дороги, была достаточно искусным водителем, у нее все-таки было слишком мало времени, чтобы привыкнуть к габаритам и повадкам, своего нового авто.

Этот «Мерс», хоть и являлся купе, по размерам превосходил многие и многие седаны. И уж во всяком случае – ее маленький и юркий «Пежо». Поэтому, пришлось кардинально менять стиль вождения, отказавшись от столь милых сердцу разгонов, «змеек» и крутых поворотов.

Но даже в «вальяжном» режиме, они добрались до ДТК31 достаточно быстро, и без каких-либо происшествий. Сие заведение обладало несколькими, весьма важными в данной ситуации, преимуществами.

Во-первых – это был один из старейших в городе ресторанов высшего разряда, после недавней реконструкции принявший вполне европейский вид, сохранив при этом, «бренд» советского оригинала, а значит – симпатии десятилетиями посещавшей его публики.

Во-вторых – в нем прекрасно знали и Пантеру, и «стоявшего за ее спиной» Седого, что подразумевало эксклюзивное качество обслуживания. Примыкающая к «храму желудка» платная стоянка, где без проблем можно было оставить машину, и выводящий туда же служебный выход, завершали преимущества этого милого места.

Небрежно отсалютовав охраннику, Пантера точными движениями вписала своего массивного коня, на свободное место.

«А ведь «хвост», все-таки был! Черный «вольво» и зеленый «БМВ» – менялись через несколько кварталов, так что возможно, я бы ничего не заподозрила, если бы не узнала обе тачки, принадлежащие подручным Седого. Что же он хотел, этим сказать? По-моему, только одно – «старший брат» бдит, и не отпустит меня, ни на шаг…»

Сеи логические рассуждения, отнюдь не мешали Зинаиде вести непринужденную беседу со своим подопечным, ведя его в кондиционированную прохладу ресторана. По случаю дневного времени и буднего дня, он был практически пуст. И хотя для них столик нашелся бы в любом случае, данная обстановка, оказалась весьма кстати…

Глава 6

– Тебе нравится, со мною танцевать?

– Даа…

– А если, я предложу тебе продолжение?

– Что?

– Продолжение. У меня дома.

– Ты живешь одна, без пеногвирада… О, прости, спутался, как это будет по-вашему – спутника?

Одурманенный многочисленными коктейлями, Ланг чувствовал, что уже не может контролировать свою речь, и все чаще ловил себя на том, что заменяет то или иное земное слово, таниэльским. Но это, почему-то не казалось ему сейчас опасным. Мир был прекрасен и замечателен, его окружали прекрасные и замечательные люди, и прежде всего – эта А-н-ж-е-л-л-а…

Довольно трудное и непривычное имя, но ничего, выучить можно. От нее исходит, такой дивный аромат… На Таниэлле, ничего подобного нет. Так же, как и отведанных им сегодня напитков. Прохладные, с плавающими в них кусочками льда, они, тем не менее, через некоторое время наполняют жилы игривым, неугасающим огнем, а голову – легкостью и… как бы выразить поточнее?

Да, именно так – сознанием собственного всемогущества. Ланг уже не раз и не два с трудом удерживался от того, чтобы продемонстрировать своей спутнице парочку простеньких «фокусов». Но в последний момент, срабатывал инстинкт самосохранения. Нет, здесь, этого делать нельзя. А вот позже, у нее дома…

– Я живу одна, Михаил, совсем одна, – коварной и гибкой змеей, вползает в его сознание, тихий женский голос.

– Ну тогда… Я согласен! Пойдем к тебе домой. Ты приготовишь мне напиток из священного сока кри, повесишь на шею венок из светящихся амноков… Впрочем, прости, я же забыл, у вас здесь нет амноков! У вас вообще, ничего нет!

Громко рассмеявшись, Ланг почувствовал, что неожиданно теряет равновесие32 и пытаясь удержаться, ухватился рукой за плечо девушки. Движение вышло грубым, и неожиданно сильным – воздушная ткань изящной дымчато-сиреневой блузки не выдержала, и расползлась по швам, а по полу танцплощадки, дробным стаккато простучали оборвавшиеся пуговицы.

Если бы не мгновенная реакция Пантеры, обеими руками подхватившей кавалера, он, вне всякого сомнения, растянулся бы на полу. А вот спасти свой туалет, ей не удалось. Блузка, зажатая в руке юноши, в мгновение ока оказалась сорвана с ее плеч.

Будь под нею хоть какой-то, пусть даже самый субтильный лифчик, ситуацию еще можно было бы замять. Но – увы! Как и всякая бывшая гимнастка, совсем недавно расставшаяся с помостом, Зинаида обладала точеным, и предельно упругим бюстом, абсолютно не нуждавшемся в посторонней поддержке33.

А посему, идя «на дело», она сознательно пренебрегла сей деталью туалета и теперь, значительно пополнившаяся за время их «посиделки» ресторанная публика, могла лицезреть ее роскошные, с темно-вишневыми сосками, груди.

Кстати, невзирая на всю остроту ситуации, Пантера зафиксировала, что Михаил отнюдь не впялился в ее «достоинства», как поступил бы на его месте, любой нормальный мужик. Он лишь недоуменно переводил взгляд с невразумительного лоскута ткани, в который превратилась теперь ее стильная блузка, на лицо своей партнерши по танцам.

«Черт, а ведь мальчишка-то – давно не девственник. Явно пресыщен, а значит – раньше видел подобное, чуть ли не каждый день…» – молнией мелькнула в голове, «сопутствующая» мысль. «Сопутствующая» – потому что главной была забота о том, как выкарабкаться из «внештатной», как вежливо выражаются летчики-испытатели, ситуации. Но увы, в первые секунды придумать ничего путного не удалось, а потом, стало уже поздно.

Компания крепышей, зашедшая в ресторан «перетереть» какой-то вопрос, уже давно с неудовольствием косилась на «снулого фраера», отхватившего себе столь шикарную «телку». И если до этого момента, статус заведения не позволял затеять банальную ссору, то теперь их предводителю, очень сильно смахивающему на былинного Ильюшу Муромца34, представилась долгожданная возможность, выступить в роли заступника.

С шумом поднявшись из-за столика, он целенаправленно «ломанулся» на «танцпол», по пути раздвигая оказавшуюся на траверзе движения публику, подобно могучему ледоколу, походя отшвыривающему мелкие льдины.

– Ты че, фраер, совсем оборзел, с женщины одежду срываешь?! – трубным гласом, схожим с ревом пароходной сирены, прогудел он.

Если до сего момента, в обширном зале и был кто-то, не обративший внимания на досадный инцидент, то теперь, таковых не осталось в помине. Головы всех, как по команде, повернулись на звук, и получили возможность, во всех подробностях оценить диспозицию.

Пантера, невольно позволившая публике сполна насладиться пикантным зрелищем, находилась почти в центре танцплощадки. Благодаря тому, что столик честной компании, из чьих рядов вышел «заступник», оказался неподалеку, рвущийся в бой «Илья Муромец», преодолел уже почти половину разделявшего их расстояния.

Танцующая публика, благоразумно подалась в сторону, а секьюрити, до сего момента подпиравшие спинами стены заведения, напротив, рванулись вперед. Но они не успевали – никак не успевали. Пантера, ввиду нешуточной угрозы для ее «объекта» – «браток» явно изготовился нанести один, но предельно мощный удар, попыталась заслонить Михаила собой, но с изумлением обнаружила, что не может этого сделать. Какая-то мягкая, но невидимая сила, отодвинула ее в сторону, а на лице надвигающегося на них «быка», вдруг проступило несказанное удивление.

Вначале он просто затормозил, словно пытаясь пробить лбом невидимую стену, а затем – Боже, не может быть! – медленно поднялся в воздух. Руки несостоявшегося заступника, при этом вытянулись по швам, словно он пытался выполнить команду «смирно». Но судя по содержанию «саунд-трека», сопровождающего эти кадры, новоявленный Икар, отнюдь не собирался этого делать – так же, впрочем, как и восторгаться своими новыми способностями.

– Ты че… Ты че делаешь, гад?! Пусти, падла, хуже будет!

Однако «хуже», стало лишь обладателю трубного гласа. Воспарив примерно на полметра, он больше не мог двигаться вперед, и видимо, подобно Пузырю с Гнутым, начал испытывать на себе иные последствия «кольца удава».

Скорее всего, ему пришлось даже тяжелее. Ведь сил у Ланга значительно прибавилось, а вот контролировал себя он уже не столь четко, как в первый раз.

Именно поэтому, буквально через пару секунд, «Ильюша» заговорил совсем другим тоном35.

– Все мужик, отпусти, я все понял. О-йй, да говорю же – делай со своей козой что хочешь, я и близко не подойду, гадом буду!

И хотя не было никаких видимых доказательств того, что причиной сей удивительной неприятности оказался субтильный юноша, с виноватым видом протягивающей своей партнерше синеватую тряпку, ранее бывшую супермодной блузкой, почему-то все окружающие, интерпретировали ситуацию именно так.

Внезапно затормозили ломанувшиеся было на помощь своему сотоварищу братки, шустро прыснула в сторону36 танцующая публика, и даже непреклонные секьюрити, почему-то поумерили свой пыл. К чему лезть на рожон, когда всегда есть вероятность того, что все разрешиться само собой?

Самое удивительное, что именно так все и произошло. Спустя секунду, тело несостоявшегося заступника плавно опустилось на пол, и он обрел долгожданную свободу действий. К сожалению, нижние конечности еще не оправились от шока, и если бы не помощь подоспевших друзей, ему пришлось бы возвращаться к своему столику на четвереньках.

А в это время Пантера, прикрывая грудь поданной кавалером блузкой, торопливо увлекала его к служебному выходу. В ее голове, пулеметными трассерами проносились бешенные от запредельного количества адреналина, мысли37.

«Так, теперь понятно, что за субчика, мне сосватал Седой! Новый Юрий Лонга, мать твою за ногу! И ведь случилось именно то, чего Седой как раз хотел избежать – я его «засветила»! Если сейчас в зале есть ФСБешники или сообразительные «ментяры» – наше дело швах. Если нет, то все равно хреново – «стукачей» здесь выше крыши, но уже имеется крохотный шанс оторваться, и лечь на дно…»

И здесь, вновь проявились способности Пантеры действовать, выбирая из имеющегося вариационного пучка единственное решение, позволяющее проскочить «воронку Клаузевица».

Возвращаться к своему столику, было нельзя – это значило, предстать перед жаждущей зрелища публикой, дружками «Ильи Муромца», могущими не удержаться от соблазна тюкнуть Михаила по затылку, наконец, не исключались и объяснения с секьюрити. И не приведи Господь, если кто-нибудь догадается, «щелкнуть» их на камеру своего мобильника…

Но, с другой стороны, там же дожидалась свою хозяйку (правда, под присмотром знакомого секьюрити) сумочка с документами, деньгами, и ключами от машины. И как назло, идя в ресторан, она шиканула и оставила в «Мерсе», жакет от брючного костюма. Так что теперь, имеем то, что имеем – туфли на высоких каблуках, брюки, и лишившуюся всех пуговиц, полуразорванную блузку. Не густо, не так ли?

Но тем не менее, решение оказалось абсолютно правильным. Уже через сорок секунд, волоча за собою бормочущего извинения Михаила, она оказалась около неприметной двери и толкнув ее, проникла в служебные помещения ресторана. Поста секьюрити здесь не было – они блюли порядок в залах, гардеробе, вестибюле, и прочих «присутственных местах», резонно полагая, что клиентам столь солидного и дорогостоящего заведения, вряд ли придет в голову, совершить экскурс на кухню.

Таким образом, прежде чем большинство свидетелей происшествия смогли что-либо сообразить, она со своим «подопечным», выскользнула из фокуса внимания. Теперь – привести себя в цивильный вид. Выхватив из рук Михаила остатки блузки, Пантера горестно вздохнула38 и оторвав чудом державшийся второй рукав, повязала ее, наподобие топика. Груди, при этом, остались в почти таком же, (то есть, неприкрытом) состоянии, но издалека, картина выглядела все же приличнее.

Затем – торопливый марафон по круговерти коридоров, и, первая удача – полуоткрытая дверь, кабинета «ночного директора». Вторая благосклонность судьбы – вальяжный пятидесятитрехлетний мингрел, в прошлом не раз прибегавший к ее услугам, и прекрасно знакомый с Седым, оказался один.

– Привет, Гурген, – непринужденно бросила Пантера, захлопывая за собою дверь, и дважды поворачивая, торчащий в замке ключ.

При виде подобной картины – полуголая красавица в явно разорванных одеждах, и апатичный, автоматически следующий за ней юноша, похожий на наркомана после принятия «усиленной» дозы, хозяин кабинета мгновенно утратил, знаменитый южный лоск.

– Ты что себе позволяешь, а? Это что тебе – притон? А ну-ка, дорогая, давай отсюда подобру-поздорову, пока я…

При других обстоятельствах, Зинаида живо бы напомнила заносчивому кавказцу о том, что Седой отличается чрезвычайно хорошей памятью, и не дает в обиду, своих людей. Но ситуация была крайне острая, счет шел на секунды, и Пантера поглубже спрятала свои когти и клыки.

– Подожди, Гургеша, дорогой, дай отдышаться – все объясню. Пусть юноша пока здесь посидит, а мы с тобою приватно побеседуем в «комнате отдыха», идет?

При этом рука девушки поднялась, и как бы случайно, коснулась своей, почти обнаженной груди.

В горле у Гургена что-то заклокотало, очевидно, символизируя фонтан праведного гнева. Но через несколько секунд он прокашлялся, и кивнул головой с безукоризненно уложенным пробором.

– Ну, пошли!

Несмотря на вроде бы, не самую звучную должность, «ночной» директор ДТК, обладал отнюдь не меньшим, а в реальности – даже большим авторитетом, чем его «дневной» коллега. Ведь для того, чтобы улаживать время от времени случавшиеся недоразумения, и воздействовать на далеко не бедную, а часто – очень даже влиятельную публику, ты должен обладать не только дипломатическими способностями, но и «политическим весом».

Именно поэтому, Гурген Алишерович мог позволить себе не просто кабинет, а роскошно обставленный «дубль», с примыкавшей к основному помещению «комнатой отдыха». Туда он сейчас и проследовал, джентельменски пропустив вперед даму, и не забыв закрыть за собою, добротно сработанную дверь. Полноценного замка в ней не было, но имелась внутренняя «защелка».

Повернув ее в положение «заперто», хозяин мог смело рассчитывать на приватность беседы, тем более, что среди прочих достоинств, «комната отдыха» отличалась весьма неплохой звукоизоляцией.

– Ты что, сладкая моя, мало-мало разум потеряла, да? Как говорил один умный человек39, головокружение от успехов? Хочешь с молоденькими развлекаться – твое дело, но зачем же травкой так явно баловаться в приличном заведении, а?

– Это не травка,– хмуро взглянув на собеседника, ответила Пантера. – Он просто очень плохо, переносит алкоголь.

– Это что, как житель тундры, да?

Довольный собственным остроумием, мужчина жизнерадостно засмеялся, одновременно кладя руку на точеную девичью грудь.

– Ладно, скажи спасибо доброте дяди Гургена, и тому, что это случилось на его территории. Сейчас мы с тобою немножечко пообщаемся, а потом можешь брать своего птенчика под крыло, и уносить в гнездышко поуютнее. Но ответь пожалуйста, на один вопрос – что за кайф, в подобных молокососах? На клиента он не тянет, это-ж сразу видно …

Оставаясь полностью неподвижной, Пантера не сделала ни единого движения, препятствующего мужской руке, тискать ее грудь.

– А вот здесь, ты ошибаешься, Гурген-джан. Это – клиент, причем самый важный из всех, с кем я когда-либо имела дело…

Недоверчиво усмехнувшись, Гурген Алишерович пристально посмотрел ей в глаза, по-прежнему не убирая руки с груди.

– Это что, такая шутка, да?

Пантера не дрогнув, выдержала его взгляд и твердо произнесла:

– Это не шутка, Гурген. У меня задание от Седого – и я его, почти провалила. Нам нужно линять отсюда, да побыстрее. Помоги мне – и я буду приходить к тебе по первому звонку, хоть целый месяц.

При всем его сластолюбии, Гурген был достаточно умен, чтобы проигнорировать подобное заявление. Имя Седого, слишком много весило во внутригородском «табеле о рангах», чтобы кто-то, пусть даже одна из его подруг, мог ссылаться на него в личных целях.

– Значит так, да? – задумчиво прогундел мингрел. – Что-ж, слово сказано, Пантера, и я его услышал. Так говоришь, месяц, да? А как насчет моих любимых штучек-дрючек, а?

Лицо девушки еле заметно дрогнуло, но она спокойно подтвердила.

– И со всеми твоими любимыми штучками-дрючками, Гурген. Моей заднице это очень не понравится, но выбора у меня нет. А сейчас – ключи от какой-нибудь неприметной тачки, сменную одежку одной из твоих официанток, и тысяч двадцать на дорожные расходы40.

Теперь, настал черед, поджать губы Гургену. Но он молниеносно подсчитал, что стоимость обещанных ему «услуг», с лихвой перекроет все возможные расходы.

– Сделаем, – коротко бросил он, и напоследок стиснув столь возбуждавшую его грудь, направился к выходу.

У Пантеры было одно несомненное достоинство, прекрасно известное всем людям ее круга. Среди своих, она никогда не прибегала ко лжи, тем более – в столь серьезных вопросах. А значит – нужно было действовать немедленно, дабы в случае чего, Седому могли подтвердить – когда запахло жаренным, он, Гурген, сделал все, что от него требовалось…

Глава 7

Протянув руку к замку зажигания, Пантера повернула ключ, и двигатель знавшей лучшие времена «восьмерки», с облегчением затих. Все! Самая «остромоментная» проблема, была решена. На чужой, изрядно поношенной машине, обладая лишь ключами, техпаспортом, и наспех накарябанной на листке бумаги доверенностью, она сумела без каких-либо нежелательных последствий пересечь пол-города, благополучно выбраться за его пределы, и убедившись в отсутствии «хвоста», доставить подопечного в надежное убежище.

Правда насчет слежки, конечно же, стопроцентной гарантии не было. В конце концов, она всего лишь путана, а не профессиональный разведчик или автогонщик. Но здраво рассуждая, это было уже не ее проблемой. Свое дело она сделала, и ответственность теперь была на других. Прежде всего – на самом Седом, с которым она связалась, как только убедилась, что пристроенный на пассажирское кресло и заботливо пристегнутый ремнем безопасности «Михаил», забылся крепким, типичным «посталкогольным» сном.

Именно Седой, объяснил ей дорогу к своей резервной, приберегаемой для особо важных случаев, загородной резиденции. Он же с полуслова понял ее намек о том «как бы представить все это дело, нашему другу» и распорядился убрать с «дачки» охрану, дабы не нервировать подопечного, их не слишком обремененными интеллектом физиономиями.

Когда Пантера, костеря на чем свет продукцию отечественного автопрома41,

подъехала к солидным, кованного железа воротам, ключи от всего хозяйства и дистанционка от ворот, уже дожидались ее «под ковриком» – то есть, просто лежали в двух шагах от «калитки», прикрытые какой-то ветошью.

Разумеется, где-то рядом были и «мальчики» Седого, получившие инструкцию присматривать за выходом, но ни в коем случае, не попадаться на глаза «гостям». Учитывая то, что «клиент» так и не проснулся, пока она загоняла машину во двор, можно было смело считать, что наспех состряпанный экспромт, удался.

Теперь – закрыть ворота, оставить «Мишеньку» в машине, и пока он пребывает в крепких объятиях Морфея, поподробнее ознакомиться с подмандатной территорией.

Паренечек хоть и кажется наивным, но далеко не прост, и если она не сможет с ходу объяснить, где находится ванная, а где – кухня, будет очень сложно убедить его в том, что они находятся на даче ее родителей…

________________________________________________________________________

Тонкая полоска солнечного света, проникающая в спальню сквозь неплотно задернутую штору, уже больше часа осторожно подбиралась к лицам спящих на огромной кровати людей. Назвать сие ложе двуспальным, мог разве что баскетболист-переросток, или отъявленный пессимист. Но тем не менее, сейчас, их действительно было только двое. Благодаря капризу судьбы, свет первым добрался до лица юноши, и уже спустя минуту после этого события, тот заворочался, непроизвольным движением закрылся рукой, и проснулся.

Сказать о том, что Ланг не удивился, обнаружив себя полностью раздетым, лежащим рядом с прелестной, и также совершенно обнаженной девушкой, значило бы серьезно погрешить против истины. Но все же, первая его мысль была не «об этом», а о своем личном амулете.

Мгновенный взгляд – и маг убедился, что Лазурный Кристалл по-прежнему находиться у него на груди, а главное – не изменил свой цвет. Значит – все в порядке. Несмотря на то, что он не помнит большую часть из событий прошедшей ночи, никто не пытался наложить на него заклятие, или подвергнуть еще какому-либо магическому воздействию. Конечно, в потере контроля приятного мало – строго говоря, такое прощается разве что ученикам первой, начальной ступени.

Но, с другой стороны – эти незнакомые напитки, которыми столь щедро потчевала его новая знакомая, оказались более коварными, чем он думал. Не содержа в себе никаких явных ядов, они, тем не менее, смогли непонятным образом воздействовать на психику, и …

Лежащая рядом девушка почувствовала его движение, открыла глаза, и энергично потянулась. Случайно или намеренно, но прикрывавшее ее одеяло при этом окончательно сползло вниз, открывая взору все великолепие точеного, подтянутого женского тела, находящегося в самой что ни на есть, «лучшей форме».