Брусницева Падь

Не пронесло. Она уже слышала тяжелое дыхание догоняющей ее женщины.

– Татьяна, – хлопнула ее по плечу тяжелая рука.

– А? Что? – обернулась к ней девушка, вопросительно поднимая брови в притворном удивлении.

– Я тебе уже минут десять кричу, – сердито посмотрела на нее раскрасневшаяся полная женщина. – Ты в своем уме? Разве можно заставлять пожилого человека так бегать?

– Что случилось, Таисия Николаевна? – делая невинные глаза, спросила Таня. – Я не слышала. У меня наушники в ушах.

– Доведут вас все эти новомодные штучки до беды, – сердито посмотрела она на зажатые в руке девушки наушники. – Будешь переходить дорогу с залепленными ушами и сигнала автомобиля не услышишь.

– Я на улице отключаю звук, – попыталась оправдаться Таня. – Но вы так и не сказали, что случилось?

– Твой отчет, Татьяна, – сурово посмотрела на нее коммерческий директор. – Он никуда не годится. Ты долго будешь ловить ворон на работе? Раньше мне нравилось, как ты работаешь. А сейчас? Почему столько небрежности и так много ошибок? Георгий просил меня сильно не ругать тебя, но ты подводишь нашу компанию, Татьяна. У нас снова будут задержки с поставками.

– Извините, Таисия Николаевна, – повинилась сконфуженная девушка, – обещаю утром понедельника все проверю и исправлю. Просто неважно себя чувствовала в последнее время. Но сейчас все хорошо.

– Чтобы это был наш последний подобный разговор, – немного смягчаясь, сказала Таисия Николаевна, – иначе, не обессудь.

После таких разговоров у нее начинала жутко болеть голова. Таня крепко зажмурила глаза и снова открыла их. Она часто так делала, когда хотела избавиться от наваждения. Сработало и на этот раз. Широкая спина коммерческого директора маячила уже где-то далеко в конце коридора. Вот и отлично!

Распахнув двери, она вывалилась из здания, которое они арендовали под офис, на свежий морозный воздух. Время бесконечной слякотной погоды, к счастью, подходило к концу. Улицы и крыши укрыл пушистый слой снега и на этот раз, очевидно, решил задержаться. Нужно было спешить. Девчонки уже, наверное, заждались. На данном этапе из работающих осталась она одна.

Через двадцать минут она уже стояла перед железной дверью, раз за разом нажимая на белую кнопку звонка. Ответом была тишина. Они там, что уснули все? Таня сердито стукнула в дверь, а та в ответ слегка приоткрылась. Ругаясь на беспечность подруги, Таня вошла в наполненное оживленным смехом и болтовней пространство. Три подруги колдовали на кухне, создавая очередной кулинарный шедевр.

– Привет, – возникла на пороге пахнущая морозом Таня, – не боитесь, что вас украдут? Почему дверь не заперта?

– Привет, Татьянка, – широко улыбаясь, обняла ее Дашка, – да кому мы нужны-то? Я бы может и рада была, если б украли.

– Танюш, не сердись, – заглянула ей в глаза с высоты своего роста Катя, – тебя же ждали, боялись, что не услышим звонка. Он еле пищит.

– Да, – подтвердила Дашка, – батарейка сдохла.

– Ладно, – сменила гнев на милость Таня, для которой вопросы безопасности стояли на первом месте. – А что у вас вкусненького на ужин?

С любопытством заглядывая в мисочки и вазочки, она одобрительно качала головой.

– А у меня вот что! – поставила она на стол бутылку вина.

– Не, я не пью, – замотала головой Катя.

– Я тоже не особо хочу, – подтвердила стоявшая у окна Диана.

– И я тогда не буду, – убирая бутылку в сторону, сказала Дашка, – а то выпью, и как потом разревусь.

– Не звонил Доктор? – сочувственно спросила ее Таня.

– Нет, Татьянка, – помотала головой Дашка, – как в воду канул.

– Давайте лучше морса! – торжественно предложила Катя и вытащила из черной сумки бутылку с темно-красным напитком.

– Что это? – заинтересованно шагнула от окна Диана. – Брусничный?

– Ага, – кивнула Катя, – ты тоже по деревенским напиткам соскучилась?

– Уже пару недель страдаю, – призналась та, – ночью проснусь и уснуть не могу. Думаю о брусничном пироге.

– Ну, тогда пляши! – хитро улыбнулась Дашка и открыла духовку, где стоял румяный брусничный пирог.

– Боже, – упала на колени Диана и потащила еще теплый пирог наружу, жадно принюхиваясь. – Вы не представляете, что со мной такое творится. Я с ума схожу при мысли о бруснике.

– Да? – внимательно посмотрела на нее Таня. – Тогда у нас брусничный синдром. Один на всех!

– Почему? – удивленно уставилась на нее Диана. – Вы тоже беременные были?

– Беременные? – хором уставились на нее девушки. – Были?

– Ну да, – опустила глаза Диана. – Я сделала аборт.

– Ты же вроде чайлдфри? – заглянула в ее лицо Катя. – Мы же тут все чайлдфри.

– Случайно получилось, – пожала плечами Диана.

– Понятно, – понимающе кивнула Дашка. – А почему бледная такая? Переживаешь?

– Нет, что ты, – энергично замотала головой девушка. – Мы же с Вадимом сразу решили, что никаких детей.

– Да, правильно, – энергично поддержали ее девушки, – лучше жить для себя.

– Точно, – вяло согласилась Диана и, не выпуская из рук пирога, снова отошла к окну.

– Девчонки, не задерживаемся, несем все в гостиную, – заторопила их Дашка. – У нас сегодня вечеринка в восточном стиле. Кушать будем, сидя на ковре. Я все приготовила.

– А кальян курить будем? – с серьезным лицом спросила Таня, из-за всех сил стараясь не расхохотаться, и украдкой глянула на старшую сестру.

– Какой еще кальян? – рассерженно фыркнув, гневно посмотрела на нее старшая сестра.

Таня, больше не сдерживая себя, залилась веселым смехом, глядя на покрасневшее лицо сестры.

– Эх, Катеринка, ты, как маленькая прямо, ей богу, – сказала Дашка. – А ты, Татьянка, не могла пройти мимо, да?

– Кать, ну нельзя же быть такой занудой, – ластясь к ней, промурлыкала Таня. – Ты же знаешь, что я шучу. Просто у тебя всегда такое лицо делается, что я не смогла удержаться. Не сердись, ладно.

– Ладно, – проворчала отходчивая Катя, – проехали.

В просторной гостиной на разосланном в углу ковре стоял низенький резной столик, а вокруг него лежали расшитые орнаментом подушки. Девушки с любопытством осмотрели уютный уголок. Дашка была большая выдумщица и каждые две недели собирала у себя друзей в новых декорациях. Никто не знал, откуда она добывает нужные предметы, но с удовольствием принимали участие в тематических посиделках, поочерёдно воображая себя то египтянами, то греками, либо возвращались в атмосферу дореволюционной России. На этот раз с костюмами мудрить ничего не стали, но так было не всегда. Обычно, Дашка устраивала осмотр с пристрастием, справедливо полагая, что в ответ на ее усилия, гости должны нарядиться в соответствии с темой вечеринки.

Очень скоро поверхность столика была богато уставлена вазочками и тарелочками, а в центре гордо возвышалась бутылка с брусничным морсом. Рассаживаясь вокруг, девушки с непривычки не знали куда деть ноги. Но повозившись немного, нашли удобную позу и слегка прилегли на подушки.

– Ну, что начнем с морса, а потом перейдем на чай? – потянулась Диана к стеклянной бутылке, которая, как магнит притягивала ее взгляд.

– Давай, – не стали спорить они, накладывая на свои тарелки салатики и дымящийся плов.

Густая рубиновая жидкость лениво вытекала из горлышка, а девушки, как завороженные, следили за каждой перетекающей в стеклянную посуду капелькой. Их души охватило странное волнение. Каждая подняла свой бокал и осторожно отпила первый глоточек.

– До чего же вкусно, – мечтательно сказала Диана, – это то, что мне было нужно.

– А там точно нет алкоголя? – с подозрением изучала содержимое бокала Катя.

– Откуда в бабушкином морсе может быть алкоголь? – хихикнула повеселевшая Таня.

– Не знаю, Татьянка, – принюхалась к своему напитку Дашка, – у меня как-то странно голова побежала.

– Не говори ерунды, – храбро отпила Таня еще один глоток, – обычный морс.

– А чего это у тебя так щеки порозовели? – уставилась на нее Дашка.

– Нечего на мои щеки смотреть, – фыркнула Таня, – ешь давай, а то плов остынет.

– Точно, девчонки, – вернулась к своей тарелке Дашка, – и правда ведь остынет.

Тарелки опустели, а на дне бутылки ни осталось ничего, кроме стекающих со стенок одиноких капель. Девушки полулежали на подушках и лениво переговаривались. То ли с зимнего холода, то ли по какой другой причине у Тани пунцовыми розами горели щеки, а в голове бродили странные мысли и видения.

Темноволосая Диана вдруг приподнялась с подушек и села прямо, скрестив ноги по-турецки:

– Я только что отчетливо поняла, что не люблю его.

– О ком ты? – сонно спросила Катя и потерла слипающиеся глаза. – Что за ерунда… Меня ужас, как в сон клонит.

– О Вадиме, – коротко ответила Диана, – я должна его бросить.

– Почему? – заинтересованно подняла голову Таня.

– Не знаю, – пожала плечами Диана, – у меня сейчас в голове только эта мысль.

– Странно, – нещадно зевая, сказала Катя, – у меня ни одной мысли нет, кроме той, что я хочу спать.

– Никитос – урод, – горько прошептала Дашка, – мы с Доктором из-за него расстались.

– Он, что приходил? – с любопытством спросила Таня, расталкивая рукой засыпающую на глазах сестру.

– Нет. Но это заставил меня сделать четыре аборта, когда мы встречались, и теперь я не смогу родить ребенка, – всхлипывая, сказала она. – Доктор хочет детей, а я не могу. Я сказала ему уйти.

– Сама прогнала, – придвинулась к ней ближе сочувствующая Таня, – а ты же чайлдфри.

– Наврала я вам, – яростно замотала головой Дашка, – а сейчас почему-то слова так и льются. Никакая я не чайлдфри. Я просто не могу больше иметь детей.

– И я тоже, – кивнула Диана, – думала, что не хочу. А когда забеременела, поняла, что скоро внутри забьется крошечное сердечко. И на душе так тепло стало. А Вадим заставил меня сделать аборт. Я не смогла возразить. Жилья своего нет, работы тоже. Не в деревню же возвращаться. Зря что ли я оттуда в девятом классе сбежала.

Таня посмотрела на посапывающую у нее на коленях голову сестры и сказала:

– А я вот, что поняла, девчонки. Я хочу уйти с работы и поехать на лето в Брусницы.

В ответ ей раздалось ровное сопение. Все, кроме нее уже мирно спали, положив головы на вышитые бархатные подушки. Осторожно переложив голову сестры на ее место, Таня легла рядом и тотчас же уснула крепким безмятежным сном. За окном снова закружились пушистые хлопья снега. А над телами девушек висел купол из розоватой дымки, надежно охраняя так рано пришедшую к ним ночь.

Глава 6

– Просыпайся, – трясла Диану чья-то рука.

– Вадим, отвали, – пробурчала она, – я спать хочу.

– Какой я тебе Вадим? – хихикнул голос. – Весь пирог проспишь.

– Пирог? – открыла Диана левый глаз.

– Да, он самый, – кивнула ей взлохмаченная русая голова, – с которым ты вчера обнималась.

– А где это я? – делая робкие попытки оглядеться по сторонам, спросила Диана.

– На тюленьем лежбище, – снова хихикнул голос, – и соседку свою буди. Я не дотягиваюсь.

Повернувшись направо, она увидела прямо перед своим носом пушистые волосы пепельного цвета. Почему-то было трудно вспомнить имя соседки. Наверное, она еще просто не проснулась.

– Проснись, – с трудом ворочая языком, скомандовала она в пучок наэлектризованных волос, которые словно живые лезли ей в нос.

Соседка, тоненько посвистывая, продолжала спать, наверное, нарочно притворяясь, что не слышит ее хриплый шепот.

– Эй, – легонько толкнула ее в плечо Диана.

– Я тебе никакая ни эй, – повернулось к ней заспанное лицо с крошечным курносым носиком, – Ты обалдела, что ли, Дианка? И почему ты спишь у меня дома?

– Я не знаю, – честно призналась Диана, пытаясь принять вертикальное положение. И добавила короткую фразу. – Там пирог.

– Пирог? – сразу заинтересовалась курносая. —Это тема! Надо ползти на кухню. А чай есть?

– Наверное, есть, – неуверенно ответила Диана. – Точно не знаю. Мне сказали только про пирог.

В голове ее звенела пустота и полное беспамятство по поводу вчерашнего вечера. Но имя подружки она все-таки вспомнила:

– Дашка, а ты помнишь, что вчера было? – посмотрела она на подругу.

– Нет, – зевнула та, – помню, что на вечеринку вас пригласила, помню, как сели кушать плов. А потом ничего не помню.

– А мы, что выпили? – ощупывая свою голову на предмет головной боли, спросила Диана. – Хотя, вроде не должны. Катюша же не пьет.

– А это что такое? – повертела она в руках бутылку с застывшими на стенках рубиновыми капельками.

– Не знаю, – помотала головой Дашка, – сок, наверное, какое-то или компот.

– Может, девчонки скажут, – прислушиваясь к звенящей на кухне посуде, сказала Диана.

– Давай руку, там чай стынет, – протянула ей свою крепкую ладонь Дашка, – заодно и спросим.

За кухонном столом сидели уже умытые и причесанные сестры, сияя здоровым цветом лица. Глаза их таинственно блестели, придавая дополнительное очарование.

– Какие-то вы сегодня особенно красивые, – с подозрением вглядываясь в лица девушек, пробормотала Дашка. – Что вчера было-то? Помнит, может, кто?

– Не знаю, – легкомысленно тряхнула золотистой челкой Таня, – но на душе сегодня так легко, как будто заново на свет родилась.

– Мы выпили, да? – озвучила свои подозрения Диана.

– Ты что такое говоришь? – яростно вспыхнули серые глаза Кати. – Ты же знаешь, что я терпеть не могу алкоголь.

– А что никогда не пробовала даже? – с любопытством посмотрела на нее Дианка. Катя была на пять лет старше, и они общались не так тесно, как с ее младшей сестрой, с которой когда-то учились в одном классе.

– Пробовала, – мрачно сказала Катя и отвернулась к окну.

– Ладно, замяли, – торопливо сказала Таня, с тревогой оглядываясь на сестру. – Что больше никаких мыслей нет, что ли.

– Извини, я не знала, что на эту тему нельзя говорить, – независимо пожала плечами Диана и плюхнулась на стул.

Перед ней дымилась чашка чая с молоком, а на тарелочке лежал аппетитный кусочек брусничного пирога. Этого было достаточно, чтобы она и думать забыла о том, что случилось вчерашним вечером.

– А все-таки, что тут произошло вчера? – размешивая сахар в своей чашке, задумчиво сказала Дашка.

– А тебе не пофиг? – пережевывая первый кусочек, философски заметила Диана.

– Наверное, пофиг, – не стала спорить с ней Дашка, отпивая глоток горячего чая.

Сестры, меланхолично пережевывая пирог, синхронно кивнули в подтверждение сказанному и на том тщетные попытки вспомнить хоть что-то прекратились. А жизнь четырех подруг потекла в прежнем, привычном им русле.

Таня продолжала ходить на нелюбимую работу и подбирала туры в Таиланд, преувеличенно восхищаясь фотографиями, которыми хвасталась Карина, недавно вернувшаяся из Индонезии. Где-то глубоко засела заноза, которую ей, как она ни пыталась, пока не удавалось найти.

Катя ходила мрачноватая и больше отнекивалась, когда сестра пыталась поговорить с ней. Она помирилась с отцом и часто навещала его, пытаясь поддержать после отъезда матери. Невооружённым глазом было заметно, что какой-то червячок грыз и ее обычно такую невозмутимую натуру.

Диана искусно прятала от Вадима свое разочарование и каждый день продолжала встречать его у порога с искусственной улыбкой куклы Барби. После того, как она сделала аборт, Вадим чувствовал свою вину и пытался вести себя мягче обычного. Разговоры о необходимости найти работу временно прекратились. И девушка лечила свое горе, ухаживая за четвероногими любимцами в собачьем приюте.

Дашка все чаще плакала в подушку, тщетно надеясь на то, что Доктор позвонит. Он не звонил, а снова собрать подруг и излить им свое горе она не решалась. Возможно, из гордости, а возможно, стыдясь своего прошлого. Она никому и никогда не говорила, о том, как поступил с ней ее бывший парень Никита. Легче было наврать с три короба, что все у них было хорошо, чтобы сохранить лицо. Да и признаваться в своей беспечности в вопросах предохранения, ей тоже не хотелось. Проще было с умным видом заявить, что она чайлдфри, чтобы закрыть этот вопрос раз и навсегда. Спустя какое-то время она и сама поверила, что не хочет иметь детей.

В последних днях декабря Таня сидела в офисе, тщетно пытаясь заставить себя сосредоточиться на словах, унылыми черными строчками, прыгающими перед ней на экране. Наверное, это конец года, так на нее действует. Хочется праздновать уже, а не сидеть здесь пластиковым истуканом. Кто придумал такую нудную работу и зачем она откликнулась на вакансию? Если не доделать задание, Таисия с потрохами ее сожрет. А до выходных осталось еще целых два дня. Скорей бы уже. И какого черта она так киснет? Сегодня же среда! Ура! Совсем она забыла, что Кирилл за ней заедет после работы.

В неплотно прикрытую дверь раздался короткий стук. Таня удивленно повернула голову. Кирилл? Он обычно не заходил, а ждал в машине, чтобы не вызывать раздражение Таисии Николаевны, которая очень не любила частных визитеров. Коллеги и начальство обычно заходят без стука. Кто же это? Как обычно в ее голове вертелось слишком много мыслей и вопросов. Таня была из тех, кто любил считать ворон и не спешить отвечать на заданный вопрос. Одним словом, ее считали человеком с некоторой степенью рассеянности.

Пока она неторопливо раздумывала и краем глаза следила за снегирём, клюющим рассыпанные на оконном отливе зерна, в дверь снова коротко стукнули.

– Войдите, – неуверенно пискнула Таня.

В открытую дверь заглянула девушка в вязанной шапочке со знакомыми ей серыми глазами.

– Катюша? – опешила Таня.

– Угу, – кивнула угрюмая сестра, – кое-как тебя нашла.

– Почему ты здесь? – недоуменно уставились на нее голубые глаза.

– Я еду к отцу. Он болеет. Ты со мной? – коротко спросила она.

– Я пока не планировала, – дернула плечиком младшая сестра, – и сегодня же среда. Свидание с Кириллом, понимаешь?

– Пока ты планируешь, он кони двинет, – сердито фыркнула Катя.

– Зачем ты так говоришь? – расстроенно пролепетала Таня.

– Ладно. Дело твое, – махнула рукой Катя. – Я переезжаю к отцу. Нужно, чтобы кто-то был рядом.

– А я как же? – надулась Таня, которая уже не хотела оставаться одна в пустой квартире.

– А ты не маленькая, – пожала плечами Катя, – раньше же как-то жила без меня.

– Кать, подожди! – в последней попытке удержать крикнула сестра. Но высокая фигура уже исчезла из рамы дверного проема, оставляя за собой шлейф из легких торопливых шагов.

Когда через пятнадцать минут наступил конец рабочего дня, Таня без малейшего сожаления сохранила так и не законченный документ и поспешила к выходу. На стоянке ее уже ждал чисто выбритый и благоухающий любимым парфюмом Кирилл. От не мог усидеть на водительском кресле и вместо этого с нетерпением приплясывал около тихо урчащего автомобиля.

– Привет, – захватил он ее в свои объятия, – удалось убежать незамеченной?

Таисия Николаевна в последнее время взяла моду следить за всеми, чтобы люди не расслаблялись и не уходили с рабочего места раньше положенного. Но некоторым везло еще меньше. Каждый день она выбирала себе жертву и долго отчитывала за какую-нибудь ерунду, как будто ей доставляло особое удовольствие задержать человека на лишние пятнадцать-двадцать минут.

– Да, – улыбнулась девушка, – сегодня очередь Карины за всех отдуваться.

– А сестра твоя, что тут делала? – поинтересовался он, открывая дверь.

– Она хотела, чтобы мы вместе к отцу поехали, – помрачнела Таня, – он болеет.

– Вот оно что, – сочувственно вздохнул Кирилл, – Я бы мог отвезти. Она до сих пор на остановки стоит.

– Нет, я не готова его видеть, – помотала головой Таня, отчего-то чувствуя себя очень виноватой. – Она сказала, что переезжает к нему. Опять я останусь одна.

– Танюш, – замялся он на секунду, – я тут подумал. Прошлый раз я был не совсем прав. Я же люблю тебя, понимаешь?

Таня смотрела на него, не совсем осознавая, о чем он говорит.

– Я хотел дождаться Нового Года, но я всегда ношу его с собой, – заглядывая в ее глаза, торопливо говорил он.

– Что ты носишь с собой? – спросила растерянная девушка.

– Вот, – порывшись во внутреннем кармане куртки, достал он черную коробочку, – Выходи за меня замуж, Танюш! Пожалуйста…

Таня, приоткрыв рот от изумления, молча уставилась на него, не в состоянии сразу осмыслить сказанные вслух слова. Он терпеливо ждал ответа, прижимая к губам ее узкую теплую ладонь.

Она задумчиво смотрела в его глаза, полные надежды, на этот раз стараясь, не слушать хор своих суматошных мыслей. «Эти глаза не могут обманывать», —мысленно сказала она себе.

Ласково улыбнувшись, она мягко отняла свою руку, чтобы снова протянуть ему, отставляя немного в сторону безымянный палец. Поцеловав каждый пальчик по отдельности, Кирилл ослепительно улыбнулся и слегка дрожащими от волнения руками осторожно надел на безымянный палец изящное брильянтовое кольцо.

– Свадьбу будем играть в Дубае или на Бали? – привлекая ее к себе, шепнул на ухо Кирилл.

– В Брусницах, – соскользнуло с ее губ короткое слово, прежде чем она успела осознать, что говорит.

Глава 7

– Таня выходит замуж, – вместо приветствия сказала она, как только Вадим открыл дверь и вошел. Она вся лучилась улыбкой и приплясывала на одном месте от радостного волнения.

– И тебя с добрым вечером, – улыбнулся он, целуя ее в лоб. – Новость дня, да? Наверное, целый день меня ждала чтобы сообщить.

– Разве это плохая новость? – обиженно надула свои губки Диана.

– Хорошая, – не стал спорить Вадим, – особенно для Татьяны.

– А для Кирилла, разве нет? – не унималась, закусившая удила, Диана.

– Понятия не имею, – равнодушно пожал плечами Вадим, – наверное, уступил ее намекам. Устал по ресторанам ее таскать, только и всего.

– Почему ты никогда не можешь просто порадоваться за людей? – возмущенно повышая голос, спросила она.

– Я рад за твою подругу, – спокойно ответил он, не особо желая скандалить, – так лучше?

– Не знаю, – отворачиваясь буркнула Диана. – Ты ужасный сухарь и циник.

– А чего же ты живешь с таким сухарем? – устраивая пальто на вешалке, холодно спросил он.

– Хочешь, чтобы я ушла? – также холодно спросила она.

– Нет, – коротко ответил Вадим и прошел в ванную комнату, чтобы помыть руки, – Что у нас на ужин?

– Пельмени, – прошла на кухню Диана, зажигая конфорку.

– Опять? – выглянул он из дверного проема. – И долго ты планируешь кормить меня полуфабрикатами?

– Для разнообразия можешь сводить меня в ресторан, – язвительно фыркнула она. – Что-то не припомню, когда мы последний раз куда-нибудь ходили.

– Ты знаешь, что я тяжело работаю и хочу провести свой вечер в спокойной домашней обстановке, – с полным безразличием сказал он. – И потом не вижу смысла сливать бабки на рестораны. У нас один кормилец в семье, если ты не забыла.

– У нас не семья, – сердито буркнула Диана.

– Да? – вопросительно приподнял он брови. – А что тогда?

– Сожительство, – недовольно пробормотала девушка.

– Я все понял, – насмешливо закивал он, – все это представление и недовольный вид из-за того, что ты завидуешь своей подружке. Ее замуж взяли, а тебя нет.

– Дурак, – прошипела Диана, – и не лечишься. Сам вари свои дурацкие пельмени.

Все ее приподнятое настроение испарилось, как воздух из проколотого воздушного шарика. Что она здесь делает? Почему позволяет ему, как ненасытному вампиру, пить ее радость?

Забившись в уголок темной комнаты, где стояло ее любимое кресло, Диана старалась удержать закипающие на глазах слезы. Никто не говорит, что она сама предмет мечтаний и хозяюшка. Но что делать, если ее сердце замерзло? Ей больше не хочется готовить ему любимую еду и баловать сюрпризами. Было бы лучше, если бы он выгнал ее. Сама она не может найти в себе силы уйти. Может, боится признаться самой себе, что все кончено?

А так, пожила бы у Дашки пока. Скрасила одиночество еще одной брошенной подруги.

– Ди, прости меня, – раздался в полутьме комнаты его тихий голос, – я опять повел себя как дурак.

Диана молчала, продолжая кусать свой кулак.

– Ну, хочешь, давай пойдем в ресторан? – предложил Вадим. – Ведь и правда давно не ходили.

– Не хочу, – раздался обиженный всхлип.

– А чего ты хочешь? – приближаясь к ней, спросил он. – Давай доставку на дом закажем.

– Я ничего не хочу, – продолжая всхлипывать, ответила Диана.

– Я правда рад за Кирилла и Таню, – терпеливо сказал он, присаживаясь на соседнее кресло. – Расскажи мне поподробнее. Где они будут справлять свадьбу?

– В Брусницах, – буркнула она.

– Не понял? – оторопел от неожиданности Вадим. – В каких еще Брусницах?

– Это деревенька откуда я родом, – чувствуя, как высыхают ее слезы, злорадно сказала она. Вадим не любил вспоминать, что его девушка из деревни. А Диана всеми силами пыталась вытравить эти воспоминания из своей души. И у нее это хорошо получилось. Даже слишком хорошо. Теперь она люто ненавидела свой отчий дом и называла его не иначе, как Проклятые Брусницы. Но сейчас, впервые за несколько лет произнося это название, она испытала удовольствие.