Орден Люцифера

Это была катастрофа. Вот он, анчар ‒ замечательная работа. Но спроси его кто-нибудь, как он смог это написать, как сумел передать средствами живописи атмосферу смерти, и Илья не знал бы, что ответить. Исчезло чувство, исчезло то, что вело его все последние дни.

Наконец он отложил кисти ‒ просто не хотел уродовать картину. У него еще оставалась надежда, что вдохновение вернется…

Не вернулось. Утром следующего дня, промучившись больше часа, Илья вновь признал свою несостоятельность. У него ничего не получалось, причем не получалось до такой степени, что становилось страшно. Илья напоминал себе человека, который всю жизнь прожил в затхлом подземелье. Наконец ему улыбнулось счастье: он увидел солнце, вдохнул чистый свежий воздух, ощутил радость, понял, что жизнь может быть совсем другой, ‒ как вдруг все вернулось на круги своя. И снова перед ним покрытые плесенью стены подвала, снова ему приходится дышать тяжелым спертым воздухом. Сказка поманила и исчезла…

Почувствовав необходимость как-то развеяться, Илья надел куртку, взял зонтик ‒ небо снова хмурилось ‒ и отправился гулять.

Он шел по серым улицам города и думал о том, почему у нас все так уныло и мерзко. Люди-скоты, водители-дебилы ‒ ему пришлось торопливо отшагнуть в сторону, чтобы не быть обрызганным водой из-под колес пронесшегося по дороге автомобиля. Ведь видит же, гад, что человек идет, знает, что обольет его. Или потому и несется?

Дойдя до парка, Илья немного успокоился, но настроения все равно не было. Медленно бредя по усыпанной листьями дорожке, он думал о том, что вся его прежняя жизнь ему ничего не дала. А ведь не самым плохим человеком был ‒ зла людям не делал, не предавал никогда никого, не подставлял. Да, добра от него тоже было немного ‒ так кто виноват? Если где-то там, наверху, есть какие-то небожители, если они учат нас, как надо жить, то почему не подсказали, не поправили? Не направили на путь истинный? Или им, небожителям, на всех наплевать? Где они были, пока ему было трудно, почему не помогли, когда у него ничего не получалось? За что ему любить свет, который ему ничего не дал?

Илья остановился. Было очень тихо и пустынно, снова начал накрапывать дождь.

‒ Что мне делать, Господи? ‒ тихо спросил он, подняв голову. ‒ Что мне делать? Если есть Ты где-то там в небесах ‒ ну так помоги же мне! Я хочу быть художником, я не могу без этого жить. Это ‒ мое. Но ты не дал мне таланта. Почему, Господи? Чем я провинился перед Тобой?

Позади насмешливо каркнула ворона. Илья обернулся ‒ глупая птица сидела на вершине березы. Вот она взмахнула крыльями, снялась с места и улетела, не забыв еще раз издевательски каркнуть на прощание.

‒ Видишь, Господи? ‒ произнес Илья. ‒ Даже вороны смеются надо мной. Ты покинул меня, я Тебе не нужен. Так почему я должен хранить верность Тебе? За что? Я уже потерял половину жизни. И не хочу потерять то, что мне осталось. Дай мне талант, Господи. Помоги. Клянусь ‒ до конца жизни тогда буду верен Тебе. Только помоги…

Небеса молчали. Постояв несколько минут, Илья ощутил себя удивительно глупо и побрел домой, думая о том, что, если Бог действительно милосерден, Он не может не помочь. А не поможет…

Если не поможет, тогда и говорить не о чем ‒ Илья шел домой, в его душе медленно нарастало ожесточение. Просил он Бога о помощи? Просил. Ждал ее? Ждал. И раз ее нет, то и с него никто не имеет права спрашивать. Даже Бог.

Дома он выпил стакан горячего чаю, потом прошел в мастерскую. Посмотрел на картину с валькириями, пытаясь понять, вернулось ли вдохновение, изменил ли хоть что-то его разговор с Богом. Взял в руки кисть, вгляделся в образ смотревшей на него ведьмы-хохотушки ‒ и ничего не уловил. Попробовал работать, чтобы уже окончательно все прояснить, и через несколько минут отложил кисть. Вдохновение не вернулось, и вытянуть его, приманить никак не получалось.

Странно, но вместо отчаяния, которое должно было бы его охватить, в душе шевельнулся огонек радости. Бог не помог ‒ значит, он пока недостоин света. Значит, его место с другими. Он сделал все, что мог…

Достав сотовый телефон, Илья несколько минут задумчиво смотрел на него, думая о том, что у него еще есть возможность этого не делать. Затем медленно открыл список номеров и выбрал нужный.

Илья ожидал, что Виктор сразу согласится встретиться с ним, и был немного разочарован отказом. Виктор сообщил, что у него этим вечером важные дела, и предложил завтра в полдень зайти в ресторан.

‒ Рад, что ты сделал выбор, ‒ сказал он напоследок. ‒ В общем, до завтра…

‒ До завтра… ‒ попрощался Илья.

Спал он этой ночью плохо, то и дело просыпался. Несколько раз слышал рычание пса, однако самого Ларча не видел. Проснулся совершенно разбитым ‒ словно и не спал…

За пятнадцать минут до полудня Илья уже поднимался по ступенькам ресторана. Его слегка трясло, он пытался скрыть свое волнение ‒ и не мог.

Выяснилось, что Виктор еще не подъехал. Тем не менее, едва только Илья назвал свое имя, его тут же проводили в знакомый кабинет. Он отказался от предложенного обеда, но согласился на кружку пива.

Ждать ему пришлось почти два часа. Это лишь добавило Илье нервозности ‒ что, если Виктор передумает? Беспокоило его и другое: он до сих пор не знал, чего от него потребуют за согласие. Ведь ничто не дается просто так, за все надо платить. И, если речь пойдет о душе… Да нет, это глупо, такого не может быть. К тому же Илья знал совершенно точно: предложи ему кто-нибудь продать душу, он однозначно откажется. Но чем-то ведь заплатить придется?

Виктор вошел в кабинет лишь в начале третьего. Приветливо улыбнулся, пожал гостю руку.

‒ Извини, задержался… ‒ Он опустился в кресло, устало вздохнул. ‒ Разбирался с делами. Артур, принеси пивка!

‒ Слушаюсь… ‒ стоявший у двери официант тут же исчез.

‒ Держи, это твое… ‒ Виктор достал из кармана кольцо и положил на стол перед Ильей. ‒ И больше никогда его не снимай.

‒ Спасибо. ‒ Илья взял кольцо и задумчиво повертел его в руках. ‒ Я как-то не спросил: а что с меня за все эти блага? Чем я буду расплачиваться?

‒ Своей душой, чем же еще, ‒ ответил Виктор. ‒ Контракт сейчас принесут. ‒ Он пару секунд смотрел на Илью, затем не выдержал и рассмеялся. ‒ Видел бы ты сейчас свою физиономию. Да шучу я, не бойся. На твое счастье, душа нынче не пользуется спросом.

Бесшумно вошел официант, поставил две кружки с пивом. Потом столь же тихо удалился. Виктор взял кружку, с удовольствием отхлебнул. Вновь взглянул на Илью.

‒ Как я уже сказал, душа нынче на рынке не котируется. А если серьезно, то плюнь на все эти разговоры о продаже души. Все гораздо проще: ты платишь своей преданностью, своим выбором. Платишь тем, что находишься в потоке силы тьмы и выражаешь ее своими действиями. Например, в твоем случае ты выражаешь эту силу в своих картинах. Они наполнены ею, в них чувствуется мощь. Каждый из нас служит силе на своем поприще, каждый выражает ее так, как может. И сила, или Сатана, если хочешь, платит нам взаимностью. То есть ведет нас по жизни, оберегает от бед. А главное, дает нам свою силу.

‒ Насчет того, что он дает свою силу ‒ что это значит? ‒ Илья все еще вертел кольцо в руках, не решаясь надеть. Что-то подсказывало ему, что выбор будет окончательным и потом уже что-либо менять будет поздно.

‒ То и значит, ‒ спокойно ответил Виктор. ‒ Как ты себя сейчас чувствуешь?

‒ Нормально.

‒ А сейчас? ‒ Виктор слегка прищурил глаза.

Илья вздрогнул, ощутив прикосновение к горлу, потом охнул и захрипел ‒ невидимая сила стальным обручем стянула шею. Вскочил с кресла, «обруч» стянулся сильнее. В глазах поплыли круги, он рухнул на колени. И тут же все прошло…

Он стоял на коленях, тяжело отдуваясь. Его заметно трясло.

‒ Ну и как? ‒ поинтересовался Виктор. Он сидел в кресле, закинув ногу на ногу, и с любопытством смотрел на Илью.

‒ Это сделал… ты? ‒ тихо спросил Илья, пытаясь отдышаться. Поднялся с колен, тяжело опустился в кресло. Провел дрожащей рукой по горлу.

‒ Да. При желании я мог бы убить тебя прямо здесь ‒ просто задушив. С тем же успехом я мог бы остановить твое сердце или вызвать мозговой спазм. И все это ‒ лишь малая часть того, что может дать Сатана. Это власть, Илья. И власть немыслимая. Ты сможешь реализовать любые свои желания: будешь казнить и миловать, наказывать и поощрять. Самые красивые женщины мира будут ползать у твоих ног, чиновники всех мастей и рангов будут считать за честь познакомиться с тобой. Но самое замечательное ‒ то, что ты получишь удивительную возможность сплетать нити событий… ‒ Виктор понизил голос.

‒ И что это значит на практике? Я про нити событий… ‒ поинтересовался Илья, уже успевший немного прийти в себя.

‒ Иди сюда. ‒ Виктор встал, подошел к окну, отдернул тяжелую штору. ‒ Выбери машину.

‒ То есть?

‒ Укажи на любую машину на стоянке.

‒ Хорошо. Вон тот зеленый джип, у клумбы.

‒ Чудненько. Теперь смотри…

Илья внимательно смотрел на машину, пытаясь понять, что задумал Виктор. Ничего не происходило. Он уже хотел было спросить, чего надо ждать, как вдруг послышался пронзительный визг тормозов. Черная «Волга», пытаясь объехать некстати вышедшего на дорогу человека, юзом пошла по шоссе, перескочила через бордюр и врезалась в зеленый джип. Завизжали сирены сигнализации, послышались крики. Насмерть перепуганный пешеход, выронив сумку, все еще стоял посреди дороги. Из разбитой «Волги» выбрались несколько крепких ребят, один из них поманил стоящего на дороге человека пальцем. Подняв сумку, тот на негнущихся ногах поковылял к месту аварии, ожидая неминуемой расправы.

‒ Ну и как тебе это? ‒ спросил Виктор, взглянув на Илью.

‒ Хочешь сказать, что это сделал ты? ‒ не поверил тот, продолжая смотреть на разбитые машины. Из ресторана уже выскочил взбешенный хозяин джипа, послышались крики.

‒ Это сделал я. Потому что со мной сила Сатаны. Благодаря ей я могу по своему желанию сплетать нити событий. Именно поэтому никто не может с нами спорить, понимаешь? Это наш мир.

‒ А святые? ‒ тихо спросил Илья. ‒ Или священники?

‒ Священники, в большинстве своем, самые обычные люди. Да, верят в Бога и служат ему, но какой-то особой силой, за редкими исключениями, не обладают. Как минимум, с нашей она не идет ни в какое сравнение. Со святыми сложнее ‒ те как раз настоящие монстры, ‒ Виктор усмехнулся. ‒ Но к нашему счастью, их в этом мире почти нет. Тогда как нас ‒ легион.

Илья молчал, глядя на то, как развиваются события под окном. Прохожего, ставшего виновником аварии, уже затолкали на заднее сиденье разбитой «Волги» ‒ чтобы не сбежал. Хозяин джипа кому-то звонил по мобильному телефону.

‒ Вспомни, что я тебе говорил, Илья, ‒ продолжил Виктор. ‒ Вся эта жизнь ‒ игра. И мы лишь выбираем, на какой стороне играть. Но какой-то принципиальной разницы нет, так как все равно все в этом мире происходит с Божьего попущения. Просто что-то Бог делает руками Сатаны ‒ вот и вся разница. Всегда есть те, кто выполняет черную работу, без них просто не обойтись. Кто-то брезгует такой работой, воротит от нее нос. А кто-то просто делает ее, причем за хорошие деньги. Тебе предлагают такую работу, предлагают хорошую оплату. Но выбор остается за тобой.

Илья подумал о том, что дома его ждут неоконченные работы. И, если к нему не вернется вдохновение, то он их никогда не закончит. Более того, жизнь тогда просто теряла смысл ‒ ощутив дыхание силы, прикоснувшись к реальному творчеству, жить по-старому было уже невозможно.

‒ Я уже сделал выбор, ‒ ответил он и надел кольцо.

‒ Знаю. От сил зла еще никто не уходил, ‒ Виктор с усмешкой хлопнул Илью по плечу. ‒ Ладно, пошли пиво пить…

Из ресторана Илья вышел лишь около пяти вечера. Чувствовал он себя замечательно, кольцо на пальце явно прибавило ему уверенности и силы. Его просто распирало от избытка энергии, ему хотелось петь и смеяться. Стараясь ничем не выдавать своего возбуждения, он шел, сунув руки в карманы куртки и думая о том, что люди на улице даже не подозревают, кто он такой. Это было удивительно сладостное чувство, оно будоражило и пьянило. Вот идет девушка, еще совсем молоденькая. Симпатичная ‒ надменное личико, короткая юбочка. А ножки ничего…

‒ Красавица, познакомимся?

‒ Пошел ты… ‒ огрызнулась девица и пошла дальше, покачивая бедрами и стуча каблучками по мокрому асфальту.

Илья улыбнулся. Да, пока у него еще слишком мало силы, чтобы одним взглядом соблазнять девушек. Но это лишь вопрос времени. Знала бы эта пигалица, что ей может дать его кольцо ‒ на коленях бы поползла за ним…

Дома Илья сразу же прошел в мастерскую. Взглянул на картину ‒ и ощутил жгучее желание тут же приступить к работе. Вдохновение вернулось, он это знал, он это чувствовал. Тем не менее, решил подождать до утра. Так будет лучше.

Этой ночью он снова гулял с Ларчем у замка при свете луны. Пес был весел, он прыгал и рычал, радуясь возвращению хозяина.

А потом был еще один сон, совершенно удивительный. В этом сне Илья оказался в каком-то магазине, причем в него он поднялся на лифте. В одном из отделов магазина он увидел выставку-продажу картин. И все эти картины принадлежали его кисти! Об этом говорили надписи, сделанные прямо на рамах. Илья смотрел на развешанные по стенам картины и поражался их красоте.

Больше всего в этих работах его удивила манера письма ‒ ничего подобного Илья никогда не встречал. Это было красиво, изысканно, необычно. Нечто новое. То, что так ценится в живописи. Глядя на картины, Илья уже знал, что его творчество обрело новое лицо.

Больше всего ему понравилось полотно, изображавшее трех идущих по равнине тигров. Тигры были очень красивы, при этом узор их шкур странным образом переходил в сетчатый узор фона. Это создавало очень необычный эффект: тигры казались слитыми с пространством и, в то же время, тут же выделялись из него, стоило перевести на них взгляд.

Еще на одной понравившейся Илье картине был изображен Дон Кихот. Портрет больше напоминал шарж, но именно это придавало работе неповторимое очарование. Илья понял, что здесь применен тот же прием, что и в случае с тиграми: образ Дон Кихота, отличаясь от фона по цвету, сливался с ним на уровне более тонкой кольчатой структуры, общей для фона и образа. Казалось, что фигура Дон Кихота купается в солнечных лучах, блики от которых и образовывали покрывавшие картину кольца. Илья был уверен, что сможет использовать этот эффект в своих картинах.

Проснувшись утром, он сразу же схватил бумагу и карандаш ‒ боялся, что забудет увиденное. Из нескольких десятков картин запомнил сюжеты восьми, но и этого было более чем достаточно. Работать, работать и еще раз работать ‒ в душе Ильи пели птицы.

Едва приступив к работе, он понял, что не ошибся ‒ вдохновение вернулось. Кисть сама летала по холсту, Илья даже не стал сердиться на себя позавчерашнего, здорово испортившего картину. Нет проблем ‒ исправит.

И исправил. Ближе к обеду хохотушки-валькирии стали совсем живыми: разметавшиеся в воздушных струях волосы, призрачная одежда, манящие изгибы тел. Чарующие женские лица, скрывающие под своей неземной красотой поистине сатанинский норов. Придирчиво осмотрев картину, Илья остался доволен.

‒ И так теперь будет всегда, ‒ произнес он и удовлетворенно вздохнул.

Глава вторая

Ольга Никитина никогда не считала себя особо талантливой. Тем не менее, ее графические работы всегда пользовались спросом. Поработав в Дрездене, она хорошо изучила вкусы состоятельных горожан, а потому была уверена, что и дома не останется без куска хлеба. Так и получилось: подремонтировав купленную квартиру и обзаведясь мебелью, она с удовольствием взялась за работу. Будучи человеком трезвым и практичным, Ольга и на этот раз подстраховалась ‒ договорилась с одним из издательств о работе над иллюстрациями к детской книжке. Ее первые наброски очень понравились редактору, да и Ольга неожиданно для себя поняла, что эта работа ей по душе. Это было просто интересно: сначала она читала книгу, пытаясь лучше понять ее героев, потом начинала рисовать. И происходило чудо: персонажи книги обретали плоть. Каждый штрих, каждая точка добавляли им жизни, герои сказки становились все реальнее.

Книга была о девочке и маге: Ольга улыбалась, рисуя высокого нескладного волшебника Яноша в клетчатых брюках и зеленом сюртуке, любознательную девочку Настю в джинсах и джинсовой курточке. Еще в книге были злой колдун Корфус и его сварливая жена Амалия, большой черный кот и огромный дракон ‒ и каждому из этих персонажей карандаш Ольги давал жизнь.

Был вечер вторника, когда она, пытаясь отыскать запропастившуюся записную книжку, нашла в сумочке визитку Ильи. После той встречи в художественном салоне Ольга его больше не видела.

Интересно, как у него дела? ‒ думала девушка, разглядывая визитку. В прошлый раз он был не очень весел. Ольге всегда было его немножко жалко ‒ ей казалось, что он выбрал не ту профессию. Ну не получается у него ничего… Илья мог бы стать замечательным искусствоведом, музейным работником ‒ мало ли в этом мире интересных профессий? Во время учебы он ничем особенным себя не проявил, прилежно выполняя учебные задания. Хорошо выполнял, технично. Но чего-то в его работах всегда не хватало.

Ольга вспомнила последнюю картину Ильи ‒ ту, что висела в салоне. Красивая рама, яркое алое пятно роз… Да, могут купить для какого-нибудь учреждения ‒ дорогая, броская. Но в музей эта картина никогда не попадает.

А может, купить ее самой? Начало октября, через два дня ‒ шестого ‒ у Ильи День рождения. Сделать ему такой подарок. Только не говорить, что картину купила она. А потом подарить какой-нибудь школе. Или еще куда-нибудь ‒ даром ее возьмут обязательно.

Мысль показалась Ольге заманчивой. Завтра она так и сделает…

Увы, утром следующего дня, зайдя в магазин, Ольга не увидела знакомой картины. Либо Илья забрал ее сам, либо ‒ во что не очень верилось ‒ ее все-таки купили. Что ж, тем лучше. Хотя здесь были еще две его работы, подешевле…

Ольга обвела взглядом висевшие на стенах картины ‒ и остановилась. Что-то любопытное… Подошла ближе.

На заинтересовавшем ее полотне было изображено зажатое между скалами озеро с летающими над ним ведьмами. Картина была написана не просто мастерски ‒ гениально. Казалось невероятным, что художник смог изобразительными средствами передать энергетику ситуации, выразить всю гамму чувств. Картина вызывала трепет ‒ Ольге казалось, что она даже слышит доносящиеся до нее голоса ведьм.

И тут она вздрогнула, удивленно присмотрелась. Это казалось невероятным ‒ в правом нижнем уголке картины Ольга разглядела знакомую подпись. Этого просто не могло быть…

‒ Простите… ‒ она подошла к продавцу, высокой спокойной женщине в очках. ‒ Вот эта картина, с ведьмами ‒ работа Ильи Волкова?

‒ Да, ‒ подтвердила продавец. ‒ Выставили ее час назад. Очень необычная работа.

‒ Необычная… ‒ согласилась Ольга. ‒ Спасибо…

Она снова подошла к картине. Невероятно… Если это действительно работа Ильи, то она в нем очень ошибалась.

Ольга рассматривала картину минут пятнадцать. Но странное дело: чем больше она вглядывалась в нее, тем меньше та ей нравилась. Да, мастерская работа, гениальная. И все-таки что-то в ней отталкивало. Девушка подумала о том, что ни за что не согласилась бы повесть это полотно у себя дома.

Вернувшись домой, она долго сидела за своим рабочим столом, разглядывая наброски к детской книжке. И как же непохожи были эти милые персонажи на тех летающих ведьм! Даже злой колдун не вызывал страха ‒ он был скорее напыщенным, самолюбивым. Но никак не ужасным.

Взяв визитку Ильи, Ольга какое-то время разглядывала ее, раздумывая, позвонить или нет. Вроде и повод был. Даже два. Затем, решившись, вынула из сумочки телефон и набрала номер…

* * *

Телефонный звонок раздался около полудня. Скорее всего, Виктор, ‒ решил Илья, беря трубку. Но номер абонента был незнакомым…

Звонила Ольга, он сразу узнал ее голос.

‒ Привет, Оля, ‒ поздоровался он в ответ на приветствие девушки. ‒ Рад тебя слышать. Как дела?

‒ Да у меня все замечательно, ‒ отозвалась Ольга. Илья почувствовал, что она улыбнулась. ‒ С Днем рождения тебя.

‒ Спасибо, ‒ ответил Илья, думая о том, что нельзя упускать такую возможность. Надо непременно пригласить Ольгу где-нибудь посидеть вечерком.

‒ Видела сегодня твою картину ‒ с ведьмами. В «Художнике».

‒ Ну и как она тебе? ‒ оживился Илья. ‒ Я только сегодня утром ее сдал.

‒ Очень необычно… ‒ в голосе Ольги чувствовалась задумчивость. ‒ Меня впечатлило.

‒ Я рад. ‒ Он постарался сдержать охватившую его гордость. Похвала Ольги значила для него очень много. ‒ Что делаешь сегодня вечером?

‒ Я свободна. Есть какие-то предложения?

‒ Может, посидим где-нибудь?

‒ Хорошо, ‒ согласилась Ольга. ‒ Давай в нашей кафешке. Помнишь, где всегда собирались?

Илья хорошо помнил это кафе. Но у него теперь новая жизнь, и вести девушку, которая ему нравилась, в третьесортное заведение…

‒ В кафе как-то старомодно, ‒ не согласился он. ‒ Может, сходим в ресторан?

‒ О, да у тебя завелись деньги? ‒ послышался в трубке смешок Ольги.

‒ Пока хватает, ‒ ответил Илья. Денег у него пока было немного, но Виктор лично предложил ему приходить в свой ресторан в любое время.

‒ Хоть каждый день приходи, ‒ сказал он ему в тот раз. ‒ И не тушуйся, ты теперь член Ордена. Можешь приводить друзей, девушек. Обслужат всех по первому разряду, не взяв ни копейки.

Теперь появилась возможность воспользоваться приглашением. Илья был уверен, что вечер девушке понравится. А там ‒ кто знает? Может, она согласится переночевать у него?

‒ Ну ладно, ‒ согласилась Ольга. ‒ Где и когда?

‒ Скажи адрес, я за тобой заеду.

‒ Как, уже и машиной обзавелся? ‒ не поверила она.

‒ Да нет, пока на такси… ‒ усмехнулся Илья. ‒ Ну, так где ты живешь?

‒ Ковбой, давай проще: скажи, куда и во сколько подойти?

‒ Ресторан на набережной, рядом с речным вокзалом. Там еще памятник какой-то стоит.

‒ Знаю, поняла. Во сколько?

‒ Часиков в семь подойдет? ‒ предложил Илья, взглянув на часы.

‒ Хорошо. Только уж сам не опаздывай.

‒ Не опоздаю. Приходи. Ну все, целую. До вечера.

‒ До вечера, Илья…

Жизнь определенно налаживалась. Положив телефон на стол, Илья взглянул на новую картину ‒ на ней уже вились изломанные ветви хищных деревьев. Темные ветки на красноватом фоне выглядели впечатляюще. Был ли это реальный мир? Возможно. Каждая ночь оставляла в памяти Ильи массу смутных впечатлений ‒ он сознавал, что утром вспоминает лишь малую часть того, что видел во сне. Но даже то, что он помнил, вызывало в его душе восторг. Десятки, сотни сюжетов. Невообразимые миры ‒ для описания некоторых из них просто не находилось слов.

Разумеется, его интересовало, откуда все это берется. Два дня назад, в очередной раз встретившись с Виктором в ресторане, Илья задал ему этот вопрос.

‒ Просто ты стал свободным, ‒ ответил Виктор. ‒ Свободным от себя.

‒ И что это значит? ‒ не понял Илья.

‒ Это значит, что сны большинства людей являются блужданием в собственном подсознательном. Их сны нереальны.

‒ Ну так все сны нереальны, ‒ не удержался от замечания Илья.

‒ Не все, ‒ покачал головой Виктор. ‒ Наше сознание способно проникать в самые отдаленные миры. Но в своем исходном виде оно поглощено заботами, страхами, переполнено моральными терзаниями и прочей чушью. Все это держит нас не хуже якорей. Поэтому наши сны являются отражением этой свалки хлама. В таких снах мы занимаемся умственной мастурбацией ‒ назвать это по-другому я не могу. Барахтаемся в своем маленьком душном подсознательном мирке, боремся с порожденными нашим же сознанием химерами, не понимая, что за стенами нашего убежища кипит совсем другая жизнь. Кольцо приобщило тебя к силе. Эта сила позволила тебе открыть дверь и выйти наружу. Теперь ты свободен и можешь видеть тысячи реальных миров.

‒ Хорошо, а как можно отличить реальный мир от нереального?

‒ Прежде всего, по яркости. Подсознательные сны всегда серые, тусклые. Реальные же миры очень яркие, с сочными красками… ‒ Виктор на пару секунд замолчал, что-то вспоминая. ‒ Разговаривал я как-то с одним священником ‒ ехали вместе в купе. Видный какой-то поп, архимандрит вроде бы. Не зря же в «СВ» ехал ‒ плоть свою умерщвлял, ‒ он саркастически усмехнулся. ‒ Ну, начали с ним за жизнь говорить, и как-то разговор у нас сам собой на сны перешел. Батюшка говорит: во сне на нас действует лукавый, поэтому снам верить нельзя. Верно, говорю, батюшка. А что такое лукавый? Это весь тот хлам, который мы вбили себе в голову. Именно этот хлам и не дает нам вырваться на поверхность. Потому и сны у нас такие темные, мрачные. Батюшка мой, понятное дело, не соглашается ‒ говорит, что сны верующих наполнены светом и радостью. Вздор, говорю, батюшка. Пока человек не освободится от всего того, что его держит и ограничивает, он так и будет купаться в болоте подсознания. А ограничивают нас не только грехи, но и мнимые добродетели. И навязанные нам церковными догматами добродетели держат нас не хуже цепей грехов. Батюшка мой, понятное дело, не согласился, начал какие-то цитаты из Библии приводить ‒ как доказательство. А я ему в ответ: «Батюшка, да ведь я об этом и говорю. Библия ‒ те же самые догматы. Вы шагу не можете ступить без того, чтобы не свериться с Библией. Опутаны словами праведников, как цепями ‒ о какой свободе вы можете говорить? У вас есть лишь одна свобода: поклоняться своему Богу». Ну, тут батюшка мой совсем осерчал, замкнулся. И больше со мной не разговаривал. А ведь я ему правду говорил: верующий точно так же болтается в своем подсознательном, окруженный добродетельными страстями, как грешник ‒ в окружении страстей греховных. Разницы никакой. Собака может быть белой, может быть черной. Но все равно она будет собакой…‒ Виктор потянулся к бутылке с коньяком, наполнил бокалы.