Вуаль чужих звезд

Вот теперь, даже несмотря на хрупкость материала, я больно оцарапала нежную кожу подмышечных впадин. А это уже было проблемой. Обработать раны на месте было нечем. Собираясь на сортировку, я не рассчитывала на подобные приключения. А в таком климате, да еще и на свалке, в ранки, пусть и поверхностные, легко могла попасть инфекция…

Усилием воли я заставила себя не паниковать, замереть на месте, восстановить дыхание. Была бы у меня связь, как на Земле, я бы уже давно позвонила брату, наплевав на то, что он спит уставший после ночной смены. Виктор бы орал на меня самозабвенно. Но прибежал бы в кратчайшее время и вытащил из западни. Но связи на Тайране не было.

Это вообще была настолько отсталая планета, что по сравнению с ней, Земля докосмической эры выглядела чудом прогресса. Здесь не было галавидения, не было искусственного интеллекта и терминалов, вообще киберпространства и электроники практически не было. А та, что имелась, была крайне примитивной. Я без проблем собирала кухонных помощников для местных женщин. Если удавалось найти на свалке неповрежденный блок управления. Когда мы с братом сюда только попали, я была в шоке: Вика лечили по старинке, без применения медицинских капсул, которых планета не знала.

Здесь не было космодрома: прилетающий два раза в год мусоровоз зависал на орбите и при помощи собственных механизмов, о которых я имела лишь смутное представление, сбрасывал оттуда на поверхность содержимое своего брюха. Словно опорожнялся. Я долго ломала голову, откуда здесь разумные, как попали на Тайрану. Судя по тому, что я за почти год жизни на этой планете не видала ни одного представителя чистой расы, когда-то предки местных жителей как-то прилетели сюда, да так и остались, не сумев вернуться обратно. И перемешались между собой.

Для нас с Виком крайне болезненным оказался тот факт, что небольшая сумма кредитов на счету брата оказалась недоступной: на Тайране не было ни одного банка. Не говоря уже о Всегалактическом, чьи отделения имелись только на хорошо развитых планетах. Так что платежный чип Виктора оказался совершенно бесполезен. Нам обоим пришлось приобретать специальные браслеты, которые считывались полумеханическими сканерами и содержали в себе не только информацию о количестве местных монет на счету, но и удостоверяющие личность документы.

Я так и не смогла понять, как это работает: банков нет, а счета есть. Да и чем обеспечены монеты, тоже не могла осознать. Пока до меня недавно не дошло, что в конечном счете за всем стоит Глерн. Только у Глерна была какая-то связь с мусоровозом. Через него можно было заказать кое-какие товары. Чтобы вырваться с этой проклятой планеты-ловушки, нам с Виком нужно было заплатить местному царьку за своеобразные «билеты». Вся проблема была в том, что он не хотел нас отпускать…

Больше всего на свете я боялась, что под тем хламом, в котором я спряталась от незнакомцев, находятся химикаты. Среди работников свалки ходили мрачные легенды о том, как некоторые из них в прошлом растворялись на глазах остальных в лужах неизвестного происхождения. Моего образования хватало, чтобы понять: если бы здесь имелась хотя бы парочка подобных луж, то без противогазов здесь бы никто не смог дышать. И все же липкий, совершенно иррациональный страх продолжал жить в душе.

Когда стало понятно, что без посторонней помощи из пролома мне не выбраться, я решилась попробовать на ощупь найти выход снизу. Может быть, там найдется какая-то щель в хламе и мусоре, которую я сумею расширить достаточно, чтобы выбраться из западни. О том, что я здесь застряла надолго, если не навсегда, старалась не думать.

Из-за жары по телу струился пот, пропитывал собой одежду. Соль раздражала свежие ссадины, и они горели огнем. Двигать руками не хотелось совершенно. Но я умом понимала, что мне необходимо выбираться как можно быстрей. Если не вернусь домой вовремя… Вик может подумать, что я все-таки попала в лапы к Глерну, и пойти разбираться с его головорезами. А это ни к чему хорошему не приведет.

Кое-как выудив из рюкзака перчатки, оттуда же я вытащила и подержала в руках бутылку с водой. Но после некоторых раздумий бросила ее назад в рюкзак. Пить уже хотелось. Но еще можно было терпеть. А сколько я здесь пробуду – неизвестно. Разумнее воду экономить. После этого вздохнула, натянула перчатки, проверила крепления рюкзака, сделала несколько глубоких вдохов, как перед нырянием в воду, и присела…

Если в бывшем транспорте было сумрачно, то внизу оказалось откровенно темно. Я осторожно потянула носом. Но никаких неприятных или откровенно химических запахов не учуяла. Никаких источников освещения у меня не было, я просто не подумала о том, что мне может понадобиться свет. Так что пришлось аккуратно разводить в сторону руки, ища на ощупь преграды и препятствия. Но пальцы не встретили помех. То есть, вокруг меня на расстоянии вытянутой руки было пустое пространство. Осознав это, я рискнула пощупать то, на чем я стояла. Сначала в перчатках. Но толстый плотный материал, из которого их изготовили, лишал меня большей части тактильных возможностей. Мне лишь показалось, что под ногами не металлолом или отходы, а твердая почва. И тогда я рискнула стащить перчатку с одной руки…

Под ногами действительно была почва. Неровная, сухая, усыпанная истонченными ржавчиной мелкими обломками скелета бывшего транспорта. Ощупывать такое голой рукой было чревато новыми травмами. Пришлось с сожалением вернуть перчатку на место. Мне хватало уже полученных повреждений.

Не могу сказать, сколько времени я потратила на обследование дыры, в которой оказалась по воле случая. Впереди меня обнаружились какие-то странные, не подлежащие идентификации в темноте предметы, которые невозможно было сдвинуть с места. Следовательно, там я точно пройти не могла. Стараясь не потерять в темноте чувства направления, а в пролом над головой практически не проникал свет, я неуклюже развернулась в другую сторону. И вот здесь мне наконец-то повезло: поначалу под руками оказалось что-то мягкое, поддававшееся рукам с едва слышным недовольным шелестом. Я отгребала его в стороны осторожно, стараясь не понять пыли, которой пришлось бы дышать. Потом руки зацепили нечто, похожее на дверцу или перекрывший пространство щит. Когда я его все-таки отодрала, то просто ослепла от хлынувшего в глаза света. Кажется, я все же сумела выбраться из мышеловки…

Некоторое время я так и сидела на корточках, зажмурившись из-з яркого света. Хотя, на самом деле, вряд ли он был настолько ярким, как казалось. Скорее всего, мои глаза просто привыкли к темноте и из-за резкого перехода начали слезиться. Но через некоторое время, когда меня уже начало потряхивать от нервного напряжения, я осознала, что по щекам текут слезы облегчения, а не из-за света.

Собравшись с духом, осторожно поползла наружу, ежесекундно прислушиваясь к звукам. Я опасалась как незнакомцев, перед которыми я и без того уязвима, так и обвала проржавевшей конструкции, который мог похоронить меня на свалке навсегда. Но все обошлось. Я сумела выбраться и некоторое время изумленно осматривалась по сторонам: выход нашелся совсем не с той стороны, с которой я пряталась от неизвестных. Тропы под ногами здесь не было. А меня со всех сторон окружали… остовы космических кораблей! Причем древними, сплошь покрытыми ржавчиной, была лишь часть из виденного мной. А часть выглядела так, словно попала сюда совсем недавно. И это… потрясало.

Некоторое время я бродила, ошеломленная находкой, словно зачарованная, разглядывая махины. Самый большой был таким огромным, что я задрала голову вверх до боли, но верха бывшего космического корабля так и не увидала. Он длился и длился, я брела вдоль его бока в поисках входа или пролома в борту, но он так и не находился. А мне так хотелось в него попасть! Нет, я не думала, что корабль все еще на ходу. Будь так, он бы здесь не оказался. Но, возможно, мне бы повезло отыскать какие-то ценные и редкие детали. Тогда бы мы с Виком получили необходимые средства, чтобы покинуть, наконец, Тайрану…

Опомнилась я не сразу. Лишь пройдя около сотни метров и завернув за округлый бок звездолета, оказавшись в тупике без выхода, была вынуждена повернуть обратно. А пока плелась в обратном направлении, ощущая, как уже начинают подрагивать от напряжения ноги, в голову пришла мысль, что следует как-то систематизировать свои маршруты. В будущем пригодится, если захочу сюда вернуться и обследовать свои находки. И начать следует с того места, откуда я провалилась и нашла проход.

Страха, что я не смогу отсюда выбраться, у меня не было. Наоборот, почему-то зрела уверенность, что все делаю правильно, что все так и должно быть. Так что я, приободрившись, ускорила шаг и вернулась в ту точку, с которой начала свое путешествие вдоль космического гиганта.

Теперь я уже смотрела на пространство перед собой не очарованными глазами нашедшего сокровища, а как человек, ищущий выход в незнакомом месте. Положение осложнилось тем, что здесь почему-то никто не ходил, то есть протоптанных тропинок не имелось. И это было немного странно: неужели сортировщики ни разу не забредали в эту часть свалки? А почему? Но от этих мыслей я отмахнулась. Не до того было. Следовало слушать, что происходит вокруг. Я надеялась, что услышу незнакомцев раньше, чем они увидят меня, и успею спрятаться.

Теперь, стоя спиной к лазу, из которого выбралась, я смотрела перед собой совсем другими глазами: крайний левый проход, как я уже знала, вел в тупик. Теперь я понимала, что поддалась слабости, пройдя по нему. И жадности. Хотела найти сокровища. А между тем, этот проход был дальше всего от того места, где я предположительно пряталась от незнакомцев. А мне нужен был самый ближний, если следовать логике.

Теперь я выбрала для исследования крайний правый проход. Конечно, всегда существовал шанс на то, что и этот проход закончится тупиком. Или резко вильнет в противоположную нужной сторону. Хотя… Если так случится, значит, средний проход тоже будет для меня бесполезен. И в таком случае у меня будут большие, очень большие неприятности…

Выход нашелся чисто случайно: я заметила достаточно большую щель между двумя древними корпусами, проржавевшими настолько, что уже невозможно было понять, чем эти дряхлые остовы были в прошлом. Решила заглянуть на всякий случай. А протиснувшись, я с сумасшедшей радостью заметила знакомый проход. Сейчас им практически не пользовались, так как и сортировка, и приемка переехали в другую сторону. Но еще пару месяцев назад я в компании Пипа практически ежедневно топтала эту тропу утром и вечером.

От сознания, что мое приключение благополучно завершилось, у меня подкосились ноги. Захотелось сесть вот там, где я сейчас стояла. Хоть это и было невозможным: я с некоторым трудом вообще протиснулась в щель. Но мгновения эйфории и моральной слабости быстро прошли. Покосившись на тени, я вдруг поняла, что большую часть дня провела в своих бесцельных блужданиях, что на сортировку времени уже почти нет. А возвращаться домой с пустыми руками не хотелось. Я же рискнула ради того, чтобы помочь Вику!

На этот раз раздумывала я недолго. Быстро пролезла обратно и хищным взглядом окинула все вокруг. Лишь сейчас отметив, что у этой части свалки настоящего мусора, который изобиловал там, где велась постоянно сортировка, не было. Но эту мысль я тоже задвинула подальше. Потом обдумаю ее.

Из всех видимых нагромождений железа, если не лезть дальше, в дебри, я видела два прохода. Не изобретая велосипед, сунулась в ближайший. Но, к моему невероятному разочарованию, несмотря на неплохую сохранность, внутри ничего не было. Вернее, не так: внутри была куча какой-то непонятной трухи и различных обломков. Их, скорее всего, можно было сдать. Но не в таком виде. Нужно было кропотливо сортировать. А на это сейчас не было времени. Я лишь краем сознания отметила, что весь этот хлам, скорее всего, когда-то давно был грузом, который перевозил звездолет. И, возможно, ценным. Потом с ним разберусь. Сейчас бы найти что-то по-настоящему нужное, полезное и дорогое.

Второй лаз оказался приоткрытым и заклинившим люком. И на этот раз мне пришлось буквально ввинчиваться в него, настолько узким оказался проход. Да мне даже пришлось сбросить с плеч лямки рюкзака и тащить его за собой по полу. Это внушало надежду, что помещение за люком еще не разграбили или разграбили не до конца…

На этот раз мне повезло. Да что там повезло! Я буквально сорвала джек-пот! Пробравшись внутрь, огляделась и поняла, что люк, через который я сюда попала, это аварийный выход небольшой космической яхты! Подобный был на той яхте, на которой мы с Виком угодили кротовую нору!

Само внутреннее помещение пострадало довольно сильно: в паре мест обшивку пронзали трещины, один угол помещения выглядел деформированным, все, что было стеклянного, разбилось. Под ногами хрустели осколки. Но панель управления выглядела целой! От одной только мысли о ее электронной начинке сердце в груди у меня забилось от восторга. Здесь можно было неплохо поживиться. Но и был один минус, ложа дегтя, как иногда говорила соседка, мать Пипа: чтобы оборудование и дальше было пригодным к эксплуатации, его следовало демонтировать по всем правилам. А я не принесла с собой инструменты для демонтажа. Пришлось просто наскоро обыскать найденное помещение.

Благодаря Вику и нашей яхте, я примерно знала, где и что может лежать. Моей добычей стал явно сломанный блок непонятного назначения, спутанная связка проводов, часть из которых была с клеммами, малый ремонтный набор, между прочим, не тронутый!

В одном из отсеков я нашла слипшуюся от влаги кипу настоящей бумаги. Но она была повреждена настолько, что начала рассыпаться от одного только прикосновения. У меня возникло дичайшее предположение, что когда-то это был блокнот для записей. Или тетрадь. Но теперь это все безвозвратно погибло. А мне пришлось удовлетвориться початой пачкой карандашей, ручкой странного вида и каким-то устройством: то ли плеер допотопный, то ли диктофон. Ладно, покажу Вику, он разберется…

Глава 3

Выбираясь из брюха погибшей яхты, я подобрала под ногами еще пару небольших, но увесистых металлических болванок, сплошь покрытых коррозией. Теперь нужно сдать приемщикам то, что не могло пригодиться нам с братом, получить причитающееся и топать побыстрее домой. Пока светло, меньше шансов наткнуться на подручных Глерна.

К пункту приема я подходила с опаской. Неизвестно, кто мог там находиться в это время. Принимали сырье дроиды, но сортировали-то мусор живые! А я теперь с опаской относилась ко всем. Но мне повезло: на пятачке из живых оказалась лишь я. Стараясь лишний раз не дергаться и не привлекать к себе внимания, я сдала болванки и сломанный блок. За последний, дроид неожиданно щедро начислил мне аж двенадцать монет! И я торопливо пошла прочь со свалки. Уже вечерело. Вик мог начать волноваться. Да и подручных Глерна следовало опасаться.

До дома добралась без происшествий. Виктор, что-то паявший в нашей домашней «мастерской», лишь мельком глянул на меня и нейтрально заметил:

– Ты долго сегодня.

Я стряхнула с ног обувь, ощущая, насколько я устала из-за своих приключений. Но брату ничего говорить не стала. Сбросила с плеч рюкзак на ближайший стул, подошла к Вику со спины, повинуясь минутному порыву, обняла за плечи и чмокнула в пахнущую пылью и металлом черноволосую макушку:

– Я тебя очень люблю, братик! – выдохнула на грани слышимости. Но Вик услышал.

Спина брата напряглась, он аккуратно отложил в сторону допотопный паяльник:

– Та-ак!.. А ну, признавайся, сестричка, – едким тоном, в котором плавилась подозрительность, протянул он, сжимая мою руку в большой, натруженной ладони, – куда влипла?

Дома, на Земле, у Виктора был специальный аппарат, совмещающий в себе несколько функций: кроме пайки, он мог осуществлять TIG – сварку, обычную, но в микроразмерах, мог совмещать несколько функций одновременно, имел пинцеты, не боящиеся высоких и низких температур… В общем, это был незаменимый аппарат, без которого на Тайране было очень туго. Но пришлось привыкать. Высоких технологий здесь не было. Помню, как, очутившись здесь, я некоторое время я с ужасом думала, что мы с братом провалились в далекое прошлое докосмической эры Земли. Хотя тогда, если я не ошибаюсь, на другие планеты можно было путешествовать только в виртуальной реальности и в мечтах.

– Никуда, – выдохнула, строя глазки брату, – просто немного заблудилась. Но это даже хорошо! Я кое-что нашла, – сообщила, выкладывая перед братом моток проводов и непонятный прибор. – И монет заработала! Завтра с утра сбегаю в лавку, может, получится купить что-нибудь вкусного…

Виктор не купился на мое заигрывание. Даже не глянул на принесенное, в упор разглядывая меня. И через долгую, давящую паузу поинтересовался:

– Во что ты уже влипла? К тебе подручные Глерна приставали?

На этот раз мое презрительное фырканье было вполне искренним:

– Вот еще!.. Я их даже не видела!

– А что не так?

Я выпрямилась, разорвав с братом объятия. А и в самом деле, что не так? Почему у меня внутри медленно зреет ощущение, что я стою на пороге грандиозных неприятностей?

Немного поколебавшись, я решила все же признаться Вику:

– Пип приходил. Просил выйти за него замуж.

Виктор неуловимо напрягся. Если бы я не настолько хорошо знала брата, то в жизни бы этого не заметила.

– А ты что?

Я пожала плечами, отводя взгляд в сторону. Вспоминать разговор с Пипом было неприятно.

– А что я?.. Отказалась. Во-первых, я все еще надеюсь вернуться на Землю. А во-вторых… – Немного поколебавшись, я все же продолжила: – Он такой, наивный и глупый… Как мальчишка-подросток. Я не представляю, как можно стать ему женой. К тому же… Боюсь, что подручные Глерна из-за меня его в лучшем случае просто побьют. В худшем – лишат жизни. А я не хочу, чтоб из-за меня с ним случилась беда…

Вик, снова было взявшийся за паяльник, остро глянул на меня и опять отложил инструмент. Встал из-за стола, одним шагом покрыл разделяющее нас расстояние, обнял и по-мужски неуклюже шепнул:

– Все будет хорошо, мелкая!.. Я тебе обещаю!.. А сосед… Ты все сделала правильно!

Некоторое время мы еще стояли, обнявшись, подпитываясь теплом друг друга, делясь силой и мужеством, дальше бороться с жизненными невзгодами. А потом я услышала шепот брата на грани слышимости:

– Ты у меня такая красавица выросла!.. Не про честь местных бандитов… Надо как можно быстрее тебя отсюда увозить… – На миг мне даже показалось, что я ослышалась. Что мне просто померещились эти слова. Тем более что почти сразу брат уже увереннее попросил: – Макс, приготовь что-то пожрать. Мне сегодня снова в ночь в мастерскую. У Битара жена заболела, он временно не может работать по ночам. Мне придется его заменять…

Виктор выпустил меня и объятий и вернулся за стол. А я принялась хлопотать по хозяйству, мысленно распределяя время так, чтоб не мешать завтра брату отдыхать. Мы хоть и спим на втором этаже, стены у нашего домика тонкие, слышно все хорошо. Если буду греметь посудой, Вик не выспится. А ему нужно хорошенько отдохнуть. После общения с братом остался теплый осадок на душе, а улыбка сама по себе раздвигала губы. Все у нас с Виком будет хорошо…

Ужинали молча. Виктор ел быстро и сосредоточенно. Будто что-то обдумывал и не замечал, что лежит у него на тарелке, что он тянет в рот. И я опять не рискнула начинать разговор о своих находках. Лишь когда брат уже доел и начал собираться на смену, я решилась спросить:

– Вик, как ты думаешь, почему Тайрана такая странная? Жизнь словно в каменном веке, нет никаких особых приборов и агрегатов, все очень простое, нет галанета, нет банков и медицинских капсул… Зато есть огромная свалка и ни одного чистокровного представителя известных рас…

Я замолчала, заметив, как напрягся, застыл на месте с какой-то платой в руках брат.

Вик некоторое время словно находился не здесь, в каком-то другом месте. Смотрел пустыми глазами в пространство, потеряв чувство места и времени. Словно окаменел. Мне даже стало немного страшно за Виктора. Но брат, в конце концов, ожил, посмотрел на меня внимательно и серьезно:

– Я подозреваю, Макс, что мы с тобой угодили на одну из тех отдаленных планет, на которые несколько веков назад ссылали преступников. Так называемые планеты-тюрьмы, выйти из которых в отличие от обыкновенных тюрем было нельзя. Если угодил сюда – все. Это пожизненный срок.

Шокированная, я с размаху села на стул, едва не промахнувшись мимо. И уставилась на Виктора. Про планеты-тюрьмы прошлого нам рассказывали на уроках истории. Мне потому и врезалась в память информация о них, что поразила жестокость предков: они считали, что это куда гуманнее смертной казни, отправить приговоренного на отдаленную неразвитую планету, лишенную даже самых простейших условий. Осужденные должны были сами наладить свой быт. Им только сбрасывали с кораблей провиант и медикаменты, необходимый простейший инструмент и то, что нельзя было добыть или создать своими руками.

Надзор за осужденными и отбывающими наказание производился с орбиты. То есть, несчастные не могли покинуть планету-ловушку. Следили только за этим. А в остальном царила анархия. И это было ужасно. Но хорошо объясняло то, что я видела вокруг себя: смески, отсутствие банковской системы и нормальной медицины, отсутствие галавидения и галанета. И власть преступных элементов…

– Вик… – вырвалось у меня потрясенное, – но если ты прав… Мы же никогда не выберемся отсюда!

Возможно, брат и сам давно пришел к таким выводам. А может быть, у него уже было решение проблемы, которым он пока не хотел делиться со мной. Так или иначе, но Виктор даже не вздрогнул, продолжая собираться на работу, словно ожидал от меня нечто подобное:

– Выберемся, Макс! – легко отозвался он, не прекращая своего занятия. – Обязательно выберемся! Я еще должен набить рожу тому гаду, который загнал вирус в ИскИна нашей яхты! – В голосе брата горячими угольками промелькнула злость. – Я наизнанку выворачивался, чтобы сохранить свою девочку, чтобы не лишится возможности участвовать в регатах!.. А он!..

Мы еще ни разу с момента попадания на Тайрану не заговаривали на эту тему. Но я знала, что, выбравшись из местной больницы, Виктор ходил на свалку и искал остатки нашей яхты. Он хотел разобраться в причинах отклонения от курса и как следствие пережитого крушения. У брата за плечами был не один десяток регат. Даже выигранных. То есть, опыт имелся, он не мог на ровном месте допустить ошибку, я это понимала. Правда, я не знала, удалось ли ему что-то найти. И почему-то суеверно не спрашивала сама. Но сейчас…

– Ты то-то знаешь? – осторожно задала вопрос, в упор глядя на брата. – Удалось тогда что-то найти?..

Вик на миг прекратил складывать все необходимое в рюкзак, удивленно посмотрел на меня:

– Ты о чем?

Под его взглядом я почему-то смутилась.

– Ну… Ты же тогда искал остатки нашей яхты… – промямлила, уже жалея, что завела этот разговор. Виктор все равно ничего не расскажет, если не захочет. Характер брата я знала хорошо. Только настроение испорчу обоим.

Брат на удивление равнодушно отреагировал на мой лепет:

– А! Ты об этом… Нет, я ничего так и не нашел. Кроме капсулы, разумеется. Мне тогда еще пришлось ее самому на свалку тянуть. Все равно пользы от нее никакой. А обломки яхты, скорее всего, сгорели в атмосфере, – объяснил он, не глядя на меня, и затянул шнуровку на рюкзаке, будто ставя точку в нашем бесполезном разговоре.

Но я не собиралась сдаваться. Если уж зашел разговор на эту тему, из него следовало вытрясти весь возможный максимум. Хоть я и не знала, зачем мне это:

– А как же тогда… Почему ты решил, что это вирус?

Прежде чем ответить, Виктор натянул на плечи потрепанную рубашку, в которой обычно ходил в мастерскую, потом закинул на плечо неказистый рюкзак, больше похожий на торбу или вещмешок. И только после этого, подойдя ко мне и привычно поцеловав меня в макушку, он выдохнул:

– Все просто, мелкая: я хороший механик и проверял яхту перед стартом. Никакой диверсии с этой стороны просто быть не могло. А вот в качестве программиста я почти ноль. Могу воспользоваться только готовыми решениями. Я долго размышлял и анализировал, но все-таки вывод один и он очевиден: единственное, что я мог пропустить, это вирус в бортовой системе, который на момент старта спал. А затем либо активизировался на какой-то триггер, либо получил команду извне. И разрушил электронный мозг нашего корабля. Это единственное разумное объяснение крушения. И сделать это мог лишь тот, кто хорошо меня знал. Все, я ушел. Будь умницей и проявляй разумную осторожность.

Я не враг себе и намеренно искать приключения не собиралась. Вечер прошел тихо, под защитой стен дома, в мыслях о прошлом и заботе о настоящем. Разговор с братом разбередил душу настолько, что я даже не зашла в уголок, где мы с ним устроили домашнюю мастерскую. Вместо этого занималась уборкой, которой вечно мало и которая в отсутствие необходимых агрегатов занимала прорву времени, стиркой, инвентаризацией имеющихся запасов. С утра я собиралась пораньше, еще до возвращения брата, сбегать на местный рынок и в лавку, торжественно именуемую в Мельце магазином. Хотя, как по мне, до магазина этой полутемной лавчонке было еще дальше, чем Тайране до Земли. Раз уж мне вчера удалось заработать больше, чем планировала, надо хотя бы попытаться побаловать брата чем-то вкусненьким. Он это заслужил.