Экспансия на позавчера

Иван медленно выдохнул, прежде чем заговорить.

– Я правильно понимаю, командор, что, по-вашему, интеллект и сила характера – взаимоисключающие качества?

– Я говорю о том, что интеллект без опыта – ничто, – Ларсон посмотрел на него, сузив глаза.

– Опыт – это то, что получает каждый офицер в процессе службы, – Иван ответил ровно, не повышая голоса. – Или вы предлагаете допускать к командованию только тех, кто уже прошёл войну, а не тех, кто может выиграть её?

На секунду в зале повисла тишина. Ларсон стиснул зубы, пока его пальцы медленно сжимались в кулак.

– Вы, конечно, можете сколько угодно спорить, но вы знаете, почему я говорю это, – его голос стал ниже, и в нём звучала глухая ярость.

Иван не отвёл взгляда.

– Вы говорите это, потому что считаете, что я недостаточно хороший офицер. Или потому, что у вас есть личные причины?

Воздух в зале будто сгустился. Комиссия молчала, но Иван знал – все знали. Лиана.

Её имя не прозвучало, но оно висело в воздухе. Все знали, что она его, Ларсона. Тайная связь, о которой не говорили вслух, но о которой шептались в коридорах Академии. Командор привык владеть, привык держать всё под контролем, и сейчас он видел перед собой человека, которого не мог контролировать.

Иван видел, как тот напрягся, как на мгновение в его глазах вспыхнула ярость, но затем Ларсон сдержался.

– Командор, – голос Уэллса был спокойным, но в нём звучал явный намёк, что этот разговор зашёл слишком далеко. – Ваша позиция зафиксирована. Однако решение комиссии принято большинством голосов.

Ларсон не шевельнулся.

– Вы делаете глупость, – медленно и чётко сказал он.

– Это решение комиссии, – твёрдо повторила профессор Грейс.

– Это решение слабых, – бросил Ларсон, и его голос стал ледяным. – Мы превратили Академию в фабрику по выпуску бумажных офицеров, и удивляемся, почему каждый новый конфликт оказывается хуже предыдущего.

Он резко встал, отодвинув назад свой стул с лёгким скрежетом.

– Вы сами потом поймёте, что ошиблись.

– А пока что это не вам решать! – заключил Уэллс, ударив словами почище ножа.

Ларсон бросил на Ивана последний взгляд, полный не гнева, а чего-то другого, более сложного. Это был не конец. Это был только первый раунд.

– Лейтенант Артемьев, – голос Уэллса разорвал молчание. – Вы проявили исключительные знания в теории экспансии, продемонстрировали понимание стратегических процессов, а главное, показали, что способны отвечать за свои слова. Однако не забывайте: реальность всегда сложнее, чем её теоретическая модель.

Иван кивнул.

– Так точно, адмирал!

– Завтра вы получите официальное назначение. Свободны.

Бывший теперь курсант встал, приложил руку к груди в военном приветствии, развернулся и направился к выходу.

Он не обернулся, но он чувствовал на себе взгляд Ларсона: это ещё не конец.

Иван шагнул за порог аудитории, чувствуя, как напряжение, державшее его в тисках всю экзаменационную сессию, начинает понемногу отпускать. Он сохранил непроницаемое выражение лица, хотя где-то внутри ворочалась почти непривычная эмоция – удовлетворение. Выдержал экзамен, справился с вопросами, выстоял под напором комиссии и даже, черт возьми, выслушал Ларсона, который был готов его сожрать, запивая своей вечной горечью.

Сейчас ему хотелось просто уйти отсюда, найти место, где можно будет сесть и пялиться в стену, не слыша голосов начальства, не видя перед собой анализ тактики экспансии и хронопотоковых расчётов.

Глава 2

Иван вышел из экзаменационной аудитории с видом человека, которому только что задали абсурдный вопрос, но он не стал унижаться и отвечать. В его походке не было ни облегчения, ни торжества, только уверенность и лёгкая усталость, как у пилота, который посадил шаттл с отказавшими стабилизаторами, а теперь просто хочет выпить кофе, прежде чем снова отправиться в полёт.

Экзамен позади, решение комиссии вынесено. Даже если среди преподавателей оставались сомневающиеся, их голоса уже не имели значения. Всё сложилось так, как должно было сложиться.

Коридор встретил его привычной атмосферой предэкзаменационной лихорадки, где даже воздух казался заряженным электричеством тревоги. Кто-то ходил взад-вперёд, нервно постукивая пальцами по планшету, кто-то повторял материал вслух, надеясь, что в последний момент в голове вспыхнет забытая формула.

Один курсант стоял, закрыв глаза и прижавшись лбом к стене, будто пытался слиться с ней и стать частью академической архитектуры, чтобы избежать неизбежного. Другой с мрачным выражением лица прокручивал пальцем голографический экран, на котором мелькали термины и расчёты, но судя по тому, как он стискивал зубы, в его голове они складывались не в знания, а в хаос.

Но вся эта сцена со всем её напряжением, подготовкой и отчаянием, перестала иметь для Ивана значение в тот самый момент, когда он увидел её.

Лиана. Конечно, она до сих пор была здесь.

Более того, она не просто стояла в коридоре, а занимала в нём пространство так, как до миллиметра выверенный элемент дизайна: её поза выглядела идеально расслабленной, но при этом с лёгким оттенком демонстративности – она скрестила руки на груди, облокотившись на стену, чуть склонив голову. В этой позе читалось одновременно пренебрежение, самодовольство и готовность в любой момент вступить в игру.

Лиана всегда выглядела так, будто её внешний вид продумывался заранее, но не для кого-то, а исключительно ради собственного удовлетворения. Тёмно-каштановые волосы были убраны в высокий хвост, подчёркивающий линию шеи, а ровный пробор создавал эффект чёткости и порядка, который она столь искусно сочетала с внешней лёгкостью. Серо-зелёные глаза чуть сузились, когда её взгляд скользнул по Ивану, оценивающе, будто она проводила мгновенный анализ его состояния после экзамена. Судя по тому, как на её губах появилась едва заметная ухмылка, результат её устроил.

Вокруг неё находилась небольшая группа курсантов, но они были фоном, личной свитой, присутствие которой не имело особого значения. Кто-то из них что-то рассказывал, кто-то пытался обсудить варианты каверзных вопросов комиссии, но сама Лиана больше не слушала. Она уже ждала.

Не новостей о его оценке, не подробностей его выступления перед комиссией, не анализа его ответов. Всё это было вторично. Она ждала ЕГО.

Иван знал, зачем.

Это был их вечный ритуал, неизменный, как смена времён года, как гравитация, как неизбежность выхода в открытый космос при сбое систем жизнеобеспечения. Стоило им встретиться взглядом, как в воздухе возникало напряжение, не поддающееся описанию – не враждебное, но и не безразличное, не флирт, но и не просто соперничество.

Это было что-то особенное, известное только им двоим, то, что сводило их к одной точке пересечения, где не существовало ничего, кроме насмешки, вызова и вечного желания доказать своё превосходство.

Она наклонила голову. Её ухмылка стала шире, но не слишком – ровно настолько, чтобы он понял: сейчас последует удар. Вопрос заключался только в том, какой именно.

Иван уже предугадывал возможные варианты. Пренебрежительное замечание в духе: «Даже ботан может сдать экзамен, если заранее вызубрит все возможные ответы»? Насмешка, рассчитанная на эмоциональный эффект: «Как, неужели комиссия не уснула во время твоих ответов?»? Или тонкий, рассчитанный на его реакцию укол: «Ты же понимаешь, что в реальном бою все эти формулы тебя не спасут?»?

Она чуть прищурилась, будто оценивая, с чего лучше начать, прежде чем продолжить их бесконечную игру.

Её взгляд был медленным, неторопливым, изучающим, почти ленивым. Но в этой лености виднелась скрытая острота, тот самый оттенок внимания, который заставлял людей нервничать. Это был взгляд человека, который уверен, что именно он управляет ситуацией, но хочет, чтобы собеседник думал иначе.

На её губах появилась лёгкая полуулыбка, но не совсем радостная – скорее, хищная, такая, с которой шахматист смотрит на фигуры, зная, что исход партии уже предрешён.

Она наслаждалась этим моментом, растягивая его, смакуя предвкушение. Только всё же Иван не был человеком, которого легко застать врасплох.

Он встретил её взгляд с той же невозмутимостью, с какой пилоты выходят из гиперпространства, встречая неизбежное сопротивление перегрузки. Знал, что сейчас произойдёт, знал, что она скажет что-то острое, что-то, рассчитанное на мгновенный эффект, что-то, что должно было выбить его из равновесия.

Но он был готов.

Лиана приблизилась к нему с той плавностью, в которой не было ни капли нерешительности, но в каждом её движении сквозило осознание своего превосходства. Она не шла, а занимала пространство, будто заранее знала, что её присутствие здесь – это центр событий, вокруг которого неизбежно закрутится что-то важное.

В её взгляде искрился вызов, но он не был прямолинейным, как у бойца, вставшего в стойку перед ударом. Это было нечто тонкое, более изысканное, как если бы она бросала кости в игре, где заранее знала, что выпадет нужная комбинация.

– Ну что, ботан, комиссия не заснула под твои лекции? – протянула она с ленивой, даже слегка маслянистой насмешкой, заранее наслаждаясь эффектом, который должны были произвести её слова.

В этом голосе было всё – и лёгкость, и сарказм, и капля скучающего любопытства. Она не просто бросила фразу, а запустила её в воздух, как проверенный инструмент, который неизменно приносил желаемый результат.

Но Иван не дал ей этого результата: он чуть замедлил шаг, не остановился, и, более того, в его взгляде читалось то самое выражение, с которым он отмечал все её предсказуемые попытки задеть его. Оно было ровное, спокойное, с той самой долей снисходительной терпимости, которую больше всего ненавидят люди, рассчитывающие на мгновенную реакцию.

– Они были слишком заняты тем, как ставить мне «отлично», – ответил он, не повышая голоса, но делая небольшую смысловую паузу перед последним словом, ровно такую, чтобы оно прозвучало не просто как ответ, а как напоминание о том, чем закончился его экзамен.

Лиана вскинула бровь, словно услышанное было для неё открытием, но Иван знал, что она всего лишь притворяется. Ведь она прекрасно понимала, что он сдаст на высший балл, потому что другого варианта просто не существовало.

– Ха, – коротко фыркнула она, скрестив руки на груди и чуть подавшись вперёд, будто ей вдруг стало интереснее рассмотреть его поближе: – Ну, значит, кто-то из них явно имеет слабость к сухим теоретикам.

В уголках её губ мелькнула чуть более широкая улыбка, в которой сочетались ирония и что-то ещё, похожее на удовольствие от игры. Она не просто поддевала его – она смаковала этот момент, стараясь растянуть его, чтобы прочувствовать каждую секунду.

Иван, не торопясь, сложил руки за спиной, позволяя себе небольшую паузу, ровно такую, чтобы создавалось впечатление, будто он размышляет, стоит ли вообще отвечать на столь очевидную провокацию.

– А кто-то, похоже, просто боится, что я её обойду, – спокойно заметил он, при этом глядя на неё с той безмятежностью, с какой профессор может смотреть на студента, задавшего предсказуемо неправильный вопрос.

Лиана слегка прищурилась, и вот теперь он увидел момент истины.

Она никогда не злилась по-настоящему, не выходила из себя, не позволяла эмоциям взять верх, но всё же было в ней нечто, что мгновенно выдавало, когда её цепляли. Еле заметное движение век, крошечное напряжение в уголках губ, тончайшее изменение дыхания – Иван уловил всё это, пусть даже для окружающих её лицо оставалось прежним.

Их разговор уже не был личным. Курсанты, ещё минуту назад погружённые в собственные страхи перед экзаменами, теперь украдкой посматривали в их сторону. Один что-то шепнул другому, тот усмехнулся, и, словно по цепной реакции, вокруг образовалась аура предвкушения.

Они ждали. Им было интересно, куда зайдёт этот спор, кто нанесёт следующий удар, кто выйдет победителем в этом словесном поединке, который для них выглядел именно так – не простой перепалкой двух курсантов, а настоящей дуэлью, где на кону было нечто большее, чем просто победа в споре.

Лиана тоже это почувствовала. Она не отступила, не сменила выражения лица, но Иван знал: никто не собирался ему уступать. Девушка любила эту игру не меньше него.

Толпа вокруг становилась всё гуще. Курсанты, ещё недавно сосредоточенные на своих страхах перед экзаменами, теперь явно ощущали, что в воздухе повисло нечто куда более захватывающее, чем пересдача перед комиссией. Напряжение между Иваном и Лианой всегда притягивало зрителей – их словесные перепалки давно стали чем-то вроде Академического ритуала, а значит, нельзя было упустить возможность стать свидетелем очередного раунда.

Кто-то в толпе хмыкнул, кто-то переглянулся с соседями, и наконец, один из курсантов, видимо, обладающий особым чувством юмора, шагнул ближе, чуть склонив голову на бок, будто размышляя вслух.

– Раз уж вы оба такие умные, давайте проверим, кто на самом деле лучше!

В этот момент воздух стал плотнее. Иван заметил, как у Лианы едва заметно дёрнулся уголок губ – она уже ожидала подобного, но её взгляд тут же метнулся к говорившему, словно оценивая, насколько далеко он собирается зайти.

– И как ты это представляешь? – с лёгким оттенком скуки в голосе поинтересовалась она, но в её тоне слышалась неприкрытая угроза.

Курсант расплылся в улыбке, явно наслаждаясь моментом:

– Проигравший целует победителя.

Секунда абсолютной тишины. Кто-то из зрителей закашлялся, другой тихо прыснул, но большинство предпочло просто замереть, наблюдая за реакцией.

Лиана моргнула, но не от смущения – скорее, от неожиданности, а затем резко выдохнула, будто оценивая степень идиотизма услышанного.

– Какая глупость… – наконец произнесла она, и голос её прозвучал ровно, но Иван, зная её слишком хорошо, уловил в этой ровности едва заметную шероховатость.

– Боишься проиграть? – усмехнулся он. Это было точное попадание.

Лиана не могла не среагировать. Если бы он ничего не сказал, она бы просто отмахнулась, сделав вид, что этот разговор её не касается. Но он сказал именно ЭТО.

Она моргнула. Её спина осталась идеально ровной, но в глазах мелькнуло что-то похожее на обострённое внимание, как если бы её поддели кинжалом и теперь она мысленно оценивала, сколько у противника ещё подобных клинков.

– Я? Тебе?! – её голос прозвучал не громче обычного, но в нём зазвучал новый оттенок – смесь лёгкого раздражения и стремления раздавить собеседника за одну реплику.

В толпе кто-то тихо присвистнул, а кто-то поспешно закрыл рот ладонью, пытаясь скрыть улыбку.

– Ну? – Иван чуть приподнял брови, и, хотя его тон оставался расслабленным, в этой расслабленности был осознанный вызов.

– Хорошо, – коротко бросила Лиана, с вызовом глядя ему в глаза.

Но Иван не мог не заметить – несмотря на её уверенность, на лице осталась тень сомнения, крошечная, почти незаметная, но всё же выдающая, что этот раунд был не таким уж и ожидаемым даже для неё.

– Тогда решаем это прямо сейчас, – курсант, предложивший пари, с довольным видом хлопнул в ладоши, явно наслаждаясь тем, что его идея была принята. – Симулятор боевых действий, стандартный сценарий ближнего космоса, дуэль двух пилотов. Кто первый уничтожит флагман противника, тот и победил.

Толпа загудела, одобрительно перешёптываясь.

– Идеально, – тут же кивнул кто-то из задних рядов.

Лиана прищурилась, изучающе взглянув на экран тренировочного зала, где уже загружались параметры симуляции.

– Ты же понимаешь, что проиграешь? – она убрала несуществующую выбившуюся прядь волос, не отводя взгляда от Ивана.

– Ты же понимаешь, что говоришь это каждый раз? – невозмутимо парировал он.

Лиана молча шагнула к симулятору, не снижая темпа, даже когда Иван, усмехнувшись, последовал за ней. Она знала, что именно началось. Очередной раунд их извечного противостояния, и на этот раз ставка была выше, чем просто привычная перепалка.

Зал симуляторов сиял мягким бело-голубым светом, мерцающим на гладких панелях управления. Два кресла друг напротив друга, два набора сенсорных консолей, два голографических экрана, готовых к началу боя. В центре зала, как маяк, возвышался главный обзорный экран, на который сейчас выводилась сетевая трансляция – сражение между Иваном и Лианой должно было стать событием дня.

Толпа курсантов уже плотно окружала тренировочный модуль, шёпот перешёл в оживлённый гул, и пока кто-то делал ставки, кто-то просто смотрел с неподдельным интересом. Две лучших головы Академии, два непримиримых соперника – теперь дело было не в теории, а в реальном столкновении тактики и стратегии.

Иван с Лианой заняли места в креслах, когда система загрузила параметры боя. Прозвучали условия:

– Режим симуляции: дуэль. Средний радиус боя. Флагман против флагмана. Цель: уничтожение вражеского командного судна.

Лиана слегка подалась вперёд, запуская настройки корабля, и лёгким щелчком пальцев на панели загрузила свою флотилию.

– Не передумаешь? – с насмешкой спросила она, едва склонив голову набок.

– Если я начну тебя жалеть, это будет оскорблением, – парировал Иван, не отрывая взгляда от экрана.

Система выдала финальную загрузку, и в следующий миг перед ними развернулся космос.

Чёрный, бездонный, усыпанный гравитационными маркерами. Их корабли появились на противоположных краях карты – два тяжёлых флагмана, окружённых эскортными судами. Вдали висели фрагменты астероидов и космический мусор, оставшийся после давно забытых битв.

Отсчёт пошёл. Лиана атаковала мгновенно.

Как только таймер обнулил стартовую задержку, её корабль резко рванул вперёд. Передовые истребители пошли на разгон, совершая резкие манёвры, стремясь окружить противника с нескольких направлений. Это была классика Лианы – агрессия с первых секунд, стремительное доминирование, попытка задавить противника скоростью и напором, заставить его уйти в оборону, прежде чем он осознает, что происходит.

Корабли Ивана не сдвинулись: он наблюдал.

Двигатели его судна загудели вхолостую, эсминцы остались на месте, только фронтовые перехватчики изменили позицию, создавая ложную брешь в обороне.

Лиана, увидев это, мгновенно среагировала.

Её эсминцы ушли в прорыв, клином врезаясь в расставленный коридор, пока основное орудие её флагмана заряжалось для первого залпа. В её голове складывалась идеальная картина победы – атака, которую Иван не сможет парировать, мощный выстрел, ломающий его оборону, контроль над полем боя.

Но он ждал именно этого.

Как только её передовые отряды вошли в «брешь», его крейсеры с двух сторон сомкнулись, отсекая пути к отступлению.

Капкан захлопнулся.

Лиана в ответ приказала эсминцам развернуться, попыталась выстроить новую линию обороны, но было уже поздно – её корабли попали в гравитационную ловушку, сместившую их траектории.

– Чёрт… – прошептала она едва слышно.

Её истребители попытались отбить позицию, но огонь Ивана уже велся по заранее рассчитанным координатам. Один за другим её эсминцы взрывались, исчезая в вспышках белого света, датчики тревожно завибрировали – потери были критическими.

На экране мелькнула система расчёта боевого преимущества.

"Вероятность победы: 91% в пользу Артемьева."

Это был конец.

Она видела, как он её загнал, понимала, что ещё одна ошибка – и её флагман просто испарится. Но даже теперь, даже когда компьютерная модель уже начинала отчитывать последние секунды, её руки не дрогнули.

Она стиснула зубы и попыталась уйти в последний манёвр – резкий прыжок на короткую дистанцию, последняя отчаянная попытка вырваться из ловушки.

Но система уже не позволила ей этого сделать.

Громкий сигнал известил об окончании боя: "ПОБЕДИТЕЛЬ: КУРСАНТ АРТЕМЬЕВ."

Толпа взорвалась гулом голосов. Один из зрителей засвистел, другой засмеялся, третий хлопнул приятеля по плечу, удовлетворённый исходом – в зале, похоже, уже пошли первые разбирательства по ставкам.

Лиана молчала. На экране перед ней горело уведомление о поражении, но она продолжала смотреть на поле боя: остатки своих кораблей и искорёженные модули флагмана, разбросанные в виртуальном космосе.

Она ненавидела проигрывать. И хуже всего было то, что он предвидел каждый её ход.

Толпа продолжала гудеть, не расходясь, а наоборот, собираясь всё плотнее. Казалось, что в этом мгновении застыло что-то большее, чем просто результат симуляции – напряжение, раскалённое до предела, и ожидание неизбежного продолжения. Кто-то негромко переговаривался, с ухмылкой качал головой, но большинство молчало, следя за каждым движением двух курсантов, чей поединок ещё не закончился, даже если система уже объявила победителя.

Лиана оставалась в кресле, но вся её поза говорила о том, что внутри неё идёт невероятно сложная борьба. Она не привыкла проигрывать. Её тело сохраняло неподвижность, но руки, скрещённые на груди, сжались чуть крепче, чем требовалось для обычного жеста уверенности. На лице всё ещё сохранялось выражение спокойного контроля, но в глазах вспыхивало что-то необъяснимое – смесь злости, уязвлённости и чего-то более сложного, с чем она не хотела разбираться даже сейчас.

Перед ней всё ещё горел экран, где красными буквами значилось: "ПОРАЖЕНИЕ". Любой другой курсант уже выключил бы симуляцию, закрыл этот результат, не давая компьютеру запечатлеть его в истории тренировок, но Лиана даже не коснулась панели. Внутри неё всё ещё гудело напряжение, и не столько от факта проигрыша, сколько от того, КОМУ она проиграла.

А он сидел напротив, по-прежнему не говоря ни слова – это злило её больше, чем если бы он начал насмехаться или поддразнивать её победным тоном. Она знала, как реагировать на язвительные выпады, могла бы тут же перевести всё в словесное фехтование, вывернуть ситуацию так, чтобы поражение стало не таким уж важным. Она привыкла к тому, что каждый их разговор был сражением, в котором невозможно было просто отступить.

Но Иван молчал. Не ухмылялся, не делал вид, что это для него просто игра. Он просто ждал, и от этого её злость только усиливалась.

Лиана глубоко вдохнула, будто пытаясь сбросить напряжение, но выдохнула резко, с оттенком раздражения, которое всё-таки прорвалось наружу.

– Ну и что? Думаешь, я откажусь? – голос прозвучал ровно, но всё же в нём мелькнула лёгкая резкость, выдающая её состояние.

Она смотрела прямо на него, не мигая, ожидая хоть какой-то реакции, но Иван оставался таким же невозмутимым. Ни тени сомнения, ни капли торжества.

Будущий офицер просто знал, что она этого не сделает. Не надеялся, не предполагал, не ожидал. Он был уверен.

Её пальцы на секунду сильнее сжались, но она тут же ослабила хватку, заставляя себя не поддаваться внутреннему напряжению. Губы дрогнули, но не в улыбке, а скорее в том состоянии, когда внутри сталкиваются два сильных чувства, не позволяя определить, какое из них на самом деле управляет тобой.

Лиана сделала шаг вперёд.

Толпа задержала дыхание, будто воздух внезапно стал тяжелее, насыщеннее ожиданием. Тишина, повисшая вокруг, не была неловкой – в ней чувствовалось напряжение, доведённое до предела. Кто-то пытался сделать вид, что смотрит в сторону, но невозможно было оторваться от происходящего в центре этого невидимого, но ощутимого вихря эмоций.

Девушка не колебалась. Её движения были точными, решительными, выверенными до секунды, но в этой точности чувствовалась внутренняя борьба, которую она не позволяла себе осознавать.

Шагнув вперёд, она сжала ткань его формы в кулаке, рванула его к себе быстро, будто пытаясь отделаться от этого момента одним точным движением, не давая ни себе, ни ему даже возможности растянуть эту сцену. Всё должно было быть просто. Формально. Чётко. Это ставка, всего лишь игра, всего лишь подтверждение заключённого спора.

Но что-то пошло не так. Иван не сопротивлялся.

Не отпрянул, не напрягся, не дал ей почувствовать, что она держит его в своей власти. Он позволил. Просто встал на месте уверенный, спокойный, неподвижный – и от этого напряжение между ними стало невыносимо сильным.

Её губы коснулись его – и мир изменился.

Это должно было пройти почти безжизненно. Лёгким движением, отчётливым нажимом, победной ноткой над тем, что уже произошло. Но вместо холодного, формального контакта, вместо застывшей чужой кожи – тепло. Мягкость. Настоящесть, которая опрокинула её представление о происходящем.

Поцелуй не был быстрым или скупым. Не был ничем из того, что она ожидала.

Его губы двигались уверенно, но неторопливо. В этом не было спешки, не было злорадства, не было попытки доказать что-то или доминировать. Это был поцелуй человека, который не нуждается в игре, не испытывает желания победить, потому что победа здесь ничего не значит.

Тепло растеклось по её телу, сжигая раздражение, ломая выстроенные ею стены, отступая вглубь с чем-то новым, чего она не ожидала.