Сын обетования. За право быть собой

Подавив всколыхнувшийся в душе гнев, Арм прошел вдоль длинной череды белых камзолов и занял место за последним юношей своего звена.

– Построиться! – громко скомандовал Первый стопник, подняв вверх кулак.

Спустя пару ударов сердца над площадью повисла мертвая тишина. Было слышно, как курлыкают почтовые голуби в башне и рычат за офицерским корпусом пантеры. Чувствуя невольное волнение, Арм приосанился и на всякий случай немного опустил голову. В конце строя он смотрелся нелепо, потому что был намного выше остальных.

Выслушав короткий отчет старших офицеров, генерал отдал приказ «вольно» и, повернувшись, ушел обратно в резиденцию.

– А ты, значит, и есть тот новенький, который у Кастора меч выбил? – не поворачивая головы, спросил невысокий полноватый юноша с заметными чертами рода Миссара. – Наш Фарест очень удивился, когда ему сообщили о пополнении. Койки-то уже все заняты!

– Меня временно поселили в башне, – тихо ответил Арм. – Стопник так и сказал, что мест нет.

– Да ладно? – искренне удивился юноша. – Ну надо же! Говорят, туда со смерти нашего Лафаста никого не пускали… – искоса посмотрев, он чуть тише добавил: – Везучий ты, Валлор! Не будешь жить с этими… Я бы все отдал, лишь бы быть от них подальше. Такие мерзавцы! Поосторожнее, мой тебе совет. Рыжий там главный, а остальные подпевалы. Впрочем, как обычно: где Каэлы, там бардак.

– Спасибо за совет.

– Карс, – быстро добавил юноша. – Я Карс из Горгота. А ты?

– Арм из Варута, сын лекаря. Рад знакомству.

Последние слова вновь утонули в тишине. Вздрогнув, Арм поднял голову и встретился взглядом с подошедшим к нему офицером.

– Что ж, все необходимое я уже услышал, – по-доброму улыбнувшись, произнес тот. – Альва энара1, Арм из Варута. Надеюсь, что в учебе и на общих тренировках ты покажешь такое же рвение, как на вступительных испытаниях.

– Буду стараться, господин.

– Не сомневаюсь, Валлор, не сомневаюсь, – повернувшись к остальному звену, офицер громко сказал: – Разойтись! Список дежурств будет зачитан на ужине.

Послышались одиночные радостные возгласы, и спустя всего пару минут рядом с Армом остался только Карс и еще один молодой человек.

– Хочешь с нами? – спросил Арма новый знакомый, как только офицер-наставник отошел подальше. – За столом есть свободное место, даже несколько… С нахлебниками эти не сидят – брезгуют.

Арм нахмурился. Он никогда не слышал, чтобы в Академиях существовало разделение на богатых и бедных. Во время обучения все титулы упразднялись. То, что он видел теперь своими глазами, ему очень не нравилось. Узнай о таком в замке, генералу Горгота пришлось бы отвечать собственной головой.

– Буду весьма благодарен, – осторожно ответил Арм и с трудом улыбнулся. – Признаюсь, я очень проголодался.

Переглянувшись, юноши почти одновременно похлопали его по спине и утянули за собой к казармам.

* * *

Несмотря на огромное количество народа, набившегося в два обеденных зала, над деревянными столами висела почти благоговейная тишина, прерываемая лишь мерным постукиванием ложек. Учеба в Академии была непростым делом и требовала много сил, поэтому все – от безусых юнцов до пожилых офицеров – ели быстро и с большим аппетитом. Кормили и простых воинов, и преподавателей одинаково, не взирая на чины и звания. Арму, как новенькому, повариха наложила побольше жаркого и вместо одного ломтя хлеба дала сразу несколько, щедро мазанув по каждому темно-желтым маслом.

– Отъедайся, герой! – подмигнула она и тут же грозно шикнула на раздавшиеся в очереди возмущенные возгласы.

Арм невольно улыбнулся и потащил поднос к столу, уже занятому его новым товарищами. За пару часов, пока те помогали ему перенести в комнатку учебные книги и небольшой запас дров, оба успели многое о себе рассказать и уже вели себя с Армом довольно раскованно. Подобная фамильярность была ему в новинку, поскольку кроме кузена из Пата, он не встречал в своем окружении никого из сверстников и уж тем более не общался ни с кем из них на равных.

– Ну что, сгодится набить желудок? – подождав, пока он доест жаркое, лукаво поинтересовался Карс. – Смотри только не усни теперь до отбоя, а то завтра Древний, и гонять нас будут в хвост и в гриву. Баллада задана сложная. Я только одних новых фраз больше пятидесяти выписал, а в словарях и половины из них нет. Пришлось многие по смыслу подгонять. Не знаю, может, прав, может, нет. Как у тебя, кстати, с Древним?

– Неплохо, – отпив добрую половину кисло-сладкого морса, Арм блаженно вздохнул. – Со мной дядя занимался… Он в этом понимает.

– Повезло… – мрачно протянул Карс. – А я все сам. Труднее Древнего разве что расчеты… Вообще ничего непонятно. Иногда удается списывать, но едва выкручиваюсь. Хорошо, что с Третьей ступени нас оставят в покое с зубрежкой.

– Зато там начнется картография и чертежи, – с усмешкой напомнил его товарищ, юноша лет шестнадцати. Судя по рыжеватым волосам и резковатым чертам Рода, он был рожден от смешанного союза кого-то из Валлоров и Каэлов, но представился как просто Вар-ан-Вэр, без упоминания рода. – Мой брат на Четвертой, уже офицер, и рассказывал, что Третья и Четвертая – самые трудные, особенно если получил нашивки и дали для практики таких вот остолопов, как мы. Вот хорошо было раньше! – Он притворно тяжел вздохнул. – Всего-то три ступени и ты уже можешь стать стражником и получать жалование. Зачем нам еще мороки прибавили?

– А ты не забыл, Вар, что на каждой ступени учились не год, а два? – ехидно спросил Карс, откусив разом половину бутерброда.

– И точно… – Стукнув себя по лбу, тот расстроенно вздохнул. – Да уж, тогда прыгнуть через ступень было делом нелегким.

– Ты сказал, что родился в Айре? – отставив кружку, осторожно поинтересовался Арм. – Кое-кто из моей семьи там однажды бывал. Говорят, жарче места нет.

– И не врут, – с готовностью кивнул Вар. – Я хоть и вырос там, но обратно ни ногой. Да и некуда. У нас небольшой надел, а одних только братьев у меня пять. И я из них младший. Так что… Убежал я, и все. А что делать? Отец недавно помер, матери хватало только-только народившихся сестер мал мала меньше. Да и не могла бы она платить – сама на иждивении у нашего лорда. Вот и решил попытать счастье и, как видишь, успешно. Руки есть, голова имеется – пробьюсь как-нибудь. Брат сказал, если не запятнаюсь замечаниями и добьюсь хорошего табеля, то поможет потом устроиться куда-нибудь стражником. Большего и не жду. Хоть семье помогу…

Не зная, как реагировать на его откровенность, Арм отвел взгляд и кивнул.

– И то верно. Не скрою, для меня попасть сюда было наилучшим выходом. Хотя, признаюсь, идея не моя, а дядина. Я привык его слушать и теперь не жалею. Ты прав, Вар: всего можно добиться трудом и упорством. Чего нам и желаю.

Некоторое время все трое задумчиво молчали, ожидая, когда дежурный ударит в гонг и распустит ступени по казармам. До сна оставалось еще два часа: на подготовку к занятиям и личное время.

Резкий звук завибрировал в воздухе и тут же потонул в скрипе отодвигаемых стульев и звоне посуды. Столовая наполнилась взволнованными голосами и смехом. Следуя общему примеру, Арм отнес пустые тарелки на широкий стол у стены и попрощался с товарищами до завтра. Он чувствовал такую запредельную усталость, что с трудом переставлял ноги. Последние пара дней перевернули его размеренную жизнь и лишили всех, на кого бы он мог положиться. Думать ни о чем не хотелось. Арм мечтал просто скинуть сапоги, упасть на кушетку и спать, спать, спать…

– А ну-ка стой, нищеброд! – окрик прозвучал вместе с ощутимым толчком в спину. – Куда это ты собрался?

Едва не упав, Арм схватился за спинку стула и повернулся к говорившему. Как он и думал, им оказался рыжеволосый Каэл, о котором его предупреждали новые приятели.

– Новенькие нищеброды дежурят вместо старших, у нас такие правила, – ухмыльнулся тот. – Нужно отрабатывать свое содержание.

Несколько долгих мгновений Арм внимательно разглядывал его, решая, как поступить. Он не знал ни имени, ни положения этого молодого человека, но его наглость говорила сама за себя, а яркие черты Каэлов свидетельствовали о высокородном происхождении. Арм мог бы дать отпор и раз и навсегда проучить задиру, если бы не существовало опасности причинить ему вред куда больший, чем пара царапин. Любой конфликт не остался бы незамеченным соглядатаями матери, а та, в свою очередь, была скора на расправу над всеми, кто дерзал возвышать голос против Валлоров. Каэл не мог знать, кого он оскорбляет своим непочтением, и потому не заслуживал ничего, кроме порицания.

– Я хорошо изучил устав Академии, – подумав, спокойно ответил Арм. – Таких правил не было и нет. Ни наставник, ни старшие офицеры не давали мне никаких поручений. В отличие от вас, они прекрасно осведомлены, что я несколько дней был в пути, к тому же без лошади. И на ужине присел впервые с момента, как вошел в ворота.

– А ты, смотрю, парень языкастый! – Каэл с подозрением прищурился. – Что ж, твоя правда. Сегодня можешь идти, но завтра как раз мое дежурство, так что запасайся тряпками. И дабы в будущем между нами не было недоразумений… Я Фаррам Каэл, младший сын лорда Солана Патского.

«Вот оно что…» – подумал Арм, внутренне содрогнувшись. Он знал, что мать неоднократно выражала недовольство лордом из-за его бесконечных жалоб и требований. С тех пор, как управление Патом перешло к герцогине Мариэль, тот никак не желал расставаться с властью. Все двенадцать лет между ними то стихали, то вновь разгорались разногласия. Зная, как мать решала подобные конфликты, если они касались их семьи, Арм боялся, что и на этот раз она поступит так же. Но пока что дядя ее сдерживал.

– Рад знакомству, Фаррам, – ровно ответил Арм, игнорируя промелькнувшее в глазах юноши удивление. – Мое имя тебе уже известно. И боюсь, завтра я буду слишком занят. Нужно догонять по учебе. Но если ты заболеешь, то я, конечно же, подменю тебя на дежурстве. Это будет по-товарищески. А теперь извини, мне пора. Хорошего вечера тебе и твоим друзьям.

Порывисто кивнув, Арм развернулся и, не останавливаясь, вышел из столовой в сгущающиеся сумерки. К счастью, учеников вокруг все еще было достаточно, поэтому ни рыжий, ни его дружки за ним не увязались. И все же колкий взгляд в спину он чувствовал до самой башни.

«Если ты не хочешь поступать так же, как твоя мать, – на прощание сказал ему дядя. – Иди и учись исполнять то, чему научен на деле, а не в мечтах. Легко рассуждать о чести, милосердии и любви среди тех, кто готов за тебя умереть. Попробуй сам заслужить любовь врагов, проявить милосердие к обидчикам и при этом сохранить честь. Сумеешь – станешь таким, каким желаешь. А не сможешь – хотя бы научишься смирению. Это тоже неплохо».

Заставив себя поклониться стражникам, охранявшим вход в башню, Арм, спотыкаясь, поднялся в комнатку и, закрыв дверь, без сил сполз на пол. Сердце предательски колотилось, не давая выровнять дыхание. Расстегнув тугой ворот камзола, он с трудом подался вперед и почти ползком забрался на низкую кушетку. Меч протестующе брякнул об пол, но снять ножны Арм уже не смог. Сон навалился на плечи и утянул его в небытие.

Глава 2

Утро началось с барабанов. Басовитая мерная дробь слышалась даже через плотно закрытые ставни. Испугавшись, что проспал, Арм вскочил и подслеповато глянул на поблескивающее над лесом солнце.

«Что могло случиться? – зевнув, он оправил смявшиеся брюки. – Сбор?»

Связав в стопку нужные книги, Арм спустился вниз и, выйдя, напряженно осмотрелся. Тренировочный двор уже подмели, но, кроме пары стражников, вокруг не было ни души.

– Почему бьют в барабаны? – спросил он одного из них.

Странно усмехнувшись, тот кивком указал в сторону ворот.

– Это в старом городе. Привыкай, еще не раз под них проснешься и заснешь, – офицер на мгновенье замолчал, а затем почти неслышно добавил: – Казнят кого-то. Если очень любопытно, можешь подождать, пока наши вернуться с дежурства. Глашатай всегда зачитывает приговор, поэтому расскажут… Но мой тебе совет: пока не посылают на обход, не стоит забивать себе голову. Дела Рода – это дела Рода. Ее Величество знает, что делает. Уж лучше так, чем вставать с оружием против черни… – Запнувшись, он искоса глянул на своего напарника. – Шел бы ты, парень… Раз уж проснулся так рано, дуй в столовую, может, что и перепадет.

Похолодев, Арм сдержанно поблагодарил за ответ и решил последовать его совету. Завтрак для учащихся подавали в восемь, но лучше было обойтись кружкой чая и ломтем хлеба, чем снова нарваться на Фаррама Каэла. Что-что, а яствами Арма никогда не баловали: в простой еде яд спрятать куда сложнее, чем среди специй.

«Интересно, вернулась ли уже мать?» – неожиданно подумал он, чувствуя глухую тоску. Прошло всего пара дней, а сердце уже скучало по ней и дяде. Да и остальных Арм тоже не отказался бы повидать.

Гнетущая тишина, наступившая, когда смолкло последнее «бум», давила на уши. Воображение рисовало страшные картины с отсеченными головами и отрубленными конечностями. Многие, кто дерзал в замке заговорить с Армом, как бы вскользь говорили, что крови нынче льется куда больше, чем во времена правления его прапрадеда герцога Кайла, прозванного Кровавым. Вероятно, так оно и было. Именно поэтому люди ждали, когда на трон взойдет новый король. Подобные речь Арм тоже не раз слышал. Возможно, только поэтому он и набрался смелости последовать дядиному совету отправиться в Горгот.

Тот день начинался, как и все предыдущие. Служанка принесла желудевый кофе и сложила в изножье постели дорожный костюм.

– Герцог Картал велел, чтобы вы поторапливались, – с поклоном произнесла она. – Хорошего дня, господин.

– И вам, – сонно откликнулся Арм. – Я спущусь через четверть часа.

Как только она ушла, он тут же вскочил и волнении взъерошил волосы. Прогулки вне сада были редкостью – слишком серьезной подготовки требовал любой внешний маршрут. А о сегодняшней его даже не предупредили. Арм нутром чуял, что намечается нечто серьезное. Ему до сих пор не верилось, что дяде удалось уговорить мать. Обычно та никого не слушала, когда дело касалось его, Арма, безопасности.

Ударивший в нос резкий запах прервал воспоминания. В столовой оказалось так же безлюдно, как и на площади, только гремели где-то в отдаление кастрюли и доносились приглушенные голоса.

Стараясь не шуметь, Арм аккуратно прошел вдоль столов и заглянул в окошко, через которое подавали пищу.

– Простите… – тихо позвал он, постучав костяшками пальцев по деревянному косяку.

– Тебе чего? – недовольно спросил пожилой мужчина, нарезающий на широкой доске каравай. – Рано еще! Подаем только офицерам!

– Да мне бы чая и хлеба, – с виноватой улыбкой ответил Арм. – На завтрак не успею. Я первый день сегодня.

– А, тот новенький… Ну, ясно-ясно. Сейчас.

Убрав нож, мужчина крикнул кого-то и, отложив пару ломтей, ушел, на ходу вытерев огромные ручищи о передник. Спустя пару минут его место заняла молодая девушка. Несмотря на видимую хрупкость, нож в ее руках замелькал так быстро, что вскоре от каравая осталась только тонкая горбушка.

Вздохнув, Арм бросил взгляд на входную дверь. Ему действительно не хотелось встречаться со вчерашними задирами.

– Вот, держи! – Едва не напугав его, вернувшийся мужчина протянул поднос с дымящейся кружкой, хлебом и тонко нарезанным мясом. – Сядь куда-нибудь в уголок, чтобы дежурный не увидел. И что бы завтра вместе со всеми, понял?

– Благодарю вас! – с чувством кивнул Арм и поспешил отойти. Со двора уже доносились веселые голоса и окрики, но в столовую пока никто не заходил.

У стола для грязной посуды, рядом с дверцей, через которую выходила прислуга, стояла одинокая трехногая табуретка и лежала забытая вилка. Сев на краешек, Арм соорудил себе бутерброд и, мысленно помолившись, откусил кусочек, чтобы как следует распробовать вкус. Он знал большинство ядов, но некоторые было невозможно распознать даже лекарю, поэтому сердце волей-неволей дрогнуло. Оставалось надеяться, что дядя заранее проверил всех, кто имел отношение к кухне.

«Трус! Ни веры, ни мужества…» – до боли прикусив язык, Арм заставил себя успокоиться и отпил чая. Тот уже немного остыл и не обжигал. По телу тут же разлилось приятное тепло. Задержав дыхание, он сделал еще несколько больших глотков и отставил кружку. До начала занятий нужно было успеть подойти к дежурному и узнать расписание. Внутреннюю карту учебного корпуса Арм не знал, а блуждать между кабинетами на глазах у всего гарнизона ему не хотелось.

Несмотря на жару, последние проблески голубого неба затянулись плотной белой ватой. Стало душно. Ветер, едва веявший ранним утром, окончательно стих. По всему было видно, что днем или к вечеру разразится гроза.

– Арм! Да постой же ты!

Положив ладонь на рукоять меча, Арм обернулся и, увидев спешащего к нему Карса, медленно выдохнул. Судя по его приподнятому настроению, ничего из ряда вон выходящего не случилось.

Остановившись напротив, Карс укоризненно поцокал языком и взглядом указал на столовую.

– Ты на завтрак не пойдешь, что ли?

– Нет, уже поел. – Арм нетерпеливо передернул плечами. – Хочу переговорить с дежурным, вчера не удалось.

– Так сначала же тренировка… – Карс развел руками. – Не знал? Наше звено всегда первое на площади, потом второе, и далее по порядку. Остальные ступени занимаются уже после полудня, а Четвертая вообще вечером и чаще на офицерской площади, если их, конечно, в город или лес на учения не гонят. Так что ты далеко не уходи, а то на перекличку опоздаешь. Фарест хороший наставник, понимающий, но спуска не дает.

Нахмурившись, Арм взглядом выцепил из хлынувшей с столовую толпы несколько рыжеволосых голов. Как он не хотел избежать встречи с Каэлом, похоже, судьба была против.

– Спасибо, что предупредил, – искренне поблагодарил он приятеля. – Иди к своим. Я подожду здесь, повторю балладу.

Минут пятнадцать или чуть больше над древними стенами горготской Академии висела плотная тишина. Несколько белых голубей, часто хлопая крыльями, подлетели к башне с юго-запада, а молодой ворон – с севера, из Княжества. В Королевстве воронов почти не использовали, особенно после того, как власть перешла к Ее Величеству, и та велела их отстреливать.

Решив, что сбегать к дежурному уже не успеет, Арм развязал веревку и достал книгу. Баллада, которую задали переводить с Древнего языка, была ему хорошо знакома – он заучивал ее в трех вариантах и еще переводил на аллотарский. В той, другой жизни, оставшейся за воротами Академии, книги, летописи и клинок служили для Арма единственным досугом. И мать, и дядя считали своим долгом вбить в его голову все, что знали сами, а знали они немало.

Повторив знакомые строфы, он закрыл книгу и, встав, отстегнул ножны. Пока Арм читал, несколько довольного крепких на вид слуг вынесли три корзины с «железками», как называли за глаза тупые тренировочные клинки. Боевым оружием дозволялось сражаться только на вступительном испытании, на Играх и после награды нашивками и званием. Арм получил настоящий меч в десять лет, причем сам же его и выбрал. Дядя, правда, выбор не одобрил, но оставить оружие разрешил, просто подарил другой клинок, полегче и покороче.

– Чего стоишь как столб? – грубо толкнув в плечо, сутулый юнец швырнул ученический камзол на ступеньки и сел поверх. – Иди, пока не получил выговор!

– А чем я тебе мешаю? – опешил Арм. – Мои еще не все собрались, да и командира нет. Начнется построение – пойду. Ты сам-то, случайно, не с Первой ступени?

Глянув исподлобья, юноша с неохотой кивнул. Резковатые мелкие черты лица и темно-каштановые волосы выдавали в нем чистую кровь рода Герма.

– Звено Фареста, – буркнул он и, встретившись взглядом с Армом, поспешно опустил голову. – Что б их всех!.. Тебе-то какое дело, Валлор? Сказал валить, вот и вали… Никто тебя ждать не будет. Командир сразу устраивает перекличку. Не услышит – влепит взыскание!

– Когда захочу, тогда и уйду, – с трудом сдерживая раздражение, ответил Арм, но заметив, с какой силой однозвенец сжимал рукоять заткнутого за пояс кинжала, чуть тише спросил: – Могу я чем-нибудь помочь?

Сплюнув себе под ноги, юноша досадливо поморщился.

– Помочь? Да ты совсем умом тронулся? Сам же вчера на них нарвался! Я видел… И это только начало. Раз прицепились, уже не отстанут. Подонки редкостные… Если б знал, попросился бы другое звено! А может, и вообще бы ушел куда-нибудь в Сапфор…

Осторожно похлопав его по плечу, Арм искоса посмотрел на заполняющуюся площадь. Рыжие шевелюры Каэлов выделялись так же, как маки среди васильков. Всего он насчитал семь человек. Вчерашний задира среди них был самым старшим и высоким.

– Главного зовут Фаррам Каэл, не так ли? – тихо спросил Арм. – Многих он унижает?

– Да почти всех, кто находится на содержании у генерала, – мрачно ответил юноша. – Ну и не согласных с его выходками… Такие тоже есть, даже среди родовитых и богатых. Но все молчат. – Он вымученно улыбнулся. – Ты правда иди уже. Сам ведь знаешь: для таких, как мы, досточно трех замечаний – и на вылет.

– А ты?

– Фаррам велел сидеть тут, пока не получу взыскание. В общем, неважно. – Отведя взгляд, юноша едва слышно добавил: – Он своего добьется. Бесполезно все… С самого начала все было бесполезно. Теперь один конец. Лучше уж сам уйду, пока он не перешел от слов к делу.

Сжав губы, Арм решительно протянул юноше руку.

– Арм Валлор, сын лекаря из Варута. И я даю тебе слово чести, что не стану молчать. Поэтому вставай и пойдем. Устав Академии велит чтить волю генерала, как первого после Главы Рода – и никого более. Все остальные, будь то Первый стопник или последний ученик – равны перед справедливостью. Поэтому ни ты, ни я не будем попирать собственную честь и опускаться до трусости, ясно?

Подняв на Арма полный гнева и отчаяния взгляд, юноша криво усмехнулся.

– Трусости, говоришь? Да что ты знаешь о трусости?

– Много чего, – нехотя ответил Арм, невольно вспомнив долгие часы, проведенные у потайной двери в покои матери. Всякий раз, слыша испуганный шепот стражников, он бежал вверх по ступеням, полный решимости просить, умолять, запретить… Но его смелости хватало только до этой проклятой двери. – И, думаю, куда больше твоего. Фаррам всего лишь младший сын старого патского лорда. Что он может, кроме мелких подлостей?

Качнувшись, юноша поднялся.

– Значит, считаешь меня трусом, да? – Накрыв руку Арма холодной, липкой от пота ладонью, он сдавленно произнес: – Я Эндэм, сын Эмара Гермы, казненного королевой за измену трону и заговор против короля Лирдана. А ныне просто Эндэм из Вибра, подопечный лекарской артели. Нищеброд без семьи, дома и рода. Думаю, даже тебе не надо объяснять, что узнай об этом генерал, мне конец. А достаточно всего одного слова, чтобы с пристрастием проверили метрику. Впрочем, остальным и она ни к чему. Мое лицо, по словам Фаррама, лучшее доказательство. И в этом он прав.

Почувствовав, как упало сердце, Арм вывернул руку из его ладони. Внутри все вспыхнуло от гнева и боли. Он действительно знал, какую роль покойный глава Герма сыграл в свержении отца и его несостоявшемся убийстве. Дядя ничего не утаивал и не приукрашивал, чтобы выбелить себя или своих сторонников. Именно поэтому Арм ему и верил.

– Значит, вот чем он тебя травит, Эндэм из Вибра? Что ж, тогда послушай, что я скажу. Твой отец предал главу Рода, сына Ведущей, своего короля, и вместе с другими едва его не погубил. И это лишь малая толика преступлений, о которых мне известно. – Видя, как расширились от страха светло-карие глаза юноши, Арм еще тише добавил: – Но запомни и никогда не забывай: сын за отца не отвечает. Его грехи – не твои грехи, его выбор – не твой выбор. Ты не поступишь, как он. Я убежден в этом и потому отвечу на доверие доверием. Моя метрика тоже поддельна.

– Вот как… – сглотнув, Эндэм воровато обернулся. – Что ж, я не Фаррам. От меня об этом никто не услышит. Но лучше не говори. Мне все равно нечего терять. Да тебе никто и не поверит – слово мальчишки это слово мальчишки. А что до твоего обещания, то я не в обиде, если не сдержишь. И родовитые молчат, куда тебе-то с ним тягаться? Да и ты, как вижу, из Валлоров… – Он запнулся и, побледнев, оступил на полшага. – А откуда сыну лекаря знать о том, о чем молчит знать? Твой отец служит Варутскому управляющему? Кто он?

– Тот, кого предал твой, – одними губами прошептал Арм. – И если об этом проведают его враги, я умру раньше, чем лягу спать. Надеюсь, теперь мое слово обретет вес?

Побледнев так, что губы стали отливать синевой, Эндэм резко отшатнулся и, едва не упав, недоверчиво вгляделся в его лицо.

– Да как это возможно!

– Возможно, как видишь, – натянуто улыбнулся Арм, поддержав его под руку. – Я не первый и не последний, кто предпочел дикое поле цветочной клумбе. Лекарь не научится лечить, не видя ран и не пачкая руки в крови. Воин не станет офицером, пренебрегая мечом и знаниями. Кем бы кто ни родился, должно исполнять свое предназначение с усердием. Меня это касается в первую очередь.