Дорога туда… 1 том Сила Медведь

Вот оно ему надо, сидеть ранним утром на кухне, в обществе девчонки-упырки, вести с ней беседы, больше похожие на допросы, вместо того, чтобы спать и видеть расчудесные сны? Но она залетела к нему в дом, а значит, просто так, вот именно сейчас, дело оставлять не годилось. Тем более Сила подумал, что расспросив девчонку, хоть как-то узнает откуда и кто она, и потом, вместо того, чтобы вести её к старосте Михею – пусть ему пусто будет! – сможет отвезти её лично туда, откуда она прилетела.

– Я говорю какой адрес? Дом какой? Какой дом? – попытался растолковать Сила.

– Большой, – ответила Ворона. Сила потёр лоб.

– Совсем большой?

– Большой, – кивнула серьёзно Ворона, продолжая сидеть в углу, смотреть чёрными глазами и обнимать тонкие ноги тонкими руками.

– Где этот дом? – нашёлся Медведь, после недолгой паузы.

– Большой, – ответила Ворона.

– Я не спрашиваю, какой дом, я говорю, где он находится. На какой улице? В каком квартале? В Районе каком?

Упырка на мгновение поджала губы, будто маленькая девочка, которая судорожно пытается найти ответ на глобальный вопрос, затем сказала:

– Ворона упала.

– Твою мать, – выругался Сила.

Некоторое время он сидел, не двигаясь, а затем встал с табурета. Терпение лопнуло! Постелет ей на диване. Хотя, навряд ли она будет спать. Даже если Сила отведёт её туда и прикажет уснуть, она всё равно придёт вот в этот угол и будет тут сидеть. Или же уйдёт. Что плохо. По своей юной глупости может натворить бед, кого-нибудь выпить. Силу-то и Кощея трогать побоится – Скоморох от укуса проснётся и голову ей тут же оторвёт, – а вот какого-нибудь забулдыгу осушить может. И не дай боже нападёт на простого, обычного человека. Чем это грозит Медведю? А вот чем. На утро дружинники найдут тело, пойдут по следам, может девку найдут, а может нет. Ежели в тупик заведут их следы, они вернутся назад. Намного назад. И окажутся на пороге избы Силы Могильщика. И начнётся…

– Ворона упала, – заговорила упырка, и Сила глянул на неё. Покормить бы девчонку. Совсем тощая. Как Кощей. Правда тот выше на полторы головы, а эта вроде как мелкая, но выглядит на лет пятнадцать по человеческим меркам. – Упала Ворона… Дом большой. Упала, – повторила она, уверенная в том, что Медведь её понимает. Лицо при этом было серьёзное.

– Есть будешь? – вопросил Сила с какой-то обречённостью.

– Кровь! – вскрикнула упырка так радостно, что Сила вздрогнул. Затем вскочила на ноги и засверкала золотистыми глазищами.

– Сидеть, – пробасил Медведь, и вампирка вновь плюхнулась на попу в том самом углу. – На табурет сядь, дура, – буркнул Сила, указывая на мебель.

Упырша некоторое время смотрела на него потемневшими глазами, потом встала. Встала так: выпрямилась на ногах, не помогая себе руками. Затем проплыла над полом к табурету, села. Всё это она проделала за считанные секунды, широко открытыми, ненормальными глазищами, глядя на Силу.

– Крови нет, – сказал Могильщик, на что Ворона скорчила такую мину, будто он ей предлагал лимон. – Ладно, дам пару капель. Своей.

Ворона тут же повеселела, глаза заблестели золотом. Быстрая смена настроения слегка нервировала Медведя, но он ничего не мог с этим поделать. Молодняк упырский весь такой. И вот что начало раздражать, «есть» и «кровь» она понимает и воспринимает нормально, а вот «дом» и «адрес» нет. Обманывает? Есть у упырят такой грешок тоже, любят приврать, накрутить в три короба, обвести вокруг пальца. Но это скорей всего от характера зависит.

– Дам только после того, как скажешь, где твой дом, – поставил условие Сила.

– Большой, – довольно ответила Ворона, словно это могло сказать о многом. И уверенная в том, что Медведь её понял, приоткрыла рот, выпуская клыки. При этом вид был таким счастливым, что Силе захотелось сплюнуть.

– Это не тот ответ, что мне нужен.

– Большой. Ворона упала. Ворона.

– Демонюка проклятый, – буркнул Медведь и шлёпнул себя по лбу, растирая кожу. Потом посмотрел на неё, оценил счастливый вид, будто собака, которую хозяин одаривает лаской и хорошим обедом. Покачал головой, закатал рукав сорочки и сунул руку ей под нос. Упырка от радости подпрыгнула на табурете, странно хрюкнула и впилась в кожу клыками. Некоторое время жадно пила. Сила дождался пока она сделает семь глотков, а потом отстранил её от руки и зализал рану. Девчушка некоторое время довольно облизывалась, потом попыталась вернуть руку обратно, но Сила щёлкнул её по лбу. Разозлившись, Ворона выпустила клыки и опасно зарычала, тогда Медведь взял со стола ложку и треснул по лбу так, что Ворона хрюкнула снова и вжала голову в плечи.

– Хватит! Хорошего по чуть-чуть. И вкусного тоже.

Затем коснулся на потолке лампочки, и та, подмигнув ворожбеной руной, загорелась не ярким, золотистым светом. После подошёл к холодильнику. Небольшой и пузатый, покрашенный Кощеем в яркие цвета, он подмигивал ворожбеными знаками, которые позволяли ему холодить. Открыв дверку, Могильщик оглядел содержимое, вытянул оттуда тарелку с квашенной капустой посыпанной луком и политой маслом, колбасу и сыр. Из хлебнице достал пару кусочков хлеба. Сложил всё это на тарелку и подвинул к Вороне.

– Ешь, – сказал, как отрезал.

Затем щёлкнул рыле на печке, дав газовой конфорке загореться. Вот уж что работало без ворожбы, так это газовая печь. Водрузил на неё чайник. Достал из хлебнице пару пряников, налил чай в кружку и поставил перед девкой. К тому моменту, пока Сила готовил чай, Ворона успела смести с тарелки весь сыр, колбасу и доедала квашенную капусту, держа ложку, как ребёнок. Иногда она следила за ним, не отрываясь от еды. Пихала в рот так, что щёки надувались. При других обстоятельствах это выглядело бы забавно и мило, но не сейчас.

Некоторое время Медведь смотрел на неё, анализируя поведения упырки и сам факт её появления в его доме, а после, когда она выпила горячий чай одним махом и затолкала пряники в рот, чуть ли не давясь ими, повёл её спать, уложив в зале на диване и укрыв тёплым, из верблюжьей шерсти одеялом.

Утро вечера мудренее. Правда, перед тем, как выйти, строго наказал, чтобы она никуда не уходила. Так и не поняв, вняла она речам или нет, Медведь ушёл в свою комнату и долго ворочался, прислушиваясь к Вороне, которая некоторое время просто лежала, а потом, к удивлению Силы, уснула.

Разбудил Могильщика рык, больше похожий на тот, что издают летучие мыши. Подскочив с кровати, Медведь прошлёпал в зал. Упираясь в стены руками и ногами, как при первой их встрече, почти под самым потолком сидела Ворона, и смотрела недобрыми золотистыми глазами на Кощея, который, скрестив на груди руки, корчил недовольную мину, глядя на упырку в ответ.

– Это откуда? – вопросил Кощей, ткнув пальцем в Ворону.

– Оттуда, – отозвался Сила. – В час волка чёрт принёс в открытое окно. Забыли закрыть.

Кощей некоторое время таращился на Силу, а потом заявил:

– А чего не выгнал-то? Нам беда не нужна.

– Да сядь ты, – махнул на неё рукой Медведь, и Ворона соскользнула вниз так же, как и первый раз. Плюхнувшись на попу, замолчала, подтянула к груди коленки, обняла их руками, но при этом была готова дать отпор, если понадобиться. – Толку-то. Уже принесла беду, тут гони не гони, итог один. И потом, выгнал бы, она могла бы по Району шуму наделать. Голодная была. А дружинники потом всё равно к нам бы пришли. И платил бы ты штраф от заработанного вчера золота, брат Кощей.

– Это твоя доброта, брат Медведь. Это она приносит беду, – сокрушённо покачал головой Скоморох.

– Твоих нотаций мне ещё не хватало, брат Кощей, – пробасил Медведь.

– Дак не нотации то, – поморщился недовольно Скоморох. – Наблюдения. Медвежья доброта, что от папеньки-человека твоего тебе досталась, вечно в жопу немилосердную нас вгоняет. И чего эти упырки к тебе липнут. Вот что хорошее или чистое бы прилипло, так нет, то одна, то другая. А от них вечные проблемы. От них вообще проблемы, а от баб тем более. Почему к тебе не липнут какие-нибудь пышечки. Красивые, добрые пышечки. Пухленькие щёчки, пухленькие губки, пухленькие бочки, попки большие, груди наливные…

– Хватит, – недовольно рыкнул Сила. – Иди лучше яйца пожарь. Сейчас пожрём, да отведу её к Михею. Делов-то.

– Ну как скажешь, брат Медведь, – проговорил Кощей, с лёгким недоверием глядя на Силу. Затем бросил злой взгляд на Ворону. Та зашипела, взвилась снова вверх, упираясь ладонями и стопами в стены. Молодая, а чуяла опасность. Кощей Скоморох был мрачным колдуном. Сильным. Что ему испепелить молоденькую девку? Пару рун и всё. Кощей упырей не любил. Почему? Да потому. Просто не любил и причина для этого ему была не нужна. С детства к ним доверия у него не было, хотя в войске, с которым в походы хаживали, упырей тех было прилично.

Яичницу, приготовленную Кощеем, Ворона съела за один присест, при этом продолжая недоверчиво глядеть на Скомороха большими, чёрными глазами и было в этом что-то жуткое. Порой Ворона не моргала. Всё следила за ним. Иногда, когда он вставал и отходил от стола, к холодильнику или к печи, заворачивала голову так, что шейные позвонки хрустели и казалось вот-вот и сломаются. То ли боялась, то ли опасалась, то ли любопытствовала? При этом продолжала есть.

– Слушай, Кощей, – пробасил Сила, потягивая горячий чай из кружки и глядя на Ворону, которая продолжала пялиться на Скомороха и поедать пряники. – Ты ж читаешь мысли. Загляни ей в головёнку-то, может что увидишь?

– И ни хрена не буду я этого делать, брат Сила, – недовольно оскалился Кощей, глядя на неё в ответ. – Во-первых, ты сейчас отведёшь её к плешивой твари Михею и забудешь про неё, как и я, будто то дурной сон был. Во-вторых, это требует подготовки и начертания символов, а краски у меня нужной неть. Для неё нет! И третье, у меня дела. Работа.

– Ты ж вчера сказал, что в отпуске.

– Сказал, и так и будет. Но заявки на скоморошество принимал же ещё до того, как нас нанял Великий Терем. А я человек слова. Сказал, сделал. Денежку всё равно надо зарабатывать. Ибо денежка, любая, хоть алмазно-золотая, имеет свойство кончаться. А кто как не я заработает нам на штаны, да на носки?

– Вредный ты, брат Кощей.

– А ты добрый, брат Медведь, – вспылил Скоморох, переведя взгляд на Силу. – Кончай уже. Веди её к Михею и забудь об том, что ныне случилось. И кстати, позови бабку, пусть она тут веником потрясёт, беду прогонит. Она это умеет. У неё это лучше всех получается. И какого хрена ты не подумал об этом ночью? Я уверен она не спала.

– Я почти спал.

– Ой, блин. Да ладно тебе. Короче, я сказал своё слово. В нашем доме беды не будет… Так и быть, к бабке я зайду. Как раз мимо буду проходить. Так что веди её к Михею и скорее возвращайся.

Медведь ничего не ответил, только понуро рыкнул и допил чай, затолкав половину пряника в рот.

Только тогда, когда Сила натягивал на себя тулуп, обратил внимание на то, что девица одета во что-то непонятное и вроде как старое. В это время каждый одевался так, как ему нравилось, как было удобно и тепло. Но что-то в одежде Вороны казалось странным. Стянув с вешалке вязанную шапку, Сила натянул девчонки на голову, примяв косматую гриву чёрных волос. В ответ получил довольную физиономию. Ворона расцвета в жуткой улыбке, сверкнув довольными глазищами. Затем отдал ей пуховый платок, Кощей будет злиться, он иногда его использует в качестве нарядов для скоморошества. Вот только рядит он в него Медведя. Вампиршу можно было бы не наряжать в тёплое, они хладнокровные, мороз не так их сильно страшит, как других. Однако, на градуснике минут двадцать три, даже вампир при такой температуре мёрзнет.

С Михеем, старостой Западного Района, были натянутые отношения у всех. Не то, чтобы он был вредным, просто был конченной тварью и скверным волком, иногда накидывающий на себя овечью шкуру. Медведь с Михеем встречался ещё на войне. Этот шакал предал их, а потом предал других, а после вдруг в Большой Столице поселился и какими-то неведомыми путями стал старостой того самого Района, в котором решили поселиться Сила Медведь и Кощей Скоморох. Законы и правила Михей вроде как соблюдал, вот только не всегда государственные. Половина из них были его, личные, и кому только горожане не жаловались, никаким топором сволочь Михея было не искоренить. Правда Михей, будучи на своей должности, не слишком наглел. Как-то попытался, так кто-то лапы ему подрезал.

Оказавшись на пороге административного дома, Медведь столкнулся с дежурным, который нёс вахту у высоких ворот, над которыми висела табличка «Дом справедливости». Смешно и грешно, но Михей свои грешки именно этой фразой и прикрывал. По правилам Сила должен был сдать упырку в городской дружинный участок, но дружинники всё равно обязаны были её передать Михею, оттого Сила и решил идти прямиком к старосте. Он надеялся, что таким образом быстрее решит вопрос с упыркой.

Валька Слабачок, дежуривший в этот день у ворот в административный дом, тут же выскочил из своей будки, пожал руку Силе, бросил взгляд на девчонку, смутился. Оно и понятно, упырка была довольно милая, несмотря на жуткие глаза, которые она постоянно широко открывала, бледную мордаху и чёрные, косматые волосы, что выбивались из-под вязанной шапки. Ну а Вальке было пятьдесят, совсем ещё молоденький.

Пока они шли до административного дома, упырка то и дело крутила головой, всё разглядывая и на всех пялясь. Могильщик вынужден был крепко держать её за шкирку и тянуть за собой, потому как она норовила всё время куда-то свернуть, к кому-то залезть, с собаками подраться, с кошками поцарапаться. Однажды Медведь не уследил – у кого-то спёрла курицу. Пришлось выбросить несчастную голосящую птицу в сторону, которая от одури чуть под колёса кареты не попала. Тогда Ворона обернулась в курицу и некоторое время так шла за Могильщиком, успев за пару метров подраться с голубями, поорать на селезня, который с явным недоумением некоторое время взирал на неё, а ещё долбануть рыже-белого кота Серафима по башке, который в отместку полоснул странную курицу по клюву когтями правой лапы и заорал на неё благим матом так, что все собаки Района завыли и залаяли в один голос, в попытке сорваться с цепей и разорвать ненормальную курицу. Сила старался не обращать на это внимание, потому как весь Район с удивлением глазел на цирк.

Выслушав Силу, Валька тут же открыл ворота, проводил их в общий зал, усадил на стулья, побежал докладывать Михею. Михей был таким жадным, что сократил практически всех в своём «офисе», оставив лишь будочника, пару писарчуков и секретаря, который практически ничего не делал, только листики на столе перебирал, да стихи писал. Валька вернулся быстро, и уже через пару секунд Сила переступил порог огромного кабинета и уставился в бледно-серые глаза шакала, которого в своей жизни раз десять поклялся удавить собственными лапами.

– Сила Могильщик, ты ли это? Какими судьбами? – завопил Михей, старательно делая вид гостеприимного радушного хозяина, который давно не видел старого друга. Кабинет у старосты Района был богато обставлен и выглядел так, как могла выглядеть только гридница в Великом Тереме, где Великий Князь принимал гостей.

– Упырку привёл. Залетела прошлой ночью через окно в мою избу…

– Беду принесла, – сочувствующие произнёс Михей, однако сочувствие было таким наигранным, что Сила за этим разглядел радость.

– Вот привёл. На вопросы плохо отвечает, – сделав вид, будто не заметил этого, продолжил Сила. – Разбирайся с ней сам. Твои это дела.

– А чёй-та сразу мои? – недовольно проговорил Михей, меняя позу в кресле и задавливая окурок в хрустальной пепельнице. – К тебе залетела, не ко мне. Так что разгребай сам. Я чем могу помочь?

– Ты главнюк. А я государственные Великими Князьями законы писанные соблюдаю. И ссылаясь на один из таких законов я привёл её к тебе.

– Пф, да много законов у нас-то на Славной матушке Светлорусии, но не все же вы соблюдаете, и не на все мы внимание своё обращаем, – пожал плечами Михей, откидываясь на спинку большого, мягкого стула-кресла и складывая пухлые ручонки на большом животе. Вспороть бы его тебе, собака помойная! – Кто сказал, что попавших через окно упырок надо бы к нам вести? Вот скажи мне, кто это?

– Так я за тем и привёл её к тебе… чтобы ты узнал, кто это и отвёл её домой, потому как твоя это работа, Михей.

– Попрошу больше уважения, – поджал губки Михей, пытаясь придать своему виду больше солидности. Но по мнению Могильщика гнида она и в Африке останется гнидой. Медведь сдержался от презрения, что лезло на лицо, а вот Ворона покривилась, как будто ей предложили съесть лимон, а затем издала что-то вроде шипения. – Простым Михеем я был много лет назад, теперь я староста, человек, оборотень, добившийся положения в обществе. Не то, что ты, Могильщик.

Сила вновь ничего не ответил, хотя Михей явно ждал от него не простого ответа, а оскорбления. Зная о не терпеливости Медведя, Михей надеялся на скандал, после которого можно просящего оштрафовать и сложить эти денежки себе в карман.

– Ладно, убедил, – недовольно произнёс он, потому что пристальный взгляд Медведя ничего хорошего не обещал. Штраф штрафом, денежка денежкой, а вот без головы остаться не хотелось бы. Ежели оторвёт Могильщик ему голову, уже назад не прилепишь. Это когда из груди сердце вырывают, руки отрывают, глаза выкалывают… всё назад возвращается. И уже через сутки ты нормальный человек. А вот ежели голову оторвут, тогда точно становишься мёртвым, а совсем мёртвым Михей быть не хотел. И Медведь это чуял и знал. – Но точно знай: делаю это исключительно по старой дружбе и службе. На самом деле не моё это дело. И сперва надо было отвести её к городской дружине.

Сила продолжал хранить молчание, что давалось ему с большим трудом.

– Кто? Откуда? Как звать? – обратил внимание на Ворону староста, быстро протараторив свои вопросы. Упырка снова зашипела, а потом совершенно неожиданно обернулась в птицу.

– Твою мать, Медведь! – загорланил Михей, вскакивая с кресла. – Какого хрена эта сука в птицу в моём кабинете превращается! Пошёл вон с этой стервой! Вон из моего кабинета!

– Да не ори ты… собака! – пробасил Медведь так, что летавшая по кабинету Ворона, села ему на голову, а Михей плюхнулся в кресло и выпучил глаза так, будто вот-вот и сделает одно очень важное, зовущее из глубины природы дело. – Давай уже решать, что делать. Я так понимаю, заниматься упыркой ты не хотишь. Не хотишь, так отдай другому. А мне оно тоже не надобно. Я не староста. И в городской дружине не состою. Делами такого рода не занимаюсь. Я могильщик. Ямы для трупов рою, да хороню их туды. Искать её дом и откуда она вообще, не моё. Так что забирай девицу и я пошёл.

– Вот ещё, – возмутился, продолжая быть напуганным, Михей. – Хрен тебе. К тебе залетела, ты и ищи её дом. А мне это дело на хрен не нужно. Эти молодые упырки те ещё занозы. И вообще, если бы она сбёгла или же потерялась, то давно бы Лунный Терем сообщения по всем участкам скинул. Ничейная она. А если ничейная, тогда никто не возьмёт её. Вот и забирай себе.

Михей правду говорил, однако была в его словах и не правда. Во-первых, то что ничейную не заберут, это ложь. Лунный Терем обязан был поставить девочку на учёт и забрать в учреждение, где содержатся ничейные, то есть сироты. И уже заниматься ею до совершеннолетия. Во-вторых, потеряшки должны содержаться под стражей до трёх суток включительно, потому что некоторые родители или же воспитатели начинают поиск своих детей через сутки, несмотря на то, что те могут натворить вполне серьёзных дел.

– Ты обязан взять её, Михей, – терял терпения Медведь, скрипя зубами. – По закону так.

– По закону сейчас по всякому можна. Я вот возьму и отпишу тебе, – Михей полез в папку за бумагой. – Пока что расследуется дело о ничейной упырши, то есть да, мы обязаны будем завести дело, содержание её оставляю на Силу Могильщика по крови Медведь, – начал писать Михей.

– Ты надо мной издеваешься, что ли?

– Никак нет, – пробормотал Михей, не отрываясь от письма. – Гербовая бумага, тут есть печать… Статья тыща семь, пункт «М» пятьсот тринадцати – «Староста района имеет право отдать заключённого на содержание его родственникам, под залог или подписку о не выезде из Района, веси, города и так далее и обязательной отметки кажный день в участке по местному Району или же в головном центре».

– То есть она мне родственник?

– Не знаю. Будем расследовать, Медведь, – пожал плечами Михей. – Откуда? Как? Почему? Кто знает, может ты мне тут лапши на уши навешал. Залетела, ночью… Да кто ж знает залетела али нет. Свидетели есть?

Медведь заскрипел зубами, и Михей, глянув на него, поставил размашистую, чуть ли не на пол-листа подпись, затем шлёпнул ещё одну печать, к той, что уже ранее стояла на бумаге.

– Всё, Медведь, – сказал Михей, явно занервничав и стукнув по колокольчику, что стоял у него на столе. – Вот она мне тут совсем не нужна, и у меня, если честно, нет клетки для неё. Упырские все заняты, а в оборотнические не могу садить, никак не положено. А в человеческие нельзя совсем, те прутья её не удержут. И вообще, как ты можешь быть настолько чёрствым?! Ты мне предлагаешь девочку в тюрьму посадить?!

– Я тебе предлагаю отвести её в Лунный Терем! – гаркнул Медведь. – Тебе, как представителю закона, мать его!

– Не рычи на меня! – попытался быть грозным Михей, но у него это получалось так плохо, что со стороны казалось смешным. Вот только Медведь не смеялся, а Ворона вдруг закаркала. – И убери эту птицу из моего кабинет!

В этот момент дверь открылась и порог переступил секретарь. Михей быстро отдал ему указания, и Сила понял, что переубедить Михея не получиться, а оставаться тут дольше опасно. Есть угроза скрутить плешивой собаке башку. Сидеть в клетке из-за гниды Медведь не собирался.

Секретарь почему-то передал их Вальке Слабачку, который быстро оформил дело, заставил Медведя расписаться в десяти бумажках, сунул ему четыре, потом снял отпечатки с вороньих пальчиков, естественно, когда она обернулась в форму человека, затем писарчук быстро срисовал на разлинованном на шесть клеток листе Ворону со всех сторон. Валька поулыбался ей, пострелял в неё глазищами.

Домой Медведь шёл с тяжёлым сердцем, задавливая на корню желание вернуться и оторвать помойной псине голову. Переступив порог избы, Сила согрел воды, напился пустого чаю, затем налил в ванну воды и заставил Ворону вымыться. Пока девка плескалась в воде, сбегал к Матрёшке в «Матрёшку», прикупил одежды. Правда купил мужскую, и когда Ворона натянула на себя новинку, оказалось, что велика ей, хотя Медведь вроде как на три размера меньше, чем себе брал.

Вернувшийся с работы Кощей, явно не обрадовался сидящей на табурете Вороне, грызущей очередную вафлю и запивающую её кровью. Пришлось и этого добра купить.

– Не понял? – только и сказал Скоморох ещё не до конца закрывший за собой входную дверь.

– Всегда бывают в жизни исключения, – пробасил философски Медведь, до сих пор злой. Решив наделать вареников, уже какое-то время месил тесто и рисковал сделать из него кусок булыжника. Здоровые ручища мяли белоснежный комок, и дубовый стол на мощных ножках при этом жалобно стонал.

– Это не то исключение, что радует, знаешь ли, – недовольно заявил Кощей, одетый в скоморошечий костюм и разрисованный жёлто-розово-голубо-зелёно-яркой краской. Видно встречал мамашу из роддом, потому что на кончиках треугольной, шутовской шапки были привязаны несколько воздушных шариков, а из-за ворота шапки торчали два леденца: петушок и кот.

– Меня сейчас, Кощей, вообще ничто не радует, – не добро глянул на брата Сила, треснув тесто о столешницу. Ворона вздрогнула и вжалась в стену, повернув неестественно голову в сторону Скомороха и уставившись на него большими, жуткими глазами. Подтянула под себя коленки. – Михей, гнида позорная, дело завёл, однако забрать девчонку не захотел. И теперь она будет жить у нас. С нами. Пока не закончится расследование. Я надеюсь тебе ясно, дважды повторять не буду.

– Ну, в любом случае гнать беду уже поздно, – раздался из-за спины Кощея старческий голос. Скоморох вздрогнул, он забыл про бабку, что плелась следом за ним. Отступил в сторону. Она сделала пару шагов вперёд. – Добра тебе в дом, Силушка. Света и тепла. Пусть лучи Солнца многоликого одарят тебя всем лучшим и чистым, что сохранилось ещё в этом мире, – и бабка Настасья махнула в его сторону сухим веником из только ей ведомых трав.

– Садись, Старуха, будь гостьей, – указал на один из табуретов Сила, отряхивая руки от муки. – Чаю сейчас тебе сделаю.

– Сделай, Силушка, и про сладкую вафлю не забудь, – крякнула бабка и уселась на табурет, подле продолжавшей в такой же позе, что и раньше, сидеть Вороне. Только сейчас упырка смотрела на Настасью Старуху, мужа которой Сила совсем недавно в землю схоронил. Смотрела таким же взглядом, что и на Кощея, забыв правда о вафле. На щеке повисли крошки, а губы были измазаны сгущёнкой. Она напоминала трёхлетнего ребёнка. Бабуля же, чуть улыбнувшись, глянула на девку. Были у неё такие редкие способности, что ни ведьмачкой бабку назвать было нельзя, ни провидицей. Она вообще странной была, сколько Сила её знал, всё время вопросами задавался.