Принцесса-дракон и чародей Костя из 11 А

– Константин, постой, хотел поговорить с тобой.

Максим Викторович всех в классе называл полными именами. Другие учителя чаще пофамильно обращались, а он только так – Константин. Больше Костю никто не звал Константином. Это было и странно и приятно одновременно. Зато называть учителя по имени-отчеству было немного смешно. Максим Викторович был очень молод, и сам походил на своих подопечных одиннадцатиклассников. Он появился в их школе в прошлом году сразу после пединститута и заменил прежнюю классную – Ксению Петровну, благополучно отправившуюся в декрет.

– Да, Максим Викторович, слушаю, – Костя улыбнулся учителю. Максим Викторович ему нравился. Вот только интересно, что классному понадобилось от него? В активе класса Костя никогда не состоял, и олимпиад, вроде, никаких не намечалось под конец учебного года.

Учитель покивал головой, пытаясь отдышаться. Потом поправил на носу смешные очки в круглой оправе и, наконец, торжественно объявил:

– Ты же знаешь, что в конце месяца у нас «Последний звонок». Так вот. Ты обязательно должен быть ведущим!

Костя аж поперхнулся от неожиданности:

– Я? Ведущим?!

Ноги сами собой попятились назад. Нет! Он не может быть ведущим! Ни за что!

– У нас Влад Кумаев обычно за ведущего читает. Попросите его, – выдавил Костя. И зачем-то добавил: – Пожалуйста…

Максим Викторович замахал руками в знак протеста:

– Да, да, я знаю, что Владислав с удовольствием справляется с ролью ведущего мероприятий. Но и ты, Константин, прекрасно выступишь на празднике! Я же слышу, как ты декламируешь произведения на моих уроках. Конечно у Владислава есть харизма, но зато ты чувствуешь душу текста, Константин, а это важнее! – Учитель вновь покивал головой, будто соглашаясь сам с собой, и протянул Косте толстенький файл.

– Вот, это сценарий, изучи, пожалуйста.

Костя с ужасом уставился на протянутые листы.

– Но, Максим Викторович, то – художественные произведения, а это – сценарий… – пробормотал он, пытаясь предпринять ещё одну попытку отказаться от неожиданного предложения учителя.

Однако тот уже настойчиво сунул файл в Костины руки со словами:

– Душа, Константин, есть в каждом тексте! – и, смешно подскакивая, побежал догонять проходящего мимо директора школы:

– Эдуард Аркадьевич, Эдуард Аркадьевич! Есть вопрос!

Костя растерянно посмотрел вслед учителю. Фигура удаляющегося Максима Викторовича расплывалась туманом. Костя прикрыл глаза. Ну почему он? Каждый год, вот уже девять лет, на сцену в атласной бабочке ведущего выходил Влад Кумаев со своей харизмой. И всех вполне устраивало такое положение. Неужели Максим Викторович не понимает, что Костя совсем не годен для этого? Не годен для сцены!

Есть совершенно расхотелось.

ГЛАВА 3.

Косте тогда лет восемь было. Его класс выступал перед родителями на новогоднем празднике в младшей школе. Костя должен был читать стихи. У него это всегда получалось отлично. Ещё в садике маленький Костик на городском конкурсе чтецов получил свою первую пластиковую медальку, так похожую на настоящую, которой потом очень гордился и носил в садик, не снимая. А воспитатели ставили смышлёного мальчугана в первые ряды на все утренники. И он старался. Ему нравилось наблюдать, как улыбаются мама с папой, как внимательно слушают его родители других ребят. Да и в школе он успешно и с удовольствием начал выступать на разных мероприятиях с первого класса.

Но в тот раз всё пошло не по сценарию. Стихотворение про Мороза Костик знал так, что от зубов отскакивало, на репетициях Мария Семёновна, их классная, хвалила его и ставила в пример перед классом. Выступление должно было пройти просто замечательно. Однако вечером перед этим ответственным днём Костя объелся шоколадных конфет из новогоднего подарка, выданного ребятам в классе накануне. Утром у него разболелся живот. Но оставаться дома и этим подводить весь класс, он не захотел. Поэтому, не сказав ничего маме, Костик отправился в школу.

Сцена выглядела великолепно. Старшеклассники украсили синий занавес блестящим дождиком, развесили плакаты с поздравлениями и, конечно, нарядили красавицу-ёлку. Она стояла сбоку сцены и сразу привлекала внимание. Высокая, с яркой сверкающей макушкой, в новенькой электрогирлянде и игрушках, сделанных учениками младшей школы. И Костин бумажный фонарик на самом видном месте!

Настроение у ребят было сказочное. Девочки одели красивые платьица, мальчики в пиджаках и в галстучках походили на настоящих кавалеров. Несколько девочек стояло в белоснежных нарядах, они должны были исполнять танец снежинок. В зале взволнованно перешёптывались приглашённые родители младшеклассников. Живот всё ещё немного побаливал, но Костик решил не обращать на него внимания. Выступление началось.

И надо же было так случится, что именно тогда, когда дошла очередь Костиного стихотворения, живот его вдруг разболелся с новой силой, Костю затошнило и вдобавок вырвало прямо на сцену противной шоколадной жижой. О, как же он испугался тогда, что подвёл весь класс, сорвал выступление! Костик быстро стянул пиджак и кинул его на позорную лужу под ногами, в надежде, что никто не заметил эту неприятность. Но, конечно, такой инцидент не остался без внимания. Вокруг уже зафукали мальчишки, захихикали девочки, а кто-то даже заревел. Костик готов был сквозь землю провалиться. Точнее – сквозь сцену.

И вдруг одна из снежинок громко запела новогоднюю песню, ту, что они уже месяц разучивали на уроках музыки. Это была Катя Лучёва. Её уверенный звонкий голосок стал спасением новогоднего выступления. Песню тут же подхватил кто-то из ребят, а затем и остальные присоединились. И вот уже зазвучали весёлые куплеты, отвлекая зрителей от Костика, которого уводила со сцены за руку Мария Семёновна. Он шёл, слушая нестройное пение одноклассников, опустив голову, волоча за собой испачканный дурно пахнущий пиджак, и думал, что никогда больше не будет есть шоколадные конфеты! Никогда, никогда! И ещё о том, что ему очень нравятся девочки-снежинки.

Возможно, именно тогда и зародилась его бесконечная любовь к Катюше Лучёвой.

И такой же бесконечный ужас перед выступлениями на сцене.

…

Маленькая надежда на то, что он всё же сможет избежать пугающего выступления, не покидала Костю до самого классного часа. Ещё всё можно было изменить, сказать, что он будет занят весь этот день и даже на «Последнем звонке» не сможет присутствовать. Поедет к бабушке в деревню, картошку помогать сажать старушке! Или можно заболеть, в конце концов, какой-нибудь страшной заразной болезнью. Всё, что угодно, только бы не быть ведущим.

Но, увы, на классном часе после разбора предстоящих экзаменов Максим Викторович вновь вернулся к празднованию «Последнего звонка» и торжественно озвучил своё предложение уже перед всем классом:

– А ведущим мероприятия у нас будет Константин Липатов!

Лёша Зинчук, сидевший рядом с Костей, радостно ткнул соседа локтём в бок. Мол, вот Дружбаныч, новый уровень тебе, заслужил! По классу пронёсся удивлённый гул ребят. Выбор учителя стал неожиданностью.

Костя обречённо прикрыл глаза. Сейчас, вот сейчас, он соберётся с духом и скажет, что именно в этот день он очень занят…

– Почему Липатов?! – вдруг закричал Влад Кумаев. – Это моё место, что за дела!?

Максим Викторович снял очки, подышал на стёклышки и старательно протёр их синей фланелевой салфеткой.

– Да, да, Владислав, – наконец сказал он, – я наслышан о твоих талантах. И Эдуард Аркадьевич настаивает на твоей кандидатуре. Но всё же предлагаю в этом году дать выступить Константину.

– Пожалеете ведь! – снова закричал Кумаев.

– Прошу объясниться, Владислав, – Максим Викторович нахмурился.

– Да все знают, что Липу от сцены тошнит! – противный хохот Кумаева неприятно резанул по ушам.

А Влад уже привстал со стула и продекламировал под бит-бокс гудящего в кулак Федоренко:

– Липатов – феномен,

Его тошнит от всех сцен!

Только сцены в ромфантах

Могут быть в вариантах! Е-е!

Костя почувствовал, как внутри всё съёжилось. Можно было и не сомневаться, что Влад хорошо помнил тот его детский провал. Костя всегда подозревал, что Кумаев люто завидовал ему в младших классах. Ведь тогда на все праздники главным чтецом выбирали Костю, а не его, племянника самого директора школы.

– Кумаев, ну хватит уже! – внезапно за Костика вступилась Катя Лучёва.

– А что я? – Влад насупился, неожиданная поддержка отличницы и первой красавицы класса задела его самолюбие. – Максим Викторович не в курсах ведь, как он нам всю сцену разукрасил в тот раз.

– Это было во втором классе! Повзрослеть пора, Кумаев! – Лучёва была непреклонна.

Костя уныло покосился на окно. Пушистые утренние облака теперь были будто разорваны кем-то на мелкие клочки и нелепо разбросаны по всему небу. Подумать только, и она помнит тот позорный эпизод его жизни! Даже в каком классе это было.

Однако другие ребята вдруг тоже встали на Костину сторону.

– Действительно, Кость, попробуй уже, – сказал Дима Загорный. Костя знал, что ему тоже нравится Катя. Но, в отличии от Кости, у него были все шансы получить ответную симпатию Кати, ведь Дима был единственным отличником в их классе среди парней.

– Я думаю, что Константин справится, – твёрдо произнёс Максим Викторович. Он подошёл к парте, где сидел Костя, и к тому же положил руку ему на плечо, в знак полного доверия ученику.

Костя молчал. Всё, что он хотел сказать, внезапно вылетело из его головы. Он посмотрел на учителя, крепко уверенного в своём выборе. На злющего Кумаева. На ребят, ожидавших ответа от него. И, наконец, краем глаза, на Катюшу Лучёву.

– Да… – будто издалека услышал Костя собственный голос.

…

Все они верили в него. И Максим Викторович, и ребята, и Катя. Вот только он сам не верил. Не верил в себя. Да и как можно быть ведущим праздника тому, кто не поднимался на сцену вот уже девять лет? Все эти годы во время мероприятий Костик либо болел и оставался дома, либо тихонько отсиживался в рядах зрителей по причине невыученных из-за какого-нибудь недомогания реплик. Но сейчас всё было по другому. И он готов был попробовать всё изменить. Ради ребят, ради неё…

– Я должен сделать это, – шептал он, уговаривая сам себя, – я смогу. Ничего страшного. Это всего лишь глупая деревянная сцена.

Костя стоял у дверей актового зала школы и не мог заставить себя войти внутрь. Он пришёл сюда сразу после занятий, чтобы убедить себя в том, что нет ничего невозможного. Пришёл, чтобы попытаться поверить.

Однако верить в себя было ой как не просто.

– Ничего страшного, – в который раз повторял Костя, – вот сейчас…

Наконец он собрался с духом, приоткрыл дверь и быстро юркнул в зал, не давая себе больше возможности передумать.

Зал был пуст и от этого казался ещё громаднее. Костя тотчас вжался в стену, будто стараясь стать меньше и незаметнее под взглядом безжалостного великана. Он немного постоял у стены и двинулся дальше, к сцене. Она находилась на другом конце зала, напротив двери, и внушала ещё больший ужас, чем сам зал.

Очень медленно, почти не дыша, Костя приблизился к сцене. И сразу остановился. Будто врос в серый школьный паркет. В висках тут же застучало, сердце подпрыгнуло, мерзкий липкий страх, уже не сдерживаясь, стремительно расползался по телу, пальцы на руках предательски задрожали, к горлу подступила знакомая тошнота. Костя судорожно сглотнул и попятился назад. Нет, никак… Невозможно! В следующую минуту Костя уже выбегал из зала, затем, перепрыгивая через ступеньки, вниз по лестнице, на первый этаж, к выходу. Дальше, дальше от этого пугающего места! От школьной сцены. В глазах щипало, скакали мушки. От бессилия, от обиды на свою невероятную трусость хотелось кричать, рвать, метать и… рыдать.

Костя и сам не заметил, как со всего маху врезался в проходящую мимо девчёнку. И кто бы мог сомневаться в том, что это окажется именно Катя Лучёва, его Снежная королева? Невероятно «везучий» день!

– Липатов! Тебе что больше бегать негде? – возмущённо воскликнула она, но тут же, сощурив медовые глаза, оглядела его и участливо спросила: – Да что с тобой? Белый весь…

Пробормотав невразумительное: «Прости», Костя вылетел на улицу.

В лицо добрым другом дохнул свежий весенний ветер. Дышать сразу стало легче. Вот только на душе легче не становилось. Да и утренняя головная боль вернулась с прежней силой. Костя по привычке потёр кончиками пальцев пульсирующие виски. Бесполезное действие, так как голова от этого совсем не перестала болеть. А кругом школьный двор продолжал жить своей шумной жизнью: гудели голоса ребят, собирающихся по домам, младшеклассники, оставшиеся на продлёнке, с визгом и смехом носились наперегонки. Костя посильнее втянул голову в плечи и скорее зашагал к воротам школы.

Однако здесь его ждал ещё один неприятный сюрприз. Недалеко от школьных ворот он увидел знакомую компанию во главе с Владом Кумаевым. Хмурый Кумаев сидел на корточках, нервно поглаживая длинными пальцами серебристый айфон последней модели. Рядом стоял Федоренко, облокотившись о ствол растущей здесь берёзки, которая чуть согнулась под его немаленьким ростом, и Назаров, снимающий на свой телефон берёзку и Федоренко. Компания явно кого-то поджидала. Костя почему-то сразу понял, что поджидали они именно его.

– О, Липа! – заметил его Влад. – Подойди, не трусь, поговорим.

Костя остановился. Возможно, он и был трусом, но не глупцом. Разборки с Кумаевым не входили в его планы. Самым лучшим решением было сбежать. Рвануть через арку соседнего со школой дома, мимо нового торгового центра, прямо в рощу у парка. Правда, пришлось бы потом лишних два квартала идти до дома. Но ведь это пустяки по сравнению с неприятностями, которые ждали его от таких вот разговоров.

– Да подойди ты уже! – нетерпеливо гаркнул Влад. – Фед, помоги Липе.

Грузный Федоренко нехотя оторвался от берёзки и медленно двинулся к Косте.

– Чего тебе? – Костя не стал дожидаться, пока его схватят, и подошёл сам.

– Того! – Влад сплюнул на землю. – Не тупи, Липа, откажись от ведущего.

Костя хотел ответить, что и сам был бы рад сделать это, но внезапно Кумаев добавил:

– И на Катюху хватит глазеть. Эта девочка не для таких как ты. Погляди на себя. Ты трус и нищеброд. А Катька со мной будет. Вот на выпускном и будет.

«Не для таких, как ты!» – эхом отозвалось прямо в Костином сердце. Костя даже дышать перестал. И в то же время вдруг почувствовал, как его руки сами сжимаются в кулаки. Он так захотел ответить всё, что думает о Кумаеве, так захотел ответить…

Но почему-то, вместо этого, неожиданно развернулся и бросился бежать.

Через арку, к торговому центру, к роще…

– Стой! Трус!

Костя слышал, как Кумаев кричал ему вслед, но не остановился, не попытался даже опровергнуть его обидные слова.

Влад был прав, тысячу раз прав! Костя и сам чувствовал себя последним трусом.

…

Он долго бродил по парку, пиная камешки и ничего не видя вокруг. А когда стали сгущаться сумерки, поплёлся домой. К дому Костя подошёл уже к девяти часам вечера.Тихо открыл двери и включил свет в коридоре. В квартире пахло печёными пирожками и ещё чем-то приторно сладким. Этот неприятный дурманящий запах моментально усилил Костину и без того невыносимую головную боль. Он мучительно поморщился.

– Костя пришёл! – выбежала со своей комнаты Алёнка и радостно захлопала в ладоши.

Послышался мамин голос:

– Ой, Костик! Как хорошо!

А следом и она сама, улыбаясь, вышла из кухни вместе с тётей Луизой.

– Мог бы и позвонить, – строго сказала тётка. – Мать волнуется, а ему хоть бы что!

Костя поднял глаза на тётку. Вот запах чьих духов встретил его на входе таким тяжёлым ароматом.

– Что вы ходите сюда постоянно?! – неожиданно для самого себя со злостью буркнул он. – Ну кому нужны ваши советы? Может лучше займётесь своей жизнью?

Тётя Луиза ахнула и сразу схватилась за сердце. Костя знал, что своими словами задел её за самое больное. Личная жизнь тётки была далеко не идеальной. Хоть и работала она в администрации города в управлении благоустройства и могла считаться перспективной невестой, однако никто из мужчин не задерживался надолго в её жизни. И замуж не предлагали.

– Костя, да что с тобой? – всплеснула руками мама. – Ты не должен так разговаривать со старшими.

– Вырастили эгоиста. О матери бы подумал! – бодро поддакнула тётка, тут же забывая о сердце.

Косте и самому уже стыдно стало.

– Мам, прости, всё хорошо. Я к себе.

Он чмокнул мать в щёку, чуть припудренную мукой, и постарался побыстрее скрыться в своей комнате. Щёлкнул задвижкой замка и рухнул, не раздеваясь, на заправленную кровать.

Внезапно в кармане брюк звякнул телефон, оповещая о присланном сообщении. Костя вынул гаджет и ткнул в кнопку.

«Липа трус!»

Сомнений в авторстве быть не могло. Конечно, это от Влада. Костя раздражённо скрипнул зубами, удалил сообщение и сунул смартфон обратно, поглубже в карман. Однако надпись уже нестираемым клеймом успела отпечататься в Костином сердце.

– Трус, – обречённо прошептал он.

– Костя, пусти меня! – в двери заколотила кулачками Алёнка. – Ты обещал рассказать сказку!

– Не до тебя, отстань! – грубо крикнул ей Костя и тут же сам испугался своих слов. Никогда раньше он не разговаривал с сестрёнкой в таком тоне. Однако ничего с собой поделать Костя не мог, жёсткие слова сегодня, будто сами собой, срывались острыми булыжниками с его губ.

– А как же принцесса? – осторожно спросила Алёнка из-за двери. – Она так и останется драконом?

«Ну вот, снова она об этой принцессе! Глупая сказка!» – мысли скакали в Костином мозгу, как кошки по раскалённой крыше. Голова от боли раскалывалась на мелкие кусочки. Ему было плохо. Очень плохо.

– Да! – закричал он во весь голос. – Принцесса останется драконом! Навсегда!!!

– Ой, – жалобно всхлипнула в коридоре сестрёнка, и Костя услышал поспешный топот убегающих маленьких ног.

– Навсегда… – шёпотом повторил он и закрыл глаза.

ГЛАВА 4.

Диск вращался и сходился чёрно-белыми кругами в пугающей тьме своего центра. Диск будто затягивал Костю внутрь, в тёмную пропасть неизвестности, заглатывал громадной зияющей пастью.

Костя отчего-то отчётливо понимал – это сон, он повторялся уже дважды, но сон этот, как и в первый раз, вызывал ужас своей глубиной, бездонной, как ночное небо. Скорее это был кошмар. Кошмарный сон, как продолжение столь же кошмарного дня. Однако Костя готов был поклясться, что сейчас знакомый диск, как бы странно это не звучало, манил его настойчивее, упорнее зазывал своей темнотой. И было невыносимо страшно, и очень хотелось проснуться, но Костя вдруг отчаянно решил больше не сопротивляться чёрно-белому диску.

«Я не трус! Не трус!» – кричало всё его существо.

А коварный диск затягивал в свою жуткую пропасть. Всё глубже и глубже.

Костя вскинул руки, будто пловец перед прыжком, и храбро нырнул в самый центр черноты.

И полетел в пропасть. Он падал, не видя ничего кругом себя и не чувствуя ничего, кроме обречённого ожидания неминуемой гибели. Но пугающая тьма неожиданно быстро рассеялась и перед взором Кости вновь поплыли знакомые чёрно-белые круги. И вдруг он перестал падать.Теперь Костя легко парил, словно Небесный странник из любимой книги, будто внезапно выросло за его спиной два огромных крыла. А вокруг пролетали пушистые белоснежные облака, и удивительного вида белоснежные с чёрными полосами птицы пели так, как никогда прежде Костя не слышал.

«Сон, это сон», – говорил он себе. Но просыпаться уже совершенно расхотелось. Даже головная боль куда-то испарилась, будто и не бывало её вовсе. Костя с интересом разглядывал чёрно-белое окружение и пролетавших мимо прекрасных чудо-птиц. Птицы были такие разные: и большие, почти с Костю, и маленькие, как дворовые голуби, были птицы величиной с хорошую собаку и совсем мелкие, еле заметные, такие, что с первого взгляда и не разберёшь – птица это или муха какая. Птиц было много, все они летели медленно, некоторые иногда кружили рядом с Костей и, казалось, будто даже улыбались ему своими чёрно-белыми клювами. А одна из них, самая большая и улыбчивая, была особенно неотступна. Она летела совсем близко от Кости, так что задевала его руки своими полосатыми крыльями, и то вылетала чуть вперёд Кости, то вновь возвращалась, касалась его руки и снова бросалась вперёд, будто звала за собой. Приглядевшись, Костя вдруг понял, что чёрные полосы на птице вовсе не полосы, а исписанные рядами чернильные буквы! Только вот текст было не так легко разобрать. Да и на других птицах пестрели чернотой именно буквы, просто они были такими мелкими и сливались друг с другом, что казались издалека обычными чёрными полосами. Косте стало любопытно и он подумал, что, пожалуй, последует за этой самой большой птицей, куда бы та не повела его. Неожиданно странная птица повелительно клюнула Костю в бок и исчезла в ближайшем белоснежном облаке. Костя, не размышляя долго, нырнул в пушистое облако за настырной птицей.

И охнул от изумления.

То, что предстало перед ним на этот раз, было похоже на иллюстрацию из прочитанных Костей фэнтезийных романов. Теперь он находился на поляне, где с одной стороны рос лес с экзотического вида деревьями и кустарниками, словно привезёнными сюда из ботанического сада, и изумрудного цвета травой, какой никогда не видел Костя в городе, а с другой – лучезарно поблёскивал башенками под ярким солнцем белоснежный средневековый замок, окружённый домами поменьше. Но вовсе не странный пейзаж поразил Костю. Ведь он ясно понимал, что во сне не стоит удивляться такого рода чудесам, однако Костя не мог даже предполагать, что встретит здесь того, кого меньше всего ожидал бы встретить в своём собственном сне.

Посреди поляны в длинном чёрно-белом балахоне и высоком чёрно-белом колпаке с рядами букв стоял … Максим Викторович! И Костя готов был поклясться чем угодно, и это подтверждало странное одеяние учителя, что в классного на поляне обратился не кто иной, как залетевшая в облако чёрно-белая птица.

Или же учитель был обращён в птицу в чернильных надписях?

– Э… Здравствуйте… Максим Викторович? – растерянно пробормотал Костя, не понимая, как ему обращаться к птице-классному. Он уже приземлился рядом и во все глаза разглядывал странного персонажа своего сна.

– Здравствуй, Константин, – учитель знакомым жестом поправил очки на носу, – хорошо, что ты здесь.

– Здесь, это в моём сне? – сразу поинтересовался Костя.

Максим Викторович ласково улыбнулся.

– В твоей сказке, Константин. И я не твой учитель. Возможно, даже наоборот…

– Не понимаю, – Костя наморщил лоб. И даже затылок почесал, чтобы лучше соображать. Что за загадки? В какой такой сказке? И кто вообще перед ним?

– Так вы – птица? – осторожно спросил он.

В этот момент балахон, в который был одет Максим Викторович, затрепетал, будто от сильного ветра, и за спиной классного, шурша чёрно-белыми перьями, шумно расправилось два птичьих крыла. А нос преподавателя прямо на Костиных глазах стал приобретать форму очень похожую на клюв.

– У нас мало времени, – быстро ответил птица-учитель, стараясь удержать на носу-клюве круглые очки, – но я постараюсь объяснить тебе главное: что это за место, кто я, и для чего здесь ты. Это место – твоя сказка. Как ты попал сюда? А вот как. В каждом тексте, Константин, есть душа. Бывают тексты с душами совсем малюсенькими и незаметными на первый взгляд. Например, статьи в некоторых газетах. Однако, Константин, (и ты, конечно, догадываешься об этом), есть тексты с великими душами, душами, имеющими неимоверную силу затягивать человека в свой мир. А души сказок сильнее остальных. Я дух этой сказки, твоей сказки, и имею силу призвать тебя, ибо ей нужна помощь. Спаси её!.. Крю-крю-крю! – тут нос Максима Викторовича окончательно вытянулся в полосатый чёрно-белый клюв, преподаватель исчез, а вместо него закружила над Костей уже знакомая настырная птица.

– Крю-крю-крю, – настойчиво повторила она, в последний раз щёлкнула своим длинным исписанным клювом и стрелой полетела вверх, прямо к лучезарному солнцу.

– Спасти кого? – закричал ей вслед Костя.

Но не дождался ответа. Лишь откуда-то сверху упали на изумрудную траву смешные очки Максима Викторовича. Только и они тут же растворились без остатка в прозрачном воздухе Костиной сказки.

ГЛАВА 5.

– Итак, – подытожил Костя, рассуждая сам с собой, – я каким-то странным образом оказался в собственной сказке. Интересно только, в какой именно? – он наморщил лоб, будто раздумывая над данным вопросом, и тут же рассмеялся: – Какой бредовый сон! Вероятно, это от нервов. Ну, конечно! Естественно, я перенервничал, вот и снится всякая ерунда! – Костя даже плечами пожал от такого простого объяснения. И вновь расхохотался: – Это даже смешно, я – в сказке! Ха-ха! А Максим Викторович какой! Птица! Ха-ха! – Тут Костя сделал серьёзное лицо, поправил на носу воображаемые очки и голосом учителя строго произнёс: – «В каждом тексте, Константин, есть душа! Хрю-хрю!» Ой, не могу! Ха-ха!