Тарусские тропинки. Альманах 2025

–Местные «Елены Прекрасные», поди, тому виной? – Люська, сокращая дистанцию между горожанкой и деревенской девушкой, нарочно ввернула словечко из местного диалекта.

– Ну, да разберись теперь, поди! Вот как бы и из-за вас на торжественном открытии троянская война не разгорелась.

Маруську подкупило знакомство участкового с Гомером.

– Буду благодарна, если завтра в пятнадцать часов вы будете на нашем мероприятии гарантом порядка! – маленькая библиотекарша завершила свой спич обворожительной улыбкой.

– Может чаю? Вот и самовар подоспел. –Маруся захлопотала. Из тумбочки на стол, под вышитой местной умелицей скатертью, перекочевали две чашки с блюдцами, вазочка с конфетами «Ласточка» и пачка печенья, подготовленные для торжественного мероприятия с перерезанием ленточки. Девушке очень не хотелось, чтобы нечаянный гость вдруг покинул её. Что-то в нём было своё, родное. Что? Маруся чувствовала, но объяснить не могла.

– А как Ваше настоящее имя, Ахиллес?

– Игорь Михайлович! И, только для вас- Мишка, если хотите?

– А почему Мишка?

– Вас не смутило, почему только для вас?

–У меня будет время об этом подумать.

– Так почему Мишка?

– Бабуля моя так меня называет, в память о своём сыне, на которого, с её слов, я очень похож.

– Хорошо, я буду Вас звать Мишкой, пожалуй! У меня уже есть один мишка, правда, плюшевый, и тоже от бабушки достался.

–Прошу к столу! – Маруся подтащила стулья.

– Сахаром дом не богат?

– Да вы и впрямь мишка! – Маруся шутливо поддела сладкоежку.

– Сейчас достану!

На столе заиграла алмазными гранями всеми красками хрустальная сахарница с горкой белых кубиков, для измельчения, которых были поданы острозубые щипчики.

– Да у вас как в лучших домах Парижу! –участкового поразила домовитость девушки.

– А как иначе! У нас не просто библиотека, а центр организации досуга.

Чаепитие затянулось за полночь.

Милиционер оказался парнем хозяйственным, печь подготовил к протопке, как заправский печник: и колосники почистил и сажу выгреб, и тягу проверил. Маруся бы и не дошла своим городским умом до таких тонкостей.

– Всё готово к открытию, можно и отдохнуть! Батюшки, ночь уж на дворе! – девушка и не заметила, как пролетел вечер.

– Маруся, вы только не обижайтесь, но вам следует посмотреться в зеркало? Есть зеркало?

– Да, в парадной! Думаете, я не отражаюсь?

Участковый от души рассмеялся.

– Господи, какая парадная в деревенской избе? А вы, я думаю, действительно не отражаетесь, чумазая колдунья!

Маруська сунулась носом в зеркало и обомлела от своего отражения: «Мария Львовна –хозяйка угольной горы!»

–Может, перейдём на «ты»? Совместный труд, говорят, сближает, а мы сегодня практически разгребли «Авгиевы конюшни» – Маруся решила, таким образом отблагодарить своего помощника.

– Я вас, то есть тебя провожу?

– «А на утро всё село, всё село узнало…» – так в песне поётся? –рассмеялась Маруся. –Нет, уж, сама добегу!

– Я не прощаюсь!

5

– Бабушка Вавилиха, помоги! Маруська стучалась в дверь старухи, забыв её имя. Деревня ещё спала, крепким утренним сном, набираясь сил перед новым трудовым днём. Ночи пугали Маруську после всего, что с ней произошло за последний год. Ей хотелось спать, она даже укладывалась, уложив под бок тёплый кулёк с годовалой дочкой Люськой, но среди ночи какая-то неведомая сила подкидывала её из постели и гнала из родного дома. Куда? Маруська и сама не знала. Бродила потерянная по деревне, сидела на крыльце, а чаще её можно было встретить у реки, жалующуюся на загубленную жизнь и нашептывающую что-то на воду.

Перепуганная непрекращающимся стуком в дверь, Вавилиха. накинув полушалок на дряблые плечи, в одной рубахе выскочила на крыльцо.

– Мезонька, случилось что опять? С Люськой что?

– Помнишь, я у колодца выругалась, а ты меня оговорила. Расколдуй меня обратно, сил нет. Жить не могу! Не хочу жить! А у меня Люська и никого больше нет. Помоги, бабушка, милая. –Маруся, рыдая, причитала. – Я прощения у воды каждый день прошу. Может, что не то говорю по незнанию, так научи.

–Пойдём в избу, дитятко. Люська -то с кем?

– Одна. Спит. Я её покормила, перепеленала, так теперь до утра, часов до семи. А я спать не могу. Брожу вот. Что со мной? Помоги! Поворожи!

– Ну, что ты девонька, какая я колдунья. Так сказала товды, что от старших ещё в своём детстве слыхала. Я ить и подумать не могла, что така беда к тебе придёт. Может в храм куда съездить? Или, правда, к бабке какой? Я у старух поспрашиваю. А ты одна-то дома не сиди. Хошь, ко мне с Люськой переберись пока. У меня хоромы – то вишь каки. Дети редко во свояси бывают, а я тебе с Люськой подсоблю.

– Спасибо, Александра Васильевна! – Маруська, будто вернулась в себя, вспомнив имя старушки. – Мне, как-будто, легче стало. Пойду. Уж, коль совсем плохо станет, не гоните. Мне и впрямь идти не куда.

Могла ли Маруся предположить, разгребая библиотечный хлам, что подробности её жизни скоро будут пересказывать как страшную сказку.

Говорят же люди, что счастье, должно быть тихим. А она трубила, как оглашенная на весь свет, о свалившемся на неё счастье. И муж любимый, и свадьба, какой деревня отродясь не видывала – начальник единственного сына женил, и домик свой, пусть маленький, пусть у леса, но свой, и уважение жителей. Марусиными стараниями жизнь в деревне кипела. Не могла она без дела сидеть. Собрав активную сельскую молодёжь, организовывала смотры художественной самодеятельности, библиотечные семейные чтения, конкурсы мастериц местных промыслов. О лесопункте заговорили в области. В газетах и журналах разных уровней транслировался культурный почин далёкой таёжной деревеньки.

Беда не приходит одна. Маруся никогда не вдумывалась в глубокий смысл знакомой пословицы.

Полгода назад в ушате с дождевой водой, стоящем у крыльца захлебнулся, едва начавший ходить, её старшенький. Люська тогда только родилась, и всё внимание счастливой матери было направлено на новорожденную. Лёвушка, названный в честь деда, как-то сразу, казалось, повзрослел.

Не доглядела мати! – таков был деревенский приговор.

Дождевую воду собирали для бани, промытые ею волосы, делались гладкими и шелковистыми. Люська берегла свою косу, как корону английская королева. В день похорон Лёвушки, она ритуально срезала свою красу и гордость и, уложила вместе с ним, проводив в вечность.

Не прошло и сорока дней после похорон младенца – новая страшная весть, всколыхнула деревню. Перепившие и передравшиеся вербованные утопили в колодце участкового – мужа библиотекарши, сына начальника лесопункта, явившегося по требованию их утихомирить.

«Божья вода, ты прости меня, рабу божию Марию!» – не переставая повторяла Маруська заклинание, на все сосуды и емкости с водой.

«Свихнулась баба!» – перешептывались на деревне. Маруська, несмотря на помешательство, свои материнские обязанности исполняла ладно, будто по наитию. Люська была накормлена, ухожена и присмотрена, может этот священный обряд и не позволил Марусе сойти с ума окончательно. Докторичка, навещавшая роженицу с дочерью, привезла из района лекарство, и сама контролировала его приём. Предварительный диагноз – тяжёлая депрессия, затянулся у Маруськи на всю оставшуюся жизнь, а лекарство для лечения она подобрала сама. Став сильно пьющей Машкой – курилкой, бабой Ягой. В библиотеку она больше не вернулась. Человек без души не живёт. Врачебная комиссия определила ей пожизненную пенсию.

6

Весенняя вода угрожающе поднялась, готовясь затопить окрестности, в назидание людям, не почитающим её должным образом. В овраге, по которому в реку уносило тающий снег, солнце серебрило монетку. Люська вела счёт каждой копеечке. Найденным монеткам радовалась как ребёнок. Она и ходила, всегда низко опустив голову, будто искала что, а может, с людьми взглядами встречаться не хотела: не всегда взгляды были добрыми.

Подошвы резиновых сапог заскользили по масляной глине, как хорошо смазанные лыжи. Ухватиться было не за что. Сердце бешено забилось. Белое мягкое покрывало ласково опустилось на плечи. Стало тепло, уютно, запахло распустившейся черёмухой. Это был последний приступ в её жизни. Когда её нашли – тело уже остыло. Лёгкие были заполнены талой ледяной водой, в зажатой ладошке, как дань проводнику в мир теней, покоилась десятикопеечная монетка.

Гроб постоял у их избушки полчаса. Старушки, пришедшие проститься с доброй девкой, тихо плакали. Жалели Люську, жалели ничего не соображавшую, стоявшую как истукан у гроба дочери, что-то непрестанно бормочущую, Машку! Совсем свихнулась баба!

– Божья вода, забери меня – рабу божию Марию!

***

Егоркино лукошко

Оставлять Егорку дома одного приходилось часто. Домашняя животинка требовала ежедневной обрядни, а ещё под постоянным призором БабОли были двенадцать колхозных коров. Заниматься отдельно внуком, оставленным на лето невесткой, времени не оставалось. В деревне Егоркиных сверстников не было. Слонялся мальчонка один почти целый день, постигая деревенскую жизнь самостоятельно. Понятно, бедокурил частенько от чрезмерной самостоятельности.

На днях прибежал на ферму поклеванный петухом. Яйцо добыть решил. Согнал курицу с гнезда, та со страху начала по двору бегать, затеяла драку с одной из своих «товарок», петух их разнял, курица в курятнике спряталась, а Егорке от петуха досталось за разоренье куриного хозяйства. Петух сам по себе детей недолюбливал, а от Егоркиной наглости совсем оторопел, ну и проучил хулигана.

До этого события пакостнику дед накостылял. Разжившись бутылочкой беленькой в конце тяжелого трудового дня, решил было соленым огурчиком ужин скрасить, по привычке рукой в кадку залез, а от огурцов в соленой жиже только кожурки остались. Егорка «вражеские торпеды» все уничтожил, раздавив все до единой прямо в водах соленого ароматного моря. За обиду такую, от срыва вожделенного мероприятия, дед внучка ремнем угостил от души. Жалел потом шибко о расправе над мальцом, и чтобы вину загладить, взял с собой внука на МТС. Дед у Егорки был не из простых, возглавлял бригаду трактористов.

Сидя на дедовых коленях и дергая за рычаг дизеля, Егорка представлял себя героем-танкистом, командиром Т-34. Об одном жалел – дружки его городские не видят.

Уже к обеду изгудроненного чертенка дед сдал на руки БабОле, зарекшись впредь записываться в няньки. Чем отличился внучок на этот раз, дед по-мужски умолчал, но обещание сдержал.

– Егорушко, вставай, милый, коровушки ждать не будут пока мы выспимся.

– БабОля, не могу я встать, я сон досмотреть должен, ты иди я сам дома побуду.

– Не могу я тебя оставить, лешачонок, не успели все попрятать.

– Вставай скорей, к бабе Нюше внук приехал, они уж, небось, на ферме, а мы все сны досматриваем!

Егорку будто ветром подняло.

–Какой такой внук, ты же говорила, что баба Нюша сирота при родной дочери. Откуда внук взялся?

– Ну, вот пойди и узнай. Одна сейчас уйду!

БабОля поняла, что Егорка на крючке и действовать нужно уверенно.

Натягивая сапоги у порога, бабушка всем видом давала понять, что и без него вполне обойдется.

Егорка, быстро подскочив и выпив кружку холодного молока, едва настиг бабушку в сенцах.

– А чего ты мне вчера не сказала, что к Нюше внук приехал? И сколько ему лет?

– Да, твой ровесник. Его мамка, с твоим папкой, в школу вместе бегали, пожениться хотели, да вот твоя мамка дорогу перебежала.

– Как это перебежала? Как черная кошка?

– Иди уж, кошка моя. Мамке-то не говори!

– Что не говорить, что она кошка?

БабОля улыбнулась, потрепала внучка по вихрастой макушке. – Поспешай, милый, только наши коровы остались не доенные.

Егорка с БабОлей к ферме подошли последними, работа по подготовке к утренней дойке уже кипела. Нюшин внук сидел у входа на лавочке, смирно, как велела бабушка, дожидаясь товарища.

– Ну, знакомьтесь, ребятки!

– Егор Михайлович! – Егорка серьезно по-мужски протянул новому знакомому руку. БабОля рассмеялась.

– Милый, что ж ты мальчонку с наскоку пугаешь! Ишь Михайлович какой выискался, заслужи сначала отчество. У деда в бригаде только его Василием Ивановичем величают, а мужики и то все по именам зовутся.

Мальчишка поднялся, робко протянул Егорке щупленькую ладошку: – Гена.

– Ну, некогда мне, пойдемте я вас в подсобке размещу, чтоб оводьё не заело, сейчас солнце поднимется так налетят роем.

В подсобке было очень даже прилично: кушетка у окна, стол, стул, шкафчик с лекарствами и деревенскими сладостями к чаю. На растопленной, несмотря на жару, печке закипала в ведрах вода. По стенам висели многочисленные вымпелы и плакаты. Читать ребята ещё не умели, но агитки изучили с неподдельным интересом.

– А сколько тебе лет? – Егорку крайне волновал этот вопрос, он не мог позволить командовать в своих владениях чужому мальчишке. Полученный ответ вполне удовлетворил маленького гордеца, ставшего как- будто шире в плечах. Генке едва исполнилось шесть лет.

– А мне через месяц уже семь будет, я в этом году в школу пойду.

– Бабушка говорила, что в деревне школы нет. – Вопрос Генкиной дальнейшей судьбы буквально вчера обсуждался на семейном совете, поэтому о неустроенности деревенской жизни он был осведомлен.

– В Горьком пойду. Мы с мамой там живем, вообще-то. Она сейчас учится вот меня в деревню и заслала, чтобы не отвлекал. Теперь уж до самой школы, наверное. А твои родители где?

– В Москве. Мамка жениться собралась, так я, наверное, теперь у бабушки с дедушкой жить останусь. Им помощника не хватает: бабушка целый день на ферме, дед в своем магазине. А я уже блины печь могу.

– Не скучаете, милые? – БабОля заскочила пощупать воду, подогреваемую на печке для подмывания вымени буренкам. Ферма содержалась в чистоте, но у животных свое понимание о порядке, поэтому утро на ферме начиналось с выскребания и вымывания. Мылись коровьи вымечки, подстилалась чистая сухая солома, подавалось питье и только после этого доярки приступали к дойке. У каждой доярки было свое микростадо, состоящее из двенадцати-пятнадцати коров общего стада.

– Егорушко, хочешь коровку подоить?

– Нет! После того как Зорька Верку лягнула, я теперь коров и спереди и сзади боюсь. А масло тебе зачем? Штоль чай пить собралась? – Егорку даже передернуло от представления, как бабушка в коровнике чай с бутербродами пьет.

Бабушка рассмеялась.

– Что ты, милый! Пойдем покажу для чего маслице на ферме держится.

– БабОль, просто расскажи, я не хочу по ферме ходить, да и зачем мне девчачьи хитрости знать. Нам и так не скучно. – Масло-то зачем?

– Коров раздаивать. Чтобы корове не больно было, вымя маслом смазывают, она и не лягается. А Верка, наверное, на сухую доила вот и получила. Животинка тоже ласку любит. Ну, побегу, коль вам есть чем заняться.

– Показать, что у меня есть? Егорка достал из кармана фигурку солдатика.

– Сам отлил!

– Брешешь!

– Не брешу. Мне дед помогал. Он пластины от аккумуляторов с работы принес, форму для заливания под солдатика вырезал в деревянном бруске. А я шлак из пластин выбил. На костре, в банке из-под рыбы, вместе с дедом его сплавили, перелили в форму, а уж потом я сам его шлифовал. Видишь, тоже с одной ногой, как стойкий оловянный солдатик. Мы из книжки солдатика срисовали.

Читал, когда его рыба проглотила, а потом повариха его из пойманной рыбы вытащила.

– Я еще не умею читать.

– Я тоже не умею, мне мама читала. Приходи, я тебе покажу картинки и форму, которую дед сделал.

А дальше настала Генкина очередь удивлять.

– Ты никому не расскажешь, что я сейчас тебе покажу? Побожись!

– Сначала покажи, может и не зачем божиться.

Генка, выложил на стол стальную трубку с гвоздем.

Изумлению Егорки не было предела. Предназначение пугача ему было известно давно, но дед не соглашался вооружать внука из страха за последствия, парнишка и без пугача ловко бедокурил.

– Божусь! – Егорка почесал макушку. – Ну, а резинка-то где?

– Дед резинку отобрал. Пугач я ещё в Москве нашёл, во дворе нашего дома. Видел, как старшие ребята его заряжают.

– А может украл?

–Божусь, не крал. Нашел. И все попробовать не решался, боялся, что пальцы оторвет. А вчера попробовал. Громыхнуть получилось, когда дед обедал. Он так поперхнулся от испуга, что бабушка его еле-еле отхлопала. Потом меня отлупила, а дед похвалил силу оружия, но резинку отобрал. Сказал, что спички детям не игрушка.

Спички знаешь зачем нужны?

– Спрашиваешь! Знаю, конечно. Это как порох для пушки.

– Вот, я вчера весь порох извел. Хочешь, завтра вместе постреляем, только надо резинку найти и спички. От меня теперь прячут.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.