Язык Вселенной. Лингво-историческое дознание

Шаг первый. Поиск корня

Мы с вами взяли за отправную точку нашего исследования базовый глагол ИМЕТЬ, пока ещё не догадываясь о том, что он является своего рода «нейтральным» вариантом достаточно сложного словообразования. И вот почему. Во-первых, никто не отрицает, что одним из корней здесь является им-, тем более, если опираться на формы ЗА/ИМЕТЬ – ЗА/ИМКА – ЗА/ЙМ. Однако, можно-ли быть уверенным в том, что именно ИМ, в чистом виде, и есть корень слова ИМЕТЬ? Вспомните, что делает заёмщик? ЗА/НИМАЕТ. То есть, уже не корень ИМ, а НИМ! К тому же, инициатор заЙМа – заЁМщик легко выводит нас на древнерусское деепричастие ѥмлѭ (е́мля) – имея, недвусмысленно намекающее на привычный всем глагол ЕМ. Потому-то слово есть означает не только «кушать, питаться», но и одновременно «иметься». Дальше – больше. То, что простые грешные у кого-то могут ЗА/НЯТЬ – блюстители порядка могут, вообще, ИЗЪ/ЯТЬ, а последнее слово без приставки и есть тот пресловутый «соответствующий» глагол ЯТЬ, просто с редуцированной первой согласной корня Н в исходном НЯТЬ. Только вот, осторожное определение «соответствующий» здесь абсолютно неуместно, ибо это и есть одна из вариаций базового глагола иметь, причём, присутствующая одновременно, под видом терминологического придатка, и в «суффиксе -а-», и в «глагольном окончании -ть», как, впрочем, и во всех без исключения глаголах, в виде: -ать, -еть, -ить, -оть, -уть, -ыть, -ять, что, собственно, и делает существительное глаголом. И эти, для всего учёного состава, якобы безмолвные «глагольные окончания» в действительности являются самостоятельными корнями, в значении ЯТЬ, и носителями обобщённого смысла иметь! То бишь: работАТЬ – работу ЯТЬ (иметь); терпЕТЬ – терпение ЯТЬ (иметь); строИТЬ – строй ЯТЬ (иметь); колОТЬ – кол ЯТЬ (иметь); уснУТЬ – сон ЯТЬ (иметь); плЫТЬ – плавь ЯТЬ (иметь); а, само по себе, ЯТЬ – ЯВЬ иметь. По причине чего однокоренные ЯСТВА – еда, пища, и ЯВСТВУЕТ – ЯВЬЮ став, суть единого происхождения. Таким образом, глагол становится деепричастием, как то: работАВ — работу ЯВ (имев); терпЕВ – терпение ЯВ (имев); строИВ – строй ЯВ (имев); колОВ – кол ЯВ (имев); уснУВ – сон ЯВ (имев); плЫВ – плавь ЯВ (имев). Глагол прошедшего времени оканчивается соответственно: работАЛ — работу ЯЛ (имел); терпЕЛ – терпение ЯЛ (имел); строИЛ – строй ЯЛ (имел); колОЛ – кол ЯЛ (имел); уснУЛ – сон ЯЛ (имел); плЫЛ – плавь ЯЛ (имел). А вот постоянно меняющаяся гласная в дополнительных корнях, иначе, вспомогательных глаголах: -ать, -еть, -ить, -оть, -уть, -ыть, -ять – рядовое явление в русском языке, она выполняет «скромную» роль тонального передатчика ритмического интервала между согласными буквами, а точнее звуками – настоящими носителями смысла в словообразовании.

А теперь о третьем, «скрытом» корне слова иметь, на который в официальных источниках даже намёка нет. Речь о самой сердцевине глагола – корне МЕТ. Помимо того, что он согласуется со своими вариациями в братских языках: мець, мати, mit, обходясь без начальной И, корень МЕТ, вступая в комбинацию с какими-либо приставками, по-сути, и обналичивает себя, как настоящий корень в слове иметь, дистанцируясь тем самым от общепринятой догмы о происхождении от неполного корня ИМ. И вот яркие тому примеры: захочет иМЕТь – приМЕТ; иМЕТь навыки – значит уМЕТь; чтобы иМЕТь – надо посМЕТь. Разумеется, корень МЕТ в таких словах, как уметь и сметь – является в наше время носителем значения «мочь», но противоречит-ли это конечному определению значения «иметь»? Ничуть! Только наделяет это слово полноценным смыслом. В итоге, вырисовывается следующая образная картинка данного глагола нестабильной формы.

Слово ИМЕТЬ представляет сложно-составную структуру, состоящую из:

1) неполного заглавного корня ИМ, от внедрённого глагола приНИМать – носителя условно-обобщённого значения «вНУТрь»;

2) центрального базового корня МЕТ, от исходного глагола сМЕТать, как смыслового ядра – носителя условно-обобщённого значения «сМЯТь»;

3) дополнительного корня ЕТЬ, от вспомогательного глагола ЯТЬ – носителя условно-обобщённого значения «ЕсТЬ».

Схематически все элементы словообразования иметь выглядят так:

                                          /В/Н|И|М|АТЬ                                                    | |М|Е|__ |Т|ИТЬ                                                      | | |Е (С) |Т|Ьа целиком и ритмически ==> |И|М|Е|__| Т|Ь

То есть, глагол иметь, фактически, состоит из трёх глаголов!

Но и это ещё не всё. Наша история с понятием «иметь» продолжается.

Шаг второй. Обнаружение ветвей

Выявив основной корень МЕТ в слове И/МЕТЬ, мы нисколько не рискуем потерять, за ненадобностью и отсутствием оной в числе приставок, начальную букву И, попавшую «под сокращение», в связи с отходом её «коллеги» по заглавному корню ИМ – согласной М в стан срединного корня, ибо в одном из вариаций понятия «ять» были обнаружены следы её гордого одиночества. Короче говоря, даже в единственном числе гласная И продолжает оставаться корнем! Да-да, производным того самого неполного корня ИМ – от исходного НИМ, как носителя смысла «приНЯТь». Следите за градацией: ПРИ/ПО/Й – ПА/Й/КА – ПА/ЯТЬ – ПО/ЯТЬ – ЯТЬ. Вспоминайте процесс спайки, и включайте ассоциативное мышление: что делает олово или полуда, после накаливания, с краями или концами стыковочных частей, при остывании? Оно заключает их в ОБЪ/ЯТИ/Е, иначе, ОБ/НИМ/АЕТ, образно выражаясь, «берёт в ОБО/ЙМ/У», с целю ПО/ЙМ/АТЬ, будто воду в ПО/ЙМ/Е реки, по-старому – ПО/ИМ/АТЬ, нынче – ПО/И/МЕТЬ, в данном случае – ПО/ЯТЬ, в современной лексике – ПА/ЯТЬ!

А теперь ещё об одном «фокусе» с многомерным глаголом. Казавшийся прежде «независимым и самодостаточным», корень НИМ в поНЯТии В/НИМ/АТЬ, вдруг «обрастает» таким же внедрённым глаголом, как и он сам в слове ИМеть, с корнем МЕТ, а именно, как в прилагательном М/НИМ или М/НИМ/ЫЙ, так и в глаголе первого лица множественного числа М/НИМ или ПО/М/НИМ, где согласная М перехватывает инициативу, становясь полноценным корнем в существительном ПО/МИН! Что происходит? Есть-ли граница подобных взаимопереходов частей слова, корневых надстроек и смещений смысла? Вы только понаблюдайте за работой корневого «маятника» в одном лишь, казалось бы, простейшем понятии иметь:

1) В/МЕН/ЯТЬ – В/НЯТЬ, отсюда И/МЕН/НОЕ реагирование на И/МЯ, по аналогии с ВЫ/МИН/АНИЕМ ВЫ/МЕН/И, как с однородным исходным условным значением МЯТЬ, в прямом и переносном смысле: в первом случае – МЯть ВЫ/МЯ, что ещё раз доказывает первоначальность корня МЕТ перед ИМ в слове иметь, во втором – «выминать» И/МЯ, от древней полной формы НИМ/Я, или НИМ/Ь, то бишь, попросту, требование или обращение проявить В/НИМ/АНИЕ. По той же причине слова ПО/МЯТЬ и ПА/МЯТЬ, не просто созвучны, но и едины в происхождении!

2) НЕ/МЕТЬ – НЕ/М, при подобном делении частей слова, значение охватывает условные понятия «НЕ/У/МЕТЬ, или НЕ/С/МЕТЬ двигаться, или говорить», где мы опять натыкаемся на способность одной-лишь согласной М заменять целый корень в кратком прилагательном неМ, полная форма которого НЕ/МОЙ являет собой производное от изначального НЕ/МАЕ (Т), в смысле не мающий – не имеющий, или нарицательное прилагательное НЕ/М/ЫЙ, от глагола повелительного наклонения «не май!», и указывает, в первую очередь на НЕ/МОЩ/НОСТЬ, подсказывая, тем самым, однородность слов НЕ/МО/ТА и НЕ/МОГ/О/ТА. Но вся парадоксальность заключается в том, что при альтернативном делении сего краткого прилагательного на части слова в виде Н/ЕМ, где первая согласная выполняет ту же роль отрицательной частицы Не, а корень ЕМ несёт значение емлю – имею, от полного исходного Н/ЕМ/ЛЕТ – НЕ В/НЕМ/ЛЕТ, то есть, НЕ В/НИМ/АЕТ, конечный смысл от этого совершенно не меняется!

3) МЕН/ЯТЬ – МАН/ИТЬ, глаголы от единого источника – первоначального МИНуть, как носителя условно-обобщёного значения «мять» (МАХнуть, МОТнуть, МЕТнуть, МЕТить, МУТить), что согласуется с диалектным русским «давай, махнёмся!», то есть, «поменяемся», а также «смутить» (от сМУТа) и «подмять» (от сМЯТение, МЯТеж) что значит «сманить». Помимо понятия вМЕНять, или МНить которое пошло от рефлекторного хватания за голову – МНущего жеста руками, инсценирующего соМНения, либо воспоМИНания, однокоренное МАНить тоже проявляет чудеса смещения смыслового ядра, и неожиданно всплывает в словообразовании внимание, где неопределённая форма В/НИМ/АТЬ, в результате отсечения приставки В и редукции согласной Н внедрённого корня НИМ, с передачей эстафеты от устаревшего И/МАТ/Ь, к современному И/МЕТ/Ь, что отображено в понятии С/МЕТ/ЛИВ/ОСТЬ, то есть В/НИ/МАТ/ЕЛЬ/НОСТЬ, автоматически становится пристанищем нового «центра тяжести», или «эпицентра силы» в том же образе, но уже ином качестве: В/НИ/МАН/ИЕ – есть «В/НИкнуть/ в МАНовен/ИЕ»! Нарушились свойства данного понятия при смене корня? Нет! Ибо ни на йоту не нарушилась и сама структура производных составляющих данного слова: В/НИМ/АТЬ – всё равно, что В/НИК/АТЬ, а ЗА/НИ/МАН/ИЕ – ничто иное, как ЗА/МАН/ИВ/АН/ИЕ. Таким образом, вторая часть слова вниМАНИЕ, как и деепричастие настоящего времени несовершенного вида, от глагола манить, маня́ [mɐˈnʲæ] можно смело ставить в один ряд с единым по происхождению однокоренным, хоть и иностранным, ма́ния (др.-греч. μανία – страсть, безумие, влечение), но это уже следующий этап.

Шаг третий. Разноязычное сличение

Логика проста: если индоевропейские языки родственны, то и корни их слов тоже должны быть одного происхождения (в чём же ещё может проявляться их сходство, если не в корнях?!), а это значит, что проводя системный анализ значений сходных слов, мы можем понять истинный, изначальный смысл, как слов русских, так и иностранных, что позволяет легче переносить некоторые трудности перевода целых предложений, кроме того, открывает перед нами возможность в дальнейшем понимать иноязычные тексты, практически, читая по-русски!

Итак, возвращаясь к предыдущей теме, произведём фоно-семантический разбор схождений. Если влечь и манить – синонимы, а латинское maniа в переводе означает влечение, то, соответственно, древнегреческое μανία – страсть, как и древнерусское мание (диалект. маньё, маненье, мана, маниха, мановенье, мановье, манья) – приманка, обман, суть одно есть, причём, сие понятие, одной из своих древних вариаций в языке наших пращуров роуськъ имела – приманка, тесно связано корнями с базовым глаголом иметь. Причём, какое-либо заимствование корня ман из языка в язык, о котором так любят твердить этимологи, совершенно безосновательно, поскольку само понятие возникло аж с началом деятельности, как таковой, всего человечества, возможно, единого. Яркой подсказкой чему может служить растерянность и неопределённость даже Фасмера:

«ма́нна – „крупа мелкого помола“, др.-русск., ст.-слав. ман (ъ) на. Из греч. μάννα – ма́нная крупа, каша, ма́нка; ма́нник – растение „Glyceria fluitans“, укр. ма́нна трава „манник“, польск. manna kasza „манная крупа, каша“, trawa manniana „манник“, manna samorodna – растение „Раniсum sanguinale, кровяное просо“ происходят из слав. man-, ср. русск. мани́ть…».

Ещё бы! Неужто, персы тоже «грешили» плагиатом в своих определениях?

Например: таджикский манаҳ – подкупить; иранские наречия моил, meyl, мејл – влечение, слабость, пристрастие, призвание, порыв, побуждение, настрой, желание, склонность. Навряд-ли. Тем более, древнейший санскрит своими значениями: маана – клей, по-сути, как бы передаёт нам свойства манного отвара; мани – магнит, выражает манящую тягу; манье – думать, намекает на мненье; манью – вдохновение, настроение, прямо указывает на однородность с русским маню. Английское же many [ˈmɛnɪ] – много, наводит на мысль о происхождении русского понятия МНого от возможной старославянской словоформы МАНога – то, что приманили, либо тех, кого заманили (ср. с гот. manags – многий). И, что немаловажно, не смотря на принадлежность узбекского языка к тюркской группе, один из его примеров явного персизма имламоқ • imlamoq – манить, чётко обозначает близость русскому иметь, тем паче, поддерживаемый таджикским имо кардан – манить.

Перекличку с, выбранным нами, базовым глаголом иметь продолжает белорусское займаць – занимать. А вот чешское mít – занимать, иметь, по своему звучанию уже больше тяготеет к русскому метить, судя по украинскому мітити – метить. Чего не скажешь о белорусском імкнуць – метить, в котором будто срослись три русских понятия: замкнуть, иметь и вникнуть, особенно на фоне персидского амиқ фикр кардан – вникнуть в суть.

Обратите внимание, как увязывается сразу несколько понятий в одном словообразовании внимать, посредством его древнерусских форм: прияти, явити, вняти. В обратной же последовательности глагол явить, в переводе на итальянский — manifestare, опять возвращает нас к созвучному русскому манить, в его производном «обратить вниМАНИе».

Русское воспоМИНание находит своих однокоренных собратьев в таких языках как: шведский minne – память, воспоминание; польский wspomnienie – воспоминание, помин; литовский prisiminimas – воспоминание, atminimas – память; английский anamnesis – воспоминание, mind – память; французский réminiscence – воспоминание. Причём, если отсечь приставки ВС и ПО в польском wspomnienie, то получим в чистом виде русское мнение, как, впрочем, и в английском слове anamnesis, лишив его приставки АНА, опять же, выйдем на греческое mnesis – воспоминание (ср. с анг. mean [miːn] – отменный, иметь, внимание; meaning [ˈmiːnɪŋ] – имеющий, понимание).

Само же мнение звучит по-венгерски vélemény, где смысловое ядро явно проглядывается во второй части – mény, что не может не напомнить русский корень в слове вМЕНять (ср. с анг. mention [ˈmɛnʃ (ə) n] – упоминать, упомянуть, напомнить). А литовское manymas – мнение, возвращает нас к русскому глаголу маним и причастию манимый, затронув мимоходом английское many – много, на роуськъм манога. В немецком Meinung, нидерландском, шведском и норвежском mening – мнение, уже приближается к созвучному однокоренному русскому обМЕНЕН. Зато чешское mínění – мнение, вновь напоМИНает о МИНувшем. Однако, санскритское mata – мнение, прочно держит смысловую связь с древнерусским имать и украинским мати – иметь (ср. с анг. matter [ˈmætə] – материя, иметь). По своему корню, даже из финоугорской группы, эстонское mõte – мнение, перекликается с русским корнем в слове нейМЁТся.

Азербайджанское ümid etmək • үмид етмәк • ümid etmäk – мнить, ничуть не случайно ассоциируется с русским уМЕТь, ибо, и в уМЕНии, и во вМЕНнении – один корень, тем паче в одноголосии с немецким meinen – мнить.

Мы уже выявили прямую связь понятия мнить от изначального мнётся, и нам остаётся лишь провести параллели с иностранными аналогами. Так литовское minkyti – мять, наряду с minti – мять, только подтверждает исходное разМИНание руками висков, и в последующем образной разМИНки ума при воспоМИНании. Интересны и другие вариации в том же литовском mankyti – мять, и maigyti – мять, где, в первом случае, мы пересекаемся с русским МАНовение, во втором – как с понятием МОГучий, так и с МАЯться (ср. с анг. mayhem [ˊmeɪhem] – смятение), которые, вне всякого сомнения, произошли всё от того самого первобытного действа – мять. Но, что ещё важнее, в перегласовке литовского maigyti – мять, с английским may [meɪ] – мочь, опять всплывает однокоренное созвучие в русских глаголах повелительного наклонения взимай, имей, умей. Если кому-то покажется этого мало, то предлагаю сопоставить узбекские ғижимламоқ • g’ijimlamoq – мять, комкать, стискивать; эзмоқ • ezmoq – давить, мять, выжимать, угнетать, притеснять; мижиғламоқ • mijig’lamoq – мять, комкать, сжимать, в соотношении с русскими огласовками: жим – размин, замок, замкнуть, замыкать – мыкать что-либо, межевать – делить между, менжевать – менять, можжи́ть – замачивать. На фоне последнего, чешское máčkat – мять, ставит жирную точку в безусловности происхождения понятий уполномочить, мочить, мочка, мочь (ср с санскр. мутра – моча) и других, как, впрочем, и всех остальных, перечисленных ранее, словообразований от единого корня.

Продолжая двигаться в этом направлении, нельзя не заметить близость английских mutineer [ˌmjuːtɪˈnɪə] – мятежник; mutinous [ˈmjuːtɪnəs] – мятежный; mutiny [ˈmjuːt (ə) nɪ] – мятеж с русским понятием мутный, поскольку, что мутить (ср. с нид. muiterij – мятеж), что мотать (ср. с исп. motín – мятеж), что метать (ср. с фр. émeute – мятеж), что мыть (ср. с норв. mytteri — мятеж), что мазать (ср. анг. mass [mæs] – смесь, с эст. mäss – мятеж) – всё равно мять. В этом смысле, можно смело ставить знак равенства в едином происхождении английских: mess [mɛs] – месиво, meet [mi: t] – сходиться, собираться, встречаться, с русскими: как сМЕСь (ср. с тадж. омехта – смесь), так и сМЕТана; как сМУЩение (ср. с лит. sąmyšis – смятение, замешательство), так и сМЕТь (ср. с анг. mettle [ˈmɛtl] – смелость).

По-поводу ещё одного действа метать – та же история: санскритское матх – мешать, только своим звучанием уже напоминает сразу три русских глагола МОТать, МЕТать и МЯТь, причём, своим же однокоренным мати – внимание, как антиподом вынимания, совершенно естественным образом приобщается к славянским словоформам: мець, имать, мати – иметь.

Однокоренное МАНовению, белорусское мантачыць – мотать, пройдя сквозь литовское maskatuoti – мотать, которое по своему сходству корней, скорее, напоминает русское МЕШ/Кание и МАЗ/Ку, в любом случае, идёт одной проторенной дорогой с санскритскими: манту – мячь, мотака – шарик и мочана – метающий.

Стоит-ли говорить, что понятие МАХать – из того же коренного семейства, если русское МАХина абсолютно совпадает с санскритским махина – мощный, подкрепляемое роуськъм маяти, мавати – махать?

Чешское míjet – миновать, согласуясь с английским might [maɪt] – могущество, мочь, можно, начинает резонировать с диалектным русским мижевать, мижить – мигать, что, опять же, означает «сМИНать веки».

Дальше, как по накатанному: понятие МЕНять являет собой, по большому счёту, совокупность всех вышеописанных действий – МАНить, вМИНать, вМЕНять, иМЕНие, и прочее, в любой произвольной последовательности (ср. с белор. мяняць – менять). В отзвуке английского amend [əʹmend] — менять, от исходного mend [mɛnd] – исправлять, слышится и видится целый ряд смысловых созвучий:

1) русское жаргонное манда, с его, вполне возможным, начальным значением «то, что МАНит самца», то есть, получается, что слово «манда» – однокоренное со словами приманка и манить, поэтому, хотя бы по основной функции «приниМАНия», его можно запросто сравнить с нидерландским mand – корзина, посредством слова из фарси манд – спрос;