Байки старого психиатра по-новому

Обеденного времени нам дали меньше часа, даже чай допить не успели. Вызвали нас на травмы руки и ноги у мужчины восьмидесяти трёх лет. Ждал он нас за городом в садоводческом товариществе. И вновь я обратил внимание на нерациональное использование бригад. Это товарищество располагается на территории третьей подстанции, там до него рукой подать. Но, несмотря ни на что, этот вызов нам пульнули. В итоге нам пришлось ехать с другого конца города. И само собой разумеется, что в двадцатиминутный норматив мы не уложились.

Встретила нас горько плачущая пожилая женщина:

– Ой, убился, убился он! – заполошно закричала она. – Да как же мне теперь без него-то?

– Так, погодите, он умер, что ли? – спросил я.

– Нет, да вы что такое говорите-то! Разбился он, в огороде лежит, встать не может! А мне-то его никак не поднять! Ведь говорила ему, не пей ты в такую жару! Но он ведь не слушает, пошёл в гости к соседке и там выпил.

– Тогда успокойтесь, пожалуйста! Что ж вы его как покойника оплакиваете?

Подъехали к участку и сразу увидели лежавшего между грядок полного пожилого мужчину с блестящей лысиной. К счастью, был он в сознании и, судя по всему, раскисать не собирался.

– Здравствуйте, Павел Виталич! Что с вами приключилось?

– Да вон за лопату запнулся и сразу рухнул. Плечо и нога болят, спасу нет! Пробовал встать и ничего не получилось. Маша! – обратился он к супруге. – Иди возьми у Анжелы бутылочку, мне надо сто грамм выпить, чтоб боль убрать.

– Ага, щ-щ-щас, разбежалась! Надоела твоя чёртова Анжела хуже грыжи! Если бы ты с ней не пил, то ничего бы и не было! Уже изуродовал сам себя, так нет, неймётся, ещё хочет! До старости дожил, а ума нет!

– Нет, Павел Виталич, выпивку нужно будет отложить на неопределённо долгий срок. Мы вам сейчас хорошее обезболивающее сделаем, – сказал я.

После осмотра всё стало ясно как божий день: вывих левого плечевого сустава и под вопросом повреждение связок левого голеностопа. После оказания помощи свезли мы Павла Витальевича в травмпункт.

Следующим вызовом был психоз у мужчины сорока четырёх лет.

Подъехали к «хрущёвке». Домофон в нужной нам квартире не работал, а потому пришлось долго и нудно звонить соседям. Не менее чем с десятой попытки нас всё-таки пустили.

На третьем этаже в приоткрытую дверь выглянула пожилая женщина и спросила:

– Вы в семьдесят девятую, что ли?

– Да, туда. А как вы догадались?

– А чего тут догадываться? Сегодня этот дурак по подъезду бегал, орал как бешеный. Наверное, до белой горячки допился. Они же всех измучили, никакой управы на них нет! Мы уж коллективную жалобу в милицию подавали. Ну и что толку? Они как безобразничали, так и продолжают.

Грубо сделанная металлическая дверь в квартиру была не заперта. Но тем не менее, сразу заходить мы не стали, а сперва громко постучали. И вышли к нам, аки три богатыря, три хорошо поддатых профессиональных алкоголика непонятного возраста.

– «Скорую» вызывали? – без лишних слов спросил я.

– Да, вызывали, но сейчас уже ничего не надо. Просто Кирюха с похмелуги малость почудил, а потом выпил и всё прошло! – объяснил один из господ.

– Я не понял, мы вам мальчики на побегушках, что ли? – грозно спросил фельдшер Герман. – Если «скорая» больше не нужна, значит, нужно позвонить и отменить вызов! Короче, если ещё раз вызовете, то лечить вас будем не мы, а экипаж полиции!

Следующий вызов был к мужчине шестидесяти лет, который был без сознания и возможно умер.

Приехали к четырёхэтажному дому старой постройки, квартиры в котором сплошь коммунальные.

В прихожей нас встретил молодой мужчина и, щедро обдавая нас перегарными миазмами, сказал:

– Чёт я вообще не пойму, спит он или умер. Вообще ни на что не реагирует.

– А он вам кем приходится?

– Сосед, вот такой человек! – показал он большой палец.

Мужчина, одетый лишь в цветастые «семейники», сидел на диване, широко расставив ноги. Но когда я его осмотрел, то выяснилось, что это не мужчина, а его тр*п. Признаки биологической смерти были абсолютно достоверными: положительный симптом Белоглазова и начавшееся с жевательных мышц тр*пное окоченение. А это означало, что реанимация не имела никакого смысла.

– Он чем-то болел? – спросил я.

– Болел, но я не знаю чем. Он говорил, что дышать тяжело и ноги болят.

– Выпивал?

– Ну да, как все.

Не понимаю я, что значит «как все». Один вообще не пьёт, другой как в бездонную яму в себя заливает, третий лишь по праздникам позволяет. Но обобщение и вычисление среднего значения здесь совершенно бессмысленны. Нет, разумеется, не стал я вслух высказывать свои соображения. Вместо этого разъяснил я соседу его дальнейшие действия и отчалили мы восвояси.

Времечко стремительно к окончанию смены движется. Сейчас, наверное, ещё вызовок дадут и потом всё на этом. И точно, дали: головная боль у женщины тридцати одного года. А дожидалась она в спецприёмнике для административно арестованных. Ну что ж, наверное, сотруднице поплохело.

Но оказалось, что никакая она не сотрудница, а административно арестованная автомобилистка. Суд наградил её пятью сутками отдыха на полном гособеспечении за пьяную езду и злостное неповиновение гаишникам.

Приятная внешне, без косметики на бледноватом лице, она смотрела на нас словно обиженный ребёнок.

– Что случилось? – спросил я.

– Ой, вы знаете, мне совсем-совсем плохо! У меня такое чувство, что я сознание потеряю! – весьма бодро ответила она.

– А в чём выражается это «плохо»?

– У меня голова очень болит и кружится, руки стали какие-то ватные, ничего не чувствуют. Может, у меня инсульт?

Добросовестно осмотрел я её, но совершенно ничего ужасного не углядел. Патологической неврологической симптоматики не было. При покалываниях она непроизвольно отдёргивала руки, а значит чувствительность никуда не пропадала. Давление самое замечательное – сто двадцать на восемьдесят. Уровень глюкозы отличный. Сатурация прекрасная.

Сказал ей обо всём, но отсутствие тяжёлых болезней её весьма опечалило. Дали мы ан***гин, г***цин и на этом распрощались. Понятно, что хотелось ей как можно скорей на волю вырваться. Но ничего, потерпит, ведь пять суток это не пять лет.

Вот и всё, закончилась моя смена. Как и всегда в последнее время, получилась она весьма интенсивной, вызовы шли как по конвейеру, почти беспрерывно. И теперь как фантастика вспоминаются былые счастливые времена, когда на непрофильные вызовы нас направляли редко.

А на следующий день, разумеется, была поездка на дачу. В лес я опять не пошёл, потому что наступило безгрибье. Для меня это не трагедия, а вот друг Фёдор крайне огорчился и помрачнел. Шутка ли, ведь накрылся грибной бизнес, прекратилась алкогольная вольница. Нет, супруга-то его финансирует, но скудновато, душа от этого не возрадуется. Но я, по мере возможности, выручаю друга, причём в строгой тайне от его Евгении Васильевны.

В этот раз Фёдор пришёл к нам с утра и был весьма мрачноват. Оказалось, что он уже опохмелился, но душа требовала праздника. В этот раз моя супруга зверствовать не стала и пригласила к нам его с Евгенией Васильевной. Сказала, что, мол, с утра пить – это моветон, а вот вечерком посидим.

И, как всегда, замечательно мы посидели, безо всяких излишеств и непотребств. Супруги наши очень любят, как мы с Фёдором в два голоса поём «Ой, то не вечер» и «Лучину». Вот мы их и уважили. В общем, хороший получился вечер, душевный.

Красавица гроза

Погода словно по моему заказу установилась: тепло и дожди идут регулярно. Очень рад я тому, что пока не приходится мне переквалифицироваться в поливальщика огорода. Кстати сказать, давным-давно не было сочетания дождей с теплом. Обычно всегда после дождей сильные похолодания наступали.

Возле «скорой» сирень расцвела настолько роскошно, что остановила меня на минутку, не позволив равнодушно пройти мимо. У медицинского корпуса, как всегда, стояли и дымили коллеги из предыдущей смены.

– Опять началась эпидемия «минирований», – сказала врач Григорьева. – Вчера автовокзал и шестую школу «заминировали».

– Так, наверное, малолетние недоделки развлекаются, – предположил я. – Они же знают, что серьёзного наказания не получат. Присудят условный срок да на учёт поставят. Но им же от этого ни жарко, ни холодно, так, лёгкий испуг. Тем более, что возмещать ущерб будут не они, а родители.

– Ну где же эта Алина, чёрт её дери? – в сердцах воскликнула басом пожилая врач Бочарова. – У нас вызов висит с серьёзным поводом, а она телится как всегда!

– Так, наверное, в туалет забежала, – предположил я.

– Ой, Юрий Иваныч, с ней никогда вовремя не выедешь! Ведь молодая девчонка, в таком-то возрасте должна энергия хлестать через край. А она вечно как не доенная, ходит нога за ногу, быстро ничего не может делать.

Тут долгожданная Алина вышла и сразу получила словесную трёпку от Бочаровой:

– Алина, ну сколько можно тебя ждать? У нас вызов срочный: боль в груди и задыхается! Если ты без <звездюлей> как без пряников, то мне это и <нафиг> не надо!

Однако экспрессивная речь старшей коллеги не произвела на Алину ни малейшего впечатления.

– Да ладно, успеем, чё вы так нервничаете? – невозмутимо ответила она. – Никто там не помрёт!

– Так, Алина, всё, хватит! Пойдём быстрей! – рявкнула Бочарова и, не оглядываясь, направилась к машине.

Объявили конференцию. Старший врач, закончив доклад оперативной обстановки, недовольно сказал:

– У нас очень серьёзные проблемы со стерилкой. Дезинфектор на больничном, а замену ей не подобрали. В итоге, вчера до девяти вечера машины мыла уборщица. А потом сами бригады. Но это, мягко говоря, неправильно.

Да, проблема нарисовалась серьёзная. А всё дело в том, что главный фельдшер Андрей Ильич был в отпуске. Замещала его старший фельдшер Елена Костина, работающая в этой должности сравнительно недавно. Пока не научилась она крутиться и сразу множеством дел заниматься.

– Ну и в чём дело? – сурово спросил главный врач у Елены.

– Игорь Геннадьевич, дезинфектор из второй смены на больничном, другая, из третьей, в отпуске. Поэтому сегодня тоже некому машины мыть…

– Так, Елена, я не понял, а как же Андрей Ильич выходил из такого положения? При нём что, никто никогда не болел и в отпусках не бывал?

– Он всех обзванивал и уговаривал на подработки, у него блокнот был с телефонами…

– Слушайте, да что ж за детский сад творится? Позвоните Андрею Ильичу и узнайте! В чём проблема-то?

– Звонила, он не отвечает.

– Тогда сразу после конференции идёте к старшему врачу, берёте у него папку с телефонами и звоните дезинфекторам первой, четвёртой смен. Если они не согласятся, значит звоните уборщицам. Уговаривайте всеми силами, используя шантаж, угрозы и насилие. Шутка. Но чтоб сегодня дезинфектор был!

– Я поняла… – тихо сказала Елена, которая явно не была в восторге от свалившейся на неё вышестоящей должности.

Дальше подключилась начмед Надежда Юрьевна:

– Коллеги, ТФОМС запросил на проверку очень много карт, аж триста штук. Поэтому, я прошу отнестись спокойно и без возмущения, если мы попросим вас переписать ваши карты. Вы все должны понимать, что это мы делаем не для развлечения. Если эксперты накопают дефектуру, то это ударит не только по администрации, но и по вам. Рублём ударит. Казалось бы, все всё знают и понимают. Но, несмотря ни на что, некоторые упорно продолжают допускать нарушения. Подчёркиваю, не ошибки, а именно нарушения. Назову только самые типичные. На первом месте – неправильно указанное время. Общеизвестно, что доезд на экстренные вызовы не должен превышать двадцати минут. Это прописная истина. Но всё-таки время пишут кто во что горазд. А причина в том, что отдельные товарищи просто не знают, какие вызовы относятся к экстренным, а какие – к неотложным. Если кто не в курсе, это всё чётко расписано в приказе триста восемьдесят восемь. Это наш главный приказ, мы обязаны его знать. Далее, допускается куча ошибок в оказании помощи. Пишут что попало, как будто стандартов никогда в глаза не видели. Ещё один момент. Встречаются необоснованные диагнозы и выводы. Например, не буду называть кто, при инфаркте с безобразной гемодинамикой нарисовал «состояние удовлетворительное». И этот коллега, к сожалению, не одинок. В общем, давайте уже подходить ответственно.

После конференции пришёл в «телевизионку», где сидели несколько коллег, что-то обсуждавших и не обращавших внимания на телевизор.

– Ань, а чего мы сидим-то? – спросил молодой фельдшер Прохоров у своей напарницы. – Всё, смена кончилась, пошли переодеваться!

– Молчи уже, садист! – беззлобно ответила она. – Вы представляете, он мне чуть пальцы не отрубил! Мы на вызов приехали, из машины всё взяли, и он, не глядя, дверь со всей дури ка-а-ак захлопнул! Ну всё, думаю, без пальцев осталась! Ты чё, кричу, сделал-то? Он тут же открыл, я смотрю – всё нормально, пальцы на месте. И прикиньте, даже почти не больно!

– Ха, так я ж любя! – довольно сказал Прохоров. – Ладно, Ань, пойдём!

Тут и я высказался:

– Ты почто меня шабаркнул балалайкой по плечу? Я пото тебя шабаркнул – познакомиться хочу! – а про себя подумал: хорошие они ребята. И профессионально, и просто по-человечески. Дай бог, чтоб сложившиеся между ними отношения в семейные превратились.

Вот и поразъехались все. Движение, суета и шум прекратились, затишье наступило. Парни мои в комнату отдыха пошли, а я в «телевизионке» остался. Не люблю по утрам разлёживаться.

Тут из коридора послышался громкий разговор, и зашли фельдшер по приёму вызовов Светлана Кузнецова со старшим врачом Александром Викентьевичем.

– Юрий Иваныч, у Рожковой, скорей всего, ОНМК, – сказал он. – Давайте делайте ей ЭКГ, всё прочее, и в «пятёрку» везите.

– А она хоть в сознании?

– Да, в сознании. Мы её в амбулаторном кабинете уложили.

– Слушайте, Юрий Иваныч, – сказала Светлана, – если б я не была медиком, то её бы за пьяную приняла. Она сидела, вызовы принимала и ни с того ни с сего стала ходить-бродить, как будто не понимает где находится. Глаза мутные, язык заплетается. Ой, какой кошмар!

Юлия Дмитриевна Рожкова – одна из наших старейших работников. Сначала она выездной была, а потом, с возрастом, перешла на физически более лёгкую работу в диспетчерскую. Всегда собранная, энергичная, остроумная, сейчас она сидела на кушетке и смотрела на нас взглядом испуганного, растерянного ребёнка.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

ТЦМК – территориальный центр медицины катастроф.

2

Дерматозойный бред – это патологическая убеждённость в заражении кожи болезнетворными микроорганизмами.

3

Качать (мед. сленг) – проводить сердечно-легочную реанимацию.