Небо над нами

Подобное, кстати, произошло в субботу утром, когда я планировала полдня поработать, а затем посмотреть вышедший недавно сериал, который ждала целый год. Но мои планы нарушил мамин звонок.

– Сходим сегодня по магазинам? Мне надо выбрать платье на встречу выпускников! – с ходу выдала она.

– Вы же в феврале собирались, – напомнила я.

– И что? Была зима, мы в кафе сидели, потом все едой и сигаретами пропахли, – по ее голосу я определила, что мама поморщилась. – Теперь хотим летом, на природе.

– Зачем покупать новое платье, если вы будете на природе? – не поняла я.

– Господи, Варя! Если ты особо никуда не ходишь и ничего не покупаешь из одежды, то это не значит, что и другие должны поступать так же.

– Вообще-то я покупаю обновки, – обиженно буркнула я.

– И когда это было в последний раз?

Я задумалась.

– В том году?

– Ужас какой! Собирайся! Нам срочно нужен шоппинг.

Ворча, я принялась одеваться. Если бы мама видела меня сейчас, то закатила бы глаза и сказала, что я еще такая молодая, а уже веду себя как старая бабка.

Мы встретились в центральном парке. Мама подхватила меня под руку и потащила в местный торговый центр.

У нас ушло полдня на то, чтобы выбрать ей легкое летнее платье для встречи с выпускниками на природе и добрый час на поиски подходящих босоножек. После мы перекусили в кафе, и мама, хитро блестя глазами, сказала:

– А теперь надо найти что-нибудь тебе.

Отказываться я не стала, потому что азарт покупок уже захватил меня, хоть для себя я еще ничего не покупала.

– Аня! – воскликнула миловидная продавщица в одном из магазинов женской одежды.

– Привет, Лен! – поздоровалась моя мама, широко улыбаясь.

– Здравствуйте, – кивнула я, глядя на блондинку – скорее всего крашенную, но так, словно это был ее натуральный цвет – с добрыми голубыми глазами и радушной улыбкой. Она выглядела гораздо моложе моей мамы, но, раз у нее был сын моего возраста, то эта Лена очень хорошо выглядела и следила за собой.

В голове сразу же мелькнула мысль, что мама затеяла этот шоппинг именно ради этого момента.

– А ты Варя, да? – всплеснула руками Лена. – Красавица какая!

– Да ладно, скажете тоже, – смутилась я, теребя ручку на сумке.

– Ань, это точно та дочка, которую ты катала в коляске вместе со мной? – обратилась Лена к моей маме. – Ей же лет восемнадцать!

Я сегодня была не накрашенной и поленилась даже собрать волосы в хвост. Надела джинсы-скини, кеды и футболку оверсайз с Ягами Лайтом из анимэ «Тетрадь смерти». Выглядела как подросток, но мне было плевать.

Мама весело рассмеялась, а Лена восхищенно посмотрела на меня.

– Такая воздушная, милая, чистая… – тихо произнесла она.

Я еле подавила желание нахмуриться. Вовсе я не такая, первое впечатление весьма обманчиво.

– Почему у тебя никого нет? Как можно не заметить такой алмаз? – удивилась Лена.

– Видимо, я неограненный, – усмехнулась я. – Не всем такие нужны.

– Так это же еще лучше! – мило улыбнулась Лена.

Она смотрел на меня так ласково, как не смотрела даже собственная мать, и от этого мне сделалось неловко.

– Могу я примерить это? – ткнула я пальцем в первое попавшееся платье – черное с капюшоном, в стиле оверсайз, как я любила.

– Конечно, – кивнула Лена.

Я взяла платье и еще несколько вещей, и зашла в примерочную. Мама с Леной принялись вспоминать молодость, смеяться и обсуждать старых знакомых. Я же мерила одежду как можно медленней, потому что выходить мне совсем не хотелось. Наверняка Лена начнет расхваливать своего сына и умолять меня встретиться с ним.

Удивительно, как многие мамаши жаждут свести свое чадо. Особенно, если это сын. И их не волнует, что он сорокалетний неудачник с замашками психопата и алкогольной зависимостью. Для них он настоящий принц, которого будет рада заполучить любая женщина. А желательно даже девушка, ведь женщина – это слишком уж взросло для их мальчика. Девушка будет в самый раз засидевшемуся в холостяках сорокалетнему мужику.

Но, возможно, я утрирую, однако на моем опыте как раз такое и происходило: взять двух соседских мужиков и их мамаш, которые каждый раз, как мы с ними сталкиваемся, смотрят на меня хищным взглядом и думают, как бы свести с их сыночками.

Я, кстати, маме с папой даже недавно сказала, что, если я вдруг пропаду, сразу идите либо к соседям с первого этажа, либо к соседям с шестого. Меня похитил кто-то из них.

Полистав в телефоне новостную ленту и зевнув, я все же решила покинуть свое убежище в виде примерочной и выйти на свет.

– Ну что, подошло что-нибудь? – с надеждой спросила мама.

Я не собиралась ничего брать из того, что примеряла, но у мамы было такое лицо, что, если я отрицательно качну головой, она совершенно сникнет и заплачет.

– Это, – я протянула черное платье с капюшоном.

Лена улыбнулась и принялась упаковывать его.

– Я вчера с сыном разговаривала, – заметила она, пробивая покупку. – Сказала, что нашла ему девушку – дочку моей давней подруги.

Ну, вот, началось…

Я нервно постучала карточкой по столешнице, с нетерпением ожидая, когда можно будет расплатиться и уйти отсюда.

– А он что? – нетерпеливо произнесла мама.

– Рассмеялся и спросил: «Да какая девушка меня будет ждать, мам? Я же никогда точно не знаю, насколько затянется очередная командировка».

– Командировка? – спросила я и тут же прикусила губу. И чего только интересуюсь ее сыном, которого даже не видела?

– Он у меня… военный. Капитан. На месте не сидит, то туда его отправляют, то сюда… – Лена вздохнула. – Я думала, он по стопам деда и отца пойдет, медицинский закончит, а он после армии объявил, что хочет и дальше родине служить.

– Да уж, – заметила я, оплатив покупку.

Лена протянула мне пакет с платьем.

– Спасибо, до свидания, – вежливо произнесла я, но женщина пакет не отпустила.

– Можно я дам ему твои контакты? Он надоедать не будет, если не понравится тебе.

Это прозвучало с такой мольбой в голосе, да и мама еще стояла рядом и буквально источала тяжелую энергетику, которая заставляла меня дать положительный ответ.

– Да, можно, – ответила я, нацепив дежурную улыбку. – Пусть напишет в соцсети.

Красивое лицо Лены озарила счастливая улыбка. Кажется, этой женщине никто не сможет отказать, настолько обаятельной и милой она была.

Вернувшись домой, я закинула новое платье в стиральную машину, налила себе молока, достала печенье и принялась ждать сообщения от сына Лены, имя которого я забыла узнать.

Мелькнула мысль позвонить маме, но я сразу же отбросила ее. Уверена, мне вряд ли в ближайшие дни напишет кто-то посторонний. Да и по разговору я сразу пойму, что это не сын Лены.

– Военный, значит, – задумчиво произнесла я, грызя печенье.

Может, неплохой вариант? Дома бывает редко, зарплата высокая и стабильная, наверняка всякие льготы будут. Да и вообще, почему я восприняла в штыки возможность нашего знакомства? Ведь никогда не знаешь, когда и при каких обстоятельствах появится «тот самый».

Телефон издал звук входящего сообщения. На экране высветилось уведомление из социальной сети:

«Илья Антонов: Вот это совпадение! Наши мамы решили познакомить тех, кто уже познакомился. Да, девушка с «Мамбы»?».

Глава 2

Знойное полуденное солнце нещадно жалило нас своими лучами. На бескрайнем голубом небе не было видно ни одного облачка, которое могло бы хоть ненадолго закрыть палящее солнце и дать нам жалкий секундный отдых от невыносимой жары.

Я выпрямился, шумно выдохнул ртом и утер предплечьем стекающий по лицу пот. Наш отряд вот уже пятый час с помощью простых щупов обыскивал поле на наличие противопехотных мин, на одной из которых сегодняшним утром подорвался местный ребенок.

– Еще одна! – раздался позади меня голос рядового Паши Сорокина.

– Поздравляю, – саркастически заметил сержант Максим Крылов. – Ты лидируешь.

– Завидуй молча! – радостно крикнул Пашка.

Перед разведкой мы по устоявшейся уже традиции делаем ставки на то, кто больше найдет мин. Обычно каждый ставит на себя, но сегодня интуиция подсказала мне сделать ставку на младшего сослуживца – рядового Сорокина, – и это было правильным решением, потому что Пашка нашел уже шесть мин, в то время как остальные от силы три.

– Хватит пялиться на мину, будто это твоя девушка! – осадил Сорокина командир отряда «Смерч» – Кирилл Осокин. – Ставь флажок и иди дальше!

– А у меня флажки закончились, – уныло заметил Пашка.

– Лови мой! – крикнул Ромка Новиков, тоже рядовой.

Прицелившись, он бросил в стоящего поблизости Пашку один из своих красных флажков, которые мы втыкали рядом с обнаруженной миной. Позже из штаба прибудут саперы и разминируют все обнаруженные нами мины.

– Мерси! – широко улыбнулся ему Пашка.

– Француз нашелся, – фыркнул Макс.

На этом разговоры смолкли. Оно, конечно, хорошо поговорить и разрядить напряжение, но слишком уж жарко, да и можно отвлечься и не заметить мину.

Сделав маленький глоток из фляги, я заметил, что воды почти не осталось, а до конца поля еще далеко.

Зажмурившись, я представил, как вечером с отрядом «Смерч» вернусь на базу в целости и сохранности, выпью ледяной воды из холодильника, приму душ и возьму в руки смартфон, чтобы прочитать ответ от симпатичной девушки, которая приглянулась мне на одном из сервисов знакомств, где я был зарегистрирован. Наше общение прервалось из-за неполадок со связью, которая в этом богом забытом месте была совершенно никудышной, и вот уже несколько дней мне не терпелось узнать, что же она мне написала. Утром объявили, что неполадки устранили, но из штаба нам пришел приказ отправиться на поле в семи километрах от базы, где обнаружились мины – бедный ребенок решил сократить путь до своей деревни и подорвался.

Снова вытерев пот с лица, я окинул взглядом усердно трудящихся боевых товарищей, и тоже вернулся к работе.

Вот уже чуть больше шести лет я состоял в миротворческом отряде «Смерч», проводя с этими пятью мужиками большую часть своей жизни. Нас то и дело отправляли в разные точки мира, и большинство миссий было секретными, так что мы порой даже не могли сказать близким, куда нас отправляют и когда мы вернемся. Если вообще вернемся.

Месяц назад мне исполнилось тридцать два – самый возраст для современного мужчины, чтобы задуматься о создании семьи. Почти все мои знакомые получили высшее образование, а то и не одно, устроились на хорошую работу, обзавелись женами, детьми, квартирой и машиной. Я же мог похвастаться лишь внушительным счетом в банке, который постоянно рос и не убывал, потому что ничего купить я не успевал. Пытался как-то взять машину, даже присмотрел одну неплохую модель, но за день до покупки меня вызвал штаб, и через несколько часов мы с отрядом «Смерч» уже летели на другой конец Земли. Разумеется, с таким графиком не то что семью, да я даже карточный домик построить не успею. Вместо дома – казарма, а вместо жены – одноразовые случайные связи, и никакой личной жизни.

Правда, пару недель назад удача вроде бы улыбнулась мне, и в кафе я познакомился с симпатичной девушкой лет на пять моложе меня. Она забыла надеть линзы, и никак не могла прочитать меню на стенде за спиной кассира, а спросить у сотрудников видимо стеснялась. Я заметил это, подошел к ней и медленно зачитал все позиции.

Девушку звали Надей. Она была интерном в районной больнице и мечтала стать неврологом. Мы встретились с ней еще раз, через пару дней, но не успели зайти в кафе, как мне позвонил Кирилл и сообщил об общем сборе. Разумеется, мой внезапный уход Наде не понравился, к тому же я толком не объяснил ей причины. На следующий день, когда мы с парнями летели в жаркий Бишар – небольшую страну рядом с Персидским заливом, в которой разразилась очередная религиозная война, – Надя написала мне, что не хочет продолжать знакомство.

А я, как глупенький наивный мальчишка, уже начал представлять, как познакомлю ее с мамой и назову своей невестой…

– Дурак, – вслух пробормотал я, осторожно тыкая щупом почву рядом с собой. В приоткрывшийся рот сразу же попали струи пота, и на языке возникла неприятная соленость.

Пора бы уже смириться, что никакой личной жизни у меня не будет. Вон, Ромку все устраивает. Ему даже случайные связи не всегда нужны, есть же правая рука, которая всегда рядом.

Кирилл женился, завел троих детей и что? Теперь из дома рвется, как ненормальный, потому что там злая жена и плаксивые дети. Я уже устал составлять ему компании в барах. Во-первых, он упивается вусмерть, и мне потом его надо тащить домой, а во-вторых, он так громко рассказывает о своей семейной жизни, что отпугивает от меня всех девушек.

Паша еще совсем юный, ему и двадцати нет. Как и я, он тоже после срочной службы в армии остался служить по контракту и вскоре попал в наш отряд из-за дикого желания стать миротворцем, ну и за отличные физические показатели. У него все пока на чистом энтузиазме, везде ходит с открытым ртом и готов бежать, куда скажут, в любое время суток. Энерджайзер наш.

Ну а Макс… там все сложно. Девушка есть, и они уже вместе лет десять, но то расстаются, то снова сходятся. Хотели пожениться даже, но потом Макс резко передумал, когда чуть не погиб в Сирии. С тех пор у них и начались сложности. Он не хочет, чтобы она вдовой осталась и горевала, а она бесится от того, что он сам решает, как им обоим быть.

Так что, может быть, я особо и не теряю, не имея отношений. И от той девчонки с сервиса онлайн знакомств я ничего не жду. Попереписываюсь немого и, когда вернусь домой, возможно проведу с ней ночь. На большее у меня скорее всего времени не будет.

Прогнав из головы жужжащие, как надоедливые мухи, мысли, я полностью сосредоточился на работе. Даже почти перестал чувствовать жару и противные ощущения от прилипшей к телу мокрой формы. Парни изредка объявляли о найденных ими минах, перекидывались короткими шуточками и посмеивались.

– Ребят, минутку внимания! – вдруг объявил Кирилл.

Мы все разогнулись и посмотрели на своего капитана, ожидая важного объявления, потому что лицо Осокина было серьезным.

Выждав некоторое время, Кирилл спросил:

– Знаете, почему нельзя драться с беременными?

– О, нет, – взвыл я, прекрасно понимая, что сейчас будет.

– Можно вернуться к выполнению поручения, товарищ капитан? – умоляюще произнес Пашка.

– Никак нет, рядовой Сорокин! – гаркнул наш капитан. – Приказываю ответить на поставленный вопрос!

– Я не знаю, – захныкал Пашка.

– Отставить реветь! – в командирском голосе Кирилла чувствовался с трудом скрываемый смех.

– Есть отставить реветь, – грустно произнес Пашка и задумался.

– Никто не знает, говори уже, и мы сделаем вид, что ничего этого не было. – Макс воткнул длинный щуп в землю, положил на него ладони и уперся в них подбородком.

Кирилл осмотрел нас блестящим от предвкушения взглядом и выдал:

– Потому что они всегда готовы к схваткам!

Заржал только подлизун Ромка. Макс закатил глаза и вернулся к работе. Паша то ли снова захныкал, то ли грустно засмеялся, я так и не понял.

Почти в каждой компании есть тот, кто любит тупые старческие шуточки. Раньше я думал, что это зависит от возраста – Кирилл у нас самый старший, ему уже тридцать восемь, но потом услышал такие же шуточки от своей двоюродной сестренки Саши, которой всего двадцать.

Хотя, надо признать, что без шуток, какие бы они ни были, таким как мы тяжко. Почти каждый день мы рискуем своими жизнями, чтобы поддерживать мир в разных странах. И почти каждый день может стать для нас последним, ведь за солдатом всегда следует его смерть, которая может настигнуть его в любом месте. Как правило, такие как мы погибают вдали от дома, и все, что от нас остается – это последнее письмо близким, что мы пишем заранее, военный жетон и награды.

Мы все в отряде понимаем, на что пошли. Знаем, что смерть ходит за нами попятам, и, разумеется, боимся ее, но этот страх за многие годы службы притупился настолько, что о нем часто забываешь. Особенно в критические моменты, когда бросаешься выручать товарища под град пуль, или, когда закрываешь собой детей в попытке благополучно вывести их из боевой зоны. Наша работа – защищать простых людей, которых больше никто не может защитить, потому что почти в каждом военном конфликте враждующим сторонам абсолютно плевать, что будет с мирным населением. Вот что делаем мы, миротворцы, – залог безопасности в любой точке мира. И когда у меня спрашивают знакомые на гражданке, как я согласился на все это, я просто отвечаю: «А кто, если не я?».

И тут уже мне не могут ответить: «Да многие». Потому что я занимаюсь тем, чем большинство не могут заниматься из-за непригодности или же боязни за свою жизнь. В такие элитные отряды, как наш, отбирают лучших из лучших, и состоят они всего из пяти-семи человек. Причем эти лучшие из лучших должны еще жертвовать своей личной жизнью и послушно выполнять любые приказы сверху. Так что, да, – кто, если не я?

Кроме меня есть еще немногие, кто думает так же – те же парни из моего отряда. И, пока есть такие ребята, мир может спать спокойно.

К вечеру мы управились с полем и, уставшие и мокрые, поплелись к внедорожнику, на котором приехали сюда. Достав из-под сиденья бутылку воды, я выпил половину, а остальное вылил на себя. Парни последовали моему примеру и вмиг уничтожили весь наш питьевой запас.

Загрузившись во внедорожник, мы, наконец, позволили себе расслабиться.

Макс завел двигатель, дернул рычаг передач, и машина тронулась, увозя нас от усеянного красными флажками поля. Сегодня победил Пашка, который нашел восемь мин, и, соответственно, я.

Добравшись до базы, которая располагалась в полуразрушенной деревне, мы разыграли в «Камень, ножницы, бумага» очередь в душ. На этот раз удача не улыбнулась нам с Пашкой – мы были последними. Взяв из холодильника по бутылке с водой и пачку печений, мы с ним устроились на пластиковых стульях у входа в двухэтажное здание, служившее нам домом в этой стране. Не знаю, что было здесь до войны, но теперь, после освобождения деревни от религиозных террористов, его превратили в казармы для солдат-миротворцев со всего мира – помимо нас в Бишар было отправлено еще несколько спецотрядов из разных стран.

Во время боевых действий, когда нас тут еще не было, жители покинули деревню, но теперь начали постепенно возвращаться и отстраивать заново свои дома. Хозяин здания, в котором мы расположились, пока не объявился, но, даже если он вскоре придет, мы все равно надолго здесь не задержимся. Линия фронта сдвинулась почти на сто километров, а значит, из штаба скоро придет приказ сменить дислокацию, и нас переведут ближе к фронту, но, разумеется, на передовую не отправят. Наша задача заключается в том, чтобы обеспечить безопасность уже освобожденных территорий. Иногда, правда, нас отправляют на различные вылазки, но они не влияют на военные действия, ведущиеся на территории, где мы пребываем. Ну, почти не влияют.

Сунув в рот сразу два печенья – проголодался так, что сводило живот, и ждать ужина уже не было мочи, – я достал из кармана телефон, включил его и с довольным хмыканьем отметил, что сеть появилась. Сразу же открыл сервис онлайн знакомств и… не обнаружил новых сообщений от девушки, о которой думал все эти дни без связи. Красавица не только не ответила на мое последнее сообщение, но и удалила свою анкету.

– Фот жаража! – воскликнул я с набитым ртом, плюясь крошками от печенья.

Пашка шарахнулся в сторону и загородил лицо ладонями, чтобы на него не попали остатки печенья.

– Кто зараза? – спросил он, поглядывая на меня через щель между пальцами.

– Девчонка, которую я хотел подцепить, – пояснил я, глядя на экран телефона так, будто она могла вот-вот написать мне.

– А-а, – понимающе протянул Пашка. – Сорвалась рыбка.

– Угу, – буркнул я, размышляя над тем, почему мне настолько обидно, что какая-то девчонка, с которой мы даже не виделись, кинула меня в сети.

А ведь она мне даже ничего не обещала. Не флиртовала, не намекала, что хочет знакомства. Так почему мне обидно? Неужели, она настолько запала мне в душу?..

Да бред! Невозможно влюбиться с первой переписки в сети!

Я убрал телефон в карман и потянулся к пачке с печеньем, но та уже была пуста.

– Прости, – произнес Пашка с робкой улыбкой. – Я проголодался.

– Я, блин, тоже!

Хотелось громко и злостно сказать этому молокососу все, что я о нем думаю, но я сдержался. Сделал глубокий вдох, медленно и шумно выдохнул, а затем за раз опустошил воду в бутылке.

Смяв пластик, я закинул его в мусорное ведро, стоящее у входной двери, и вошел внутрь. Кивнул проходящим мимо американцам, свернул направо, к душевым и, заколотив в дверь, крикнул:

– Хватит плескаться, вышвыривайтесь уже! Задолбали!

– Что, задница от грязи горит? – заржал по ту сторону двери Осокин. – Не терпеться помыть?

– Если быстро не выйдете, я вам всем устрою горящие задницы! – крикнул я в ответ.

– Эй, ты как со старшим по званию говоришь, лейтенант Антонов?! – басовито гаркнул Осокин и тут же снова заржал.

К его смеху присоединились Ромка и Макс.

– Весело вам там, значит, – пробормотал я. – Ну-ну.

Развернувшись, я решительно направился к помещению, которое служило нам оружейной.

– Вольно, – бросил вскочившему при виде меня совсем юному мальчишке – рядовому Райнеру, которого все без исключения звали рядовым Райаном.

Пацан русского не знал, но это слово выучил, и поэтому сразу же меня понял.

Я подошел к полке с дымовыми гранатами и задумался: РДГ-2х или РДГ-2ч? В итоге взял последнюю, чтобы у этих засранцев задницы почернели от темного дыма.

Райнер вопросительно уставился на меня.

– Для важной операции, – пояснил я и тут же повторил на английском: – For an important operation.

Пацан понимающе кивнул и произнес:

– Ok.

Вернувшись к душевой, я снова крикнул:

– Вы еще не вышли?

– Даже не думаем! – отозвался Макс.

– Ну и не думайте, – буркнул я.

Активировав «дымовуху» и приоткрыв дверь душевой, я поставил «подарочек» внутрь. Обычно подобными вещами я не страдаю, но сегодняшний день проехался по мне БТРом, сподвигнув пойти на крайние меры по освобождению душевой.

– Они еще не вышли? – спросил подошедший ко мне Сорокин.

– Ты вовремя, – сказал я, отойдя от двери и прислонившись спиной к стене. – Они как раз сейчас выйдут.

Жестом я предложил Паше встать рядом, и тот послушно занял место справа от меня. Не прошло и минуты, как в душе принялись кричать и материться. Я довольно ухмыльнулся, а Паша удивленно выпучил глаза.

Дверь резко распахнулась, и из душа повалил черный дым, а вместе с ним орущие голые мужики с пеной на теле.

– Твою мать! – воскликнул Крылов хриплым голосом.

– Что за херня? – крикнул выбежавший за ним Ромка.

Оба еще не заметили меня и Сорокина. Скукожившись, они терли глаза и откашливались. Последним выскочил Осокин. Мне очень хотелось поставить ему подножку, но я с трудом удержался от этой пакости, несмотря на то, что именно он сейчас бесил меня больше остальных.

Щурясь и то и дело смахивая со лба стекающую с волос пену, Кирилл уставился на меня и обозвал словом, которое, хоть и было ругательным, к мату не относилось, и которое еще называли «литературным».

– Я просил по-хорошему, – развел руками я. – Ты мне ответил плохо.

– Антонов, мать твою! – взвыл Кирилл, но так и не договорил, потому что на шум сбежались другие солдаты и теперь, глядя на злых мужиков в коридоре, чью наготу частично прикрывала лишь стремительно исчезающая пена, смеялись во весь голос, а некоторые даже решили запечатлеть это на видео.

Осокин злобно зарычал и заорал на них по-английски. Кирилл был весьма авторитетным среди миротворцев, и поэтому все тут же затихли и разошлись по своим делам. Душевые долго проветривали и, разумеется, ни мне, ни Пашке в этот день так и не удалось помыться.

Мне же вообще Осокин пообещал сделать выговор и запер меня и рядового Райана – пацану досталось за то, что позволил мне просто так забрать «дымовуху» – на складе на целые сутки. Жаль, что там были одни консервы, которые ничем нельзя было вскрыть, и черный чай в пакетиках.

Выпуская меня из заключения ровно через сутки, Кирилл хмуро спросил:

– Неужели мы тебя так взбесили?

– Просто был плохой день. Вы стали последней каплей, – ответил я, разминая затекшую спину.

– Если бы не знал тебя, то подумал, что тебя кинула девчонка, – усмехнулся Кирилл и, хлопнув меня по плечу, пошел по своим делам.

Я посмотрел ему в след и тихо буркнул:

– Экстрасенс хренов.

Выговора, разумеется, не последовало – командир у нас слишком уж мягкий в этом плане. Сказал лишь, что в следующий раз моя выходка тайной не останется и дойдет до штаба, а там уже и выговор и, возможно, дисциплинарный арест. Рядовой Райан тоже отделался только заключением на складе и продолжительной руганью командира своего отряда.