Эпоха перемен

Что ж. Скоро вечереть начнёт – а у меня дел невпроворот. К тому же, я ещё не обедал, и молодой желудок уже намекал мне на то, что не стоит над ним так издеваться.

Я пешком дошёл до автоколонны, мимо колледжа гражданской авиации, который располагался на территории бывшего женского монастыря, за краснокирпичной стеной, напоминающей кремлёвскую.

Уже подходил к проходной, когда меня окликнули.

– Саня! – на остановке стоял долговязый спортивный парень в джинсах и красной футболке.

Я не сразу его узнал. Васька Петров, одноклассник. Когда-то мы довольно близко общались, но классе в десятом у нас случился один разговор, после которого я потихоньку свернул общение.

Речь тогда зашла о способах зарабатывания денег, и Васька заявил, что готов стать наёмным убийцей, лишь бы платили за это хорошо. Я тогда ещё решил, что он прикалывается, просто чтобы продемонстрировать свою крутость, но тот выдал целое философское обоснование для такого рода деятельности. «Понимаешь, – говорил он, – вот в христианстве считается, что невинно убиенные имеют все шансы попасть в рай. У нас в основном крещённые все – значит, христиане. И, получается, когда я убиваю кого-то, то помогаю попасть ему в рай». Я тогда возразил, что тем самым он убивает свою бессмертную душу. На что он ответил: «Не убиваю. А просто обрекаю на пребывание в аду. Нет, ну а что? Плата за то, чтобы хотя бы здесь пожить нормально. Меня, знаешь ли, здесь и сейчас интересует. И я готов за это платить».

– Вась, привет! – ответил я, кивнув и пожав предложенную ладонь. – Как сам? Поступил куда?

– Да так, формально, чтоб в армейку не загребли, – ответил он. – А ты сам? Чёт давно видно не было! Поступил?

– Ага, – кивнул я.

– И куда?

– Военный универ, – ответил я.

– О как! Значит что, офицером теперь будешь? Когда учиться начинаете?

– Вот, завтра поеду обратно. И на учёбу.

– Ясно, ясно… – Васька вздохнул.

После выпускного мы с ним не виделись много лет. А потом пересеклись как-то на Казанском вокзале. Он из дома на работу ехал, а я только вернулся из Североморска.

Оказалось, что он как раз где-то в середине девяностых связался с гоп-компанией. Пошёл с ними ювелирку грабить. Их накрыли по наводке, он по глупости взял всё на себя, отмазывая «корешей», которые про него благополучно забыли.

К моменту нашей встречи он полгода как вышел из колонии. Работал разнорабочим на стройке, был очень рад, что удалось устроиться хотя бы на такую работу. По его словам, он пересмотрел взгляды на жизнь и хотел порвать с криминальным прошлым. Насколько это ему в итоге удалось – не знаю.

– Сейчас куда? – спросил он.

– К бате на работу зайти надо, – ответил я. – Дела есть.

– А, ну ладно. Тогда не задерживаю…

Он говорил, что отсидел пять лет… когда мы, получается, увиделись? В две тысячи первом? Так это, получается, возьмут его всего через несколько месяцев!

– Вась, слушай… – сказал я. – Ты в знаки судьбы веришь?

– Да не особо, – улыбнулся он. – Я вообще не верующий. Это только мешает в жизни.

– Жаль, – вздохнул я. После чего подошёл к нему вплотную и, понизив голос, сказал, глядя ему в глаза: – Когда на ювелирку предложат идти – откажись. Тебя подставят.

– Что? – растерялся Вася.

– Что слышал, – сказал я. – Просто запомни. Ладно? Ну всё, бывай.

Я отвернулся и пошёл дальше в сторону проходной. Обернувшись возле дверей, я обнаружил, что Васька всё так же недоумённо смотрит мне в след.

А на меня вдруг обрушилось сомнение: правильно ли я поступил? Допустим, послушает он меня – потом что, будет встречи искать? Допытываться, откуда я всё узнал? Впрочем, если всё пойдёт как надо – он не найдёт меня по прежнему адресу… а так – хоть какой-то шанс ему судьбу исправить.

Охранники на проходной меня знали – я частенько приходил к отцу, помочь по мелочи, еду принести и прочее. Так что пропуск у меня не спросили.

Я сразу направился к полузаброшенному гаражу за ремонтным сектором, где отец работал. Туда, где стояла наша «подбитая копейка», как я её называл.

Тут уже стоял столик, застеленный газетами, с закуской и уже откупоренным «пузырём». За столиком, на табуретках, испачканных краской, сидели мужики, видимо, из сегодняшней смены.

Отец посмотрел на меня и улыбнулся.

– Сашка, проходи, – сказал он. – Ну, мужиков ты знаешь.

Я кивнул, хотя на самом деле даже имён их не помнил.

– Вот, поступил, – заявил отец, глядя на собутыльников. – Теперь офицером будет.

– Хорошее дело! – Сказал один мужик, поднимая наполненный стопарик, – и за это хлопнем!

Отец пошёл было к столу, но я остановил его, взяв за руку.

– Пап, выйдем на минуту, – тихо сказал я.

– Да я сейчас! – кивнул отец. Потом вернулся к столу и поддержал тост с мужиками. Потом вернулся ко мне, и мы вышли из гаража.

– Что там? – спросил он, всё так же улыбаясь.

– Пап, тебе пить нельзя, – сказал я.

– Да я нормально уже! Проснулся как огурчик! Всё, вышла отрава та, – возразил отец.

– Не поэтому, – ответил я. – Пап, нам завтра рано утром в Москву с тобой ехать. А потом тебе нужно будет к понедельнику подготовиться, к собеседованию. Это очень серьёзно. Пить ну никак нельзя.

– Что за собеседование? – насупился отец.

– Я же говорил насчёт работы, помнишь?

– Ну?

– В общем, через одного паренька с параллельного курса вышел на людей серьёзных. Хотят тебя посмотреть.

Отец растерялся.

– Сань, ну мужики только двигло затащили. На завтра уже договорился, что ставить начнём. Отметить надо бы, а то не поймут.

– Ты делай вид, что пьёшь, – сказал я. – Просто не глотай. Сможешь так?

– Смогу, – ответил отец. – А точно надо? Вот ты прямо на сто процентов уверен? Всё-таки воскресенье ещё…

– Да, пап, – ответил я. – Уверен. Совершенно точно, иначе бы не просил.

– Ладно тогда… подожди полчасика у проходной.

– Пап, у тебя мелочь какая-то осталась? – спросил я. – Жрать хочу не могу.

– В столовку лучше не надо! – поспешно ответил отец. – Да и не работает она по субботам…

– Не собирался. В магаз зайду, хоть хлеба с колбасой возьму.

– Ну лады, – кивнул отец, после чего залез в карман рубашки и достал десятитысячную купюру. —Хватит?

Блин, будто бы я помнил цены на хлеб с колбасой в девяносто шестом…

– Наверно, – кивнул я, принимая деньги. – Спасибо!

Ближайший продуктовый был слева от проходной, метрах в тридцати. Я, как и сказал отцу, взял воду, батон и кусок колбасы. Местного производства, кстати. Мясокомбинат – ещё одно предприятие, кроме обувной фабрики, которое умудрится благополучно пережить девяностые.

Денег на всё хватило впритык.

Чтобы перекусить, я присел на лавочку справа от проходной. Сразу как-то стало веселее: организм с благодарностью реагировал на своевременную подпитку. Про сигареты я почти и не вспоминал.

Отец, как и обещал, появился через полчаса. Вид у него был слегка обеспокоенный, но вполне трезвый.

– Ну что, домой? – спросил он, когда подошёл ко мне.

– Угу, – ответил я, проглатывая последний кусок колбасы. В руке у меня осталось ещё полбатона хлеба.

– Перекусил?

– Да, малость. Спасибо.

– Тебе спасибо – это ж твои деньги, – улыбнулся отец. – Ну что, на остановку?

– А давай пешком прогуляемся? – попросил я.

– Да далеко же!

Далеко по местным меркам – это значит пара километров через частный сектор. А я уже давно привык к столичным стандартам и гулять любил. Кроме того, мне совершенно не хотелось в автобус.

– Ну давай, – отец пожал плечами.

Мы пошли обратно, в сторону колледжа.

– Ты расскажешь, для чего завтра тебе в Москву рано понадобилось?

– Расскажу, – кивнул я. – За одеждой, пап. Купить кое-что.

– А мне обязательно с тобой ехать?

Я задумался. Себе я собирался взять какие-нибудь крутые берцеподобные «облегчёнки» вместо берцев. Многие парни так поступали, а начальство закрывало на такие вольности глаза. Такие вещи – это показатель статуса, опознавательный признак «свой-чужой» для определённой группы людей и их отпрысков. Плюс надо было купить что-нибудь поприличнее на осень из «гражданки». С теми же целями. А в Егорьевске такие шмотки просто не продавались в то время.

Насколько отцу для собеседования нужно будет что-то подобное? Поначалу я решил, что не помешает, а теперь вдруг засомневался. Лучше бы одеться прилично, по меркам этого времени, но попроще. Надо показать заинтересованность и готовность впахивать, а не отсутствующий пока что статус…

– Знаешь… – ответил я. – На самом деле, наверное, не обязательно.

– Хорошо, – кивнул отец. – А то надо будет работы проконтролировать. Откладывать не хочется – пока тепло. И ты не думай – мужики не будут до поросячьего визга нажраться. Сказали завтра займутся – значит, так и будет.

Я молча кивнул. Он достал одну из своих ужасных сигарет и щёлкнул зажигалкой.

– Помнишь, ты обещал, что, если с работой решится – ты бросишь? – спросил я.

– Так вроде пока не решилось, – отец улыбнулся и пожал плечами.

– Я к тому, чтобы ты про своё обещание не забыл.

Он посмотрел на меня внимательно. Потом вдруг кивнул и сказал с серьёзным видом:

– Если вдруг действительно получится – не забуду.

Глава 6

Я чувствовал, что начинает меняться мой взгляд на мир. В груди поселилось странное предвкушение чего-то хорошего. При этом никаких объективных оснований для этого не было: я ввязался в опасную авантюру, завтра мне возвращаться в лагеря, после которых начнётся настоящая курсантская жизнь, в которой маловато свободы, зато много маразма. При этом надо будет крутиться. Менять жизнь, решать стоящие задачи…

И всё же мир вдруг стал непривычно ярким, насыщенным. Полным запахов и предчувствий.

Вечер стоял по-летнему тёплым, солнце золотило лёгкие облачка у горизонта. Тёплый ветерок пах землёй, деревом и костерком. Наверно, кто-то решил выйти на шашлыки к прудам.

Перед ужином я решил сходить прогуляться. Дошёл до своей школы. Картины далёкого прошлого всплывали из памяти, обретая яркость и объём. Проявлялись какие-то незначительные детали, которые вроде бы не имели большого значения – но почему-то отложились в памяти: вот здесь я стоял на выпускной линейке. А вон там, сбоку – окна нашего кабинета. Вспомнился цвет классной доски: тёмно-зелёный, и то, как некачественные цветные мелки противно на ней скрипели. Как её приходилось отмывать во время дежурств по классу. Даже запах учебной аудитории – и тот, оказывается, хранился в памяти все эти годы, вдруг оживая…

Я чувствовал прилив энергии, которую надо было куда-то девать. Иначе уснуть было бы тяжеловато, а завтра мне нужна свежая голова.

Я вышел на задний двор школы, где была расположена спортплощадка. Подошёл к турникам, начал делать подъём переворотом. Удивительно, каким послушным и лёгким было тело! После пары подходов я решил попробовать сделать склёпку, которую не делал, наверное, лет двадцать. И со второго раза у меня получилось! Оживали не только детали давних воспоминаний – но и моторная память. Вроде бы эфемерная информация, сохранённая в квантовых структурах, для которых само понятие времени – абстракция, а вот: прямое влияние на тот мир, который мы считаем реальным.

Прозанимавшись до мозолей на руках и боли в мышцах, я пошёл гулять на пруды. Послушал, как звенят поздние летние комары. Подышал воздухом, отчётливо пахнущим болотом.

Вернувшись домой, я застал отца за приготовлением ужина. Он запекал курицу в духовке, начиненную чесноком, с картошкой. Помню, когда-то очень любил такое.

– Ну что, нагулялся? – спросил он, улыбаясь. – Встретил кого из своих?

Видимо, он имел ввиду одноклассников.

– Нет, пап. Вообще народу маловато было…

– Ну понятно: все к школьному сезону готовятся. Не до прогулок!

Пока ужин готовится, я ушёл в общую комнату. Тут работал телевизор, телеканал «2х2». Показывали шоу Бенни Хила. Когда-то ведь популярно было очень, задолго до мистера Бина. Тонкий английский юмор, блин…

Мы поужинали.

Перед сном я поговорил с отцом насчёт кормёжки кота. В магазине на углу я нашёл на удивление приличный корм, с необходимыми добавками. Сразу купил с запасом. Плюс попросил отца отдельно отваривать коту фарш, не солёный. И полностью отказаться от рыбы. Пока, для начала, этого хватит – а потом, ближе к новогоднему отпуску, можно будет и ветеринару показать…

Удовлетворённый от осознания того, что уже потихоньку меняю дела к лучшему, я отправился спать.

Хорошо выспаться, как я планировал, не удалось. Мне приснился очень неприятный кошмар. Самое начало Катастрофы.

Маленькая девочка держит в руках собачку. Улыбается, подносит её к лицу, будто хочет, чтобы та лизнула её носик. Но вместо этого она открывает рот, который всё продолжает растягиваться, превращаясь в пасть, утыканную острыми белыми зубами. Одним движением она откусывает несчастному животному голову. Брызжет кровь, которую та облизывает.

Я действительно это видел, недалеко от своего дома. Первый встреченный мной инфернал. Тогда ещё было неизвестно, что это за напасть и можно ли с ней как-то бороться.

В реальной жизни я поступил максимально разумно: прыгнул в машину и, дав по газам, поехал к своему дому. Тогда я ещё пытался убедить себя, что мне эта дичь привиделось, последствия постоянного стресса на службе и тому подобное…

Но во сне всё было иначе. Я не мог сдвинуться с места, будто приклеился к асфальту. А инфернал приближался ко мне. Он облизал окровавленное лицо длинным фиолетовым языком и снова стал похож на маленькую девочку.

Я дёргался, как муха на липучке.

– Ты что, разве не узнаёшь меня? – спросил инфернал низким, мужским голосом. – Я же твоя сестра!

На этом моменте мне, наконец, удалось проснуться.

Я поглядел на экранчик будильника. Шесть тридцать утра. До намеченного подъёма ещё полчаса.

Понимая, что больше не усну, я позавтракал вчерашней курицей и занялся сборами. Погладил «комок», подшил его и приготовил несколько запасных комплектов подшивы. В то время было принято нашивать на воротник повседневной формы полоску белой ткани, чистоту которой проверяли на утренних построениях. Наверно, с точки зрения гигиены, может, оно и правильно – только почему бы не сделать такие комплекты защиты, скажем, с липучками?

Глупый вопрос от человека из третьего десятилетия двадцать первого века. Я ведь когда-то помнил правильный ответ на этот вопрос: чтобы жизнь малиной не казалась…

Полностью собравшись, я приготовил растворимый кофе для отца и пошёл его будить.

– Что-то ты совсем рано… – немного поворчал он, поглядев на циферблат старого будильника.

– Нормально, – улыбнулся я, протягивая кружку кофе. – Дел очень уж много!

– Понятно… Спасибо! – кивнул отец, принимая кофе.

– Пап, слушай… насчёт работы. Возможно, они предложат переезд в Москву. Ты сразу не отказывайся – проси с жильём помочь, на первое время хотя бы. У них есть служебные квартиры, но надо именно самому про них спросить. Сможешь?

– Ну а что ж не смочь то? – вздохнул отец.

– Веди себя естественно. Будь собой. Не пытайся играть – им нужны именно такие, как ты. Ладно?

– Так, яйцо курицу учить взялось? – улыбнулся отец.

– Так неизвестно же, что было раньше, – пошутил я в ответ. – Да, до выхода возьми время, чтобы машину успеть доделать. Так комфортнее переезжать будет. Да и с Васькой проще.

– А как иначе-то? Меня с работы одним днём не отпустят, – отец пожал плечами.

– Это спорно, но суетиться точно не надо, – ответил я. – Ну всё, пошёл я!

Я вышел в коридор, обулся и захватил вещи. Отец проводил меня до двери. Мы коротко обнялись на прощание.

– Если что – я на городской позвоню, вечером! – сказал я. – Ну если что-то вдруг нужно будет.

– Звони, – кивнул отец. – Пока я здесь.

– Блин, хорошо, что сказал! Пап, как переедешь – дай знать. Заедь ко мне как-нибудь в субботу, хорошо? Я в обед на месте буду, с КПП можно дежурному в расположение позвонить.

– Добро.

– Ну всё, погнал.

Я пешком дошёл до остановки автобуса на углу Ленина, возле обувной фабрики. А то мимо нашего микрорайона те ходили очень уж редко. Пешком идти было не вариант: вокзал на другой стороне города, сразу и автомобильный, и железнодорожный.

Вскоре подъехал рейсовый жёлтый «Икарус» с провисшей «гармошкой». До вокзала я добрался вовремя, за десять минут до отправления очередного автобуса на Москву. В то время они ходили часто – каждые полчаса, много народу работало в столице, так что маршрут был востребован.

Тогда под увеличение спроса как раз начали менять рейсовые автобусы: вполне комфортные, но старенькие красные «Икарусы» в междугородней компоновке на «Мерседесы», которые, может, и были чуть моложе – но особым комфортом не отличались. Внутри были мелкие сиденья, рассчитанные на хоббитов, не иначе. Спинки не откидывались. Расстояние между креслами такое, что можно ноги сломать, пытаясь их хоть как-то пристроить. Судя по многочисленным сохранившимся в салоне надписям на иврите, закупались они на лучших свалках Израиля.

Но мне повезло: в назначенное время к перрону подъехал ещё не списанный «Икарус».

Я занял купленное место возле окна и погрузился в свои мысли, стараясь спланировать день так, чтобы всё успеть.

Глава 7

Автобус шёл полупустым, соседа не было, так что, расслабившись в уютном кресле и вытянув ноги, я задремал. К счастью, обошлось без сновидений.

В Москву приехали около десяти. Несмотря на выходной день и утро, народу было много. В сторону вещевого рынка шёл сплошной поток. Многочисленные ларьки занимали почти весь тротуар на дороге к метро. Кто-то задерживался возле них, чтобы купить какую-нибудь мелочь, создавая сутолоку.

Я пробирался через толпу, стараясь никого не задевать.

Возле билетной кассы метро была небольшая очередь. Деньги я на всякий случай рассовал по разным карманам и старался их не светить, поэтому достал из левого кармана брюк заранее приготовленные пятнадцать тысяч двумя купюрами.

В девяносто шестом одновременно с полупрозрачными жетонами из жёлто-зелёного пластика были в ходу бумажные карточки с магнитной полосой на пять и десять поездок.

Купив карточку, я поднялся в метро. Именно поднялся: «Выхино» – наземная станция, к тому же с платформой, соединённой переходом в один комплекс с платформой электрички. До того, как сиреневая ветка была продолжена за МКАД, станция была конечной, и тут всегда хватало народу. А по утрам в начале нулевых случался полный коллапс.

Сейчас же в основном народ ехал из центра, на вещевой или продовольственный рынки. В центр вагоны шли полупустыми.

Я мысленно прикинул свой план на сегодня. Для начала – купить хорошие облегчёнки, которые были бы похожи на берцы, но максимально комфортные и, желательно, фирменные. Магазин, где продавались оригинальные «Мартинсы» и «Гриндерсы» в то время в Москве, насколько мне было известно, был всего один: «Армадилло» в Гостином дворе. Я сам там затаривался, когда впервые вернулся из загранкомандировки и у меня завелись деньги.

Другими шмотками можно было обзавестись на «Горбушке». Это если нужно качество получше. Ну, или «Черкизон», где выбор был менее притязательным.

Если бы я не был китаистом, я бы наверняка выбрал «Горбушку». Но у меня имелась супер-способность под названием «знание китайского», которая, как я однажды убедился по молодости, могла творить чудеса на «Черкизоне». Однако же соваться туда с фирменной вещью подмышкой такая себе идея. Ещё и с пакетом, в котором находилась форма.

Значит, надо воспользоваться камерой хранения на вокзале.

В метро я почувствовал, насколько сильно мне не хватает смартфона. Ни музыку включить, ни новости поскроллить… Я огляделся. Народ читал газеты, какие-то журнальчики и даже настоящие бумажные книги. Причём таких было большинство!

Я пригляделся к обложкам: много фантастики – Лукьяненко, Снегов, Перумов, Никитин. Боевики с бандитами или военными на обложках, вроде «Возвращения Бешеного» и чего-то ещё в таком же духе.

На сиденье рядом я увидел оставленную кем-то газету. Несколько секунд во мне брезгливость боролась с любопытством, но последнее в конце концов победило: я взял её в руки. Свежая, ещё пахнет типографской краской.

Это оказалась не одна газета, а целых две: та, что сверху, была цветной и называлась «Спид-Инфо». На картинках были грудастые тётки, статьи – разные небылицы из интимной жизни якобы «читателей». В неё было вложено ещё одно, с позволения сказать, издание под названием «Мистер Х». Чёрно-белая печать, пачкающаяся краска и откровенная порнография на страницах.

Я брезгливо положил газеты на место. От нечего делать начал разглядывать рекламные объявления, густо расклеенные внутри вагона. Даже схема метро сопровождалась рекламными плашками. Плотность назойливых сообщений тут была выше, чем на сайте с пиратскими фильмами.

С некоторой завистью я поглядел на пацана, с закрытыми глазами слушающего музыку в овальных накладных наушниках. У него на поясе висел серый кассетный плеер «Walkman». Крутая штука по тем временам. Плеером бы тоже неплохо обзавестись… и правда на «Горбушку» что ли поехать? Хотя нет, не стоит пока. Ещё и с кассетами морока… и с батарейками… Нет, пожалуй, облегчёнок будет достаточно.

Я вышел на «Кузнецком мосту» и перешёл на «Лубянку». Одна остановка – и я в самом центре, на «Охотном ряду». К Гостиному двору я пошёл через Красную площадь, не заходя в ГУМ.

Тут, как обычно, было много туристов. В основном западных. Люди фотографировались на плёночные аппараты, смеялись, ели мороженое. Возле ГУМа стояли какие-то лотки с уличной едой.

Я вдруг почувствовал, что проголодался, хотя до обеда было ещё порядком времени. Однако останавливаться не стал: сначала дела.

Мне повезло. В «Армадилло» нашлись подходящие чёрные модели моего размера, сразу и «Гриндерсов» и «Мартинсов». У первых была более толстая, агрессивно выглядящая подошва, но при этом на ноге сидели они отлично. Вторые имели менее вызывающий вид, к тому же, были легче.

Немного поколебавшись, я решил остановиться на «Мартинсах». Фирменную коробку я, к удивлению продавца, оставил тут же, попросив какой-нибудь пакет. К счастью, пакеты нашлись – чёрные, непрозрачные, с контурным изображением какой-то тётки в широкополой шляпе. В один я запихнул ботинки, сверху накрыл другим.

До «Лубянки» я дошёл пешком. По дороге глазел по сторонам, удивляясь, насколько сильно всё-таки изменился центр. Я уже начал забывать, что такое узкие тротуары с растрескавшимся асфальтом да обшарпанные фасады исторических зданий. Удивительно, но в этих переулках у самого Кремля, как мне показалось, жил дух старого Питера.

Я вышел на «Комсомольской» и направился мимо ларьков со всякой китайской всячиной в сторону перехода под Ленинградским вокзалом. Вроде бы там должна быть камера хранения.

Перед входом по привычке начал шарить по карманам в поисках мобильника и ключей, и только потом сообразил, что тут даже магнитных рамок нет. Народ просто свободно входит в помещение вокзала, безо всякого контроля.

Тут мне вспомнилось, после каких событий эти рамки появятся и стало как-то грустно… успею ли я изменить что-то достаточно быстро, чтобы предотвратить хотя бы часть терактов? Однако я тут же посоветовал себе быть реалистом: скорее всего, нет. А любая попытка сообщить органам время и место будущего события вполне может закончится плачевно для меня, на этот счёт у меня иллюзий не было. Значит, нужно быть морально готовым.

Автоматических камер хранения в то время не было. Старые, ещё советских времён, сломались, а новых пока не поставили. Поэтому камера хранения представляла собой помещение, которое обслуживали кладовщики. Сдаёшь им багаж – взамен получаешь бирку и квитанцию. Сумки и чемоданы хранились на пронумерованных стеллажах.

При использовании таких камер хранения нужно было помнить об одном важном нюансе: они периодически закрывались на перерыв. Поэтому, планируя своё время, надо было ориентироваться на расписание, которое висело на одной из створок окна приёма.

Оставив вещи, я снова направился к метро. По дороге остановился у ларьков, чтобы купить воды. Тут случился неприятный сюрприз: из чистой воды продавались только мерзкие фильтрованные «Аква Минерале» да «БонАква». Однако же, делать было нечего – пришлось брать их.

До «Черкизовской» по красной ветке удобно добираться: всего-то четыре остановки.

Возле выхода из метро висели рекламные плакаты матча, который должен пройти на стадионе «Локомотив»: «Спартак» встречался с каким-то «Сикельборгом» одиннадцатого сентября.

Сам «Черкизон» был меньше, чем я помнил, что, наверно, не удивительно: в предыдущий раз я был здесь в две тысячи шестом. Некоторых торговых рядов и целых блоков ещё не было. Да и ассортимент сильно отличался.