Вокзал мёртвых душ. Том 4. Там где нас нет

Франц торопливо щёлкнул фотоаппаратом и только потом, заметив недовольный взгляд Батлера, спросил:

– Вы же не против?

– Да нет, не очень, – ответил тот с неохотой. – От нас ещё что-то нужно?

– Нет… фотографии прислать вам?

– Моему секретарю.

– Как скажете, мистер Батлер, – Франц подхватил со стула кожаную куртку и вышел в коридор.

Рон посмотрел на Линду и тут же отвернулся – та улыбалась от уха до уха.

– Что мы будем делать вечером? – спросила девушка.

– Не знаю… Чего ты хочешь?

Рону в самом деле было всё равно, лишь бы не сидеть в четырёх стенах своего опостылевшего пентхауса.

– Тут внизу была отличная кофейня. Попьём кофе и решим?

– Да, почему нет, – Рон потянул её вниз. Они миновали коридор, а когда оказались в лифте, Линда плотно прижалась к Рону всем телом, так что от горла до пальцев ног разбежался жар. Скользнула руками под пиджак и качнула бёдрами, притискиваясь ещё ближе.

Рон шумно выдохнул.

– А может ну её, кофейню?

Линда скользнула губами к его уху и, укусив за мочку, промурлыкала:

– Ты босс.

Вечер закончился в гостинице, и кофе там не было, но спать всё равно не хотелось никому.

ГЛАВА 3. Презентация

Фотографии пришли спустя неделю. Интервью было уже готово, оставалось связаться с редактором в последний раз и дать согласие на публикацию.

Жозефина медленно листала файлы, рассматривая то, что могло бы понравиться ей самой и тем людям, которых она знала.

Снимки получились в самом деле неплохие. Куда лучше того, что видела Жозефина до сих пор. Мысли о том, что она смотрит на проблему субъективно, Жозефина не допускала – всё, что делала Рюэль до сих пор, результата не принесло, значит, нужно было делать нечто кардинально отличное.

Она уже отобрала несколько фотографий и почти досмотрела все снимки, когда после очередного щелчка мыши взгляд её замер, а глаза сузились.

Вместо шикарного во всех отношениях молодого брюнета, на фотографии почему-то красовался далеко не молодой, но всё еще на удивление сексуальный бизнесмен. Жозефина почувствовала, как сокращаются мышцы живота и привычно пробегает по телу дрожь раньше, чем осознала, что происходит.

Какого чёрта творил Франц? Если это ошибка, то такие ошибки могли стоить ему репутации. Тем более, что фотография была явно непубличная, – на шее у Батлера висела уже знакомая Жозефине блондинка. Смотрела на её бизнесмена абсолютно влюбленным взглядом, а Рон…

Даже не заметив того, как она мысленно назвала Батлера, Жозефина вгляделась в лицо Рона, пытаясь разобраться, что видит. Злые глаза. Нет, не яростные, не те, с которыми Рон смотрел на неё саму перед бурным сексом. Просто злые. Как будто зверь, наступивший на осколок стекла.

Жозефина торопливо пролистнула фотографию и резко выдохнула, обнаружив дальше ещё один кадр из той же серии. Здесь Рон ещё смотрел на свою блондинку. Смотрел… устало.

Жозефина откинулась на спинку стула, наслаждаясь этим взглядом, которым Рон никогда не смотрел на неё саму. На глянцевых страницах «Cosmo» у этих двоих всё было отлично – но блондинка глядела на Рона как на божество, а Рон… Рон скучал.

В груди кольнуло. Жозефина не была уверена, какой из этих взглядов сделал ей больнее. Вот так, вполоборота, когда почти не было видно лица, блондинка походила на неё саму. Только Арманд абсолютно не хотелось думать, что она могла бы так же заискивающе льнуть к мощной и безразличной фигуре.

Она долго сидела, разглядывая мельчайшие детали – положение руки Батлера, обхватившей талию подружки как дорогую вазу, будто тот опасался сжать её сильнее, наклон головы, изображавший небрежное превосходство, и милостивое поощрение…. Рон разрешал себя любить. Разрешал, но не любил. Жозефина знала его слишком хорошо, чтобы не суметь перевести в слова мельчайший его жест или движение губ.

Лишь бросив взгляд на часы, Жозефина обнаружила, что прошло почти два часа – прошло просто так, ушло в пустоту. А ведь звонок редактору так и не был сделан.

От мысли о том, что время пролетело настолько быстро, по спине Арманд пробежал холодок. Она торопливо достала мобильный и взялась за дело, полностью отключаясь от того непонятного чувства, которое накрыло её с головой.

***

Следующим планом программы по раскрутке начинающей звезды было выступление на презентации нового журнала, ориентированного уже на более молодую публику, который должен был появиться не без содействия издательских мощностей «Armand-in-line». Сложная череда взаимных услуг включала размещение Адамса на обложке пилотного выпуска, в обмен на что Жозефина обеспечивала презентацию присутствием журналистов. Выступление звезды первого номера устраивало обе стороны.

К началу презентации для Жозефины вся работа уже была закончена, и она спокойно сидела за одним из столиков, вслушиваясь в гитарные аккорды и чуть хрипловатый голос Адамса. Выступал он в итоге вовсе не с оговоренной классической программой, а с какой-то песней собственного сочинения, всё же куда более симпатичной Жозефине, чем те обрывки записей, которые остались от недописанного с Рюэль альбома. То, чего требовала Вивьен, больше походило на однообразные серии слов и аккордов, призванные давить на уши и врезаться в сознание. Так что прослушала запись Жозефина с большим трудом, и что сказать Адамсу о результате его трёхлетних усилий, придумала далеко не сразу. Именно после этого Жозефина боялась услышать со сцены что-то современное, но всё оказалось вполне прилично и даже приятно.

Жозефина прикрыла глаза, отпуская чувства на волю. Последние дни превратились в бесконечную череду беготни и переговоров, но она была этому даже рада – суета с раскруткой хоть немного отвлекала от вернувшихся внезапно, но прочно обосновавшихся в голове мыслей о Батлере.

Жозефина не вспоминала о Роне. Это имя и вся их совместная жизнь были закрыты на замок, ключ от которого хранился где-то на дне озера вместе со священным мечом древнего английского короля.

Иногда, правда, Жозефина видела сны. Они приходили внезапно и могли длиться несколько ночей подряд, заставляя Жозефину перебираться в гостевую спальню, чтобы не выдать перед Дэреком своих мыслей. В этих снах она видела Рона, то дремавшего на диване, то сидевшего за своим мощным дубовым столом в офисе. Жозефина подходила к нему и принималась медленно расстёгивать рубашку. Обводила пальцами стальные узелки мускулов и покрывал поцелуями шершавую кожу на груди. Продолжение было разным, но всегда долгим и приятным. Она не могла насытиться Роном и никогда не получала разрядки в этих снах, зато наутро просыпалась полная сил и тянущего чувства потери.

А иногда ничего такого не было. Во сне они с Роном просто шли куда-то, стояли на каких-то смотровых площадках и разглядывали незнакомые здания. Эти сны Жозефина запоминала плохо, от них оставалось только ощущение сильных рук, лежавших у неё на талии, горячего дыхания у основания шеи и всепоглощающего тепла, в которое Жозефина падала рядом с Батлером и о котором давно успела позабыть.

Фотография всколыхнула всё с новой силой, и теперь Жозефина всерьёз опасалась, что снова начинает падать в ту пропасть, из которой выбралась с таким трудом. Она ловила себя на том, что сидела и прокручивала в голове воспоминания, и лишь когда раздавался звонок телефона или рядом оказывался Дэрек, понимала, что прошёл уже час или два. Это состояние Жозефине не нравилось. Она ценила своё время. Она слишком многого ещё хотела добиться, чтобы вот так просто застрять в невесомости и утонуть в прошлом.

Музыка Адамса – настоящая, а не та, которую он играл для Рюэль – неожиданно оказалась отличным катализатором для этой сладкой комы, и лишь на краю сознания сейчас оставалось висеть чувство, что это неправильно.

«You are stuck in my heart» – протяжно сообщал человек, с которым Жозефина провела больше двух лет, глядя ей в глаза. Человек, который ни разу не обидел её и не заставил сомневаться в себе. В этом не было любви, впрочем – кто знает – может, и была? Может это и есть любовь, а то, что было раньше – просто безумие, одержимость, как сказал доктор Бейли. Но слыша эти слова и хриплый голос, пробиравшийся под кожу, Жозефина могла думать только о том, кто в самом деле пронзил её сердце раз и навсегда. Боль возвращалась, а вместе с ней оживало что-то внутри, и как бы Жозефина не сжимала кулаки, заставить чудовище, поднимавшее голову на дне её души, снова погрузиться в летаргию она не могла.

Она залпом осушила бокал. Жозефина знала, что Дэрек обидится, не увидев её в зале, но сидеть неподвижно и слушать звучание струн, разрывавших душу, не могла. Нужно было освежиться. Хотя бы. Чтобы вернуться и снова изображать равнодушие.

Она встала и осторожно, стараясь не привлекать к себе внимания, направилась к выходу, но замерла на полпути, увидев за одним из столиков знакомое лицо. Снова. Линда Уолтерс.

Жозефина огляделась кругом в поисках её спутника, но не обнаружив того, не удержалась – подсела за столик к девушке и, поймав проходившего мимо официанта, отсалютовала Линда бокалом.

– Мисс Уолтерс, – сказала она вместо приветствия.

Линда оторвала взгляд от сцены и посмотрела на неё. Сейчас она мало походила на ту нежную девочку с фотографии, и Жозефина с трудом понимала, что нашёл в ней Рон. Да, лицо Уолтерс было правильным, но каким-то холодным, а глаза казались тусклыми, несмотря на голубоватый цвет зрачков. Они будто выгорели на солнце, и Жозефина не видела в них ничего кроме скуки.

– Да, а вы?

Жозефина задумалась и глотнула вина, стараясь выгадать себе несколько секунд на размышления. Девочка могла о ней знать. Несколько лет назад о ней не знал только глухонемой.

А, впрочем… она окинула оценивающим взглядом собеседницу, которой едва ли было больше двадцати и спокойно сказала.

– Жозефина Арманд, глава издательского дома «Armand-in-line».

Девочка, похоже, заинтересовалась. Она полностью повернулась к Жозефине, забывая о сцене, но по её взгляду Жозефина тут же поняла, что имя её Линде ничего не говорило, и с облегчением улыбнулась. «Дурная слава так же не вечна, как и настоящая», – промелькнуло у неё в голове.

– Очень приятно. Вы меня знаете? – спросила Линда, тоже начиная улыбаться. Глаза её немного ожили.

– Я видела ваше фото, – Жозефина достала из сумочки снимок, который не давал ей покоя последнюю неделю и положила его на стол. Глаза блондинки вспыхнули, и теперь Жозефина в самом деле увидела тот же взгляд, который запечатлел Франц. – Оно попало ко мне случайно.

– Но, видимо, произвело на вас впечатление, – предположила Уолтерс, фальшиво опуская взгляд и изо всех сил стараясь изобразить смущение.

– Не то слово, – призналась Жозефина и убрала фото в карман.

– Это часть большой фотосессии для «Батлер корп». Рон… мистер Батлер планирует использовать эти снимки для рекламной кампании новой линии элитных яхт.

Жозефина хмыкнула и откинулась на стуле. Девчонка не была такой уж дурой. Это она видела точно. Вся её наивность была хорошо отрепетированной и давно знакомой ролью. Хотя взгляд… Тому, кто смог бы изобразить такой взгляд, нужно было играть Шекспира, а не сниматься в рекламе.

– А другие проекты у вас есть? – спросила Жозефина с интересом.

Линда торопливо отвернулась, теперь уже абсолютно искренне не желая смотреть Жозефине в глаза.

– Я бы могла кое-что предложить, – сказала Жозефина задумчиво.

– Что именно? – спросила Линда немного грустно.

Жозефина снова спряталась на несколько секунд за бокалом вина, размышляя, что именно она могла бы предложить.

– Ваше лицо чем-то цепляет, – соврала она вдохновенно, но Линда явно тут же заметила фальшь. Жозефина заподозрила, что такие невнятные предложения она слышит не в первый раз и пошла ва-банк. – Как насчёт линейки рождественских открыток? Мне кажется, из вас получится очень симпатичный снежный ангел.

Уолтерс слабо улыбнулась, на лицо её вернулась тень заинтересованности, но в глазах по-прежнему таилось недоверие.

Жозефина не знала, что ответит собеседница, да и зачем ей вся эта игра, пока что толком не разобралась – никаких рождественских открыток он выпускать сейчас не планировала, хотя по мере того, как мысли облекались в слова, идея в самом деле начинала ей нравиться. А ещё она знала, кто окажется на этих же открытках в роли демона.

Что бы не думала Уолтерс, ответить она не успела. Тяжёлая рука легла Жозефине на плечо и весь мир будто бы накрыла громадная тень, перелиновывающая волю.

– Мисс Арманд, – голос Батлера вибрировал так, будто Жозефина всё ещё была его секретарём и только что не справилась с заданием.

Насладившись воспоминанием, от которого в жилах стыла кровь, Жозефина стряхнула руку с плеча и, чуть обернувшись, ослепительно улыбнулась:

– Мистер Батлер.

– Что вы здесь делаете?

– Вы даже не поздороваетесь?

Батлер уставился на неё ненавидящим взглядом, и от этого взгляда что-то упоительно пьянящее поднялось в груди. Нет, на той фотографии он смотрел не так. Он вообще не смотрел на Уолтерс так – в этом Жозефина была уверена на все сто.

– Обсуждаю с вашей спутницей одно деловое предложение.

– Все предложения ей советую делать через меня, – отрезал Батлер, бросив на Линду взгляд, от которого та вздрогнула и замерла как суслик, принявший боевую стойку – с выпрямленной спиной и расправленными плечами. В голубых глазах смешались недоумение и страх, а Жозефина лишь усмехнулась про себя, отметив мысленно, что Линда, похоже, ещё не знакома с таким Батлером. Надолго ли хватит света в её глазах? Жозефина улыбнулась и перевела взгляд на девушку.

– Мисс Уолтерс, а как давно мистер Батлер вас продюссирует?

Испуганный взгляд девушки переметнулся на Рона.

– Достаточно давно, – процедил Рон.

– И до сих пор только один проект? – Жозефина приподняла брови.

Рон открыл было рот. Роковое «Жозефина!» едва не сорвалось с его губ, но он лишь щёлкнул зубами, как хищник, упустивший добычу.

Жозефина облокотилась на спинку стула, чуть разворачиваясь при этом и касаясь предплечьем тут же поджавшегося живота Рона. Даже сквозь костюм Жозефина чувствовала исходивший от него жар. В глаза прорывались лишь самые длинные языки пламени, разгоравшегося сейчас где-то под рёбрами, и Жозефина невольно подумала, что хотела бы ещё погреться у этого костра. Ведь он зажёгся для неё – только для неё.

Жозефина улыбнулась и встала, стараясь не пропустить в глаза и тени грусти.

– Я не буду мешать, – сказала она, стараясь сохранять спокойствие и чувствуя, что ещё секунду, и её маска треснет, расползётся кусками, открывая вновь открывшийся шрам в сердце, – мисс Уолтерс, подумайте, это ни к чему вас не обязывает. – она вытянула из кармана визитку и положила её на стол перед девушкой, а затем повернулась к Рону. – А у вас мой номер есть, мистер Батлер. Если захотите – я расскажу вам, в чём суть наших с Линдой дел. – Она улыбнулась сразу обоим и добавила: – Прошу меня простить, начинается торжественная часть.

Это было правдой. Первая часть выступления закончилась, и на сцене уже появился редактор журнала, которого Жозефине предстояло представлять.

Она тоже поднялась по небольшой лесенке и замерла, ожидая, когда ей дадут слово, стараясь не замечать обжигающий взгляд, направленный на неё из зала. Этого одного взгляда она боялась куда больше, чем всех своих зрителей, потому что была уверена – только у него есть право судить.

ГЛАВА 4. Симпозиум

«Мой номер у вас есть»…

Рон зло посмотрел на визитку, скрывшуюся в кармане у Линды. Если бы это было так… Или если бы по этому номеру кто-то отвечал…

Настроение, и без того не слишком радужное, стремительно падало. Рон не хотел быть тут. Вечеринка была вне сферы его интересов – здесь собралась в основном богема, представители прессы и телезвёзды. Его эти люди не интересовали, а тех из гостей, кто мог быть полезен, он знал и так.

– Рон… – позвала Линда обеспокоенно, но Рон только дёрнул плечом. Линда затащила его сюда, и обсуждать с ней что-то сейчас абсолютно не хотелось.

Рон опустился на стул, сложил руки на груди и сосредоточился на сцене. В то время, как сам он заметно постарел и обзавёлся парой седых прядей, чёртова Арманд за прошедшие два года только расцвела. Нет, расцвела, пожалуй, было не совсем то слово. Теперь уже даже Батлер не смог бы назвать её «девочкой» – что-то властное и холодное застряло в серых глазах. Прежняя ломкость движений больше не вызывала мыслей о хрупкости, скорее Жозефина походила на молодую хищницу, крадущуюся к цели. Это расстраивало. Рону было жаль расставаться с тем образом, который сложился у него в голове, но он не мог не признать, что стеклянная скорлупа дала трещину давным-давно, являя на свет что-то новое и незнакомое. И как тогда Рону было почти всё равно, потому что он давно уже привык выглядывать эту смутную тень под хрупким доспехом, так и сейчас он смотрел куда-то на дно дымчатых глаз, где, несмотря на напускную холодность, таился пожар, когда они смотрели в глаза друг другу.

Рон так и не понял, что произошло два года назад. Он много думал – в основном тогда, когда стало ясно, что Жозефина ушла окончательно. Иногда ему казалось, что он был слишком жесток. Иногда – что Жозефина сама стремилась пробудить в душе Рона всё самое тёмное и неуправляемое. Никто не мог вызвать в нём такой ярости. Даже сейчас, когда Арманд пыталась перекупить внимание его подружки, Рон не чувствовал и толики такой ревности по отношению к Линде. Линда был приходящим. С ней было хорошо, но Рон абсолютно не боялся её потерять. А вот тот факт, что Арманд ведёт себя столь спокойно и свободно, будил злость, которую с трудом удавалось удерживать в рамках.

Когда он увидел Жозефину за одним столом с Линдой, первым желанием было просто выдернуть Арманд из-за стола, прижать к стене и хорошенько приложить затылком об эту самую стену. Если бы не десятки журналистов вокруг, он, скорее всего, так бы и сделал.

Чёртова Арманд отлично знала, какие границы Рон не перейдёт. Выяснение отношений на публике стало для них табу в тот самый день, когда Рон приказал охране удерживать Жозефину. Они не говорили об этом, но после на Рона будто выплеснули ведро холодной воды. Он слишком хорошо понимал, чего боится Жозефина на самом деле. И сейчас, глядя на молодую красивую женщину, рассказывавшую со сцены о концепции нового издания, Рон пытался понять – остался ли в её глазах тот же страх? Сейчас Рону казалось, что нет. Жозефину больше не интересовало, что скажут люди. Она сама вела их за собой. От этой мысли в душе Рона просыпалась странная гордость, хоть Жозефина давно уже не была ему близка. Или всё-таки была? Как бы она ни изменилась, сейчас, когда Рон увидел её снова, ему казалось, что прошло не больше одного дня. Будто они и не расставались. Все чувства, которые казались давно умершими, стремительно занимали в его сердце прежние позиции, и от этого ярость становилась только сильнее.

Весь остаток вечера он вглядывался в Жозефину, мелькавшую тут и там, пытаясь поймать её взгляд и всё-таки понять – только ли она до сих пор помнит о том, кем они были друг для друга? Но Жозефина не посмотрела на него ни разу – не считая, разве что, торжествующего взгляда, которым она обвела зал во время выступления.

Всё это время Линда пыталась о чём-то говорить с самим Роном, но Батлер смог сосредоточиться на её голосе только поздно вечером, когда оба уже сидели в лимузине.

– Рон! – позвала Линда явно не в первый раз и давно уже без всякой надежды.

Рон сосредоточил на ней мутный взгляд, но Линда никогда не была достаточно проницательна, чтобы определить настроение Рона по глазам. Линда поняла лишь, что внимание спутника наконец сосредоточилось на ней.

– Рон, ты возьмёшь меня на Фобос?

Рон отвернулся к окну. Ежегодный симпозиум должен был в этом году проходить на Фобосе, и Линда не в первый раз просила взять её с собой, однако Рон не был уверен, что личным связям место на таком мероприятии. Одно дело – приёмы и торжества, туда Линду можно было взять без особого стеснения. Девушка отлично смотрелась в компании светских львов и львиц. Другое – деловые переговоры.

– Я подумаю, – сказал Рон привычно и обернулся к Линде, – о чём с тобой говорила Арманд?

В глазах Линды отразилось беспокойство.

– Она… просто предложила мне сняться для открыток. Ты против, Рон?

– Не знаю, – Рон опять отвернулся, – но я не хочу, чтобы ты с ней общалась. Чтобы ты вообще общалась с кем-то в моё отсутствие.

– Хорошо, – сказала Линда.

– Я отвезу тебя домой.

Девочка выглядела расстроенной, но Рон решил сделать вид, что ничего не заметил. Подбросив её до квартиры, которую снимал ей сам Рон, Батлер попросил водителя повернуть к офису. Однако, когда аэромобиль остановился, долго не мог решить, стоит ли выходить. С некоторых пор он ненавидел проводить ночи в пентхаусе. Ничего лучше, чем постель Линда, он придумать тем не менее не мог, но сейчас не хотелось видеть и её.

Рон взял в руки мобильный с непонятным чувством, сам не осознавая до конца, что хочет сделать, но заранее чувствуя, что желаемое получить невозможно.

Некоторое время он просто разглядывал экранчик, пытаясь осознать, чего же не хватает, а потом вошёл в «сообщения» и набрал номер Арманд. Он сделал это раньше, чем вспомнил, что номер давно удалён. Цифры всплывали в памяти сами, и Рон тут же понял, как наивно было думать, что простое отсутствие номера в памяти телефона остановит его, когда желание поговорить с Жозефиной станет невыносимым.

«Ты испортила мне вечер», – набрал он и нажал отправить.

Затем, не выпуская телефона из рук, отвернулся к окну. Ответа он не ждал, однако телефон пиликнул через несколько секунд.

«Я старалась».

Рон скрипнул зубами, справляясь с желанием разбить телефон.

«Зачем?» – спросил он вместо этого.

Ответа не последовало, но Рон не сомневался, что сообщение доставлено. Он нажал на кнопку вызова и, поднеся телефон к уху некоторое время слушал длинные гудки, пока на другом конце линии не дали отбой.

Рон вернулся в раздел смсок и набрал другое сообщение:

«Поговорим?».

Молчание было долгим, но Рон не переставал ждать. Минут через десять пришёл ответ:

«Фобос. Симпозиум».

Рон резко выдохнул. Оставалось объяснить Линде, что та никуда не летит. Впрочем, это нужно было сделать в любом случае.

***

У Жозефины настроение было приподнятое. Весь остаток вечера ей казалось, что у неё выросли крылья. Даже в те дни, когда её работоспособность была на пределе, она не чувствовала себя настолько легко. Причина была проста – она ощущала её то затылком, то плечом. Рон смотрел на неё. Вернулось то давно забытое ощущение, когда она знала, что что бы ни сделала, Батлер проконтролирует и подстрахует, исправит любую её ошибку. И хотя умом она понимала, что сейчас она сама по себе, избавиться от этого чувства было непросто – да и не слишком-то хотелось.

Вечер немного подпортил Дэрек, управляемый абсолютно неожиданным приступом неблагодарности. Он мрачно молчал всю дорогу до дома, предоставив Жозефине озвучивать свои планы о грядущем выступлении на ТВ, а когда они наконец оказались в спальне, вместо бурного секса, которым Жозефина собиралась поднять настроение им обоим, заявил:

– Не хочу.

Жозефина нахмурилась, но настаивать не стала.

– Устал? – спросила она только.

– Не очень.

Происходило что-то странное, но у Жозефины не было настроения разбираться, что именно. Она приняла душ и, вернувшись в постель, взяла в руки ноутбук, чтобы в последний раз просмотреть почту.

Пиликнул телефон.

Взяв его в руки Жозефина некоторое время с недоумением в душе и глупой улыбкой на лице разглядывала номер, которого не видела два года. Затем открыла сообщение.

«Ты испортила мне вечер».

Жозефине захотелось подпрыгнуть на постели и расхохотаться, но она покосилась на мрачного Дэрека, лежавшего к ней спиной, и заставила себя успокоиться.

«Я старалась».

Жозефина отложила телефон в сторону и тут же краем глаза перехватила внимательный взгляд Адамса, следивший за ней.

– Что? – спросила Жозефина, снова поворачиваясь к ноутбуку.

– Ничего, – Дэрек отвернулся к противоположной стене.

Телефон пиликнул ещё раз, но, покосившись на Дэрека, Жозефина решила не провоцировать того и сосредоточилась на почте.

Бегло пролистала рекламу, остановилась на письме с извинениями от Франца, но отвечать не стала. Затем открыла приглашение на ежегодный симпозиум судостроительных компаний. Она не знала, приходит ли ей рассылка автоматически, или дело в её причастности к «Батлер корп», но приглашение она ежегодно вежливо отклоняла. Сейчас же это было ближайшее выездное событие, и оно могло лишний раз послужить поводом вывести Дэрека в свет, а заодно и прозондировать реакцию воротил на его появление в «Forbes».

– Дэрек, поедешь на Фобос? – спросила Жозефина, не оборачиваясь.