Пенсионерка

Мария взяла мне билет на 26 августа. В Париже меня встретит Оливье, так зовут моего зятя, и мы сразу поедем к ней в роддом. Я пока не знаю местности. Названия города, где она будет рожать, тоже пока не знаю. Ближе к отъезду я все тебе напишу. Сказать что “скучаю по тебе”, значит ничего не сказать. Жду и надеюсь, что все будет так, как мы хотим. Обнимаю и нежно целую. Твоя Ирина.”

Через час пришел ответ…

X X X

“Мне жаль, что я заставил тебя волноваться. Я не могу спать.

Видит Бог, я в этом не виноват. Хотя, конечно, незачем в машине оставлять ценные вещи. В клинике тоже неприятности. На моих плечах слишком много ответственности. Я один и мне нужно немного нежности, чтоб подзарядить свои батарейки. Мне нужна твоя рука. Просто твоя рука в моей. Теперь, когда ты вошла в мою жизнь, я наконец вижу приближение счастья, но ожидание невыносимо. Надо держаться, надо, но это очень тяжело.

Я знаю, что не должен тебе это говорить, но кому мне рассказать?

До тебя я мог выносить одиночество, теперь нет. Во мне столько любви к тебе и нежности, что это причиняет боль, не имея выхода.

Я пойду обратно в постель. Не хочу, чтоб мое письмо было грустным. Я люблю тебя.”

Ирина прилетела в тот день, когда родился малыш. Мишель встречал ее в аэропорту. Знакомство с зятем и старшим внуком Ирины прошло спокойно и по-домашнему. Сразу нашлись общие интересы и темы для разговоров. Через три дня они все вместе забирали Марию с сыном из роддома, как мечтали.

Мишелю понравился регион с его сочной, напитанной влагой природой. Поэтому он, как и собирался, продолжил поиски дома, где они с Ириной могли бы жить вместе. Посмотрев десятки домов в округе, нашли прекрасный дом, который понравился обоим и подошел по всем параметрам. Но перед внесением аванса, хозяин поднял цену. Мишель отказался, усомнившись в порядочности продавца. Дальше искать не стали, отложив решение этого вопроса на потом, так как совсем не было на это времени. Но мысль о собственном доме Мишеля не покидала. Однажды, оставшись вдвоем, он решил поговорить об этом опять:

– Любовь моя, я знаю, что ты очень расстроилась, что я отказался продолжать сделку с этим продавцом. Но может быть это знак, что нам не следует спешить в этом вопросе. Через три года твой старший внук должен будет перейти в колледж. Он исключительно умный и одаренный ребенок, поэтому ему нужно стимулирующее обучение, где придется бороться за лидерство. Но такие колледжи есть только в крупных городах: в Париже, Лионе, Дижоне, Лилле, Бордо. Я знаю это, потому, что был там и отдавал своих детей. Мой второй сын учился в одном из крупнейших колледжей Парижа – колледже Станисласа, филиале престижного лицея Людовика Великого. Так что перед Марией и Оливье встанет вопрос переезда. А мы? Неужели мы будем следовать за ними? Им то по тридцать лет, они могут менять регион каждые десять лет. А нам уже за шестьдесят с лишним, мы не сможем этого делать. Вопрос: " Ты бы хотела остаться в Бургундии, если дети уедут отсюда"?

– Ты прав, дорогой, я об этом и не подумала. – искренне согласилась Ирина. – Может и правда, что неудавшаяся сделка это всего лишь пауза для принятия единственно верного решения.

– Я очень рад, что ты согласна со мной и сделаю все, чтобы найти такой дом, который тебе также понравится. – удовлетворенно и спокойно ответил Мишель.

– И в нем мы будем принимать Гошу с его девушкой. Ведь у него будет девушка, он красивый парень. И габриэль будет у нас время от времени. Мы будем утешать его в детских горестях и радоваться его успехам. – Мечтательно согласилась Ирина и нежно погладив по голове Мишеля, обняла его.

Первые три месяца жизни внука Ирина взяла часть забот на себя. Вспомнила, как десять лет назад, при появлении первенца, тоже была рядом.

Мишель приезжал к ним каждую неделю, несмотря на дальнее расстояние. Он старался быть настоящим дедушкой старшему внуку: играл с ним в шахматы, обсуждали русскую и французскую литературу, делились навыками игры на фортепьяно. С пятницы по воскресенье дни были насыщены разными впечатлениями и событиями в кругу семьи, о которых он даже не подозревал. С огромным удовольствием ходил с коляской по лесной тропинке, укачивая малыша и напевая колыбельные. Казалось, что он был рад и счастлив. Но Ирина иногда ловила на себе взгляд полный печали и грусти.

– Что-то не так, любовь моя? – заботливо интересовалась она.

– Я не знаю. Мне не хватает твоего внимания, – его голос дрогнул, – даже ночью, когда мы наедине, мне кажется, что ты думаешь о дочери и малыше.

– Это нормально, любимый. Первые месяцы всегда очень тяжело, а тут еще ремонт полным ходом.

– Я все понимаю. Но я еду семьсот километров, чтоб побыть с тобой. В моем возрасте это огромная нагрузка, да и день у меня за два, уже. А тебе скоро возвращаться в Москву и опять три месяца разлуки. У меня руки опускаются, как подумаю.

– Мишель, я не могу бросить дочь с внуками. У нас так не принято. Если не я, то кто? Мы всю жизнь поддерживаем друг друга в сложных ситуациях. Ее муж впервые стал папой. Ты же видел, он боится его даже брать на руки. И это тоже нормально.

В ноябре зачастили проливные дожди, похолодало. Деревня располагалась на краю огромного соснового леса, населенного всякой живностью. Однажды вокруг дома крутилась лиса, почуяв запах вкусного ужина. Косули и олени в заповеднике “Морван” с удовольствием ели с рук морковку.

По вечерам стали собираться у большого камина. Малыш подрос и хорошо набрал в весе. Первые трудности были позади. Можно было со спокойной душой возвращаться в Москву. Волновало только настроение Мишеля. Он приехал проводить, но был какой-то отстраненный и задумчивый.

В парижском аэропорту им. Шарля де Голля, он долго держал ее за руку не в силах отпустить.

– Мне кажется или мы больше не увидимся? – c горькой улыбкой произнес Мишель.

– Почему?

– Предчувствие.

– Все теперь зависит только от нас.

– Нет, от тебя.

Она обняла и прижалась ухом к его груди. Cердце билось слишком часто. Он поцеловал ее в макушку и тоже крепко обнял, перейдя на шопот:

– Ne me quitte pas.....Je t'aime.

Она подняла голову и закрыв глаза, попросила: “ Поцелуй меня как в первый раз”!

На выходе из аэропорта можно было заметить одиноко стоящего сутулого седого старика. Он растерянно смотрел по сторонам, словно потерявшийся ребенок.

Глава 13

Дома. Ирина обвела глазами пространство своей небольшой, но такой родной и уютной квартирки. Теперь она не казалась ей местом заточения, как было почти год назад. Знакомое и понятное до мелочей пространство наполнилось запахом прованской лаванды, подаренной Мишелем в качестве сувенира. Минувшая осень, проведенная в Бургундии в кругу семьи дочери, останется надолго в ее самых теплых, несмотря на погоду, воспоминаниях.

Старый любимый пес Сема, проведя три месяца на даче у близкой подруги Ирины, безошибочно признал хозяйку еще за сто метров до калитки, о чем громко оповестил ближайших соседей. Она взяла его на руки и он выплеснул всю свою радость тщательно облизав ее лицо. Ирина смеялась и не противилась его ласкам. Соскучилась.

Декабрь, в чистой, сверкающей снегом Москве, сулил насыщенную культурную программу и предновогодние хлопоты. Люди на улицах все еще носили медицинские маски, но уже было разрешено посещать театры и музеи, сохраняя расстояние при рассаживании в зрительном зале, в очереди или в общественных местах. Необходим был только кюаркод, позволяющий купить любой билет.

После жизни в бургундской деревне с ее заботами вокруг новорожденного внука, Ирина ощутила в Москве готовность окунуться и уйти с головой во все предлагаемые столицей возможности. Появившаяся энергия переполняла ее.

А тут еще набирала обороты программа "Московское долголетие" для людей пенсионного и предпенсионного возраста. Театральные кружки, спортивные секции, мастер-классы и курсы по рукоделию, кулинарии, йоге, гимнастике мозга. Столько предложений у пожилых людей не было никогда, если принимать во внимание, что все занятия для них были бесплатными.

Ирина занялась изучением французского языка , записалась на уроки по игре в Бридж, стала посещать кружок по развитию когнитивных способностей. Танцевальный клуб, открывшийся в доме пососедству, принял ее в свои ряды с распростертыми объятиями. Каждые понедельник и среду она, в кругу единомышленников и любителей кино, смотрела новые фильмы в кинотеатре "Космос". Все это приводило ее в восторг. Она делилась впечатлениями и фотографиями с Мишелем.

В католическое Рождество она послала ему поздравление.

" Дорогой мой, в эти холодные декабрьские дни, меня согревает наша любовь. Я знаю, что ты агностик, как и многие врачи веришь только в то, что можешь увидеть. Поэтому я буду молиться за нас двоих, чтобы Создатель продлил наше счастье. Береги себя, любимый. В этот вечер я мысленно с тобой, как, впрочем, и во все остальные дни.."

Ответ не заставил себя ждать.

"Я чувствую праздничную атмосферу вокруг себя, хотя и в этом году ее опять меньше из-за Ковида. Улицы пустынны. Иногда машины проезжают, но очень быстро. Все спешат, чтобы успеть к праздничному ужину. Я один и, чтобы не сидеть перед телевизором с бокалом пунша, предпочитаю работать. Так я чувствую себя полезным и одиночество отступает. Завтра будет тяжелый день дежурства в больнице. Поскольку пациенты хорошо выпьют и наедятся, то я ожидаю обширного гастроэнтерита.

Я жду твоего возвращения, как сухая трава ждет дождя. Я вижу кусты роз и каждый полдень, придя домой передохнуть, я смотрю на них, потому что они для меня это надежда на будущее. Я жду весны всем своим существом."

Ирина продолжала отправлять Мишелю фотографии и письма, но ответы и реакции его становились все сдержаннее и вскоре он вовсе перестал на них реагировать. Сам писал редко и коротко.

Сначала это ее обижало, но потом она решила, что он занят своей работой и, чтобы не докучать, перестала делиться событиями.

Воспоминания о проведенном с Мишелем времени, были еще свежи. Она закрывала глаза и чувствовала большие крепкие руки, обнимавшие ее. Сильные широкие плечи, заслонившие ее от казалось неминуемой гибели под громадой бревен, нависавших над их автомобилем. Горячие и ласковые губы на ее коже каждое утро перед пробуждением снились ей каждую ночь.

Она помнила до мельчайших подробностей их первую трехдневную совместную поездку в красивейший древний городок Сомьер с величественным замком на берегу реки Видурль. Мишель тогда снял лучший номер в гостевом домике на холме, на крыше которого был бассейн и великолепный вид на окресности. Гостеприимные хозяева-анличане, однажды приехавшие в те места туристами, влюбились в Окситанию и купили заброшенный старый дом. Силой любви и их стараниями он превратился в уюный уголок рая, которым они гордились и делились с желающими у них остановиться. Во время завтрака в саду они, как радушные хозяева, сами обслуживали гостей, угощая своей выпечкой и джемами собственного производства. Журчащий старинный фонтанчик и тенек от беседки, увитой розами, усиливали удовольствие от запаха и вкуса свежего ароматного кофе.

Потом они долго гуляли по узким улочкам, вымощеным вековыми мостовыми. Она помнила их прохладу, когда сняла тесные босоножки и продолжила путь босиком, испытав при этом наслаждение. Мишель тогда увидел ее уставшие ноги и настоял зайти в магазинчик, где купил ей обувь более удобную для прогулок.

На следующий день они посетили спонтанный рыночек старых вещей, где она купила две роскошные белоснежные наволочки на пуговицах. Вышитые неизвестной мастерицей монограммы "I M", по счастливой случайности, совпадали с начальными буквами их имен. А Мишель купил изящную вазу из тонкого синего стекла, чтобы ставить в нее желтые ирисы из сада в Безье.

Промчались три зимних месяца и можно было собираться в дорогу. Ирина купила билет во Францию и зашла на электронную почту, чтоб написать Мишелю письмо. Там она увидела оповещение из налоговой о том , что за ней числится огромный долг, который ей необходимо погасить как можно быстрее. Оказалось, что после продажи дачи она должна была уплатить процент и заполнить налоговую декларацию.

Ирина точно помнила, что она не должна была ничего платить за маленький домик у моря, купленный ею десять лет назад. Именно поэтому она после сделки и не стала заполнять декларацию. Времени на доказательство своей невиновности не оставалось. Да и в аэропорту могли ее по этой причине не выпустить из России. Поэтому она решила отложить поездку на более поздний срок. Письмо Мишелю с объяснением причины задержки вылета осталось без ответа. С этого момента связь между ними оборвалась.

Еще почти два года назад, случись что-то подобное, она задраила бы все люки и погрузившись на недосягаемую глубину, отправилась в автономку. А там бы начала придираться к себе пока не докатилась бы до осознания своей вины с вынесением приговора. Теперь будет все иначе. Посмотрев на себя в зеркало и грустно улыбнувшись отражению, она прошептала: " Я доверяю потоку жизни. Все, что происходит – к лучшему. Отпускаю старое и открываюсь новым возможностям." Но в висках стучали Ахматовские строки:

"Брошена! Придуманное слово, разве я цветок или письмо?

А глаза глядят уже сурово в потемневшее трюмо".

Поверить в то, что любовь, которую она так долго ждала, оказалась всего лишь плодом ее богатого воображения, она отказывалась. Боль потери, ревность и непонимание причин его поступка не давали ей покоя. ЕЕ разрывало от невозможности изменить произошедшее. Его телефон был выключен.

Через полгода ситуацию с налоговой инспекцией удалось уладить окончательно. Ирина собралась к детям. Ранней осенью в Бургундии так же красиво, как и в ее родном Крыму, это она уже знала. Не знала она только одного, что ей делать с любовью к Мишелю, затаившейся в ее сердце.

Включив компьютер, она в очередной раз проверила почту.

Со знакомого адреса пришло письмо. Открыв его, она прочла: "Иринушка, если ты меня еще любишь, жду тебя в Касабланке. Твой Мишель"....

ЭПИЛОГ

“Вот бы сейчас вернуться в детство и спросить Телевичка, а что происходит в голове у мужчины, который исчезает на полгода, а потом появляется и ничего не объяснив, зовет к себе, но теперь на другой континент”, – неожиданно для себя припомнила Ирина свою любимую игрушку, и мыслями унеслась в далекое прошлое.

На пятилетие Ирины ленинградская бабушка подарила ей игрушку-рукавичку с головой мальчика в очках. Ирина назвала его Телевичок. Папа увлекался фотографией и пользовался различными приспособлениями к своему фотоаппарату “Зоркий”. Дополнительный объектив, позволяющий приблизить удаленные предметы для получения крупного плана, не теряя при этом качества изображения, так Ирине понравился, что она нарекла этим именем своего нового друга.

От него у нее не было секретов. Всякий раз, когда Ирине нужно было поделиться сокровенным, она надевала рукавичку и шептала в его маленькое ушко. Благодаря черным рубашке и оправе на круглых очках, он был похож на всезнайку. К тому же он частенько умничал, употребляя взрослые выражения и незнакомые по смыслу слова, которые Ирина сразу пускала в обиход, поражая ровесников своей осведомленностью. Она ему доверяла и часто спрашивала совета в сложных для нее ситуациях.

Они долго были неразлучны, даже тогда, когда родители разошлись и мама вышла замуж за дальневосточника. Он потерялся вместе с маленьким чемоданом, в котором летел из Севастополя во Владивосток. Поэтому, уже четырнадцатилетняя Ирина, переживая изменения в жизни, делилась впечатлениями со своим дорогим очкариком мысленно. А рассказать было о чем. Уж слишком большая разница между городами – тем, где ей довелось родиться, и тем, где происходило ее взросление. Открытый торговый порт Владивосток и закрытая военно-морская база Севастополь, были как принц и нищий, если пользоваться аналогией ее тогдашнего понимания мира. Застегнутый на все пуговицы бушлата, переживший в своей истории бесконечное количество оборон, пропитанный кровью не одного поколения защитников Севастополь и распахнутый всем ветрам, свободный, независимый, франтоватый щеголь Владивосток станут для нее родными.

На дальневосточной земле она научилась принимать самостоятельные решения и нести за них ответственность. Там она окончила школу и поступила в Институт искусств, осуществив свою давнюю мечту о театре. Но встретив свою любовь, нашла в себе силы и сделала единственно верный выбор, благодаря чему испытала счастье материнства, воспитала прекрасную дочь, дождалась внуков. И пусть ее брак распался, она ни о чем не жалела и ничего бы не изменила, случись такая возможность.

"Какая разница Касабланка или какой-то другой город или континент, если без этого человека темно, какими бы яркими огнями не светился окружающий меня мир, – призналась себе Ирина. – Да и одноименный фильм о любви однажды уже спас меня".

Она не забыла, как за год до развода, прожив неполных двадцать лет в браке, она больше не чувствовала себя счастливой. Надежда на восстановление прежнего доверия в отношениях покинула ее. Душевное и физическое состояние были на грани. По телевизору впервые показали старый американский фильм "Касабланка", с участием великолепных Ингрид Бергман и Хамфри Богартом, впечатления от которого заставили ее сбросить оцепенение, навязанные комплексы, неверие в себя.

На утро следующего дня она проснулась с желанием жить невзирая на обстоятельства.

И теперь, перечитывая письмо от Мишеля с приглашением приехать, она опять приняла осознанное решение. И ответила ему словами Ильзы: ”Я думала, что никогда больше тебя не увижу, что ты ушел из моей жизни. Если бы ты знал, как сильно я тебя любила…".

Через день Ирина обнаружила на почте билет Королевских авиалиний Марокко " Москва – Касабланка" на свое имя.

Мишель тоже любил этот фильм и прекрасно помнил, что скрывалось за многоточием в ее ответе. На вотсап пришло короткое сообщение: "Теперь все будет по-другому. Верь мне. Люблю и жду. Твой Мишель."