Дорога радости и слез

Мне захотелось услышать, что произошло с каждым из моих домочадцев, что они пережили и как отыскали друг друга.

– А ты с Лейси?

– Нам далеко не сразу удалось выбраться из воды. Сама толком объяснить не могу, как это у нас получилось, причем разнесло нас всего метров на сто, не больше. Видать, Господь помог, не иначе. Мы шли где-то с полдня и, наконец, встретили папу с Сефом, который сидел у него на шее. Совсем как обычно – ты ж знаешь, как Сефу это нравится. Ты уж поверь мне, я и не надеялась увидеть их в живых. Потом мы увидели миссис Барнс. Она сидела у себя на веранде и предложила, пока мы тебя ищем, оставить Сефа у себя. Вот мы тебя и отыскали. Услышал Господь наши молитвы.

Мама прижала меня к себе и принялась растирать мне руки ладонями – обычно она так делала, когда я промерзала до костей. Она дрожала, совсем как и я. Только сейчас я обратила внимание на то, что одежда на родителях изорвана. С другой стороны, мама с папой, по крайней мере, были обуты, а вот Лейси свои ботинки, как и я, потеряла. Ноги у нее были не в лучшем состоянии, чем у меня, – все в ссадинах и синяках, с красными пальцами. Куртки у всех тоже куда-то подевались. Папа терпеливо ждал, когда мы с мамой закончим.

Внимательно глядя на меня, он спросил:

– Ну а ты, малышка Уолли? Поведай нам о своих приключениях.

Мне очень не хотелось возвращаться в воспоминаниях к пережитому, и потому я выпалила как можно быстрее:

– Некоторое время меня несло течение. Не знаю, сколько я провела в воде. Меня постоянно било и колотило, так что я решила, что мне как-то надо выбраться из воды. Сама не знаю как, но мне удалось ухватиться за ветку и взобраться на дерево.

– Ты залезла на дерево? – папа пристально на меня посмотрел.

– Да, сэр.

– И сколько ты на нем сидела?

– Три дня кряду.

– Три дня.

– Да, сэр.

– Бьюсь об заклад, тебе на ум приходили мысли о Кое Скиннере. Угадал?

– Само собой. Именно поэтому я и решила в конце концов спуститься на землю.

Папа рассмеялся, но не как обычно, добродушно, а, скорее, с облегчением.

– Значит, после того как ты слезла, ты сама добралась до дома?

– Да, сэр. Как только поняла, куда меня занесло.

– Вот видишь, – подала голос мама. – Я же тебе говорила, что она сильная.

– Кого-нибудь из знакомых видела? – спросил папа.

– Живых?

– А ты видела и мертвых? – нахмурился папа.

– Да, сэр.

– И кто это был?

– Не знаю. Сложно сказать. Я не видела его лица. Он проплыл мимо, когда я была в реке. Спиной вверх.

– О Господи, – вздохнула мама.

Я продолжила рассказ. Раз уж начала, надо и закончить. Я поведала об Эдне Стаут, о семействе Кэлхунов, о том, как им помогла, и о том, как погибла миссис Кэлхун.

– Кэлхуны? – прищурился папа.

Он снова нахмурился, будто фамилия Кэлхун отчего-то его беспокоила, но ограничился лишь тем, что сказал:

– Что ж, получается, ты отмахала не меньше тридцати километров.

Я уже и сама поняла, что расстояние преодолела немаленькое, поскольку мне пришлось идти целый день. Потом я рассказала, что заглянула к Пауэллам, что у них дела обстоят не лучше нашего и что не встретила там ни одной живой души.

– Я нацарапала свои инициалы на столбе с колоколом и поставила дату.

– Ты просто молодец, малышка Уолли. Настоящая умница. Ты только погляди. Костер развела. Воды накипятила. Я тобой горжусь.

Папа развернулся на каблуках и посмотрел на маму, гревшую спину у огня.

– Как тебе это нравится, Энн? Наша дочь утерла бы нос любому мужчине! Верно я говорю?

– Само собой, – отозвалась мама. – Не зря же в ней течет кровь Уоллисов.

Я была рада снова слышать их старое доброе подтрунивание. Мало того, мне было очень приятно услышать от отца такие слова. Обычно он хвалил человека только в том случае, если тот сделал действительно нечто выдающееся. Я решила не рассказывать о Леланде Тью. Какой в этом был смысл? Лучше поведаю им о том, как меня до полусмерти напугал Пит. Стоило мне приступить к рассказу, как к нам явился мул, проведать, как у нас дела.

Папа был рад его видеть. Он принялся трепать Пита по шее, приговаривая: «Молодчина. Не бросил нас, старина».

Затем папа с мамой отправились осматривать, что осталось от нашего хозяйства. Я пошла вместе с ними, а за мной хвостом и Лейси. Папа отрывисто сыпал вопросами о том, что мне еще удалось найти, и я показала ему с мамой духовку и буфет. Про пирог я не обмолвилась и словом, впрочем, никто о нем и не спрашивал. Еще я показала пальцем на кастрюлю и колодезное ведро. Кофейник и кипящий на огне чайник родители увидела сами. Я объяснила, что собиралась надеть на Пита уздечку, чтобы начать расчистку участка – кое-что без его помощи мне бы не удалось сдвинуть с места. Папа снова меня похвалил, отчего на душе стало тепло-тепло. Затем он заглянул в мой импровизированный шалаш. На этот раз он ничего не сказал, но выкатил грудь колесом так, что я сразу поняла: папа безмерно за меня горд, поскольку я ведь так чудесно со всем справилась. Мама еще раз окинула участок взглядом и вздохнула.

– Все, над чем мы так много трудились…

– Отстроимся, не переживай, – отозвался папа.

Я видела, как мама прикидывает, что осталось от хозяйства. Радость и облегчение на ее лице сменились странным отсутствующим выражением, будто мама хотела скрыть обуревавшие ее сомнения.

– Я так понимаю, нам придется начать с самого начала, – наконец, промолвила она, выпрямив спину.

Папа вернулся на дорогу, принес оттуда мешок, который я сразу и не заметила, после чего вручил его маме. Походив по опушке леса, он отыскал плоскую колобашку и притащил ее во двор.

Мама развязала мешок и принялась расставлять на колобашке снедь: небольшую баклажку с кофе, кусок сыра, кукурузную муку… Под конец она извлекла коробок спичек. Я улыбнулась. Нет больше надобности высекать искры с помощью камней. Ну, хотя бы на некоторое время.

– Уоллис Энн, я так понимаю, в погреб ты не заглядывала?

Не сводя взгляда с еды, выложенной мамой, я ответила:

– Нет, сэр. Он залит водой и жидкой грязью. Там не разобрать, что уцелело, а что разбилось.

Папа кинул взгляд на сад:

– Насколько я погляжу, сад с огородом погибли.

– Да, сэр, – отозвалась я, не отрывая взгляда от еды. Показав на чайник, я добавила: – Я почти уверена, что вода в колодце отравлена. По всей видимости, во время наводнения его залило.

– Черт, именно этого я и опасался, – нахмурился папа.

– Уильям! – строго произнесла мама.

Папа изумленно на нее взглянул.

– Знаешь, Энн, принимая во внимание все это, – он обвел рукой хозяйство, – можно было бы выразиться и покрепче.

Мама не стала ему возражать, лишь протянула руку с раскрытой ладонью. Папа передал ей карманный нож. Он всегда носил его в комбинезоне, и потому нож пережил наводнение. Для меня все эти мелочи имели огромное значение. Я следила за каждым маминым движением, чувствуя, как рот наполняется слюной.

– Надо быть аккуратней. Много есть нельзя. Придется экономить. Больше из еды у нас ничего нет, так что придется довольствоваться этим, пока не добудем что-нибудь еще.

– Ты сможешь вернуться к работе? – спросила я папу.

Он покачал головой и отвернулся. Мне очень захотелось сказать ему нечто такое, что заставило бы его улыбнуться вместо того, чтобы хмуриться.

– Лесопилки больше нет, – сказал папа. – Все, что было, смыло, так что работы нет, денег тоже нет, окромя тех, что остались у меня в карманах. Некоторое время покупать будет не на что. Придется потуже затянуть пояса. Надо благодарить Бога, что нам удалось друг друга сыскать. Все могло быть гораздо хуже.

Папа промолвил все это спокойным будничным тоном. После всего того, что мне довелось пережить, я понимала: спорить глупо, все действительно могло быть гораздо хуже. Понятное дело, от меня никто ничего не ждал. Мама стояла у фундамента, который укладывала своими руками, и смотрела на него. Что ж, у нас имелась кое-какая еда, у нас были мы, а когда к нам вернется Сеф, его присутствие тоже будет придавать мне сил. Я чувствовала признательность судьбе. После разлуки с близкими, после долгих дней неведения об их судьбе, я была уверена, что самые тяжелые испытания нам уже удалось преодолеть. Да, я не сомневалась, что худшее уже позади.

Глава 8

На следующий день папа был непривычно молчалив – они поругались с мамой, пока обсуждали, когда лучше всего забрать Сефа.

Мамин голос звучал непреклонней обычного.

– Здесь пока ему нечего делать. Тебе не кажется, что так будет лучше? Ты подумай, мы же остались без крыши над головой. Давай сначала обустроимся, тогда и заберем его. Уильям, он ведь еще такой маленький.

– И сколько, ты думаешь, мы будем тут обустраиваться? – спросил в ответ папа. – Я не могу прыгнуть выше собственной головы. Уйдут недели.

Я встревожилась – родители прежде очень редко спорили. Именно поэтому я решила вмешаться.

– Пап, я тебе помогу.

Он перевел взгляд с мамы на меня и насупил брови так, что они слились в одну линию. Я сжала в руках мешковину, которая впилась в едва начавшие заживать ссадины на моих ладонях.

Немного помолчав, папа снова заговорил: медленно, с напором, будто он уже устал объяснять одно и то же.

– Некоторое время придется пожить вот так. Придется привыкнуть. Уоллис Энн, тебе пока придется забыть о школе. На то, чтобы сделать здесь все, что требуется, уйдет несколько недель. Энн, ты прекрасно понимаешь, чем дольше Сеф будет жить у Барнсов, тем больше я буду чувствовать себя им обязанным. Я хочу быстрее приступить к делу – чем скорее, тем лучше. А когда возьмусь за работу, уже не хочу останавливаться.

На это мама ничего ему не ответила. Когда она очень сердится, то просто умолкает, а папа порой, почувствовав ее неудовольствие, просто идет на попятную. На этот раз ни один из родителей не желал уступать. Я стояла рядом с Лейси, которая раскачивалась из стороны в сторону, пребывая в блаженном неведении о родительском споре и нашем затруднительном положении. Во влажном воздухе стоял запах сосен и хвои. Платье липло к телу, совсем как летом, вот только сейчас мне было холодно. Папа поманил меня за собой, и мы быстро принялись собирать хворост для костра. Он весь ушел в себя. Я тоже молчала. Я собрала все, что могла найти: ветки, сучья, куски деревьев – как сухие, так и мокрые.

Наконец, папа поднял руку и сказал:

– Довольно. Этого, пожалуй, вам хватит, покуда меня не будет.

Это означало, что папа уже принял решение, вне зависимости от того, нравилось ли оно маме или нет. Собрав весь хворост до последней веточки в охапку, я свалила его в кучу поближе к костру, после чего придвинулась к пламени. Лейси стояла рядом, и, когда я повернулась к огню спиной, она последовала моему примеру. Практически тут же передняя часть моего тела стала подмерзать. Ближе к костру я придвинуться уже не могла.

От моей одежды тянуло потом и грязью, к которым теперь добавился и запах дыма, к счастью, приглушавший остальные запахи. Я со вздохом предалась воспоминаниям о моей сменной одежде, об огромной цинковой ванне с горячей водой, в которую можно было погрузиться с головой, об ароматном куске мыла, вроде тех, что папа дарил маме на Рождество. Вспомнилась мне также и вся та снедь, что мы взяли с собой в дорогу.

Да уж, мечтать не вредно.

Папа снова принялся обходить фундамент кругом, внимательно его разглядывая и временами пиная камни ногой, чтобы проверить, крепко ли они держатся. Мое внимание переключилось на маму, стоявшую у кастрюли с кипящей водой. Мне стало занятно, что она туда закинет. Отправив в кастрюлю немного крупы, что родители принесли с собой, мама подняла с земли палочку, сняла с нее кору и, присев на корточки у огня, принялась помешивать. Я внимательно следила за тем, как варево постепенно густеет. Через несколько минут мама сняла кастрюльку с огня и потянулась за сыром. Отломив от него кусок, она бросила его поверх каши и стала ждать, когда он растает. При мысли о том, какая вкуснятина в результате у нее получится, мой рот наполнился слюной. Взяв кувшин, мама добавила в кашу кипяток, а остатки перелила в кофейник. Закрыв крышку, она придвинула его поближе к огню.

Наконец, я перестала вертеться у костра, словно кусок мяса на вертеле. Я села, скрестив ноги, на землю, а Лейси опустилась рядом со мной. Почувствовав аромат кофе, я закрыла глаза, вспоминая, как просыпалась от этого запаха ранним утром в своей кровати. Еще через несколько минут, когда наша скромная трапеза была готова, папа оставил в покое фундамент и подошел к нам на молитву. Тихим голосом он поблагодарил Всевышнего за наше чудесное спасение. Затем мы все подняли головы, ожидая, что он, как обычно, даст маме знак, после чего мы приступим к еде, однако папа заговорил снова. Но это была не молитва, а, скорее, рассуждение по мотивам того, что он только что произнес, благодаря Господа.

– Нельзя сказать, что мы остались совсем с пустыми руками. Есть кое-что из того, что удалось найти Уоллис Энн. Ну а то, что не удалось сыскать, мы купим. Но есть кое-что еще, нечто такое, что не купишь ни за какие деньги, – он протянул руки, чтобы мы за них взялись. – У нас есть мы и наше доброе имя.

Все мое внимание сосредоточилось на кастрюле. Мама хранила молчание. Я глядела на кашу и расплавленный сыр, напоминавший золотистую подливку, чувствуя, что еще немного, и у меня по подбородку потекут слюни. Взявшись за кувшин, мама перелила в него кофе и отставила в сторону немного остыть. Затем она показала нам жестом, что мы можем приступать к еде. Мы опустились на колени, образовав вокруг кастрюли плотный маленький кружок, и принялись есть. Вместо ложек кашу с сыром мы черпали кусочками коры. Еда – самая простая, грубая, но мы были так голодны, что совершенно не обращали на это внимания. Я и представить раньше не могла, что такая незамысловатая пища может показаться мне настолько вкусной. Кому какое дело было до кусочков коры и грязи, которые ненароком оказывались в наших ртах?

Смежив веки, я проглотила первую порцию горячей, придающей силы еды, смакуя терпкий вкус сыра на языке. Никто и словом не обмолвился. Все ели молча, медленно, сосредоточенно, страшась уронить хотя бы крошку, не донеся ее до рта.

Затем мы пустили по кругу кувшин с горячим кофе и хлебали его, покуда сосуд не опустел. Я и поверить не могла, что, съев так мало, буду ощущать себя настолько сытой. Более того, удивительно, насколько лучше я теперь себя чувствовала.

Папа вздохнул, вытер руки о комбинезон и сказал:

– Пойду за Сефом. Вернусь через день.

Мама понурила голову и закрыла глаза. Я думала, она что-нибудь скажет, но этого не произошло. Папа, немного помедлив, развернулся и широким уверенным шагом направился в сторону тропы.

– Мам, – сказала я, – я все приберу. И воды принесу, и закипячу ее, чтоб у нас ее было вдоволь, а ты, если хочешь, отдохни.

Мама встала и, чуть прихрамывая, направилась к фундаменту. Я смотрела, как она подбирает изорванный край платья. Узел на голове распустился, и волосы ниспадали ей на спину. Я могла поклясться, что мама постарела лет на десять. Я попыталась внушить себе, что дело просто в усталости, а круги под глазами со временем исчезнут. Затем я окинула Лейси оценивающим взглядом. Волосы ее были ужасно всклокочены, а одна щека перемазана в грязи. Ее платье и ноги были ничуть не чище моих. И все же, несмотря на это, моя сестра нисколько не изменилась. Да, ее внешний вид был далек от совершенства, однако это предавало ей некое особое очарование. Я провела рукой по волосам и принялась с ожесточением чесаться.

Мама тяжело опустилась на фундамент и снова принялась внимательно изучать ущерб, нанесенный нашему хозяйству. Отыскав клюку Эдны Стаут, я подошла к маме и протянула палку ей.

– Вот, мам, держи. Ходи с ней, покуда тебе не станет легче.

Она взяла клюку и положила рядом с собой. Одарив меня полуулыбкой, мама перевела взгляд на плиту «Гленвуд», стоявшую в нескольких метрах от нее. Поскольку больше мама на меня не смотрела, я вернулась к костру и взяла кастрюлю, кофейник и ведро. Со всем этим скарбом я отправилась к речке. Вслед за мной хвостом увязалась Лейси. Вода в реке уже настолько спала, что обнажился знакомый плоский камень, который я называла «Камнем желаний». Я часто сидела на нем вместе с Лейси и загадывала всякое разное – все, что приходило мне в голову, причем загадывала не только за себя, но и за сестру. «Вот бы Лейси научиться говорить». «Вот бы Лейси пойти в школу». «Вот бы Лейси посмотреть окружающий мир». Надо сказать, что я сама этого желала. Сестра неспешно направилась к камню. Когда я в следующий раз кинула на нее взгляд, она сидела лицом ко мне, а ее пальцы плясали в воздухе, словно она играла на цимбалах. Мне стало интересно, что за мелодия сейчас звучит у нее в голове.

Несмотря на выпавшие на нашу долю испытания, складывалось впечатление, что Лейси перенесла их куда лучше, чем мы. Внешне она совершенно не переменилась, разве что начала сильнее раскачиваться из стороны в сторону.

Мне вспомнилось, что в тот момент, когда папа с Сефом свалились в воду, мне захотелось стать такой, как Лейси. Бесстрастной. Непрошибаемой. На самом деле, сейчас я понимала, что это было минутной слабостью. Сейчас, глядя, как сестра перебирает невидимые струны, слыша мелодию у себя в голове, я испытывала к Лейси сочувствие. Продолжая приглядывать за ней одним глазком, я нащупала песок, зачерпнула его кончиками пальцев и принялась с помощью него чистить кастрюлю. Затем настал черед кофейника. Хорошенько их прополоскав, я решила потом, на всякий случай, заодно обдать их кипятком из чайника. Меня нисколько не смущало, что мне приходится заниматься этими скучными, нудными мелочами. Я знала, что это лишь временно.

Закончив с делами, я набрала воды в ведро и собрала то, что намыла. Лейси даже не заметила, что я собралась уходить, – настолько она была поглощена мелодией, звучавшей у нее в голове.

Поскольку у меня были заняты руки, я подошла поближе и коснулась ее ноги, свисавшей с камня. Сестра посмотрела на меня остекленевшим взглядом, который делался у нее, когда Лейси подпадала под чары беззвучного мотива в ее воображении. Склонив голову, она продолжила изображать, что играет на цимбалах. Я снова толкнула ее бедром и мотнула подбородком в знак того, чтобы она шла за мной. Лейси не сдвинулась с места, явно не желая меня слушаться. Я почувствовала, как во мне просыпается злость, совсем как крошечный огонек костра, который я разводила несколько дней назад.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.