Глубокий возраст

Уматова вскакивает, оживленным шагом подходит к столу.

Уматова. А вот это мы запросто! Смотрите, папочка! Я и Юленьку уже обрадовала такой субсидией! Ее выделил очень, очень хороший гражданин, да только имени не знаю. (Оборачивается на ухмылку Захара Авдеича, продолжает.) Ну, дай бог ему здоровья! Ох, у учителя сегодня праздник буде-ет… Я, папочка, надежно так под примус спрятала, минутку…

Поднимает примус, под ним пустая стеленная клеенка. Заглядывает под нее, под стол, озирается по сторонам. Ошарашена. Посмеивается Захар Авдеич.

Захар Авдеич. Маринка, изволь анекдотец: приходит, значит, к Сталину баран и говорит: «Покорми меня». А Сталин ему отвечает: «Отстань, у меня еще полмиллиона баранов не кормлено». Вот и ты…

Уматова (озаренная пришедшей догадкой). Женя… (Поворачивается лицом к входной двери, вскрикивает.) Женя!

Входит Женя.

Захар Авдеич. Еще трутень… (Уматовой.) Подходящего места для домашней сберкассы не нашла, дочка? На стол бы, на обозренье положила – разницы бы не было.

Женя. Ваше здоровье, дедушка.

Захар Авдеич. Какие наши годы…

Женя (подходит к матери). Мама, что я слышу? Дедушкины мерзкие инсинуации!

Захар Авдеич. О! Выучил! Знаток!

Уматова (со слезами). Женя, Женя… Никаких инсинуаций… Просто скажи, что ты – снова ты! – взял деньги, да их уже нет…

Захар Авдеич. Как нет? В гостинице Ветрова они!1(Смеется.)

Уматова (обреченно трясет сына за руки). Лучше признайся! Признайся, Женя! Оттого, что ты увиливаешь, еще больней, еще гаже.

Захар Авдеич. А то он думает о твоей боли. Весь в мать.

Уматова. Папа, вы не могли бы…

Захар Авдеич. Да-да. Продолжайте аудиенцию. Мы со Славкой, как оно… сторонние наблюдатели.

Женя. Лучше бы посторонние, дедушка!

Захар Авдеич. Ага!

Уматова. Сын, ну неужто ты не подумал…

Захар Авдеич. А он не привык. Кто бы, кроме Юли, хоть чем в нашем доме думал… Этого, милые родственники, я не встречаю.

Женя. А много ли ты думала, мама, когда вот здесь, на этом месте, расхрыстала деньжата?! На них, знаешь ли, не было писано, что они зарезервированы.

Уматова. Конечно, сынок… У нас же денег куры не клюют, а то, что ты взял, так… Молочнице с утреца подать. Не подорвет оно бюджета.

Захар Авдеич. Разумеется!

Женя. Я попросил бы предупреждать.

Уматова. Хуже не то, Женя. А то, что, когда ты мотал деньги, ты ни о ком не вспомнил. Я не прошу помнить меня, дедушку…

Захар Авдеич. Много ты нас с матерью помнила!

Уматова. Прошу помнить о сестре. Ты предпочитаешь жить без образованья, тебя никто не принуждает. Но она тянется к науке. На науку нынче нужны деньги.

Захар Авдеич. А когда-то были не нужны?

Уматова. Я не знаю, на что ты так тратишься… Приходишь трезвым, в сознании. Уж все перебрала… Так и не поняла, что тебя несет…

Захар Авдеич. Дочь! Ты не только дура, но и незрячая! На нем все его траты! Костюмчик вон шевиотовый, ботинки канареечные. С ранья их не было. Вот куда уплывают деньги-то Юленькины! Как баба на тряпки тратится, позор! На водку, на бега было б не так позорно, как на тряпье!

Уматова (отчаянно). Женя!..

Женя отплясывает короткую чечетку, демонстрируя башмаки.

Женя. Шимми!

Захар Авдеич. Э-э-эх…

Уматова. Юленька уж как на эти деньги настроилась, так порадовалась, любо было посмотреть. Что я ей скажу? Что учитель получит? Фигу?

Захар Авдеич. Оторвем Женьке головешку напомаженную да кинем, как петуха, в суп. Сварим, подадим учителю тарелку. Он, небось, завсегда голодный ходит. Профессия у него никогда хлебной не была.

Женя садится на стул, вальяжно вскидывая ноги.

Женя. Возражаю.

Уматова в панике мечется по комнате.

Захар Авдеич (буднично). Мельтешишь, дочка?

Уматова. Что сказать, что сказать… (Останавливается у окна, приподнимаясь на мысках.) Гектор Ильич! Прощенья просим! Прервитесь ненадолго! Вы же плату не повысили, голубчик? Нет? Ох, теперь я покойна. А то подумала, вы Юлечке что-то сказали финансовое по секрету, а она матери не донесла покуда. Гектор Ильич! Я сумму, что обычно для вас готовлю, всегда ложу рядышком, а тут – вот разиня! – посеяла, и теперь с собаками не найду. В пределах комнаты, конечно, но чего-то не находится. Я вам в следующую встречу вдвое отдам, хорошо, голубчик? Чудесно! Занимайтесь, занимайтесь, не отвлекаю! (В сторону отца и Жени.) Удивительно! Так верить, да еще и отговаривать может только очень душевный человек!

Захар Авдеич. Или осел…

Женя (выворачивает стопу в канареечном ботинке). Кто-нибудь ко мне вернется с разбирательствами касаемо краха?

Захар Авдеич. Мильтоны в бурых тужурах к тебе вернутся да поведут, как говорится, под белы рученьки!

Уматова (подходит к сыну, садится на соседний стул, берет его ладонь). Женя, Женя… Однажды я, допустим, выдумала ему, хорошо еще он такой недотепа. Ну а дальше-то? Как Юля, как деньги? Ты существенно подставил сестру.

Женя. Конфузец…

Молчание. Захар Авдеич постепенно засыпает в кресле, прижимая к себе Славушку.

Женя (оправляет костюм, приглаживает волосы). Да пусть бы она уже охомутала этого недоделанного! Мы были бы в двойном плюсе! А так – очень ее учитель начетисто выходит.

Уматова (понижает голос, чтобы не разбудить спящих). В уме ты? Промотал деньги – ладно, но не оскорбляй сестру, не выдвигай ей ультиматумы.

Женя. Какие ультиматумы? Я, мама, рационально мыслью. Смотри. Тебе, что называется, на пальцах. Экзамены рабфаковские у Юльки на носу, так?

Уматова. Так…

Женя. Уроков больше понадобится, для усиленной и надежной подготовки. А учитель, даром что бессребреник, мигом прочует и драть будет втридорога, так, что тебе еще сумма эта, что я, каюсь, умыкнул, грошами покажется. Надо что? Надо у него охоту к взвинчиванию цены пресечь. И пресечь в зачатке. Чтобы и уроков Юльке не лишиться, и самим не голодать. (Смотрит на мать.) Юля? Думаешь, не способна она? Не способна, спору нет. Но ежели правильно обста-авить… Надавить на положение наше, на бедствие… В ней прорвется, не изволь сомневаться, мама. Чтоб нас спасти, чтоб мы вконец не обнищали… Да я так все обстряпаю, мама, что потом, когда она поступит, никто не вспомнит, а простофиля евонный за счастье почтет.

Уматова. Но, Женя… Очаровывать… Она же девочка…

Женя. Девочка-то девочка, только поглядела бы ты, мама, как она в учителя впечаталась до безумия. Глаз не сводит.

Уматова. Юля моя Юля… А как же она говорила – товарищество, горение общим делом…

Женя. Дело! Алименты нынче платят после такого дела. (Подводит мать к окну.) Не веришь? Пожалуйста! Как в синематографе! Наблюдай с моего угла зрения! «Рок любви», серия черте знает какая! Все, мама, мимо тебя проходит, все я должен подмечать!

Уматова (глядит в окно). Юля, Юленька…

Юлия и Малохольев на подвесных качелях во дворе.

Юлия (с робкой тревогой). Чего до вас мама докрикивалась, Гектор Ильич? Что-то про деньги… Вы за них не беспокойтесь, у мамы нежданно приплод, пустым не уйдете от нас.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

«Гостиница Ветрова» – фразеологизм, означающий «не иметь дома». Ср. «Служить у графа Ветрова» – «быть безработным».