Дотла. Книга вторая

– Ты предупредил меня. И не раз. Мне стоило быть внимательнее.

– Я должен был рассказать. Прости меня.

– Мы оба доверились моему умению читать людей. Как оказалось, оно подвело нас обоих, – Ванесса тяжело вздохнула, протерла ладонями лицо. – Я в этом не сильна от слова «совсем», так что идиотка здесь только я. Ты предупреждал меня. А я расслабилась и не замечала никаких тревожных звоночков. Они действительно все перекрывались его доброжелательностью и желанием помочь. Он казался таким понимающим. А оказалось, просто втирался в доверие и жал на нужные точки.

Арс покачал головой.

– Он манипулятор, Несса. Он манипулирует всегда, когда есть возможность. Эмоциями, чувством вины, чем еще там можно манипулировать? Вот он это делает.

«Несса, у меня немаленький опыт общения с парнями, и этот опыт научил меня, что, если ты чувствуешь, что что-то не так, скорее всего, так и есть. И я всегда доверяюсь этому чувству. Твоему организму незачем тебя обманывать».

Слова, которые когда-то сказала ей Тая, вспыхнули в голове внезапно, но так вовремя. Ведь она еще давно говорила. А Ванесса не обратила вовремя на эти сигналы своего тела. Не восприняла всерьез. Поведение Радмира, его реакция на Арса, свое нежелание, пусть даже единожды, видеться с Миром, непонятное отторжение, настороженность.

Все было кристально чисто. Нужно было лишь соединить точки. Но Ванесса просто не привыкла ожидать такого подвоха от людей в своем окружении. Не привыкла, что ее в любой момент могут обманом заставить сомневаться в себе и близких людях. Так низко, гадко и… сейчас она ощущала себя грязной. Ею так легко воспользовались. До глупого, до смешного легко.

И от этого было почти больно.

Она действительно никогда не сможет простить Радмира за то, что он сделал. С ней, с Арсом, даже с Леей. И она больше не позволит ему причинить боль ей и тем, кто ей дорог.

Ванесса закусила губу и свесила ноги с кровати, поворачиваясь к Арсу полубоком. Краем глаза замечая, что его взгляд неотрывно следил за ней. Между ними снова повисла тишина. С улицы слышались далекие голоса и даже пение одинокой птицы. В последнее время они пели куда реже – уже вовсю приближалась осень. Скоро будут желтеть листья, постепенно с глаз исчезнет уже такой привычный зеленый цвет, начнутся густые листопады, устилая тротуары хрустящими коврами, которые после дождей станут вялой, пожухлой кашей под ногами. Солнце перестанет быть таким частым и с каждым днем будет греть уже не так, как раньше. Начнется постоянная морось, прохладная, но спасающая огненных артистов. Выступать с влажными волосами и одеждой всегда было куда безопаснее, а в запале от азарта выступления холод практически никогда не ощущался. Наоборот, приводил в чувства, здорово отрезвляя.

Ванесса ощутила прикосновение: Арс накрыл ее руку своей. Улыбнулась ему, вылавливая спокойный взгляд.

– Почему ты никогда не говорил, что любишь меня?

Даже не сомневалась, что Арса не смутит вопрос. Он так же спокойно усмехнулся краем рта и, глядя ей прямо в глаза, ответил:

– Потому что думал, что тебе могут быть не нужны мои чувства. Что тебе хорошо и так, что ты видишь во мне просто близкого человека, а не потенциального партнера. Боялся открыться, потому что считал, что ты уйдешь.

– Но почему?

Он смотрел на нее несколько секунд, прежде чем ответить:

– Думал, ты испугаешься. Считал, что тебе не нужно это все. Этот мрак, эта боль, этот тяжелый шлейф моего прошлого. Столько дерьма случилось. Я не хотел, чтобы оно коснулось тебя, чтобы ты забивала этим голову. Но вчера… – он протянул руку, поддел ее подбородок указательным пальцем, приблизив ее лицо к своему. – Я просто понял, что могу в любой момент потерять тебя. Что мы действительно, черт возьми, занимаемся опасным делом. И что я хочу, чтобы ты знала. Даже если бы ты не ответила мне взаимностью… что ж. Ничего бы не изменилось. Я бы продолжал любить тебя.

– А я люблю тебя. И такое ощущение, что всегда любила, – признаваться в этом было так легко. Слова слетели с губ невесомо, в одну секунду. И ни смущение, ни волнение не чувствовалось внутри. Не было заикания, жара, краснеющих щек, неловкости. Все так, как и должно быть. На своих местах. Они вместе. И любят друг друга. – Прости меня, Арс.

– И ты меня, Несса.

– Я рада, что мы поговорили.

– Давай впредь будем это делать всегда в подобных ситуациях? Не бойся, что это может причинить мне боль. Если это причиняет боль тебе, мы в любом случае должны это обсудить.

– Договорились. Я вынесла урок. И больше не хочу быть идиоткой.

– А я – идиотом.

Ванесса рассмеялась, и Арс рассмеялся тоже. Эти звуки смешались и растворились в пространстве комнаты. В теплом солнечном свете. В перекрещенных взглядах, в которых эмоций и чувств – целый пожар. Неутихающий, сильный, неистовый.

А в следующую секунду Арс вдруг аккуратно подался вперед, захватывая ее нижнюю губу в улыбающемся, нежном поцелуе. А Ванесса ответила, обхватывая его шею руками, двигаясь ближе, прижимаясь грудью к его груди. Чувствуя волнение лишь сейчас. Трепет в груди, дрожь по рукам, бушующее море в запястьях и на кончиках пальцев.

Это был их второй поцелуй – теперь уже при свете солнца, а не под завесой ночной комфортной темноты.

Его руки легли на ее талию, сжимая крепкими, чувственными пальцами. Боль с предплечий снова растворилась, ушла, словно ее не было вовсе. Остались лишь его губы, так нежно, но в то же время настойчиво ласкающие ее. Захватывающие то верхнюю, то нижнюю губу. Целующие так сладко, опьяняюще, до дрожи, до полувыдохов-полустонов, что срывались с губ в его рот. Он мягко ловил каждый и продолжал целовать.

Было ли утро прекраснее этого в ее жизни?

Глава двадцать седьмая

Ванесса

mgk, X Ambassadors & Bebe Rexha – Home

Натягивая рукава толстовки ниже, практически до самых пальцев, Ванесса спускалась с лестницы и не могла перестать улыбаться. С трепещущим сердцем и зацелованными, красными губами. Голова казалась приятно пустой, а состояние – окрыленным.

Они целовались минут тридцать, прежде чем в конце концов против воли отстранились, решив, что пора спуститься вниз. Телефон лежал на тумбочке возле кровати, и дотягиваться до него, чтобы узнать время, не хотелось ни Ванессе, ни Арсу. Сейчас, наконец узнав, что их чувства взаимны, они не могли насладиться друг другом и этой близостью, словно перед этим не виделись целый год.

Ванессе действительно было мало его.

В один момент Арс усадил ее к себе на колени, зарываясь пальцами в волосы, продолжая прижимать к себе, целуя убийственно медленно. Растягивая удовольствие и разжигая внутри пламя. Оставляя дорожку поцелуев по линии челюсти, на шее, скулах и возвращаясь к губам. Поглаживая ладонями поясницу, ведя до лопаток и снова вниз. Каждое прикосновение опаляло огнем, от которого тряслось все внутреннее существо. Было сладко, горячо и самую малость нереально.

Непонятно, сколько прошло времени, когда Ванесса надавила на его плечи, заставляя откинуться назад, на ее кровать. Опираться на руки было больно, и Арс мягко скатил ее вбок, а она обхватила его лицо ладонями, не прерывая поцелуй. Его ладонь поползла от ее талии вниз, и он закинул ее ногу на свое бедро, сделав их еще ближе друг к другу. Сжал пальцами кожу сквозь мягкую ткань спортивных штанов, и Ванесса ощутила новую порцию трепета в груди, от которого из головы выносились любые мысли. Со скоростью экспресса, если не быстрее.

Время терялось. Реальность – тоже.

Пространство вокруг плыло, и Ванесса тонула в этом самом прекрасном на свете мгновении. В долгом бережном поцелуе. Уверенных касаниях рук, которые прижимали все ближе. Ощущении его тела. Так близко. Так нужно. Так… правильно.

Так, как должно было быть. Всегда.

Они целовались долго. Ванесса не могла остановиться, даже когда, казалось, воздуха не хватало. И факт, что Арс тоже ни разу не попытался отстраниться, а только держал все крепче, – пускал ток под кожу. Мерцающие искры. Импульсы, дергающие будто электричеством. Заряд такого счастья, что Ванесса едва справлялась с этой мощью.

Она была влюбленной девчонкой. Самой счастливой на свете влюбленной девчонкой. И ей не хотелось отпускать его, прерывать этот поцелуй, выходить из комнаты и возвращаться в реальность. Ей хотелось вечно чувствовать его губы, руки на своей талии, искреннюю улыбку сквозь поцелуи и солнечный свет за ребрами, такой яркий, чистый, нежный, какой бывал только на восходе.

Сегодня восход был внутри нее.

– Я бы провел весь день здесь, но нам правда надо встать, – проговорил Арс в ее губы, и Ванесса с ним согласилась, прикладывая все усилия, чтобы взять себя в руки.

– Да, ты прав, – сказала она и отстранилась. Так быстро, что даже Арс удивился тому, как легко она это сделала.

Повернулась к нему спиной, чтобы не поддаться искушению вернуться. За спиной прогнулся матрас, Арс поднялся на ноги. Ванесса дрожащими от эмоций руками поправила топ и убрала волосы с лица, заведя их за уши. Наверняка растрепанная и раскрасневшаяся. Задыхающаяся от нехватки дыхания и чувств, что били в грудную клетку изнутри. И с улыбкой на губах, которая никак не хотела уходить.

Шаги за спиной. Арс остановился в метре, наверное. Ванесса сделала глубокий вдох, оборачиваясь к нему.

– Ну что, идем? – спросил.

– Да.

А в следующий момент он сделал шаг, разделяющий их, и снова поцеловал ее, а она ответила, сразу, с готовностью, обхватывая его шею руками, слегка врезаясь короткими ногтями в теплую кожу. Арс подхватил ее под бедра, и она прижалась грудью к его груди. Усадил на письменный стол, убрал волосы за ухо с одной стороны и положил ладонь на скулу, оглаживая острую линию и кожу у их соединенных губ. Целуя жарче и быстрее. Пуская разряды под кожу, по ниточкам вен и сосудов.

А она хваталась пальцами за его плечи, касаясь ледяными пальцами горячей шеи, и он каждый раз едва заметно вздрагивал от этих прикосновений, от жалящего контраста температур, а она млела, прижимаясь ближе, скрещивая ноги на его талии. Вторая его ладонь лежала на ее бедре, оглаживая ногу сквозь ткань спортивных штанов.

Каждое его прикосновение ощущалось маленькими пожарами под кожей. Даже когда их разделяла одежда, даже если это было не кожа к коже.

Ванесса представляла, каково это – целовать его – полтора года, а сейчас, когда у них появилась эта возможность, когда они пересекли все проведенные когда-то линии, смели последние баррикады мало-мальской, почти не существующей дистанции, она не могла остановиться.

Ванесса чувствовала теплые солнечные лучи на своих пальцах и коже ног, которыми обхватывала Арса. Чувствовала ластящуюся нежность, хлещущую пылкость, которая так сильно напоминала пламя, разгорающееся внутри.

Что бы они ни делали, огонь был везде. И всегда. Рядом, в них самих. На фитилях, с которыми они практически не расставались.

Почти судьба.

Предназначение.

Красная нить, что путается, растягивается, тянется, но никогда не рвется.

Именно такой красной нитью, кажется, были связаны они с Арсом.

Мысль мелькнула во время поцелуя и смазалась ощущениями, но потом Ванесса вернулась к ней: когда они все же отстранились друг от друга; когда смеялись под теплым, ярким маревом солнечного света, потому что понимали, что ведут себя как безумные, не в силах насладиться друг другом; когда выходили из ее спальни: Арс пошел к себе, уступив ей место первой зайти в ванную.

И сейчас: когда Ванесса спускалась на первый этаж.

Боль в запястьях вернулась, не перекрытая искристыми эмоциями. Все еще витая в своих мыслях, улыбаясь непроизвольно широко от разрывного, лучистого, как сегодняшнее солнце, счастья в груди, Ванесса завернула в кухню. И ахнула, подскочив на месте.

Андрей сидел за столом, держа в руке кружку. С кофе, судя по терпкому, насыщенному аромату, что наполнял комнату, полную света и воздуха.

– Привет, – пискнула Ванесса.

Чувствуя, что губы запекло сильнее, а на щеки хлынул краской жаркий румянец. Она точно самая безнадежная в этом доме по части скрытности.

Андрей скользнул взглядом по ее лицу, но не показал ни единой эмоции, когда кивнул, коротко улыбнувшись, и сделал еще глоток кофе.

– Привет. Как чувствуешь себя? Как твои травмы?

Скользнул взглядом к ее рукам. Ванесса надела водолазку с длинным рукавом, чтобы прикрыть бинты. Кроме Андрея, все еще никто не знал о том, что случилось, и она собиралась подобрать подходящий момент, чтобы рассказать ребятам. Сердце колотилось как ненормальное, и мысли путались, уносили Ванессу обратно на второй этаж, в руки Арса. К его губам, ласкающим и нежным. Требовательным, чувственным.

– Все в порядке, – заверила она, вцепившись пальцами в ткань рукавов. – Я как раз спустилась за обезболивающим. Ночные уколы перестали действовать.

– Тебе на перевязку не сегодня?

– Нет, только завтра. Арс… – она запнулась, голос взлетел до высоких нот. Обругав себя мысленно, Ванесса продолжила. – Арс сказал, что будет возить меня на перевязки.

Андрей покивал, растягивая губы в улыбке, снова скользя взглядом по ее лицу. Конечно, он все понял, ну разве могло быть иначе? И Ванесса хотела заобнимать его до беспамятства за тактичность, когда Андрей встал со стула, кивком головы указал на соседний и произнес, поворачиваясь к кухонной столешнице:

– Садись, я сейчас все тебе дам. Кофе?

Не сказав ни слова о том, что видел. И о том, о чем конечно же догадался.

– Спасибо, – Ванесса опустилась на стул. Жить в этом доме, с этими людьми было слишком комфортно. – Да. Спасибо, Андрей.

Любовь к Андрею затопила ее, потеснив искрящиеся эмоции от долгих поцелуев. Как после такого тяжелого, мрачного дня мог сразу следовать такой светлый и замечательный, полный потрясающих мгновений, которые хотелось запечатать в банку или спрятать в пустой спичечный коробок, чтобы сохранить навсегда? Открывать, когда тяжело или плохо, и до мельчайших подробностей вспоминать, как было хорошо, тепло и сладко. Абсолютно прекрасно.

Андрей залил кипятком растворимый кофе. Добавил мед. Тихо размешал, не стуча ложкой по стенкам кружки. И поставил перед Ванессой. В нос тут же ударил сладкий кофейный аромат, насыщенный и густой, и Ванесса втянула его в себя.

Вернулся к кухонному гарнитуру. За спиной послышались копошения. Открылся шкаф, зашуршали упаковки лекарств. Через десять секунд перед Ванессой также оказались стакан воды и таблетка обезболивающего, которую она проглотила, запив водой.

– Ну что, дорогая моя? – Андрей опустился на соседний стул, ставя перед собой новую кружку кофе, и поднял глаза, взглянул на Ванессу. От кружки поднимались завитки пара и таяли в солнечном воздухе. – Расскажешь мне, что произошло? Вчера днем и сегодня ночью.

Ванесса стиснула руки, что лежали на бедрах, в кулаки. Неосознанно, но сильно. Стало волнительно и холодно. Закусила щеку изнутри, стараясь взять страх и беспокойство под контроль. Этот разговор все равно должен был случиться, пусть даже обещал быть тяжелым и, может, с печальным концом. Для нее, для них всех.

Но нести ответственность за свои действия нужно.

И Ванесса будет это делать.

– Если коротко, то меня заставили верить в кое-что, что разбило мне сердце. – Она положила руки перед собой на стол и уставилась на них. Обхватила ставшими вмиг ледяными пальцами горячую кружку. – Выбило из колеи. Дезориентировало. Опустошило. Я… не знаю, какие еще слова подобрать, чтобы выразить, насколько мне действительно было нехорошо после этого.

Андрей поймал ее взгляд.

– Я понял тебя.

– Это касалось Арса. Наших… взаимоотношений. И его чувств.

Андрей удивленно вскинул брови, но тут же непонимающе нахмурился.

– Кому ты доверилась в этом вопросе, как не самому Арсу?

Как же здраво, логично, правильно звучал вопрос. И как глупо и безрассудно она позволила убедить себя кому-то третьему, совершенно чужому в вопросе, который действительно касался лишь ее и Арса.

Ванесса стиснула кружку сильнее, обжигая кожу ладоней и пальцев до красноты.

– Радмиру.

Лицо Андрея снова удивленно вытянулось.

– Ты знаешь его?

– Мы познакомились недавно на одном из наших выступлений. И теперь я думаю, что это произошло не случайно.

– Он что-то… сделал тебе? – поинтересовался Андрей вроде бы спокойно, но Ванесса заметила: напряжение. Звенящее и массивное. Оно пропитало Андрея целиком всего за несколько секунд. Просочилось в голос, наполнило движения, отразилось в потяжелевшем взгляде голубых глаз так, что Ванесса ощутила: сердце в ее груди пропустило удар. Как минимум, один точно.

– Просто заставил сомневаться. А я, как последняя идиотка, повелась.

Андрей сузил глаза.

– Некоторое время мы одновременно состояли в Таносе, но это было очень недолго. Я с ним практически не сталкивался, и общаться не приходилось. Я знаю, какой он, исключительно по рассказам Арса. И если судить по ним, Радмир не самый честный и безопасный человек. Он точно тебе больше никак не навредил?

Ванесса помотала головой.

– Нет. Вообще-то сначала он показался человеком, которому можно доверять, – она отстранила руки от кружки и спрятала в них лицо. Жар от обожженных ладоней мгновенно перекинулся на кожу щек, лба и носа. Слова, сказанные теперь в преграду из ладоней, зазвучали приглушенно. – Радмир понимал меня во многих вопросах, я могла с ним обсудить что-то, что связано с огнем, ведь он тоже артист в прошлом. Потом выяснилось, что он не просто какой-то случайный человек. Наверное, на мне сыграл именно тот факт, что он знал Арса. Знал… Лею, – Ванесса развела пальцы и посмотрела сквозь образовавшуюся щель на Андрея. В его голубых глазах плескалось напряжение. Неспокойное, волнующееся море перед штормом. Ванесса убрала руки от лица. – Он рассказывал о многих фактах из жизни, и они были правдивыми, их подтверждал Арс. Поэтому я не думала, что Радмир будет мне целенаправленно врать и вводить в такое заблуждение. Как говорится…

Андрей невесело усмехнулся краем рта и подхватил ее слова:

– Лучшая ложь – это ложь, в которой есть доза правды. В такую очень легко поверить.

– Вот я и поверила.

– Тебе нужно было поговорить с Арсом.

– Я боялась с ним это обсуждать, – Ванесса подняла на Андрея глаза. – Эта тема была лично для него тяжелой, и я… не хотела причинять ему боль этим разговором. Подумала, что это бы разбередило старые раны. Но теперь, – на губы скользнула легкая улыбка. В груди потеплело от воспоминаний их честного, искреннего разговора. – Я понимаю, что действительно нужно было обсудить это с ним в первую очередь. Чтобы не страдать самой и не волновать вас.

– Все хорошо в итоге?

– Да, все замечательно, – воспоминания о горячих, чувственных прикосновениях, одно за другим, наполнили голову, зажгли жар за корсетом ребер, будто подкидывая дров в высокий костер.

– Отлично, – Андрей сделал глоток кофе, поставил кружку перед собой с легким стуком. Несколько секунд смотрел в подрагивающую поверхность напитка, будто искал подходящие слова или думал, как начать следующий разговор, прежде чем снова посмотреть на Ванессу. – Скажи мне: почему ты схватилась за спаркли глубокой ночью, в полнейшем одиночестве, без любых средств самозащиты, когда тебя никто не мог подстраховать в случае чего? Ты же знаешь, что это категорически запрещено.

И – вот он.

Тот самый разговор, которого Ванесса боялась и одновременно хотела, потому что понимала: он должен был состояться, несмотря ни на что. Это правильно и честно. Андрей – ее руководитель, а она – поступивший неразумно, опасно и непрофессионально артист. И ее необдуманный поступок уже привел к тем самым последствиям из разряда «в случае чего».

Ванесса снова спрятала руки под стол, положив на бедра, и стиснула в кулаки. Украдкой сделала глубокий вдох и посмотрела на Андрея.

– Прекрасно знаю. Ты прав. Я поступила глупо, безрассудно, на сплошных эмоциях и не должна была этого делать. И готова понести наказание. Любое, даже выгон из «Феникса».

Его брови тут же взлетели вверх.

– С чего ты взяла, что я выгоню тебя из «Феникса»? – он искренне удивился. – Я не собирался этого делать.

И ее в ту же секунду накрыло толщей облегчения.

С головой. Утащило на дно за ноги.

Захлестнуло так сильно, заточило в себя, как в плотный пузырь, из которого мир вокруг виделся слегка преломленным, с радужными подтеками.

– Я ведь, – шепнула Ванесса. Сказать громче не смогла. – Грубо нарушила правила, – прочистила горло, вернув себе голос. – Подставила под удар выступление в финале фестиваля. Выбыла из тренировок на несколько недель. Заставила вас волноваться.

– Да, и я тебя накажу, – Андрей деловито покивал головой, давая ей понять, что сделает это. – Сколько тебе дают на выздоровление? Недели две-три?

– Около того.

– Ну вот тебе наказание, значит. Ты отстраняешься от тренировок на две недели.

В кухне повисла тишина.

– Но…

– Без разговоров.

– Хорошо, – согласилась она, чуть ошарашенная поворотом событий.

Ей казалось, что последует что-то… серьезное. Существенное. Андрей смеялся? Она не могла понять и вглядывалась в его лицо в попытках разглядеть фарс, но ничего не вышло. Он не шутил.

– Объясни же мне: почему ты пошла одну туда посреди ночи? С чего вдруг? Мы даже это не обсуждали всерьез.

– Мы обсуждали с Арсом, но он обрубил идею на корню. Сказал, что можно победить и без этого. Но недавно я услышала, что спаркли помогают забыться, отпустить. Что эти мириады падающих искр вокруг просто отрезают от всего остального мира. Совершенно иной уровень ощущений, и все прочее. – Ванесса усмехнулась. – Мне было плохо, и я решила, что мне нужно забыться. Отпустить. Перезагрузиться. И я пошла.

– Где ты взяла снаряжение глубокой ночью? – Андрей был серьезен: хмурил брови, но говорил с ней спокойно.

– Написала в чат фаерщиков. Один парень откликнулся, – Ванесса тут же вспомнила его, такого хмурого и немногословного. – А потом вдруг оказалось, что он вроде как знает Арса. И меня он тоже узнал. И сказал, что если бы сразу понял, кто я, то не продал бы мне их. Его зовут Сергей.

Андрей задумчиво нахмурился, как будто перебирал в голове тех, кто мог оказаться этим самым Сергеем.

– Интересно. Я никого не знаю с таким именем из наших. Ладно, допустим, – он снова посмотрел на Ванессу. Тяжело вздохнул. – Но если серьезно, Несса, – Андрей приподнял одну бровь и сделал еще глоток кофе, удлиняя паузу. – Если такое повторится, ты будешь отстранена не только от тренировок, но и от выступления на ближайшем фестивале или конкурсе. Надеюсь, достаточная мотивация, чтобы не повторять таких необдуманных поступков?

– Более чем, – Ванесса поджала губы, кивнула. – Спасибо, Андрей. Такого больше не повторится, я тебя уверяю. Я вынесла для себя урок.

– Я знаю, – он мягко, едва-едва улыбнулся ей краями рта. Протянул руку и ласково потрепал по голове, ероша волнистые волосы. – Хотя не представляю, как ты будешь выступать в этот раз. Есть шанс восстановиться, но…

– Если есть, значит, я восстановлюсь, Андрей. Не нужно отменять наш с Арсом номер. Мы выступим идеально, я тебе обещаю. – Ванесса протянула руку, положила ее поверх ладони Андрея, чуть сжимая. Будто прикосновение могло помочь ей убедить его. Заставить поверить. – То, что произошло со мной сегодня ночью, не повлияет на наше выступление.

Андрей положил поверх ее руки свою вторую, теплую и большую. Казалось бы, совсем неосознанно.

– Ты уверена? Будет тяжело. – он покачал головой. – Тебе нужно наверстать программу и доработать за три недели то, что остальные сделали за месяц.

– Основа нашей программы готова. Мы просто будем доводить ее до идеала. И сейчас, на тренировках, никто не запрещает мне повторять последовательность движений, включать в программу новые, разбирать их с Арсом. Ведь не запрещает, правда? – деловито уточнила Ванесса, вздернув бровь.

Андрей снова посмеялся своим грудным смехом и в примирительном жесте поднял руки ладонями вперед.

– Пожалуйста. Но никаких физических упражнений в эти две недели, уяснила?

– Конечно. И… – Ванесса поколебалась всего секунду. – Я сама расскажу ребятам обо всем, если ты не против. Объясню, что случилось, и дам знать, что это никак не отразится на нашем выступлении на фестивале.

– Хорошо, – позволил Андрей, не думая ни секунды. – Я ничего им не скажу о твоей травме. Сообщишь сама.

Теперь уже Ванесса поймала его руку и сжала обеими ладонями. И все же через прикосновения все эмоции и чувства всегда передавались лучше, чем одними только словами: радость, любовь, благодарность…

– Спасибо, что волновался обо мне. И прости за это же.

– А как мне не волноваться? За тебя и за остальных. Вы – мой коллектив и мои друзья. Моя маленькая семья.