Туманы замка Бро. Том 3 – 4

– А если ты спросишь моего совета – на что я уже перестал надеяться – то я скажу тебе: женись на Ласе. Так будет лучше для всех.

– Но, Тизон!

– Тебе придётся жениться, Грегори! А так ты сможешь установить в замке мир на долгие годы. Ты – рыцарь. Ты будешь служить Генриху и будешь свободен, как сам этого бы хотел. Титул лорда не для тебя – по крайней мере сейчас. Быть может, через десять, двадцать лет…

– Вон! – Грегори сжал кулаки. – Он вышвырнул тебя, Тизон. Вышвырнул из этой башни, а завтра вышвырнет из-за стола. И ты по-прежнему будешь на его стороне?

– Я на стороне дома Вьепон!

– Вон… – повторил Грегори.

Тизон пожал плечами и выполнил приказ.

Вечером того же дня в башню пришло первое письмо. Его принёс мальчишка, найденный Артуром, а Милдрет читала вслух, сидя за новым трофейным столом.

– Рад сообщить вам, молодой лорд, что всегда был верен вам… всегда надеялся, что однажды вы вступите в свои права…

– Давай ближе к делу, – Грегори сидел на полу, прислонившись спиной к боковой стенке стола, и грел ноги у очага. В руках он нянчил свободную руку Милдрет и с сожалением рассматривал оставшиеся на запястье некрасивые синяки. – Он поможет или нет?

– … так… погоди… вот… «Я был бы рад поддержать вас в ваших начинаниях, если бы не обязательства, связывающие меня с лордом Донатон. Если бы вы изволили оплатить мои долги, то я, безусловно, был бы во всём на вашей стороне»…

Грегори присвистнул.

– И этот человек учил меня почитать родителей и никогда не играть.

– Ну, он не сказал, что он эти деньги именно проиграл, – заступилась за капеллана, приславшего письмо, Милдрет. – Просто… что долг нужно оплатить.

– Это не проблема, – задумчиво произнёс Грегори. – Деньги у нас есть. Только как их переправить в замок Донатон?

Грегори поднял взгляд и обнаружил, что Милдрет внимательно смотрит на него.

– Если ты доверяешь мне…

– Само собой, но отпускать тебя одну… я боюсь за тебя, Милдрет.

– Боишься, что я сбегу?

Грегори быстро-быстро покачал головой.

– Если бы ты хотела сбежать, то сбежала бы уже давно. Разве нет?

Милдрет медленно кивнула.

– На дорогах могут быть разбойники.

Милдрет приподняла бровь, и один уголок её губ пополз вверх.

– Ты про Доба или про кого-то ещё?

Грегори молча смотрел на неё, и Милдрет тоже молчала, ожидая решения господина.

– Грегори, я могу за себя постоять, – не выдержала наконец она.

Улыбка коснулась губ Грегори, и, перевернувшись, тот опустился на колени у ног Милдрет.

– Ладно, – сказал он, не переставая улыбаться, – только не сегодня, хорошо?

– Как скажешь, мой господин, – Милдрет отложила письмо и вплела пальцы в волосы Грегори – длинные, шелковистые и чёрные, как небо безлунной ночью. Грегори тряхнул головой и, перехватив руку Милдрет, приложил к щеке, а затем поцеловал ладонь.

– Нужно отдать распоряжения, отсчитать золото… И, к тому же, пока ты здесь, я хочу попробовать что-то ещё.

– Тебе мало того, что уже есть?.. – Милдрет замолкла на полуслове, когда Грегори с силой развёл в стороны её колени и принялся рывками развязывать шнуровку на брэ.

Следующей ночью, впрочем, отправиться Милдрет так никуда и не смогла.

Грегори собрал нужную сумму и готовился уже передать ей, когда раздался стук в дверь и передали ещё одно письмо.

– От Седерика, – сообщила Милдрет негромко, как только дверь закрылась за её спиной.

– Что он пишет?

– Примерно то же. Только он просит отправить деньги его родным, на случай, если ничего не выгорит. И… хочет, чтобы вы подписали документ, в котором заверите своим рыцарским словом, что он останется на своём посту что бы ни произошло.

Грегори поморщился.

– Само собой я подпишу документ. Где отыскать его родных он написал?

– Да. Если хотите, я сразу же заеду и туда.

– Хорошо.

– Вы уже знаете, что потом? Я имею в виду, что вы собираетесь делать с поддержкой этих людей?

Грегори уклончиво качнул головой.

– Есть кое-что. Жаль, что нас отказался поддержать Тизон, – он помрачнел, а затем невольно коснулся ладонью груди, там, где за подкладкой всё ещё лежало письмо. Грегори только сейчас вспомнил про него и теперь, под пристальным взглядом Милдрет, принялся извлекать его из складок одежды и открывать конверт. – Нашёл в старом столе, – пояснил он. Бегло пробежал глазами по строчкам и облизнул губы. – Милдрет, иди сюда! Тут есть кое-что!

Милдрет торопливо подошла к нему и устроилась рядышком на краешке кровати.

– Прочти, потому что мне кажется, что я сошёл с ума.

Милдрет взяла в руки письмо и негромко, уже предчувствуя, что увидит внутри, начала читать:

– «Дорогой отец… – Милдрет замолкла и побледнела, но, поймав на себе пристальный взгляд Грегори, продолжила читать, – дорогой отец, мне жаль, что приходится так уезжать. Я бы хотела побыть ещё с тобой. Но если вы с Генрихом считаете, что так будет лучше, то я не смею противиться. Мне всё же кажется, что тебе нужно больше думать о себе, а мой брак… состоится как-нибудь сам собой. Всё будет хорошо. Твоя Ласе».

Милдрет подняла глаза на Грегори.

– Почему она называет его отцом? – тихо, почти шёпотом спросил Грегори.

– Очевидно потому, что сэр Тизон – её отец.

Они продолжали смотреть друг на друга молча, решая, что это значит для каждого из них, когда зазвенели ключи в замке, и Грегори, вырвав письмо из рук Милдрет, торопливо спрятал его на прежнее место.

– Сэр Генрих вызывает, – произнёс рыцарь, показавшийся на пороге.

– Уже поздно, – заметил Грегори и зевнул.

– Не вижу причин, – ответил тот зло, – почему бы вам не навестить любимого дядю в этот час. В конце концов, могли бы догадаться и сделать это сами давным-давно.

Грегори скрипнул зубами, но, опустив ноги на пол, потянулся и встал.

– Приготовь пока постель, – бросил он через плечо и подобрал с сундука плащ.

– Нет, – перебил его рыцарь, – сэр Генрих хочет, чтобы вы явились вдвоём.

Милдрет стиснула кулак, чтобы не показать испуга. Грегори тоже бросил на неё короткий обеспокоенный взгляд. Быстро, будто бы невзначай, скользнул по плечу Милдрет рукой и шепнул:

– Всё будет хорошо.

Впрочем, конечно же, ничего не могло быть хорошо.

Генрих ждал их в общей зале, в небольшом закутке, отделённом гобеленами. Время ужина уже прошло, и все домашние разбрелись по своим кроватям – и другим спальным местам. В относительном уединении Генрих сидел в кресле рядом с письменным столом и просматривал корреспонденцию, когда Грегори и Милдрет, отодвинув полог, вошли к нему.

Генрих кивнул племяннику, но вставать не стал.

– Пройди ко мне и приготовь постель, – распорядился он, обращаясь к Милдрет.

Грегори побелел.

– Плохое начало, дядя, – произнёс он.

– Не тебе об этом рассуждать, – Генрих выбрал из стопки письмо и бросил его на стол, – прочти. Ты ведь у нас, оказывается, умеешь читать и писать.

Грегори бросил короткий взгляд на письмо. Взял его в руки и пробежал глазами по строчкам, но понять, кому именно оно было адресовано, так и не смог – только то, что писала его Милдрет под его диктовку неделю назад.

– Я этого не писал, – сказал он.

– Интересно, кто же? – произнёс Генрих и снова посмотрел на Милдрет. – Я, кажется, отдал приказ.

Милдрет вопросительно посмотрела на Грегори, и тот всё-таки кивнул.

Милдрет отвернулась, направляясь к двери, и в последнее мгновение Грегори успел поймать и незаметно сдавить её ладонь.

– И сама будь готова, – произнёс ей вслед Генрих. Пальцы Милдрет в ладони Грегори вздрогнули, и она выдернула ладонь.

– Итак, – продолжил Генрих, когда они остались вдвоём, – это заговор, Грегори.

– И что с того? Ты и так всегда считал, что я хочу отобрать у тебя власть.

– А то, – Генрих усмехнулся, – что теперь я могу это доказать, – лицо наместника стало серьёзным. – И тебя высекут на площади перед донжоном, как любого пастуха. Или, может быть, даже казнят.

– Я ни боли, ни смерти не боюсь, – Грегори лишь приподнял слегка уголки губ.

– Да. Но я знаю, как тебя напугать, – Генрих кивнул в сторону полога, за которым скрылась Милдрет.

– И чего же ты хочешь от меня? – улыбка Грегори стала ещё более злой, хотя пальцы сами собой сжались в кулак.

– Ты прекрасно знаешь чего. Женись на Ласе. И забудем всё, что произошло между мной и тобой. Ты получишь свободу, а моя дочь унаследует замок.

– Вот как. Ещё недавно ты говорил, что его унаследую я. Теперь же – твоя дочь.

– Вы с моей дочерью станете одно!

– У тебя нет дочери, самозваный лорд, – Грегори внимательно вглядывался в лицо Генриха, наблюдая за каждой его чертой. – У меня есть письмо, подтверждающее, что отец Ласе – Тизон. Желаешь посмотреть?

Генрих побледнел и несколько секунд молча смотрел на него.

– И что? – спросил он наконец.

Грегори моргнул.

– Что с того, если у меня нет других детей?

Грегори молчал, чувствуя себя полным дураком.

– Идём ко мне, я напою тебя вином, – Генрих поднялся, двинулся к выходу из зала. Заметив, что Грегори не двигается, он чуть замедлил ход и бросил через плечо: – Ну же! Идём!

Милдрет двигалась как неживая, выполняя приказ. Она расстелила постель и наполнила грелки горячей водой, но и не думала раздеваться сама.

Вместо этого Милдрет опустилась на колени перед витражом, сквозь который в спальню проникал бледный свет луны, окрашенный в красный и синий цвет, и, глядя на лики апостолов, изображённых на витраже, принялась читать молитву.

Милдрет не слишком-то верила, что молитва поможет ей избежать того, что должно произойти, но так, думая об искуплении, ждать было немного легче.

Она почувствовала злость, исходящую от Генриха, едва тот пересёк порог.

Что бы ни сказал ему Грегори за те полчаса, что длился их разговор, он явно лишь распалил Генриха сильней.

– Я сказал, что ты должна быть готова, – произнёс Генрих, но дожидаться ответа не стал.

Милдрет почувствовала сильную руку на своём плече. Её толкнули вперёд, утыкая лбом в пол, и Милдрет зажмурилась, чтобы представить, что всё происходящее – только сон.

Рука Генриха рванула вниз её брэ, разрывая в ошмётки ткань, и Милдрет почувствовала, как к её промежности прикасается твёрдая плоть.

Она закусила губу, чтобы не закричать, но ничего так и не произошло. Только прозвучал голос в тишине:

– Впрочем, нет. Я хочу, чтобы ты смотрела мне в глаза.

Ещё один рывок – и Милдрет оказалась на спине. Руки Генриха с силой развели в стороны её бёдра. Глаза Милдрет раскрылись от неожиданности, но вместо лица Генриха она увидел прямо перед собой чёрные, расширившиеся от злости и страха глаза Грегори, стоявшего у того за спиной.

Генрих рывком вошёл, причинная обжигающую боль, но успел сделать всего один толчок, когда Грегори рванул его за плечо и отбросил в сторону.

– Хватит! – крикнул он, полностью теряя над собой контроль.

Рухнул на колени меж разведенных ног Милдрет и, обхватив её за плечи, прижал к себе.

– Хватит! – повторил он уже твёрже, глядя на Генриха, сидевшего тут же, рядом, и мотавшего головой, будто потерявший ориентацию в пространстве охотничий пёс. – Я объявлю о помолвке с Ласе! Но ты никогда больше не посмеешь прикоснуться к ней, слышишь, Генрих? Никогда больше не позовёшь её к себе.

Генрих в последний раз мотнул головой, моргнул и несколько секунд внимательно смотрел на Грегори.

– Сейчас, – сказал он.

– Что?

– Ты объявишь сейчас. Я созову гостей, – Генрих, кряхтя и опираясь рукой о кровать, встал на ноги. – У тебя есть пара минут, чтобы привести в порядок себя и её. И даже не пытайся сбежать.

Генрих вышел, а Грегори продолжал сидеть, прижимая Милдрет к себе и глядя на руанский витраж высоко под потолком.

– Ненавижу, – шептал он. – Как же я ненавижу его…

Милдрет молчала.

«Помолвка с Ласе», – набатом билось у неё в голове.

Глава 39

Сонная Ласе появилась в зале, когда все уже стояли на своих местах. Грегори, державшему её за руку, на секунду показалось, что она вовсе не понимает, что здесь происходит.

Эта мысль мелькнула и исчезла, сменившись злостью – на Генриха, который стал олицетворением тьмы, скопившейся по углам. На Милдрет, которая молча и безропотно подчинялась этой тьме, будто видела себя мученицей, из тех, что изображали на витражах. На себя самого, за то, что ничего не мог сделать, ни одно из данных слов не мог сдержать. И на Ласе – просто потому что она была здесь, заспанная и рассеянная, держала свою руку в его руке, когда он хотел касаться только одной девушки на земле.

– Этот брак не принесёт вам счастья, сестра, – шепнул он, когда Ласе подошла вплотную – так близко, чтобы услышать его.

Ласе с удивлением воззрилась на кузена.

– Я думала, вы передумали, – сказала она так же шёпотом.

– Я вынужден был изменить решение – но чем ближе нас делает ваш отец, тем дальше мы становимся друг от друга. Сегодня я потерял сестру. Впрочем, я потерял её уже давно.

– Что ж, – Ласе вскинула бровь и сжала его ладонь своими холодными пальцами. – Если вы считаете, что весь мир должен учитывать ваши капризы, то пусть будет так. А я считаю, что мне выпала счастливая судьба – и буду считать так.

– Потому что вы даже не Вьепон, надо полагать. Самозваная наследница, которая не могла рассчитывать ни на что.

Рука Ласе дрогнула.

– Как ты смеешь… – прошептала она.

– Правда колет глаза?

– Какой же ты дурак, Грегори! Мой отец в сотню раз лучше твоего! И каким бы отвратительным мальчишкой ты ни был, лучше выйти замуж за тебя, чем за какого-нибудь жирного кабана из столицы!

– Что ж, дело твоё, – Грегори надел ей на палец кольцо и, не дожидаясь окончания церемонии, под возмущённые охи зрителей двинулся к выходу. Милдрет, всё это время стоявшая в тени колонны, прислонившись спиной к стене, призраком скользнула следом за ним.

Генрих постоял секунду, тяжёлым взглядом провожая племянника, а затем подошёл к Ласе и взял её за руку.

– Ничего, дочь моя. Теперь он далеко не уйдёт.

Грегори прошествовал к своей башне и остановился, лишь поднявшись на третий этаж.

– Я требую, – произнёс он, не оборачиваясь, – чтобы охрана была заменена. Я сам выберу рыцарей. Которые будут меня охранять. Прислать ко мне утром сэра Артура – он станет начальником стражи.

Грегори переступил последнюю ступеньку и вошёл к себе, предоставив Милдрет закрывать дверь. Прошёл к окну и остановился, глядя в темноту.

Злость клочьями дыма всё ещё клубилась в его голове. Пальцы сжимались в кулак, но сформулировать ни один из вопросов, волновавших его, он не мог.

Милдрет стояла за спиной – в десяти шагах, у самого очага. Грегори чувствовал лопатками каждое её движение – как Милдрет отворачивается, как ворошит угли и как разжигает огонь. Тогда, в спальне, Грегори тоже казалось, что он чувствует её. Что он сам лежит на полу. Но теперь, когда всё закончилось, Милдрет была как никогда чужой.

Грегори стиснул кулак и ударил по стене.

– Почему? – выпалил он единственное слово, которое крутилось у него в голове.

Милдрет долго молчала, и Грегори уже собирался было обернуться, встряхнуть её и, может быть, ударить, только бы не слышать эту тишину, когда Милдрет наконец произнесла:

– Ты приказал. А я поклялась, что буду служить тебе.

Грегори издал гортанный звук, средний между воем раненого зверя и его яростным рыком.

– Подойди сюда.

Милдрет отставила кочергу и подошла к нему.

– Залезь на подоконник и спрыгни вниз.

Милдрет выглянула в окно и сглотнула. Затем поставила одну ногу на подоконник и подтянулась.

– Что ты творишь?! – Грегори рванул её за плечи обратно в комнату и основательно, так что заныл затылок, приложил спиной о стену.

– А почему нет? – Милдрет вскинула на него светлый до одержимости и пустой, как у блаженной, взгляд. – Может, я не хочу жить?

– Дура! Теперь ты вспомнила, чего хочешь, а чего нет?

– Я всегда это знала! – Милдрет перехватила его руки и оторвала от себя неожиданно легко. – Я хочу тебя, Грегори, тебя! Если для этого надо отдаваться твоему дяде, если для этого надо изображать твоего слугу – мне всё равно! Я всегда…

Милдрет замолкла, прижимая ладонь к щеке, когда её опалил удар – ненастоящий, как будто бил не мужчина и от этого ещё более обидный.

– Я хочу тебя, – она сползла на пол по стене, – это неправильно, но я ничего с собой поделать не могу. И это не имеет никакого значения, потому что теперь ты женишься на Ласе.

Милдрет обняла колени руками и уткнулась в них лбом, силясь спрятать подступившие к горлу слёзы.

«Надо было согласиться, – думала она с тоской, – надо было уйти из замка давно, как предлагал этот проклятый лорд. Хотя… что изменилось бы тогда? Я всё равно не получила бы его… того, в ком смысл этой проклятой жизни для меня».

Грегори стоял над ней, глядя сверху вниз и стискивая кулаки.

Сейчас он ненавидел Милдрет как никогда. Ненавидел так же, как ненавидел самого себя, потому что давно уже не мог различить, где заканчивается он сам и начинается Милдрет.

– Мне душно, – сказал он и, шагнув к окну мимо Милдрет, коснулся края бойницы рукой. – Я бы спрыгнул сам. Спрыгнул с тобой вдвоём.

– Дурак, – Милдрет вытерла рукавом лицо и коснулась его бедра рукой. – У тебя всё ещё будет хорошо.

Грегори покачал головой.

– Никогда. Без тебя не может быть хорошо, Милдрет. И никогда я не смогу быть с тобой.

Он опустил руку и, нащупав плечо Милдрет, притянул её ближе к своему бедру рукой.

Они снова замолкли, думая об одном и том же – о Ласе и помолвке, которая была объявлена только что.

– Полагаю, ехать в Донатон больше нет смысла? – Милдрет усмехнулась, бросив взгляд на забытый под кроватью мешок золота.

Грегори медленно опустил на него глаза.

– Нет, – сказал он вдруг. – Нет, езжай, – и, поймав Милдрет подмышки, потянул вверх. Прислонил к стене перед собой и провёл по щеке рукой. – Милдрет, ты сейчас нужна мне, как никогда.

Милдрет на секунду опустила глаза и вновь посмотрела на него.

– Я всегда с тобой.

– Отправляйся в путь сегодня же. Не нужно никуда заезжать. Отдай деньги и получи расписку, что я выплатил этот долг, а затем возвращайся ко мне. И по дороге подумай, Милдрет, чьё это было письмо? Кто нас предал?

– Они были одинаковые, Грегори.

Грегори с сожалением кивнул.

– И всё-таки… Я тоже буду думать вместе с тобой. И, Милдрет… —Грегори коснулся пальцами краешка её губ. – Не смей думать об этой ерунде, – он кивнул на окно. – Ты должна вернуться ко мне живой. Это приказ.

Не дожидаясь ответа, он коснулся губ Милдрет своими губами и, не встретив сопротивления, проник внутрь. Милдрет прогнулась, прижимаясь к нему, насыщаясь спокойствием и уверенностью, которые наполняли тело господина.

– Я тебя люблю, – сказала она и улыбнулась краешком губ, когда закончился поцелуй.

– Я тоже тебя люблю. Уходи. Пока не настал рассвет.

Милдрет не было три дня и три ночи, и за эти три дня и три ночи в замке произошло немало перемен.

Наутро сэр Артур явился к Грегори и приветствовал его поклоном, но лицо его было холодно, как лёд на вершинах гор.

– Есть ли смысл менять стражу, – спросил он, когда Грегори завёл об этом разговор. – Если вы с Генрихом теперь суть одно?

Грегори поджал губы. Ему не нравилось, в какую сторону сворачивает разговор.

– Я сам решу, с кем мне быть единым целым, – сказал он. – Если ты верен мне – то выполнишь приказ. И сверх приказа выяснишь, чьё письмо я видел у Генриха на столе. Может, это твой мальчишка научился читать? Или кто-то ещё?

Артур какое-то время молча смотрел на него.

– Вы хотите сказать… – произнёс он наконец.

– Я уже боюсь что-либо говорить в этом замке вслух или даже писать.

Артур кивнул.

– Я вас понял, – мрачно произнёс он. – Но мои люди – воины. Они не так искусны в сыске, как нужно нам сейчас.

– Надеюсь, есть ещё что-то, что нужно «нам», а не каждому из нас.

Грегори внимательно смотрел на гостя несколько секунд, а затем вздохнул и сказал:

– Иди. Выбери тех людей, кому не страшен гнев Генриха, потому что я собираюсь часто нарушать его запреты. Точнее, – он хохотнул без всякой радости, – я вообще не собираюсь более их соблюдать.

Впрочем, особого желания покидать башню у Грегори не возникло. Замок, в котором он прожил большую часть жизни, казался ему сейчас чужим. Никому, кроме Милдрет, он не мог здесь доверять, а Милдрет не было рядом, и без неё любые прогулки теряли смысл.

Стояла к тому же глубокая осень, и погода становилась хуже с каждым днём, так что единственный раз, когда он покинул покои, Грегори сделал это, чтобы потребовать на кухне побольше дров.

Вечером третьего дня в двери башни постучалась Ласе – злая как фурия, так что Грегори едва её узнал.

– Ты в самом деле просто избалованный жестокий мальчишка, Грегори! Любой старый боров был бы лучше тебя!

– Похоже, ты передумала становиться моей женой, – Грегори усмехнулся и уселся обратно в кресло, из которого встал было, чтобы поприветствовать даму. – Чем я заслужил эту радость?

– Что тебе сделал сэр Тизон?

– Тизон? – Грегори поднял бровь. – Достаточно, но я, кажется, не давал тебе об этом знать.

– Его отправляют на зиму в окраинный гарнизон. Ты понимаешь, что это верная смерть?

Грегори моргнул. Он не был уверен, что хотел бы для Тизона такой судьбы, но с другой стороны – ничего не мог и поменять.

– Считай это «поединком веры» с судьбой, – сказал он жёстко, выпрямляя спину и чуть наклоняясь вперёд, чтобы прищурившись взглянуть на Ласе. – Он предал меня. Но не я наказываю его.

Ласе, сжимая кулаки, смотрела на жениха.

– Будь ты проклят, Грегори Вьепон! – развернувшись, она метнулась прочь.

– Не понимаю, почему ты пришла ко мне. Я даже свою судьбу не могу решать, – кинул Грегори ей в спину. Ласе обернулась к нему, а потом захлопнула за собой дверь, и Грегори остался сидеть в растерянности.

– Что она хотела? – раздался через полминуты голос в тишине, и Грегори вскочил было с места навстречу Милдрет, выбиравшейся из окна, но та соскочила на пол и толкнула его назад, заставляя снова рухнуть в кресло, а сама упала на колени между его широко расставленных ног.

– Милдрет… – прошептал Грегори, вплетая пальцы в её холодные и чуть влажные от дождя волосы.

– Я соскучилась, мой господин, – Милдрет запрокинула голову, заглядывая ему в глаза, и улыбнулась.

– Если бы ты знала, как… я… – Грегори замолк на полуслове, обнаружив ловкие пальцы Милдрет на завязках своих штанов. Легко распутав узел, они уже выпускали на волю расслабленную плоть, – что… ты… ох…

Губы Милдрет поймали головку его члена, и, втянув в рот, Милдрет легко приласкала её языком, а затем выпустила на волю.

– Я всю дорогу думала о тебе, – пробормотала она, снова заглядывая Грегори в глаза.

– Что же ты… думала… – Грегори чуть сполз вниз по спинке кресла, когда язык Милдрет прошёлся по его стволу.

– Я представляла, как сделаю это с тобой.

Грегори опустил веки, продолжая сквозь ресницы наблюдать, как голова Милдрет двигается вверх-вниз, а глаза её жадно сверкают, когда она чуть приподнимает лицо.

– Ты… – Грегори выпустил волосы Милдрет и впился пальцами ей в плечи, – с ума сошла… – он оторвал Милдрет от себя, и та неожиданно послушно уступила, оставляя горящий член Грегори торчать вертикально вверх. – На кровать! – приказал Грегори, поднимаясь в полный рост, и Милдрет, всё так же не отрывая от него взгляда, принялась торопливо расстёгивать плащ. Она успела скинуть верхнюю тунику и приподнять края нижней, когда Грегори перехватил её локти и, толкнув к стене, принялся целовать. Руки Милдрет оказались спелёнуты рукавами, а Грегори шарил своими по её влажным после скачки, но уже остывшим бокам.

– Три дня без тебя… – прошептал Грегори, отрываясь от её губ, но лишь для того, чтобы скользнуть к уху и теперь развлекаться с ним – то прикусывать, то целовать. – Всё потеряло смысл.

– А у меня был смысл, – Милдрет извернулась и сама укусила Грегори за шею там, где билась тонкая венка, так что тот застонал. – Я знала, что должна вернуться к тебе.

– Милдрет… – выдохнул Грегори и, избавив, наконец, любимую от второй туники, прижался к её обнажённому телу.

– Мне не нравится эта штука, – шепнула Милдрет, силясь выдернуть тунику Грегори из-под пояса. Тот попытался перехватить её руки, но не смог, и дальше они, сплетаясь пальцами, раздевали друг друга в четыре руки.

Наконец Грегори толкнул Милдрет к кровати и лёгким толчком заставил перевернуться на живот.

– С этой стороны ты ещё красивее, – шепнул Грегори и, наклонившись, легко коснулся губами самого нижнего позвонка. – Я люблю тебя, Милдрет.