Больше чем семья

Татьяна Ковалёва

Больше чем семья

Пролог

– Ты хочешь отказаться от нас? – спросил я, осторожно подходя к Альке со спины.

– Я не знаю, Сень, – прошептала она, не оборачиваясь, – я не знаю.

Мы стояли в пролете между этажами. От батареи шёл жар, из окна ощутимо дуло. Мимо сновали люди, которым до нас не было никакого интереса. Обычное посещение больного родственниками. Обычная сцена.

Здесь постоянны либо волнение и радость ожидания, либо слёзы и боль потери. Второе как раз наш случай.

Алька смахнула слезу с щеки и обхватила себя руками. Плечи ее подрагивали. Хотелось сгрести ее в объятия, сжать до хруста, и никогда не отпускать, но я боялся даже приблизится. Казалось, только от моего присутствия ей становится ещё больнее.

Она всхлипнула и мой страх, навсегда потерять любимую женщину, пересилил все прочие. В секунду оказался рядом и, укутав Альку в свою куртку, стиснул в объятиях. Прижался губами к родинке за ухом, поцеловал в висок, в щеку снова вернулся к родинке.

– Я люблю тебя, Аль, очень люблю! – В панике шептал я, – я не смогу без тебя, дети без тебя не смогут…

Наверно мои слова звучали эгоистично, но они были правдой. Я и представить не мог, как буду жить без неё, женщины, которая за короткое время смогла излечить меня от прошлого, показала мне и детям, что такое настоящая семья и самое главное какой может быть любящая мать.

Алька застонала как раненый зверь и обернулась. Высвободила руку и дотронулась до моей щеки.

– Я тоже без вас не смогу, но Сень, я не хочу вставать между тобой и сыном.

– Аль…

– Тшш… – Чтобы я не перебивал, она прижала палец к моим губам, – как бы там не было, я для них мачеха и ей навсегда останусь.

– Не говори глупостей.

– Санька любит свою маму… и это правильно.

Алька устало выдохнула, ткнулась лбом мне в шею и, кажется, тихо плакала, и я молчал, носом уткнувшись в ее макушку.

Что я мог возразить? Только обнять еще крепче.

Переубеждать – бесполезно. Правильно. Конечно правильно. Неправильно то, что матери плевать на собственных детей. Всегда было.

Алька вдруг подняла голову и посмотрела на меня. Туман боли в ее взгляде развеялся.

– Не смей винить в случившемся Сашку, – четко проговорила она, – обещай мне!

Глядя в полные печали глаза я смог только кивнуть, но это мало убедило девушку.

– Обещаю, – сказал я, едва разлепив пересохшие губы.

Теперь уже кивнула Аля. И, прежде чем она успела ещё что-то сказать, я прижался к ее губам. Стараясь вложить в тот поцелуй все чувства, стараясь не дать ни ей, ни себе утонуть в пучине отчаяния.

– Андреева на процедуры, – крикнули со стороны отделения.

Алька вздрогнула. Я прижался лбом к ее лбу.

– Мне пора, – прошептала она, сильнее сжимая пальцами мой джемпер.

– Знаю… – ответил я крепче обнимая.

Так мы и стояли, закрывшись ото всех в коконе общей боли. Секунда и крик повторился снова…

1

Я слишком громко хлопнул дверью подъезда, чем спугнул дерущихся котов, а заодно и сам очнулся от мыслей.

Коты ворча и споря бросились вверх по лестнице и продолжили свои разборки где-то в районе четвертого этажа, мой же путь закончился на третьем.

Я брел по узкому коридору заставленному тем, что не помещалось в комнаты: мебель, стройматериалы, полки с одеждой и обувью; канистры и ведра с водой; детские и взрослые велосипеды, коляски и санки.

Не смотря на почти ночь, этаж гудел.

Кто-то курил на лестнице, кто-то копошился на кухне, одни заканчивали с готовкой, другие только собирались занять пост у плиты. Два соседа играли в шашки в холле, здесь же тусовались подростки, кто-то из них бренчал на гитаре. По коридору носились дети, в одной из комнат снова ругались, из другой слышался смех и гомон голосов. Общежитие, одним словом.

Правда уже давно получившее статус жилого дома, но оно, по сути, так общежитием и оставалось. Те же общие кухни, часто меняющиеся соседи, общие душевые и туалет на секцию. Общая жизнь.

Не мой случай, но брат с женой были счастливы, когда им, задарма, удалось выкупить здесь две комнаты, одна из которых с лоджией, и за полгода переоборудовать их во вполне приличную квартиру с собственной кухней, санузлом, и душевой кабиной.

– Арсений, – окликнули меня и схватили за руку. – Сеня, как Алечка?

Я остановился. Зажмурился и, прежде чем обернуться, медленно выдохнул. Какой же болью отзывалось в груди ее имя. Соседка, одна из местных старожил, с неподдельным волнением ждала ответа.

– Всё хорошо, тётя Люба, идёт на поправку. Скоро выпишут.

Глаза женщины просияли.

– Радость то какая! – воскликнула она, прижав руки к груди. – Ты от нее?

– Да, – коротко ответил я, не желая вдаваться в подробности.

Женщина что-то восторженно говорила, но я не понимал ее слов. Они словно не желали усваиваться. Любовь Степановна покачала головой и почти неощутимо тряхнула меня за плечи.

– Даст Бог, все у вас наладиться, сынок, ты только не отступай. Алечка очень хорошая и детки ее любят. Вы прекрасная семья!

Глаза защипало, я поднял взгляд к потолку и выдохнул.

– Семья, это семь я? Но это неправильно! – рассуждала как-то моя пятилетняя дочь.

Я укачивал младшую. Сын на втором ярусе кровати, делал вид, что уже спит. Алька и Злата сидели внизу, завершая вечер уже привычным ритуалом.

Еще в первые дни, когда Аля только познакомилась с нами, она завела привычку заплетать Златке перед сном, две косички.

– Просто я, я, я и так семь раз – не неинтересно. Скучно.

– А как нескучно?

– А как у нас! – воскликнула дочка.

– Тсс, – одновременно шикнули я и Аля. Ариша завозилась.

– Ой, забылась, – Злата закрыла рот ладошками и посмотрела на меня, – простите, – прошептала она.

Я жестом показал ей «убавить громкость» и кивнул на постель. Дочка кивнула в ответ.

Поцеловав Альку в щеку, она забралась под одеяло и потянула ее за руку. Поцеловала раскрытую ладонь и прижалась к ней щекой.

Негромко напевая девушка, большим пальцем поглаживала щеку моей дочери, а свободной рукой гладила ее по спине.

Златка так засыпала с тех пор, как Аля стала частью нашей семьи.

Первоначально, в редкие визиты девушки, дочка часто засыпала на ее руках. Я видел, что они привыкаю друг другу, что сын может говорить о ней часами, видел, как к Але тянется младшая, а услышав, что Аришка не говорящая ни слова в свои неполные полтора года назвала Алю мамой – испугался этого.

Я тогда много лишнего наговорил. Обидел. Практически выгнал ее, запретил даже приближаться к детям, но Аля не зря всегда говорит, что в первую очередь влюбилась в детей, а я просто достался в нагрузку.

Она нашла способ видеться с ними, тайком от меня. А я многое понял за тот месяц.

Но с тех пор у Златки поселился страх, что Аля снова исчезнет. Даже после того как мы съехались, она могла по несколько раз за ночь проснуться в слезах и бежать проверять на месте ли ее Аля…

– Да как у нас лучше – засыпая прошептала дочка.

– Как, как у нас? – улыбнулась Алька, не сводя с меня глаз.

Эта ее улыбка в комплекте с хитрым прищуром всегда сводят меня с ума.

– У нас не просто, – сказала Златка сладко позевая, – у нас больше чем просто…

– Больше чем просто семья! – Губы сами собой повторили фразу, сказанную тогда дочерью.

2

Еще несколько напутственных слов и соседка засеменила в сторону кухни, а я, миновав свою комнату, вышел на общий балкон.

Использовали их здесь как по назначению, сушили вещи, так и в качестве курилки, а кто-то как способ спуститься или подняться, с пятого по второй этаж тянулись пожарные лестницы.

Сверху, как падающая звезда, пролетел окурок. И тут же раздался громкий выкрик о том, что кто-то снова курит, хотя обещал бросить. Я проводил взглядом огонек, догорающий на лету, и усмехнулся, сжав руками перила. Люди с верхнего этажа ушли. Стало тихо. Поразительно тихо.

Привычный вид на город уже несколько дней скрывался за непогодой. Небо давило. Из-за низких туч и мелкой сыпи дождя, ночь казалась ещё темнее, а воздух слишком густым и тяжёлым, запахи, скопившиеся в нем, делали желание вздохнуть поглубже невыносимым.

Я посмотрел в сторону откуда приехал и снова подумал об Але.

Мы познакомились спустя неделю после моего переезда в этот город, я еще даже обустроиться не успел.

С хозяйкой комнаты мы договорились, что первые месяцы платить буду только коммуналку, так как требовался ремонт, благо небольшой, обои обновить и перегородку сделать. Дело не сложное, правда все равно пришлось стеснить семью брата и некоторое время пожить с ними.

В тот день планы рушились с самого утра.

Едва я увез сына и племянницу к матери, как позвонили из садика, в который начала ходить Златка и попросили ее срочно забрать, кажется тогда отключили свет или воду, не помню точно. Везти к матери и ее, показалось неправильным, ей и так забот хватало, к тому же Арина очень плохо переносит дорогу и снова трясти ее по ухабам не хотелось, а к Маришке, я помнил, должна приехать подруга. Напрягать ее двумя детьми в такой день казалось верхом наглости, ей тоже требовался выходной. Так что я привез их домой вручил свой телефон и занялся сборкой новой мебели.

Да, рассчитывать на то, что две мелкие шкоды будут сидеть спокойно – пик наивности, которой за годы отцовства у меня, по идее остаться не должно было.

Златка лезла помогать и Ариша требовала постоянного внимания. Она хоть ещё совсем не делала попыток ходить, но, даже не смотря на диагноз, ползала как метеор, как и сейчас в общем-то. Я сам не заметил, как мои царевны, визжа от счастья, перевернули на себя таз с обойным клеем, оставшийся со вчерашнего дня. Схватил обеих в охапку и потащил в душ.

– Боже, Сеня, что случилось? – запричитала Маришка, увидев в моих руках этот склизкий визжащий комок. – Ты с ума сошел? – выпалила она на мои объяснения, – Почему сразу не привел?

– Нет, нет, не хочу, нет, – захлебываясь слезами кричала Златка, Арина подхватывала рев следом за сестрой.

– Тише, Златик, тише, – Маринка пыталась помочь раздеть девчонок.

– Мариш уйди, заденет, – кивнул я на живот невестки поудобнее перехватив вырывающуюся дочь.

Девушка спохватилась, отпрянула и включила воду в кабинке. Отрегулировала температуру, затем исчезла и через мгновение вернулась с ворохом полотенец.

– Давай Аришку мне сюда, – она указала на раковину, в которой при желании мог уместиться и взрослый.

Златка попыталась ускользнуть, пока я отвлекся. Поймал ее за руку и, как был во всей одежде, шагнул под душ вместе с ней.

– Горячо, горячо, не хочу! – верещала дочь, рычала и извивалась. Била меня по плечам, пытаясь вырваться, но безрезультатно. Домывал я ее под обиженные всхлипы.

За это время Марина справилась с Аришей, унесла ее в комнату, вернулась с вещами для меня и увела Златку с собой.

– И тогда царь сказал: узнаешь которая из моих дочерей Златовласка, значит заберёшь её, нет – уйдешь ни с чем… – услышал я чей-то голос, когда вышел из душа. Осторожно заглянул в комнату и обомлел.

Незнакомая девушка расчесывала влажные волосы Златки. Ариша с торчащим на макушке хвостиком сидела на ковре и завороженно смотрела на гостью, слушала сказку, а Златка жмурилась на коленях у девушки, едва ли не мурча от удовольствия.

Аля… Такой я впервые увидел ее.

Мало сказать, что я удивился развернувшейся картине. Я был в шоке.

Моя дочь ненавидела расчесываться! Каждый раз это была новая истерика. Особенно по утрам. Её тонкие, пушистые волосы после сна превращались в гнездо, комок спутавшихся ниток или что пострашнее. Их было не прочесать. Однако тут она сидела и балдела.

Доверилась, вот так просто. Чему я несказанно удивился. Самое смешное, в том, что потом Златка по несколько дней не давала переплетаться, ждала Алиного приезда.

Удивительным казалось то, настолько естественно Аля вела себя с детьми.

Позже от брата узнал, что она крестная моей племянницы и Лиза с рождения практически росла на ее руках. «Наша фея-крестная» – оказывается именно о ней так всегда отзывался брат.

Влад с Маришкой поженились рано, почти сразу родилась Лиза, невесте едва-едва восемнадцать исполнилось. Оба ещё учились. Жили они тогда в одном городе, и Алька была их главным помощником. Я был наслышан о ней, но не знаком лично. Я много работал и редко приезжал. А после мой мир начал рушился и меня завалило обломками…

Аля задержалась до позднего вечера, чудесным образом переманив на себя внимание детей и тем самым развязав мне руки. Меня отправили доделывать начатое, через пару часов ко мне присоединился брат, потом мы обедали все вместе, а затем и ужинали, и это было как-то по-особому тепло и уютно. Правильно.

Тот день был насыщенным на события и когда девчонки засыпали, впервые не обращая внимания на то я рядом или нет, я сбежал на балкон покурить. Тогда ещё иногда позволял себе несколько сигарет в день.

– Здравствуйте, а можно машину… – услышал я уже знакомый голос. – Комарова 12… да общежитие.

В пустом коридоре шаги звучали приглушенно.

– Нет, не к центральному входу, первый подъезд со двора, да. Спасибо жду.

Судя по звуку шагов, девушка приближалась. Я торопливо выкинул недокуренную сигарету.

– Ой, – Алька вздрогнула, – я не знала, что ты здесь. В смысле, что здесь вообще кто-то есть. – поправила она сама себя.

От чего-то был уверен, что она смутилась. Я уже успел заметить, она краснеет выборочно, подбородок, щеки, полоска на лбу и пятно в форме треугольника на груди между ключицами, как медальон. Хотя сейчас, в застегнутой наглухо куртке, этого и не было видно.

– Обычно здесь часто кто-то есть, многие курить сюда ходят.

– Не в этом крыле, – уверенно ответила девушка – этажом выше да, на той стороне дома тоже, а здесь обычно никого не бывает.

– Откуда ты знаешь?

Алька провела ладонями по перилам балкона, словно погладила по облупившейся краске и посмотрела вдаль на бегущие по трассе огни, затем снова на меня.

– Я люблю здесь бывать.

– Ты куришь? – спросил я.

Она удивлённо распахнула глаза и покачала головой.

– Нет, а ты?

– Нет, – выпалил я, посмотрел на свою руку, в которой все это время крутил зажигалку, кивнул сам себе, – то есть да, то есть не так часто.

– Как хотелось бы?

Улыбка и хитрый прищур.

– Честно говоря вообще не хотелось. Бросить не получается.

– Надо постараться.

Я внимательно посмотрел на неё, неожиданно осознавая, что смотреть в ее глаза мне очень нравиться. Аля пожала плечами.

– У тебя же дети и ты для них пример, – просто ответила она и отвела взгляд.

Аля смотрела куда-то вдаль, а я смотрел на нее. Между нами воцарилась уютная тишина.

Ни в первый день ни позже нам не нужны были слова для заполнения пауз.

– А вот и я!

К нам присоединилась Маришка.

– Влад надоел своей опекой, заставил меня ещё одну кофту надеть, – пожаловалась она, застегивая молнию куртки.

– Ну и правильно, – поддержала брата Аля, – на дворе октябрь, а в твоём положение, простуда – последнее, что нужно. Странно только, что он про шапку забыл. – девушка натянула Маришке на голову капюшон.

Невестка издала странный стон и посмотрела на меня.

– Ну вот и что мне с ними делать?

– Слушаться, – едва сдерживая смех ответил я.

– Правильно, – кивнула Аля.

Марина обречённо вздохнула.

– Только и остаётся. Ну ничего, – сказала она, расправив плечи и широко улыбнувшись – когда-нибудь я на тебе отыграюсь.

– Когда-нибудь обязательно, – ответила Аля и посмотрела вниз.

Во двор как раз свернула машина с зелёной неоновой надписью «TAXI» в углу на лобовом стекле, вместо привычных, для меня, оранжевых шашек на крыше.

– О это за мной, – девушка обернулась к нам, – мне пора. Рада была…

– Разве не Марк за тобой приедет? – прервала ее Маришка.

– Нет с чего бы? Он даже не знает, что я здесь. – Алька покосилась на меня.

– Так значит, вы всё?

– Давно всё, Мариш, хотя по-честному и начинать не надо было, – шепнула она, но я расслышал, – Ладно мне пора, проводишь?

– Конечно, я зря что ли так укуталась?

– Тогда пойдем, пока Арсений.

– Пока…

Они ушли, а я достал из пачки новую сигарету. В голове крутился прошедший день, тогда я даже не догадывался отсчету каких перемен в моей жизни он предшествовал.

Такси вырулило со двора, и минуя центральный проспект направилось в сторону трассы, а я ещё долго смотрел ему вслед крутя между пальцами незажженную сигарету…

– Молодой человек, а вас огоньку не найдется?

Чужой голос раздался совсем близко. Я непроизвольно вздрогнул и обернулся. Только сейчас заметив, что не один. Интересно как давно?

Расточая смесь духов, на балконе толпились несколько девушек в распахнутых куртках. Та, что стояла ближе ко мне и вовсе без нее. Тонкое платье облегало сочную фигуру, девушка кокетливо накручивала локон на палец. Ее подруги, хихикали и перешептывались, тоже нарядные, похоже в нашем крыле у кого-то праздник сегодня.

– Ну так что? – девушка улыбнулась.

Симпатичная. На вид ровесница Альки. Вот только моя девочка особенная. В чем-то мудрее и старше этой на целую жизнь.

– Что? – переспросил я, мало понимая, чего от меня хотят.

– Зажигалка будет? Мы забыли. – подушечками пальцев девушка погладила выступающую над вырезом платья грудь. А мне вдруг сделалось совсем тошно.

Я совру если скажу, что не смотрел никогда на других женщин. Смотрел, даже заводил интрижки, чтобы бесить бывшую, но только полюбив по-настоящему – осознал, как могут не привлекать красивые женщины. Их по-прежнему видишь, подмечаешь какие-то особенности, но ничто не ёкает, не отзывается и ещё больше тянет к той одной которую выбрало сердце.

Я поежился от налетевшего ветра.

– Не курю, – коротко ответил, развернулся и шагнул к выходу.

3

Комната встретила тишиной. Тяжёлой. Зловещей. Почти, как и год назад, когда я отец-одиночка с тремя детьми приехал в этот город.

Благодаря поддержке родных, я решился на это. Знал, они помогут. Поддержат. Я чувствовал силы, чувствовал, что смогу справиться, к тому же я встретил Альку. Шкала счастья резко рванула вверх и шла по нарастающей, но в один миг всё рухнуло, вернувшись к нулевой отметке, даже нет, упав в минус.

Я обвёл взглядом комнату. Все как будто на своих местах, даже Алины вещи, но находиться здесь не хотелось. Пусто. Неуютно и холодно. Без неё теперь всегда холодно.

Я бросил вещи у порога. Переоделся и пошел в квартиру брата, чтобы забрать детей.

В большой комнате царил сумрак, брат был на смене, Марина, его жена, видимо укладывала нашу мелкоту, из детской доносились приглушённые голоса.

Не включая свет, я прошел в зал и сел на диван. Достал телефон и набрал Алин номер. Долго слушал короткие гудки, механическое «абонент занят», и снова не дождался ответа. Закрыл глаза, откинув голову на спинку дивана.

– Не приезжай ко мне больше, не надо, – сказала Аля, стоя у двери в отделение. – Будь с детьми. Ты им нужен.

– А тебе? – спросил я, сжимая ее горячие ладони в своих.

Взгляд и грустная улыбка говорили красноречивее любых слов. Аля порывисто прижалась к моим губам.

– Я справлюсь… – почти беззвучно проговорила она, отступая в коридор.

Наши руки едва соприкасались кончиками пальцев.

– Мы справимся, Аль!

Она прикрыла глаза и вздохнула:

– Обязательно…

За моей спиной что-то ворчали, в отделение кто-то кричал, Алька отступила ещё на шаг и, прежде чем уйти, повторила снова:

– Не приезжай. Не трать время…

Я тратил. Воровал его у сна и срывался к ней при каждом удобном случае. Мне будто дышать легче становилось от того, что она рядом. Даже если я просто смотрел в окно ее палаты.

Повторный вызов снова ответил короткими гудками. Мелькнула мысль о том, что она занесла меня в черный список и это казалось невыносимой. Но нет, Аля, не могла. Отключать телефон, кидать в блок, просто не брать трубку на вызов – не в ее это духе.

Даже когда бывали споры, даже когда она обижалась, даже в этом случае она отвечала на телефонный звонок, хотя бы сообщением. А теперь молчала.

Открывала и читала каждое сообщение, но не отвечала, а я не находил себе места. И все равно каждый день писал и отправлял ей целую кучу посланий, от простых пожеланий доброго утра или спокойной ночи, до самых главных слов, которые так редко говорил пока мы были вместе.

– Я все исправлю, только вернись, – прошептал я ее изображению на заставке телефона и усмехнулся сам себе. Кажется в тот день, когда это фото было сделано, я говорил те же слова…

Для меня первое января стало началом отсчёта, не только нового года, но и нашей с Алькой совместной жизни. В тот день она осталась со мной. С нами. Она поняла, она простила. А за несколько часов до этого у Маришки и Влада родился долгожданный сын.

Все началось очень быстро. Ещё с утра тридцать первого, ничего не предвещало, а к обеду невестка призналась о нарастающих схватках. Скорую решили не вызывать, до здешнего роддома буквально десять минут ходьбы. Маришка и Влад именно так и поступили, ведь на машине в предновогодней горячке, когда многие в последний момент спешат закупиться в каждом магазине города, эти десять минут могли бы превратиться в час.

В больнице их осмотрели и отпустили домой, заверив, это ложная тревога и до родов ещё очень долго. Однако к вечеру, когда над большей частью страны уже отзвенели куранты, схватки усилились. Мы едва успели привезти Маринку в больницу как отошли воды. Племянник торопился появиться на свет, не подозревая, что некоторым глубоко наплевать, что кому-то приспичило «разродиться» в преддверии Нового года.

Дежурный врач даже осматривать Маринку не стала, заявив, что это дело перинатального центра, так как срок маленький, едва подобрался к тридцатой неделе и такого младенца они не выходят, но с центром связалась, и на том спасибо. Добираться пришлось самим. В больнице не оказалось свободных скорых, а ждать машину из центра, только время терять. Одно хорошо, там к нашему приезду уже готовились.

– Сень, Сеня, послушай меня – в перерывах между схватками шептала Маришка. – Алька. Она приедет.

– Марин, сейчас не время об этом. – Влад хлопнул меня по плечу – Брат прибавь!

Я промолчал, мы и так гнали на всех возможных скоростях.

– Давай быстрее, – крикнул он с очередным протяжным выдохом жены.

Я мельком глянул в зеркало заднего вида на бледное лицо Маришки и на брата, который казалось, был ещё бледнее.

– Быстрее некуда. Дальше пола педаль не давится и силой мысли подгонять не получается.

– Не остри, – рыкнул брат.

– Не ссорьтесь, – попросила Маришка.

– Мы не ссоримся, родная, не ссоримся.

– Сень?

– Все хорошо, Мариш, – сказал я, не оборачиваясь, – нам повезло трасса пустая, до ста досчитать не успеешь как приедем.

– Я не об этом… – начала она, но выгнулась при очередной схватке.

Я выкрутил руль въезжая на территорию больницы и остановился у нужной двери.

– Все родная приехали, сейчас помогут! Потерпи чуть-чуть.

Влад склонился над лицом жены быстро поцеловал и выбрался из машины.

– Послушай меня.

Маринка ударила по спинке моего сиденья.

– Ты же понимаешь, что повел себя как козел, Сень?

– Не напоминай.

– Буду напоминать, – она снова треснула по спинке сиденья, – чтоб не повадно было.

Наши взгляды встретились в зеркале заднего вида, и мы синхронно кивнули друг другу.

– Извинись!

– Пытался, Мариш, не вышло.

– Выйдет, – уверенно сказала она, – сегодня все условия.

Вернулся Влад с двумя медсёстрами и каталкой, на которую брат переложил Маринку, затем они всей компанией скрылись за железными дверьми, а я остался один на один с мыслями в которых теперь постоянно была она – Алька, Аля, Аленька…

Со дня знакомства это имя, как и его обладательница, не уходили из моей жизни, только если первое время оно не сходило с уст моих детей, то после случившегося на дне рождения Влада, назойливо поселилось в моей голове.

«Не смей лезть в нашу жизнь! Отстань от меня и моих детей! Ты нам никто! Убирайся!» это, самое мягкое, что вырывалось из меня тогда. Остальное… лучше вообще не вспоминать.

До сих пор безумно стыдно за каждое сказанное слово и за свое поведение. Стыдно за сорванный праздник брата, за то, что мои дочери проревели полночи, а сын обиделся так, что несколько дней со мной не разговаривал.

А я не мог ничего с собой сделать. Не мог остановиться, промолчать не смог. А самое необъяснимое, с того дня я окончательно потерял покой.

Меня не просто преследовало смутное ощущение, что я совершил самую большую ошибку. Я буквально ощущал это.