Клуб искателей мертвецов

– Флеминг! Долго будешь стоять? – раздражённо сказала Рейн, взглядом метнув пару молний. Её тонкая фигура стояла рядом со мной; она тут же повернулась ко мне полубоком – чтобы мы не встречались взглядами, скорее всего. Я смог увидеть её чуть курносый профиль, острый подбородок и тонкую шею. Лишь спустя мгновение до меня дошло, что я застыл возле диванчика, разглядывая продукты на прозрачных полках: макароны, крупы, несколько клубней картофеля, ещё какие-то овощи, и на этом список заканчивался. Я встрепенулся и понял, чего от меня ждали, поэтому заставил себя быстрее усесться на тёмно-зелёный диван, продвинуться к самому краю и ждать, когда ко мне присоединятся остальные. Вестер тем временем достал с плиты высокую кастрюлю, открыл её, и вокруг по комнатке стал распространяться аромат куриного бульона.

– Знакомьтесь с кошерной едой, господа, – сказал он, поставив кастрюлю на стол, а сам принялся доставать тарелки. В животе у меня уже крутило от голода, и я еле сдерживался, когда одноклассник разливал нам дымящийся суп, от которого мой желудок готов был выпрыгнуть наружу. Как было приятно взять в руки ложку, подуть на горячую жидкость и с наслаждением выпить её, дрожащей рукой поднеся к губам.

– Чёрт! – отпрянул я, едва не столкнув тарелку. На меня мгновенно с уставились остальные, кроме Рейн, естественно. Она только подняла голову на секунду-другую, а затем преспокойно продолжила уплетать свою порцию. – Почему так горит?!

– О, Флеминг, – засмеялась ни с того ни с сего Клео, прикрывая рот ладонью.

– Не ожидал перчика, да? Обычно мы всегда его добавляем, чтобы еда не была совсем пустой. – Вестер пожал плечами, будто извиняясь, а сам беззлобно усмехнулся.

– В следующий раз предупреждай, – бросил я и через силу вернулся к супу. Пусть чувство голода и начало сходить на нет после того, как во рту, глотке и желудке стал разгораться настоящий пожар, но я не сдался. Не хотелось выглядеть слабаком, ведь даже Клео и Рейн ели спокойно, ничуть не морщась, не отплёвываясь, будто уже к привыкли к подобной еде. Хотя был ли у Цукерманов выбор? Одна только картошка плавала в супе, пара крупинок соли да острый перец, а в шкафах не было ни дорогостоящих продуктов, ни экзотических фруктов, ни даже напитков. Мне почему-то стало неприятно от этих мыслей и от кроткого вида Вестера, который ложка за ложкой хлебал этот противнейший суп из глубокой тарелки.

Каково было моё счастье, когда наш пресловутый ужин кончился и всей компанией мы двинулись обратно, в соседнюю с чердаком комнату, где разговаривали до этого. Но перед этим я ненадолго задержался в коридоре возле входа, где на крохотном обувном шкафчике лежал кулон волка. В памяти всплыли недавние воспоминания, но чем настойчивее я старался за них уцепиться, тем быстрее они от меня разбегались. Однако я знал, с кем была связана волчья символика, и непроизвольно потянулся к украшению.

– Эй! – Рядом со мной оказался Вестер и схватил кулон быстрее меня, спрятав его в руке. – Лучше не злоупотреблять моим гостеприимством, Флеминг. – Его лицо потемнело. Рейн и Клео рядом не оказалось, только мы вдвоём стояли в темноте, глядя друг на друга. Я отчего-то опешил, не найдя слов, поразившись неожиданной смене настроения друга, но потом всё же ответил:

– Прости, Вестер. Я думал, ты забыл кулон здесь, и хотел тебе вернуть, – ложь проворно выскользнула из моих уст. Я непроизвольно почесал переносицу.

– Хорошо, – помедлил он, но тут же успокоился и выдохнул: – Прости, что плохо о тебе подумал. Пойдём, – пропустил меня вперёд и сам пошёл следом. Мы молчали, и между нами будто выросла огромная каменная стена, которая не разрушалась до самой ночи – оставалась даже тогда, когда все вчетвером на чердаке мы смеялись, разговаривали и играли в дурацкие игры. Я не переставал украдкой бросать взгляды на кулон, лежавший позади Вестера на столике, а Цукерман всякий раз ловил эти взгляды, чуть хмурился, а затем продолжал хохотать над шутками как ни в чём не бывало.

Волчья душа

Я медленно проводил подушечками пальцев по шершавому белому столу в квадратной комнате, до безумия яркой, чистой и пустой. Стол стоял в самом центре, и я буквально каждой клеточкой ощущал себя словно в чужом мире. Слишком опрятное и невозможно бездушное помещение приютило нас с мистером полицейским для отнюдь не душевных разговоров. О Саванне.

– Вы говорите, что общались с мисс Цукерман не больше двух недель.

– Почти две недели, если конкретнее, – нехотя скорректировал я.

– Хорошо, почти две недели. Тогда почему вы утверждаете, что знали её и хотите её найти? – Сидевший напротив мужчина с козлиной бородкой задумчиво почесал лоб.

– А вы утверждаете, что за две недели нельзя узнать человека? И почему только близким людям должна быть интересна судьба пропавшего? Вы хотите сказать, что всем остальным должно быть глубоко наплевать? – Я хмурился и говорил всё быстрее с каждой секундой.

– Молодой человек, успокойтесь. – Он поглядел на меня из-под тяжёлых тёмных бровей, продолжив: – Вы на допросе, так что просто отвечайте на мои вопросы. Это ясно? – Полицейский изучающе посмотрел мне прямо в глаза, прежде чем…

– Ясно. – Я сдался.

Было понятно, что я зря так старался, так рвался излить душу и поделиться тем, о чём думал. Всё шло по накатанному сценарию, и никому из нас двоих, кроме меня, не был интересен поток откровений и мнений. Я был вынужден смириться с тем, что от меня ждали поведения робота: отвечай или уходи. Если бы я выбрал второе, то меня явно могли бы заподозрить в неладном.

– Итак, вы видели мисс Цукерман перед тем, как она исчезла. Вы с ней разговаривали?

– Да, она сказала, чтобы я ждал её дома, – сухо бросил я, изучая идеальную серую стену без единой вмятины или пятнышка.

– Но что произошло перед этим?

– Саванна… она увидела, как… – Я на короткое время остановился, вернувшись к созерцанию собственных пальцев на руках, которые глухо болели от недавних синяков. Мне почему-то сделалось дурно, и я не сразу смог подобрать нужные слова, чтобы описать ситуацию. Я пробежался взглядом по невыразительному, сухому лицу полицейского, который лишь выполнял работу, и вдруг вспомнил всё то, что меня тревожило.

– Как? – переспросил мужчина напротив тише, чем до того.

Я не мог сказать ему правду, а иначе опорочил бы всю семью Цукерманов. Я непроизвольно сжал руку в кулак, отчего она заболела ещё сильнее, и тут же разжал. С губ моих сорвалась непривычно холодная усмешка, и по телу пробежала дрожь.

– Она увидела, как я целовался с другой.

* * *

– Флеминг, я тебя честно спрошу: у тебя есть мозги? – налетел на меня Вестер, стоило нам с ним покинуть здание. Всё небо заволокло тяжёлыми тучами, вот-вот должен был начаться сильный дождь, а Цукерман решил прочесть мне нотацию. Как же всё-таки здорово складывалась ситуация, особенно если учесть, что мы шли пешком от самого центра города до дома на окраине. – С чего бы Саванне вдруг тебя ревновать, если у неё есть Мик? Боже, Флеминг, почему природа не одарила тебя интеллектом? – морщился Вестер, не поспевая за моей быстрой походкой. Сегодня нашу компанию вёл я, и этому парню приходилось меня догонять, пока я стремился скорее с ним распрощаться.

– Давай обойдёмся без оскорблений, – сказал я через плечо, а затем вновь угрюмо понёсся по тротуару. Хорошо, что навстречу, по обыкновению, никто не шёл, и я мог свободно лететь вперёд, не натыкаясь на прохожих.

– Стой, Флеминг, я ещё даже не начинал тебя оскорблять, но, пожалуй, пока воздержусь. – Вестер наконец сравнялся со мной и, идя по левую сторону, то и дело убирал непослушные волосы за уши. В лицо подул холодный ветер, и от неожиданности я даже пошатнулся – это был нехороший знак. Я поднял голову, всё ещё игнорируя Вестера, который уже начал что-то заливать про мою несчастную фантазию. Небо будто опустилось ниже, нависая в опасной близости над нашими с Вестером головами, и я чутко ощутил, что нам следовало спешить. Словно в ответ на мои мысли, в вышине угрожающе загрохотало.

– Чёрт, Вестер, потом поговорим, сейчас лучше бежать.

Я вновь прибавил темпа, стараясь не натыкаться на попадающиеся по пути заборы и ограждения, которые то и дело норовили сбить меня с ног. Я шёл так стремительно, насколько это было возможно, чуть ли не переходя на бег. Довольный тем, что наконец заставил Вестера молчать, я продолжал свой полубег, с каждой секундой всё ускоряясь. Начал накрапывать несильный дождик. Он попадал мне за воротник куртки, обжигая холодом разгорячённую кожу, стекал по лицу, застревал на ресницах. Совсем скоро нас с Вестером обступила водная пелена, мешавшая разглядеть что-либо вокруг. Мы совсем вымокли, на нас не было ни одного сухого места. Через шум ливня Вестер попытался прокричать мне на ухо:

– Побежали за мной! Я знаю одно местечко, где мы могли бы укрыться.

Я промолчал, быстро кивнув ему в ответ. Окружающий мир расплывался, сползал каплями по моему лицу и стекал в глубокие лужи. Я следовал за тёмной курткой Вестера и его прилипшими к голове смоляными волосами и молился, чтобы дождь поскорее закончился. Но он и не думал стихать, лишь усиливаясь и стискивая нас в промозглых объятьях.

– Ещё немного! – бросил Вестер, чуть не натолкнувшись на спешившую куда-то, как и мы, женщину. Я пробежал вслед за парнем по узенькой автомобильной дорожке, вновь едва не угодив в огромную лужу. Сориентировавшись, я скользнул за Вестером к высокому крыльцу многоквартирного двухэтажного дома. Здесь дождь не доставал до нас, лишь лизал носки ботинок, но это уже была победа. Я шумно выдохнул и долго старался привести себя в порядок, успокоить бешеное сердце. Вестер, в отличие от меня, выглядел более спокойным и менее уставшим, что немало меня поразило. Казалось, он лишь немного вспотел и чуть подустал, а в остальном чувствовал себя прекраснее некуда.

Заметив, что я с подозрением на него поглядываю, скорчившись в попытках восстановить дыхание, Вестер ухмыльнулся:

– Эй, Флеминг, ты точно в футбол играл?

– Заткнись, – буркнул я, не в силах что-либо ответить. «Ничего-ничего, Цукерман, я ещё возьму реванш», – подумалось мне, когда я увидел, как в его тёмных глазах снова бросились в пляс насмешливые искорки. С мокрыми, закрывающими уши волосами он напоминал добродушного лабрадора, а я, наверное, выглядел как бедная вымотанная чихуа-хуа.

– Фух, всё, я жив, – произнес я, выпрямляясь. Лёгкие мои теперь дышали спокойно, сердце чуть поубавило пыл, и я мог даже говорить, не хватая воздух после каждого слова. – Слушай, Вестер, – поглядел я на него, а потом бросил измученный взгляд в сторону улицы. – Мы тут с тобой до окончания дождя не состаримся?

Везде были глубокие серые лужи, ни одного человека в округе не наблюдалось, а все машины жителей беспощадно обливало водой. Я на секунду представил, что будет со мной, если я сейчас захочу выйти из-под крыльца наружу. Ну нет, мне хватило и того, что сейчас я чувствовал себя так, словно нырнул в озеро, не сняв одежду. Всё прилипло и чавкало от малейшего движения.

– Состаримся, брат. Так что иди за мной. – Вестер, как обычно, взял на себя роль ведущего и, потянув меня за рукав, направился вдоль красной кирпичной стены. Справа от нас находились металлические двери цвета шоколада, а над каждой из них висел определённый номер. Мне ничего не оставалось делать, как повиноваться, шагать за Вестером, как всегда, недоумевая, что он собирается делать. Сам того не заметив, я пожал плечами.

Мы подступили к одной из дверей, над которой блестел серебряный номерок «39». Вестер постучал по металлу, и на месте жителей я не стал бы впускать такого человека в дом: мог ещё и прибить.

– Только давай без вопросов, – через плечо сказал Вестер. Что-то во мне щёлкнуло, когда я вспомнил, что Саванна однажды упрекнула меня в том, что я задавал слишком много вопросов. Я промолчал и решил в который раз довериться своему однокласснику. Пусть делает что ему в голову взбредёт – у меня в любом случае не было выбора.

– Кто там? – послышался хрустальный голос из-за железной двери. Вестер в это же мгновение воскликнул:

– Отворяйте, это ваш любимый Цукерман! – и словно по мановению волшебной палочки дверь отворилась. За ней оказалась миловидная высокая девушка, которая, увидев Вестера, расплылась в счастливой улыбке.

– Проходи, Вестер, – сказала она, откинув шелковистые каштановые волосы за спину одним движением тонкой руки. – Стоп, а это кто? – метнула она в мою сторону недовольный взгляд, который через какое-то время потеплел.

– Я Флеминг, – равнодушно ответил я. За последние несколько дней мне только и приходилось, что знакомиться со всеми друзьями Вестера. Как я ещё раньше не заметил того, что, сев с ним за одну парту в первый день, подписал себе какой-то особый приговор, гласивший: «Теперь у тебя нет выбора. Теперь у тебя нет спокойной жизни».

– Мой одноклассник и приятель, знакомься. – Вестер приобнял меня за шею, положив локоть на моё плечо, и я чуть дёрнулся, словно попав в западню. Хорошо, что это длилось недолго: Цукерман тут же отпустил меня и скрестил руки на груди, приняв важный вид.

– Он ещё в прошлом футболист, Грейси. Это тебе на заметку.

– Вы ведь в курсе, что я всё слышу?

– Вестер! – рассмеялась девушка, проигнорировав меня и прикрывая ладонью рот. Зачем, интересно? – Не забывай, я в отношениях.

– Да ладно тебе, Грейси. – Вестер отмахнулся, вернувшись к своему несерьёзному тону. В эту же секунду к нам присоединился другой голос, чья обладательница показалась из-за плеча девушки.

– В чём дело? – поинтересовалась Клео, одарив нас с Вестером удивлённым взглядом. Я ответил ей тем же: откуда она здесь взялась? Её тёмные брови приподнялись в удивлении, а сама она застыла прямо на пороге, рядом с Грейси, в бордовом свитере и зауженных брюках шоколадного цвета. – Привет, ребята, что случилось? – спросила она, смотря то на меня, то на Вестера.

– Они пришли ко мне, сестрёнка, а не к тебе, – чуть сощурившись и оглядев Клео с ног до головы, протянула Грейси. Её красные губы растянулись в приветливой улыбке, когда она посмотрела на Вестера.

Клео выглядела блеклой копией сестры, с такими же глазами и носом, но более тонкими губами, волосами на тон светлее и кожей без косметики. Грейси стояла на пороге в домашнем ярко-голубом костюме, как модель с обложки – её волосы водопадом стекали по спине, глаза с пушистыми ресницами часто-часто моргали, а сочные губы застыли в улыбке. Клео же куталась в мягкий свитер и спокойно смотрела на нас с Вестером, ожидая ответа.

– Не совсем, Грейси, – расплылся Вестер в улыбке. – В этот раз мы к Клео.

По лицу красотки пробежала волна негодования, и на секунду мне стало страшно. Как резко сменились её эмоции!

– Ну и отлично! Вот только в следующий раз я тебя не впущу, Цукерман. – Грейси пыталась выглядеть угрожающей, но было очевидно, что злость была напускной. Ни нахмуренных бровей, ни сощуренных глаз – только сыграла на публику и, развернувшись, запорхнула обратно в дом, легко и почти бесшумно скрылась за внутренней дверью. Оставшись втроём, мы недолго постояли, слушая стук дождевых капель по карнизу и дыша влажным воздухом. Все молчали. Клео тихо начала:

– Вы мне расскажете, что случилось, в конце концов? – Она, в отличие от сестры, на публику не играла. Её расслабленное выражение лица говорило о внутреннем спокойствии – или мне просто хотелось верить, что после активного Вестера и эпатажной Грейси я смогу устроить выходной для своих нервов. – Проходите. – Девушка пропустила нас внутрь. Ещё с порога я разглядел разноцветные полки возле белой деревянной лестницы, красный ковёр неподалёку и длинный, широкий коридор, ведущий в остальные комнаты. Оказавшись внутри, смог разглядеть, что на полках лежали книги. Море книг, море журналов и каких-то коллекционных изданий. Вся стена пестрела этим разнообразием, а по бокам от полок красовались картины. Словно я попал в музей.

Клео помогла нам развесить мокрые вещи и познакомила с родителями, которых мы застали на кухне. Они показались мне какими-то слишком… официальными. Правда, это было лишь первое, ещё не точное впечатление. Оно развеялось, когда они впервые улыбнулись, стоило Вестеру произнести пару фраз в своей привычной манере. Долго мы на кухне не задержались: Клео начала тихонько намекать однокласснику взглядом, что у него ещё был перед ней должок. Взяв обоих за руки, она вытащила нас в коридор и потянула за собой наверх, в царство света. Чем выше мы поднимались, тем больше становилось солнца, что проглядывало сквозь тучи за широким окном впереди. Дойдя до него, я успел увидеть симпатичную лужайку с садовыми фигурками и маленьким прудом – всё как у любой другой семьи в нашем городке, – а затем вновь последовал за Клео. Она довела нас до одной из комнат на втором этаже и снова пропустила вперёд, предоставив возможность полюбоваться уютной подростковой комнатой с ещё большим количеством книг, чем в коридоре, широкой бежевой кроватью с высокими подушками и компьютерным столиком с ноутбуком на нём. Однако привлекло меня совсем не это: среди разноцветных плакатов и таблиц я заметил распечатанные цитаты Розы Люксембург и Симоны де Бовуар, а также красноречивый знак зеркала Венеры. Значит, за той самой «рекламной кампанией» Клео стояло что-то стоящее. Хотя вопрос с благотворительностью по-прежнему был открыт.

– Садитесь, – сказала девушка, указав нам на кровать. Мы с Вестером послушно сели, а Клео попыталась выжать из себя улыбку и смахнула со лба светлую прядь. – И рассказывайте.

Уговаривать никого не пришлось. Вестер за считаные минуты рассказал о допросе, бросился в совершенно ненужные рассуждения о том, почему кофейный автомат не хотел выдавать ему кофе, из-за чего ему пришлось вызывать администрацию. Что-что, а драму на пустом месте Цукерман создавать умел.

– Давай ближе к делу, – не вытерпел я где-то на середине. Мои слова подействовали на Вестера отрезвляюще, заставив наконец рассказать о моей глупой выдумке.

– Рейн?! – Клео раскрыла рот, как это делают только в фильмах. – Флеминг, чем ты думал? Я понимаю, что и ты, и все мы хотим лучшего для Саванны, но это не выход. Флеминг, Господи! – измученно протянула Клео и плюхнулась рядом с Вестером, схватившись за голову. Её ужас был до того искренним, что меня неслабо передёрнуло от осознания того, что же я всё-таки натворил. Хотя я всё же не совсем понимал реакцию девушки: неужели я совершил какой-то смертный грех и должен был всю оставшуюся жизнь смывать с себя грязь позора?

– Я ему то же самое сказал, – поддакнул Вестер, заёрзав на месте. – Сейчас бесполезно что-то объяснять. Да, Флеминг? – хихикнул он.

Я поглядел пристально в его сторону, ответив:

– Можешь попробовать, я всё равно ничего не понимаю, – и ненадолго уставился на свои ноги. Слова как-то враз кончились, и я остался один на один с мыслями, которые никак не хотели формироваться в связную речь. Было неприятно осознавать, что сейчас, возможно, и Клео, и Вестер считали меня дураком, а я по-прежнему ничего не понимал. Конченый дурак.

– А что, по-вашему, я должен был сказать?

– Правду, Флеминг, правду, – тихо вымолвила Клео, спрятав лицо в ладонях, чуть ли не дрожа. – Ведь произошло же что-то на самом деле? Что-то, о чем ты нам не рассказывал. – Она убрала руки и, наклонив голову вбок, подалась вперёд, внимательно изучая меня взглядом. Я видел на её лице только потревоженное спокойствие, но о чём же думала Клео? Чего она боялась? Что же на самом деле отражалось в её зеленоватых глазах, подёрнутых пеленой усталости?

– Да, правду… – отсутствующе проговорил я, словно смакуя слова, растягивая их, как жвачку.

– Именно, Флеминг. Порой правда может быть губительна, но это лучше, чем ложь, за которой непременно последует ещё одна. – Я почувствовал, как до моей руки дотронулась чужая, тёплая и мягкая рука девушки, и меня укутало уютом и чувством защищённости. Я отдёрнул свою ладонь: не хотелось, чтобы «третий лишний» мог подумать что-то неправильное, а Вестер мог, я не сомневался. Пусть даже меня просто хотели поддержать. Клео только потупилась, но потом сделала вид, что ничего не произошло, и, вскочив с кровати, воскликнула:

– Раз никто не хочет толком ничего говорить и объяснять, то, быть может, мы решим, что же делать с Саванной? Я переживаю. – Её щёки залились румянцем, придав лицу неведомое до того очарование и сменив неприметную бледность свежим тоном. Удивительно, что ко мне тогда пришли такие мысли.

– А что тут решать? – Вестер тоже поднялся с кровати, но медленно, будто с неохотой, а я последовал его примеру чуть погодя. – Всё и так понятно: нужно просто ждать. Она скоро вернётся, хватит панику разводить, – снова весело усмехнулся он, но мне почудилось, что я услышал в его голосе болезненные нотки. Но тут Вестер искренне, от уха до уха заулыбался, словно произнес что-то весёлое, и мне самому взбрело в голову улыбнуться, на что тот заметил: – Вот, теперь ты не похож на скисшее молоко, братец.

Нет, зря я начал радоваться.

– Вестер! – неожиданно воскликнула Клео, тоже улыбаясь. Губы её стали ещё тоньше, зато показался ряд ровных зубов, совсем как у сестры. Теперь мы все втроём стояли посреди комнаты и улыбались как сумасшедшие. Хорошо, что Вестер не дал нам долго наслаждаться молчанием, продолжив:

– Ну, я в душ, а вы как хотите, – и стал снимать с себя брюки, рубашку, носки, оставшись в одном нижнем белье. Я искоса поглядел на Клео и не заметил в её выражении ничего особенного. Не дёрнулась ни одна мышца на её утончённом лице. Она будто даже не дышала.

Забыла, как это делается?

Когда Вестер скрылся за соседней дверью, ведущей в душ, и оттуда послышался звук льющейся воды, я указал пальцем в ту сторону и спросил:

– Это…

– Нормально? – оживилась Клео, вновь приоткрывая губы в лёгкой улыбке.

– Да.

– Совершенно. – Она звонко рассмеялась, прикрывая рот, как и сестра. – Ты, наверное, понял, что же такое этот Вестер Цукерман. – Перестав смеяться, она сцепила руки за спиной и так прошлась по комнате без лишних слов. На её губах ещё играла улыбка, и мне казалось: она что-то задумала.

– Хорошо, мне нужно сходить вниз, но я скоро вернусь. Подождёшь меня? – Она задержала на мне долгий тёплый взгляд.

– Конечно, – кивнул я.

Она вновь прошлась туда-сюда по комнате и вышла наружу, прикрыв за собой дверь. Я же присел на пышную кровать и от нечего делать продолжил осматривать комнату, всё так же натыкаясь взглядом на цитаты, вдохновляющие картинки и мотивационные плакаты. Я успел тщательно изучить каждый из них, прежде чем уловил что-то блестящее в куче мятой одежды Вестера. Что-то синее, причудливой формы, да ещё и на верёвочке. Сощурился, расставил руки по обе стороны от кучки вещей, придвинувшись ближе. Свет в комнате был ярким, и одни только широкие окна пропускали столько света, сколько никогда не видела вся квартира Цукерманов, так что я разглядел предмет довольно отчётливо.

Кулон волка. Волчья душа. Тотем Саванны. Вспомнилась непонятная раздражённость, неприязнь, воцарившаяся между нами с Вестером, когда тот заметил, что я хочу взять кулон в руки. В тот момент Цукерман был для меня слишком закрытым, недоступным, непонятным. Вся его светлая, привычно позитивная энергетика словно испарилась. Люди и правда часто становятся скрытными, замкнутыми, теряя связь с окружающим миром. В таком случае всего-то и необходимо, что протянуть утопающему руку или бросить спасательный круг. Но так ли это легко? Мог ли я стать таким человеком для Вестера, если тогда он не притворялся, если у него действительно мог быть от меня какой-то секрет?

Жаль, я не успел поразмыслить: скрипнула дверь, лишив меня возможности взвесить все за и против. От волчьего кулона меня отделяло всего несколько дюймов.

Формулы и законы

Я схватил кулон, не отдавая в этом себе отчёта, и спрятал в кармане рубашки. Сердце учащённо забилось, виски запульсировали, и я явственно ощутил, что совершил что-то плохое. Что-то неправильное, что-то, что просто не могло произойти в атмосфере, царящей вокруг. Тёплой, манящей уютом, словно исходившим от светлых шершавых стен, словно просачивающимся через окно с ароматом воздуха после дождя. Время застыло, превратившись в статичную картинку с ярким светом лампы и прерывающейся барабанной дробью капель, разбивающихся о карниз. Дверь со скрипом открылась и мгновенно запустила ход часов, не дав ни единой возможности отдышаться. Грудь часто вздымалась и опускалась, я сам не заметил, как бросил испуганный взгляд на Вестера, как смахнул со лба каплю пота. При этом какая-то невиданная ранее эйфория охватила меня, заставив кровь быстрее бежать по жилам. Сложно было представить, что это маленькое, совсем неприметное преступление вызвало во мне такой всплеск эмоций. Мой взгляд наткнулся на Вестера и изучающе проследил за его неторопливыми движениями, расплывающейся улыбкой и широкими шагами в сторону кровати. Поначалу мне показалось, что он всё видел и теперь хотел сказать что-то острое, силой отобрать кулон и век предавать меня позору, но всего этого не произошло. Вестер приземлился на кровать, почти коснувшись меня и обрызгав каплями воды. Он обессиленно выдохнул, даже как-то артистично, точно только что вернулся из полёта в космос. Чёрные глаза его были направлены в потолок, я бы даже сказал – в пустоту, настолько безжизненными они казались.