Невидимое кладбище. Скрытые уроки упущенных возможностей. Как понимать ошибку выжившего и принимать более мудрые решения

Ключевые идеи Нассима Талеба о роли случайности и систематической ошибке выжившего:

– Мы часто недооцениваем роль случайности в успехе или неудаче. Талеб подчеркивает, что удача играет гораздо большую роль, чем мы обычно думаем. Однако мы склонны приписывать успех исключительно навыкам и упорному труду, игнорируя фактор везения. Это напрямую связано с систематической ошибкой выжившего, когда мы обращаем внимание только на преуспевших людей, не учитывая роль случайности в их достижениях.

– Мы делаем ошибочные выводы на основе неполной информации. По мнению Талеба, человеческий разум предрасположен к поспешным суждениям, основанным на ограниченных данных. Систематическая ошибка выжившего – яркий пример такого некорректного умозаключения. Мы анализируем только «выживших» (успешных людей или компании), упуская из виду всех тех, кто потерпел неудачу. Это искажает наше восприятие реальности и факторов успеха.

– Мы ищем закономерности в случайных событиях постфактум. Талеб отмечает нашу склонность находить причинно-следственные связи и объяснения случайным событиям после того, как они уже произошли. Это ретроспективное искажение тесно переплетается с систематической ошибкой выжившего. Мы пытаемся рационализировать успех «выживших», приписывая его исключительно их действиям и решениям, при этом упуская из виду роль удачи и игнорируя опыт менее успешных людей или компаний.

В настоящее время исследование систематической ошибки выжившего вышло далеко за рамки чистой статистики, превратившись в междисциплинарную область на стыке математики, психологии, социологии и компьютерных наук. От первых статистических наблюдений Гальтона до ультрасовременных моделей машинного обучения – путь, пройденный этой концепцией, отражает эволюцию всей науки о данных. Сегодня, в мире, где информация правит бал, а искусственный интеллект становится все более могущественным, умение замечать и преодолевать систематические ошибки в данных превращается в один из ключевых навыков для принятия действительно обоснованных и взвешенных решений.

Ваш новый взгляд на успех и неудачу

Эта книга – не просто знакомство с концепцией систематической ошибки выжившего, а инструмент для трансформации вашего мышления и мировосприятия.

Переворачивая страницы, вы начнете переосмысливать сами понятия успеха и неудачи. Знаменитые истории триумфа предстанут в новом свете – как верхушка айсберга, скрывающая огромное количество безуспешных попыток и разочарований. Подумайте о процессе обучения ребенка ходьбе: за каждым уверенным шагом стоят десятки падений. Этот пример ярко иллюстрирует, как за внешним успехом часто скрываются многочисленные неудачи.

Осознание этого факта поможет вам более трезво оценивать риски и возможности в разных сферах жизни. Вы научитесь воспринимать неудачу не как противоположность успеха, а как неотъемлемую часть роста и обучения. Вспомните слова Томаса Эдисона о его попытках создать электрическую лампочку: «Я не терпел неудачи. Я просто нашел 10 000 способов, которые не работают». Каждый провал – это шаг к успеху, ценный урок.

Овладев этими знаниями, вы начнете принимать более обоснованные решения, рассматривая полный спектр возможных исходов. В карьере это поможет выбирать путь, основываясь на объективных данных о перспективах и рисках. В бизнесе вы сможете точнее оценивать потенциал новых начинаний. А в личной жизни сбалансированный взгляд на чужие успехи и неудачи избавит от нереалистичных ожиданий и позволит двигаться к целям в своем темпе.

Поняв механизм систематической ошибки выжившего, вы научитесь видеть реальность во всей ее полноте – и в свете успехов, и в тени неудач, неизбежно сопутствующих любому большому начинанию. Это понимание даст вам мужество пробовать новое, мудрость учиться на чужом опыте и силы преодолевать трудности. Ваши решения станут опираться на твердую почву фактов, а не на зыбкие иллюзии. И пусть путь не всегда будет легким, зато вы будете идти по нему с открытыми глазами, готовые как к триумфам, так и к неизбежным падениям.

Список использованных источников

Athey, S., & Imbens, G. W. (2016). Recursive partitioning for heterogeneous causal effects. Proceedings of the National Academy of Sciences, 113 (27), 7353—7360.

Brown, S. J., Goetzmann, W. N., Ibbotson, R. G., & Ross, S. A. (1992). Survivorship bias in performance studies. The Review of Financial Studies, 5 (4), 553—580.

Dweck, C. S. (2006). Mindset: The new psychology of success. Random House.

Fung, W., & Hsieh, D. A. (2000). Performance characteristics of hedge funds and commodity funds: Natural vs. spurious biases. Journal of Financial and Quantitative Analysis, 35 (3), 291—307. https://doi.org/10.2307/2676205

Galton, F. (1886). Regression towards mediocrity in hereditary stature. Journal of the Anthropological Institute of Great Britain and Ireland, 15, 246—263. https://doi.org/10.2307/2841583

Gigerenzer, G. (2014). Risk savvy: How to make good decisions. Penguin.

Hand, D. J. (2014). The improbability principle: Why coincidences, miracles, and rare events happen every day. Scientific American/Farrar, Straus and Giroux.

Kabat-Zinn, J. (2013). Full catastrophe living: Using the wisdom of your body and mind to face stress, pain, and illness. Bantam Books.

Kahneman, D. (2011). Thinking, fast and slow. Farrar, Straus and Giroux.

Kahneman, D., & Lovallo, D. (1993). Timid choices and bold forecasts: A cognitive perspective on risk taking. Management Science, 39 (1), 17—31. https://doi.org/10.1287/mnsc.39.1.17

Kahneman, D., & Tversky, A. (1973). On the psychology of prediction. Psychological Review, 80 (4), 237—251. https://doi.org/10.1037/h0034747

Klein, G. (2008). Naturalistic decision making. Human Factors, 50 (3), 456—460. https://doi.org/10.1518/001872008X288385

Korteweg, A., & Sorensen, M. (2017). Skill and luck in private equity performance. Journal of Financial Economics, 124 (3), 535—562.

Mangel, M., & Samaniego, F. (1984). Abraham Wald’s Work on Aircraft Survivability. Journal of the American Statistical Association, 79 (386), 259—267. https://doi.org/10.2307/2288257

Mangel, M., & Samaniego, F. J. (1984). Abraham Wald’s Work on Aircraft Survivability. Journal of the American Statistical Association, 79 (386), 259—267. https://doi.org/10.1080/01621459.1984.10478038

Stigler, S. M. (2010). Darwin, Galton and the Statistical Enlightenment. Journal of the Royal Statistical Society: Series A (Statistics in Society), 173 (3), 469—482.

Taleb, N. N. (2005). Fooled by randomness: The hidden role of chance in life and in the markets (2nd ed.). Random House.

Taleb, N. N. (2007). The Black Swan: The Impact of the Highly Improbable. Random House.

Tversky, A., & Kahneman, D. (1973). Availability: A heuristic for judging frequency and probability. Cognitive Psychology, 5 (2), 207—232. https://doi.org/10.1016/0010-0285(73)90033-9

U.S. Bureau of Labor Statistics. (2016). Business Employment Dynamics – Entrepreneurship and the U.S. Economy. Retrieved from https://twi.kz/DOBLc

Wald, A. (1943). A method of estimating plane vulnerability based on damage of survivors [Statistical Research Group, Columbia University, Report No. 432]. Center for Naval Analyses.

1 Невидимые уроки прошлого: Ошибка выжившего и её влияние

Систематическая ошибка выжившего искажает наше понимание исторического развития, заставляя фокусироваться на успешных примерах, которые чаще сохраняются в памяти поколений. Истории неудач, упадка и стагнации нередко забываются, создавая иллюзию неуклонного прогресса. Чтобы противостоять этой предвзятости, современные историки стремятся заново открыть «потерянные истории» – недооцененные достижения прошлого, проливающие свет на реальную траекторию исторического развития.

В этой главе мы совершим путешествие сквозь разные исторические эпохи в поисках утраченных свидетельств инноваций и прогресса. От древних цивилизаций до Ренессанса и Нового времени – везде мы найдем примеры того, как систематическая ошибка выжившего формировала наше восприятие достижений человечества.

1.1 Скрытые достижения: Влияние ошибки выжившего в разные эпохи

Древние цивилизации: Невидимые достижения прошлого

Традиционная историография, выросшая на почве европоцентризма, долгое время оценивала древние цивилизации сквозь призму более поздних европейских стандартов. Этот подход игнорировал оригинальный контекст развития древних обществ и приводил к серьезной недооценке их интеллектуальных и технологических достижений (Yoffee, 2009; Smith, 2014; Saitta, 2024). Последние открытия археологов и историков науки буквально взорвали эту предвзятую картину – особенно в области древней математики. Труды Робсон (Robson, 2002), посвященные математическим текстам Древней Месопотамии, убедительно показывают, что вавилонские ученые владели поразительно развитым математическим аппаратом. Одним из наиболее известных артефактов древней математики является табличка Плимптон 322. Эта глиняная табличка, датируемая примерно 1800 годом до н.э., содержит таблицу из четырех столбцов и 15 строк чисел, записанных клинописью того периода (Robson, 2002).

Табличка Plimpton 322 представляет собой пример так называемых пифагоровых троек – целых чисел a, b и c, удовлетворяющих уравнению a² + b² = c². Она была приобретена нью-йоркским издателем Джорджем Артуром Плимптоном у археологического дилера Эдгара Дж. Бэнкса в 1922 или 1923 году, и впоследствии была передана в дар Колумбийскому университету в 1936 году (Freudenthal, 2021). Согласно Бэнксу, табличка происходит из Сенкере, места в южном Ираке, соответствующего древнему городу Ларса. Анализ стиля клинописи и форматирования таблички позволяет датировать ее периодом 1822—1762 гг. до н.э. (Robson, 2002). Это означает, что Plimpton 322 была создана как минимум за 20 лет до завоевания Ларсы Вавилоном в 1762 году до н.э.

Содержание и назначение таблички Plimpton 322 вызвало значительные научные дебаты. Существует несколько интерпретаций ее функции. Ранее предполагалось, что это могла быть тригонометрическая таблица или таблица взаимно обратных пар чисел (Robson, 2002).

Однако более современные исследования предлагают альтернативные объяснения. Например, работа Элеоноры Робсон 2002 года предполагает, что табличка могла использоваться в педагогических целях для проверки решений задач, связанных с треугольниками и квадратными уравнениями (Robson, 2002). Более поздние исследования, такие как работа австралийских математиков из Университета Нового Южного Уэльса, опубликованная в 2017 году, предлагают интерпретацию Plimpton 322 как древнейшей и наиболее точной тригонометрической таблицы, которая могла использоваться для практических расчетов в строительстве и землемерии (Mansfield & Wildberger, 2017).

Важно отметить, что табличка содержит не только пифагоровы тройки, но и более сложные математические концепции, что свидетельствует о высоком уровне развития математики в древней Месопотамии (Mansfield & Wildberger, 2017).

Исследования Йорана Фриберга (Friberg, 2007) предоставили новые данные о математических знаниях вавилонян. Его анализ показывает, что они были знакомы с такими сложными математическими объектами, как трехмерное пифагорово уравнение, и обладали знаниями о геометрии икосаэдра. Эти открытия демонстрируют, что вавилонские математики были выдающимися вычислителями, возможно, сравнимыми только с современными гениями-вычислителями.

Несколько примеров передовых концепций и методов, разработанных месопотамскими математиками за тысячи лет до нашей эры:

– Шестидесятеричная система счисления, использовавшаяся для астрономических расчетов и до сих пор лежащая в основе измерения времени и углов (Friberg, 2021).

– Сложные геометрические модели для решения квадратных и кубических уравнений, намного опередившие свое время (Robson, 2019).

– Зачатки тригонометрии и теории чисел, применявшиеся в землемерии, архитектуре и календарных вычислениях (Friberg, 2021).

Табличка Плимптон 322 из коллекции Колумбийского университета – яркий пример математической изощренности вавилонян. Этот клинописный текст содержит тригонометрическую таблицу, использовавшуюся для вычисления длин сторон прямоугольных треугольников – за более чем тысячу лет до Пифагора! Понадобились столетия, чтобы греческая и европейская математика достигла уровня, которым вавилоняне владели уже во II тысячелетии до н.э.

Средние века: Наука, забытая в тени времени

Говоря о научных достижениях прошлого, мы часто обращаемся к эпохе Ренессанса, связывая ее с расцветом европейской науки и культуры. Однако в тени этого «золотого века» остается другая, не менее важная страница истории – развитие науки в средневековом исламском мире. Именно исламским ученым принадлежит заслуга в сохранении и приумножении научного наследия античности, а их оригинальные идеи и открытия оказали огромное влияние на последующий ход научной мысли в Европе. К сожалению, этот вклад до сих пор остается недооцененным и малоизвестным широкой публике.

Ярким примером служит судьба трудов выдающегося арабского ученого Ибн аль-Хайсама (965—1040). Ибн аль-Хайсам, также известный как Альгазен, является выдающейся фигурой в истории науки, внесшей большой вклад в развитие оптики как самостоятельной дисциплины. Его главный труд «Книга оптики» (Kitab al-Manazir), созданный в начале XI века, стал настоящим научным прорывом для своего времени (Sabra, 1989; Sabra, 2007). В нём Ибн аль-Хайсам представил новаторские идеи и открытия, которые оказали огромное влияние на понимание природы света и зрения.

Одним из ключевых достижений ученого стало опровержение распространенной в то время теории о том, что свет исходит из глаза. Ибн аль-Хайсам показал, что на самом деле свет попадает в глаз от внешних источников (Smith, 2001; Adamson & Edwards, 2018; Rashed, 2013). Он тщательно изучал преломление и отражение света, исследовал прохождение лучей через различные среды и сформулировал законы оптики, которые легли в основу нашего современного представления о зрительном восприятии (Rashed, 2002).

Ибн аль-Хайсам также описал принципы работы камеры-обскуры – простейшего оптического устройства, которое можно считать прообразом фотоаппарата (Norman, 2024; Rashed, 2002). Он применял геометрический метод для решения оптических задач и поставил знаменитую «проблему Альгазена» – задачу об определении точки отражения луча от сферического зеркала (Rashed, 1990).

Камера-обскура (от лат. camera obscura, что означает «тёмная комната») – это простейшее оптическое устройство, служащее для получения изображения внешних объектов. Это предшественник современного фотоаппарата, принцип действия которого основан на явлении прямолинейного распространения света.

Помимо фундаментальных исследований геометрической оптики, Ибн аль-Хайсам внес большой вклад в понимание физиологии зрения. Он подробно описал строение глаза, предложил идею бинокулярного зрения и изучал оптическую коррекцию зрения с помощью линз (Rashed, 2002; Sabra, 2007; 1001 Inventions, 2015). Его труды стали основой для дальнейших исследований в области офтальмологии.

«Книга оптики» оставалась главным источником знаний по оптике в исламском мире и средневековой Европе на протяжении нескольких веков после написания (Smith, 2001; Norman, 2024). Идеи и открытия Ибн аль-Хайсама повлияли на работу таких ученых как Роджер Бэкон, Иоганн Кеплер и Рене Декарт. Его работа стала важной вехой в развитии научного метода, подчеркивая важность проверки теорий экспериментами и критического отношения к авторитетам (UNESCO Courier, 2023).

К сожалению, несмотря на огромное научное значение трудов Ибн аль-Хайсама, его имя не так широко известно широкой публике, как имена некоторых более поздних европейских ученых. Однако современные историки науки признают Альгазена ключевой фигурой, стоящей у истоков экспериментальной физики, оптики и научного метода в целом (Adamson & Edwards, 2018; Rashed, 2013). Его работы и сегодня являются классикой истории науки, которая заслуживает более широкого признания.

В развитии средневековой математики и астрономии огромную роль сыграл Мухаммад ибн Муса аль-Хорезми (ок. 780 – ок. 850) – персидский ученый, которого считают одним из основоположников алгебры (Brentjes, 2007). Его книга «Краткая книга об исчислении алгебры и аль-мукабалы» (Al-Kitab al-mukhtasar fi hisab al-jabr wa’l-muqabala), написанная около 830 года, впервые представила алгебру как самостоятельную математическую дисциплину (Hogendijk, 2022). Аль-Хорезми ввел систематические методы решения линейных и квадратных уравнений, заложив основы символьной алгебры (Crossley & Henry, 1990). Он классифицировал уравнения на шесть стандартных типов и разработал методы их решения, используя как алгебраические, так и геометрические подходы (Hogendijk, 2022).

Кроме того, аль-Хорезми внес значительный вклад в развитие тригонометрии, астрономии и георафии. Он составил тригонометрические таблицы синусов и косинусов, а также первую таблицу тангенсов (Brentjes, 2007). Аль-Хорезми разработал эффективные вычислительные методы для астрономических расчетов и создал астрономические таблицы (зидж), которые использовались учеными на протяжении веков (Hogendijk, 2022). Астрономические таблицы (зидж) аль-Хорезми содержали расчеты положений Солнца, Луны и планет, а также информацию о затмениях (King, 1983). В области географии он составил «Книгу картины Земли», где привел координаты многих географических объектов (Sezgin et al, 2000).

Труды аль-Хорезми оказали значительное влияние на развитие математики как в исламском мире, так и в средневековой Европе. Его работы по арифметике и алгебре были переведены на латынь и другие европейские языки, став основой для изучения алгебры в Европе на протяжении нескольких столетий (Brentjes, 2007; Folkerts, 2001). Влияние аль-Хорезми прослеживается в работах таких европейских математиков, как Леонардо Пизанский (Фибоначчи) в XIII веке (Hoyrup, 2009).

Латинизированная форма имени аль-Хорезми – «Algoritmi» – дала название понятию «алгоритм», которое играет ключевую роль в современной математике и информатике (Rashed, 2014). Аль-Хорезми по праву считается одним из выдающихся математиков средневековья, и его достижения высоко оценены в истории науки.

Имя персидского ученого-энциклопедиста Ибн Сины, известного в Европе как Авиценна (980—1037), часто связывают с медициной. Его главный труд «Канон врачебной науки» (Al-Qanun fī al-ṭibb) стал одним из самых авторитетных медицинских сочинений своего времени и оставался важным учебником в медицинских школах Европы до XVII века (McGinnis, 2010; Osler, 1972). Однако Ибн Сина внес значительный вклад и в развитие других наук. Его перу принадлежат труды по логике, метафизике, этике, математике, астрономии и музыке (Gutas, 2012).

«Канон врачебной науки» представляет собой энциклопедию в пяти книгах, охватывающую различные аспекты медицины, включая анатомию, фармакологию, и лечение различных заболеваний (Avicenna, 1025/2024). В этом труде Ибн Сина описал более 700 лекарственных веществ и их применение (Emtiazy et al., 2012).

Помимо «Канона», Ибн Сина написал «Книгу исцеления» (Kitab al-shifa) – обширную философскую и научную энциклопедию, охватывающую логику, физику, математику и метафизику (Goodman, 2006). Он также внес вклад в развитие психологии, описав различные психические расстройства и предложив методы их лечения (Syed, 2002).

Ибн Сина разработал подход к научному методу, основанный на эмпирических наблюдениях, что предвосхитило развитие современной науки (McGinnis, 2010). Его идеи о проверке эффективности лекарств через эксперименты были передовыми для своего времени (Urquhart, 2006).

Влияние трудов Ибн Сины распространилось как на Восток, так и на Запад. Его философские идеи оказали влияние на средневековых европейских мыслителей, а медицинские труды оставались основой медицинского образования в Европе на протяжении столетий (Goodman, 2006; McGinnis, 2010).

Таким образом, научное наследие Ибн Сины охватывает практически все области знаний его времени. Он по праву считается одним из величайших ученых-энциклопедистов в истории, внесшим фундаментальный вклад в развитие не только медицины, но и многих других наук.

Приведенные примеры – лишь малая часть той картины расцвета наук, который переживал исламский мир в Средние века. Труды арабских и персидских ученых охватывали самый широкий спектр дисциплин: от математики, астрономии, физики и медицины до истории, географии, лингвистики и музыки. Исламские ученые не только бережно собирали и сохраняли античное наследие, но и смело выдвигали новые, нередко революционные идеи. Бесспорно, они сыграли ключевую роль в развитии экспериментального метода и становлении современной науки.

Однако в массовом сознании эта роль до сих пор остается недооцененной. В историю вошли в основном имена европейских ученых, опиравшихся на труды своих исламских предшественников. В учебниках истории научной революции вклад исламской науки обычно лишь упоминается или вовсе замалчивается. Возникает парадоксальная картина: средневековая Европа предстает островом учености в океане варварства, а Ренессанс – внезапным всплеском научной и культурной активности на пустом месте.

Переосмысление роли исламской науки в развитии всемирной научной традиции – одна из актуальных задач современной истории науки. Настало время воздать должное тому вкладу, который внесли Ибн аль-Хайсам, аль-Хорезми, Ибн Сина и многие другие арабские и персидские ученые. Только тогда мы сможем по-настоящему оценить единство и преемственность всемирного научного наследия, увидеть Ренессанс как закономерный этап общего развития, а не как некое чудо, возникшее на пустом месте.

Таким образом, мы видим, что средневековая исламская наука – не просто важная, но неотъемлемая часть всемирной истории науки, без учета которой наше понимание научного прогресса будет неполным и искаженным. Помня об этом, мы сможем отдать дань уважения гениям, трудившимся и совершавшим открытия и на Западе, и на Востоке – гениям всего человечества.

Эпоха Возрождения и Просвещения: Восстановление справедливости

Эпоха Возрождения и Просвещения (1400—1800 гг.) обычно ассоциируется с научной революцией и выдающимися достижениями в искусстве. Однако за привычным образом этих периодов часто скрывается невидимый вклад женщин, чьи работы и открытия приписывались мужчинам или просто игнорировались. Эта «систематическая ошибка выжившего» в истории науки и искусства стала предметом современных исследований.

Историк науки Лонда Шибингер из Стэнфордского университета в своих работах раскрывает сложную картину участия женщин в научной революции. Несмотря на социальные и культурные барьеры, ограничивавшие их доступ к образованию и научным должностям, женщины активно участвовали в научных дискуссиях через такие формы, как салонная культура (Schiebinger, 1991).

Салонная культура эпохи Просвещения сыграла важную роль в развитии интеллектуальной жизни и научного прогресса, однако её влияние на положение женщин в науке было неоднозначным. Книга Лонды Шибингер «The Mind Has No Sex?» прослеживает эволюцию салонов и анализирует их двойственное воздействие на гендерные отношения в научной сфере.

Истоки и развитие салонов. Салоны, возглавляемые аристократками, появились ещё в эпоху Возрождения, но наибольшее распространение получили в Париже XVII века. Эти неформальные собрания служили платформой для междисциплинарного обмена идеями между людьми разного социального происхождения. В салонах обсуждался широкий спектр тем – от науки и философии до литературы и искусства. Как отмечает Шибингер, салоны находились «в самом сердце философского сообщества» и играли неотъемлемую роль в процессе Просвещения.

Однако их достижения часто оставались в тени из-за господствовавших гендерных стереотипов. Многие женщины работали ассистентами своих мужей-ученых или публиковались анонимно, под мужскими псевдонимами. Вклад таких выдающихся фигур, как Эмили дю Шатле, которая не только перевела труды Ньютона на французский язык, но и дополнила их собственными комментариями, долгое время недооценивался (Schiebinger, 1991).

Шибингер подчеркивает, что гендерные роли и предубеждения влияли и на структуру самого научного знания. Определенные области считались неподходящими для женщин по моральным или социальным причинам. Женщины воспринимались как менее способные к теоретической и научной деятельности (Schiebinger, 1991). Тем не менее, они внесли значительный вклад в такие сферы, как ботаника, активно участвуя в сборе и описании растений в эпоху колониальных исследований (Schiebinger, 2007).