Гром среди ясного Крыма

Тонкая пауза, задержка дыхания. Роман медленно выдохнул.

Чёрт.

"Тебе нравится? Думаю, ты соскучился."

Конечно, ему нравилось.

Полногрудая, с нежной кожей, манящая. С сосками, напрягшимися то ли от прохлады то ли от желания. Ноги чуть раздвинуты, ровно настолько, чтобы дразнить, но не открываться полностью.

Алые губы едва приоткрыты. Губы, которые он чувствовал на своей коже даже сейчас, даже спустя два с половиной года.

Её поза – не вульгарная, нет. Расслабленная, уверенная, почти небрежная.

Он убрал телефон, с силой провёл ладонями по лицу, откинулся в кресле и зажмурился.

Почему сейчас?

Прошло два с половиной года. Достаточно, чтобы свыкнуться, чтобы привыкнуть, чтобы не вздрагивать при каждом упоминании её имени. Достаточно, чтобы убедить себя, что всё в прошлом.

Но вот оно – прошлое. Открыло дверь, усмехнулось и село напротив.

Роман чувствовал, как всё былое внутри вновь раскрывается: не торопливо, не резко, но неизбежно. Как будто кто-то стянул пластырь, под которым рана только притворялась зажившей.

Анна.

Её имя всегда было острым. Как скол на стекле. При обычном свете не заметишь, но стоит лишь посмотреть под углом…

Зачем она вернулась?

Роман знал, что это сообщение – не просто флирт. Это напоминание. Я существую. Я снова здесь. Ты – мой, Ромочка. Ты помнишь меня.

Конечно, он помнил.

Помнил, как она курила в кабинете, лёжа на столе. Как лениво тянула дым, стряхивая пепел в пустой бокал из-под вина.

Помнил, как голос, тягучий, обволакивающий, шептал на ухо совершенно неприличные вещи. Помнил запах: сандал, ваниль, тонкий намёк на специи.

Помнил взгляд: ленивый, тёмный, тягучий.

"Ты правда думал, что я скажу «да»?"

Нет, Анна не оставила после себя пустоту. Она оставила след. И этот след до сих пор саднило. Роман тяжело выдохнул, запрокинул голову, глядя в потолок.

В груди разлились знакомые чувства: раздражение, злость, желание. Три эмоции, сплетённые в один жёсткий узел. Захотелось сделать что-то резкое: взять телефон, написать что-нибудь грубое, раздавить воспоминание, как сигарету о бетон.

Но он знал, что это бесполезно. Анна не реагирует на злость.

Анна кормится ею.

Роман медленно выдохнул, провёл пальцами по лицу.

Саша.

Она врезалась в сознание неожиданно, словно холодный воздух, ворвавшийся в душную комнату. Анна и Саша.

Они не имели ничего общего.

Анна – выверенная, идеальная во всём, кроме настоящей любви. Она играла, знала, как держать внимание, как управлять желанием, как заставлять мужчин терять голову.

Саша – небрежность, естественность, резкость. Она не притворялась, не планировала своих соблазнов, не выставляла себя напоказ. В ней не было холодного расчёта, только огонь, дерзость и опасная свобода.

Но он хотел её так же. Точно так же, как когда-то Анну.

С этим нельзя было спорить.

Как только он вспоминал, как Саша выгибалась под ним, как губы раскрывались в сдавленном стоне, как пальцы вжимались в его плечи… Внутри всё сжималось.

Но было ли это только желание? Слишком настойчиво в голову лезли другие моменты.

Как она стояла среди виноградников и солнце обжигало её плечи. Как её взгляд становился доверчивым, мягким. Как пахли её волосы – не духами, не сандалом и специями, как у Анны, а свежескошенной травой, чем-то неуловимо сладким и живым.

Он позволил чему-то поселиться в сердце? Роман дёрнул уголком губ, но не в улыбке – скорее в досаде.

Нет.

Но чёрт возьми…

Он снова посмотрел на экран. Анна. Её идеальное тело, обнажённое, провокационное.

А перед глазами всё равно стояла Саша.

Роман стиснул зубы.

Какого чёрта?

Ему пытаются разрушить бизнес. Его винодельню. Всё, что он выстраивал, что держал на плаву, что собирался поднять на новый уровень, сейчас шаталось, потому что какой-то ублюдок решил поиграть в грязные игры. А он вместо того, чтобы разбираться с этим дерьмом, сидел и думал о бабах.

Какой, к чёрту, секс? Какие сравнения?

Он с силой провёл рукой по лицу, прогоняя мысли.

Анна. Саша. Желание. Плевать.

Сейчас есть только одна проблема: удержать завод от падения.

Он резко взял телефон, открыл чат, пальцы сжались на экране.

"Нет."

"Не пиши мне."

Коротко, жёстко. Без эмоций.

И, прежде чем она успела ответить, прежде чем могла затянуть его обратно в проклятый водоворот, он нажал на иконку настроек и заблокировал номер.

Чат исчез.

Инвесторы уже ждут звонка. Они должны услышать его уверенность. Должны знать, что это всего лишь грязный вброс, что никакого банкротства нет и быть не может.

Если он сейчас не возьмёт ситуацию в свои руки, то сделка действительно рухнет.

Роман снова провёл ладонями по лицу, стряхивая остатки ненужных мыслей, взял телефон и нашёл нужный контакт.

Разговор должен быть коротким, жёстким и убедительным.

Он нажал на кнопку вызова.

***

Саша не могла найти себе места весь день.

Работа на виноградниках закончилась давно, но её пальцы всё ещё сжимали воздух, будто там до сих пор был секатор. Мысли плавали, размывались, ходили по кругу. Написать? Не написать?

Она то и дело доставала телефон, включала экран, смотрела на пустой чат с его именем. В голове звучали варианты сообщений: «Ты в порядке?», «Как ты?», «Это правда, что винодельня…»

Но каждый раз она выключала экран. Роман был занят. Ему сейчас не до неё.

И от этой мысли внутри что-то сжималось.

Она также не раз порывалась написать Никите. Просто спросить в лоб: это ты? Но каждый раз вовремя останавливала себя.

Даже если это его рук дело… Что изменит её сообщение? Ему будет только приятно узнать, что Саша думает о нём. Он только насладится этим.

Так что она сдержалась. Сидела в комнате, листала новости, потом пыталась переключиться на смешные дурацкие видео, но ни одна картинка не задерживалась в голове.

Ирина это заметила.

– Ты чего сама не своя? – спросила она, оторвавшись от планшета.

Саша качнула головой, отмахнулась.

– Ничего.

Ирина прищурилась, но не стала настаивать. И правильно сделала.

Саша не хотела, чтобы кто-то знал. Что между ней и Ромой есть что-то.

Пусть даже хрупкое, как тонкий слой льда, который может треснуть от любого неверного движения. Она боялась спугнуть.

Но чем ближе к вечеру, чем глубже заходило солнце, тем сильнее становилась тревога.

Саша поднялась, накинула рубашку и, не выдержав, вышла за дверь.

Она просто решила сходить к нему. Без звонка. Без предупреждения.

Потому что тревога взяла верх. Даже если Роме не до неё, она должна была убедиться: всё хорошо и он в порядке.

Саша не помнила, как пересекла двор.

Под платанами стояли работники – обсуждали новости, курили, смеялись, но её никто не заметил. Или, может быть, она просто перестала существовать в этот момент, растворившись в тревоге, которая с каждой секундой заполняла её изнутри. Этому беспокойству не нашлось объяснения. Дурное предчувствие, от которого никуда не деться.

Она прошла через вход, привычно преодолела лестницу, но, дойдя до двери кабинета, остановилась.

Волнение давило на грудь, невидимая сила будто контролировала её, удерживая на границе между желанием развернуться и необходимостью заглянуть внутрь.

Но что-то гораздо более сильное, чем страх, толкнуло Сашу вперёд.

Она постучала. И тут же открыла дверь.

И в этот миг мир разлетелся на осколки.

В первую секунду её разум просто отказался понимать происходящее.

На кожаном кресле, прямо на Романе, сидела незнакомая женщина.

Обнажённая.

На её теле – ремни из мягкой кожи, плотно облегавшие грудь, пересекавшие живот, струившиеся по бёдрам.

И Роман… Был под ней.

Саша не могла дышать.

Не могла сдвинуться.

Казалось, время заклинило, тело перестало слушаться, а реальность стала рассыпаться на мелкие осколки.

Роман резко оттолкнул женщину, и та, не сопротивляясь, слегка выгнулась, позволяя ему уйти.

– Саша!

Голос Романа ударил в уши, но был приглушённым, далёким. Она смотрела сквозь него.

Глаза медленно опустились. На полу лежал плащ. Чёрный, гладкий, дорогой.

Женщина ухмыльнулась, протянула руку к столу, вытащила из пачки сигарету и подкурила.

Она не стеснялась своей наготы. Даже не попыталась прикрыться. Не отвела взгляда.

Роман бросился к Саше.

– Это не то, что ты думаешь! – он говорил быстро, хрипло, торопясь остановить лавину, которая уже накрывала её с головой.

Саша не могла его слышать. Где-то внутри, глубоко, в самых хрупких уголках её души, что-то сломалось. Что-то, что могло бы стать важным и чем-то большим.

Глаза жгло, дыхание сбилось. Она едва удержалась, чтобы не зажмуриться, не выбежать, не развернуться к нему спиной.

Но ноги не слушались. Она не могла двинуться.

Роман протянул руку, попытался взять её за пальцы, но Саша резко дёрнулась.

– Саша, прошу тебя… – он был слишком близко. – Поговори со мной. Это не то…

Она всё ещё молчала. Роман сглотнул, снова потянулся к ней, но уже осторожнее.

– Всё не так, как кажется. Клянусь, она… это…

Он осёкся, провёл рукой по затылку, словно и сам не верил, что это происходит.

Саша едва слышала его.

– Ты не понимаешь… – Ромин голос дрожал от напряжения, он умолял. – Я не звал её, я не…

Но слова рассыпались в пустоте. Потому что позади раздался лёгкий беззаботный смех.

Анна медленно стряхнула пепел в бокал, скрестила ноги, чуть наклонила голову, разглядывая эту сцену с любопытством.

– Какая трогательная драма, – протянула она, выпуская дым, – не думала, что у тебя появилась новая слабость, Ромочка.

Саша не выдержала.

Глаза горели слезами, сердце стучало где-то в горле, и в следующую секунду она сорвалась с места.

Саша не помнила, как оказалась за пределами главного здания. Тьма, горячий воздух, дрожащие фонари, гулкие шаги. Всё это смешивалось в размазанный ком, как краски на размокшем холсте.

Она шла быстро, потом почти бежала, потом неслась, не разбирая дороги, не чувствуя ног. Она впорхнула в комнату, достала сумку, начала лихорадочно запихивать вещи – как попало, не разбирая, сметая их с полок, сгребая всё подряд.

Руки дрожали. Всё плыло. Едва слышимый, сдавленный, рваный звук: её собственный всхлип. Бессознательный, инстинктивный.

Но останавливаться нельзя. Вещи. Ещё вещи. Бросить зарядку. Телефон. Документы.

Она не могла здесь оставаться. Не могла дышать одним и тем же воздухом с Ромой. И находиться на его территории.

Саша метнулась к двери, не замечая ошарашенную Ирину, выскочила во двор, встретилась лицом к лицу с ночной прохладой.

Кожа горела, сердце бешено стучало в висках. Она даже не посмотрела по сторонам.

Просто побежала. К Пчёлке. К спасению.

Металл дрогнул под руками, ключи скользнули в замок, дверца распахнулась, и вот она уже внутри, сжимает руль так, что белеют костяшки.

Тишина.

Но только на секунду.

Потом – истерический вдох. Телефон в руках и звонок.

– Саша? – Марина ответила мгновенно, голос был сонный, но встревоженный.

Саша не смогла сдержаться. Рыдания прорвались, как сжатая пружина.

– Марин… – её голос сломался. – У вас есть свободный номер?

Пауза. Долгая. Слишком долгая.

Марина почувствовала что-то.

Она всегда чувствовала.

– Есть. Конечно есть. Сезон так себе, я же говорила… Ты… Ты едешь к нам, что ли?

Саша закрыла лицо ладонью, губы дрожали, дыхание сбивалось.

– Да.

Марина тяжело выдохнула.

– Что случилось?

Саша закусила губу. Только не это, только не говорить, только не пытаться объяснять, не сейчас, не так…

– Не могу, – прошептала она. – Не могу, Марин.

Сестра на том конце замолчала. А потом голос её стал мягче, тише, спокойнее.

– Ладно. Не можешь, значит не надо.

Саша стиснула зубы. Тишина была невыносимой.

– Просто будь аккуратна, хорошо? – добавила она. – Ты сейчас… ну… не в себе. Пообещай мне, что будешь осторожна за рулём.

Саша закрыла глаза, смахнула слезы с лица тыльной стороной ладони.

– Обещаю.

Марина вдохнула.

– Я жду тебя, ладно? Жду.

Связь оборвалась.

Саша отпустила телефон, бросила его на пассажирское сиденье.

Слёзы всё ещё текли.

Она повернула ключ в зажигании. Пчёлка рванула в ночь.

Номер с одной кроватью

Саша сидела на террасе небольшого мини-отеля в Новом Свете, укрывшись от безжалостного полуденного солнца под большим полосатым зонтом. Лёд в лимонаде растаял, оставляя на стекле тонкие капли, а цитрусовый запах смешался с морским воздухом, пропитанным солью и терпким ароматом можжевельника.

Внизу, у маленького бассейна, кипела жизнь: дети визжали, пуская брызги, надувные круги хаотично болтались на поверхности воды, а родители лениво наблюдали, переговариваясь между собой. У кромки бассейна какой-то мальчишка долго не решался прыгнуть, а его сестра громко подзадоривала: «Ну давай же, трус!» – пока тот, наконец, не оттолкнулся и с плеском рухнул в голубую гладь.

Рядом с Сашей, на шезлонгах, раскинулись две женщины. Одна сгорбилась над телефоном, щурясь в экран, другая неспешно мазала бедро кремом от загара, оставляя блестящие полосы. Они тихо переговаривались – об отеле, о ресторане, о том, как вчера на набережной местная группа играла красивый джаз.

На крошечных балкончиках соседних номеров сушились полотенца, плавки, купальники – напоминание о том, что утро здесь было совсем иным. Тогда все торопились к морю, пока солнце ещё не успело разогреть камни. Теперь же пляж был почти пуст. В полдень туда отправлялись только самые отчаянные, понимая, что от солнца спрятаться негде, а вода, прогретая за утро, не даст спасительной прохлады.

Саша лениво провела пальцем по стакану, наблюдая за далёкими точками лодок на лазурной глади. Она знала, что где-то за мысом скрываются живописные бухты – уникальные уголки с прозрачной водой и дикими скалами, где воздух напоён ароматами древних можжевельников. Горы, окружающие Новый Свет, возвышались защитной стеной, не пуская холодные ветры, превращая этот кусочек побережья в уютный, почти тропический рай.

Но для Саши вся эта красота была только фоном.

Она вернулась к своим мыслям.

Рома ей ничего не обещал. Всё, что между ними было, – это секс. Намёки на работу. Нечто, что могло бы перерасти во что-то важное, но так и не стало этим. Он что-то намекал, но ничего не сказал прямо, и теперь эти слова казались пустыми.

Саша сжала стакан крепче.

Она могла бы наслаждаться этим днём. Могла бы смеяться, взять еды и напитков, пойти к морю, спрятаться в тени скал. Может быть, даже с кем-то познакомиться.

Но внутри ничего не отзывалось.

Только пустота. И неприятное, почти удушающее чувство того, что она позволила себе поверить в воздушные замки.

Саша бездействовала, но внутри её мотало, как лодку в шторм: от бешенства до удушающей безнадёги, от желания разнести всё вокруг до полного оцепенения. Она сжимала кулаки так, что ногти впивались в ладони, а потом безвольно роняла руки, глядя в точку на столе. Сердце то глухо билось в груди, то вдруг словно останавливалось, оставляя за собой тишину, которую невозможно вынести.

Страшно.

Давно не было так страшно.

Не из-за Ромы, не из-за их недоотношений. А из-за себя.

Она не помнила, когда в последний раз чувствовала такое. Такую глубокую потерю. Всё, что было раньше, можно вычеркнуть, забыть, вытереть из памяти, стереть, как неудачный набросок. Даже Никита, даже его мерзкое присутствие, даже унижения – всё это не трогало её по-настоящему. Но сейчас…

В груди что-то опустело, и от этой пустоты хотелось выть.

В один момент накатывала истерика – не шумная, не та, что с криками и слезами. А такая, что накрывает ледяной волной изнутри, лишая сил. Саша вжималась в спинку стула, пытаясь сделать вдох, но воздух застревал в горле, грудная клетка сжималась, а в висках гулко отдавалось сердцебиение.

А потом всё обрывалось.

Ни слёз, ни боли, ни злости. Только ощущение, что тебя нет.

Будто всё это было не с ней.

Она смотрела на море – спокойное, безмятежное, лениво катящее волны к берегу – и не понимала, как можно чувствовать так много и так мало одновременно.

Телефон лежал на столе рядом со стаканом, и экран вспыхивал каждые несколько минут. Пропущенные звонки от Ромы. Смс-ки одна за другой. Сначала короткие, нейтральные. Потом настойчивые. Потом длинные.

Саша не открывала.

Она даже не брала телефон в руки, будто одно прикосновение способно было разрушить хрупкую оболочку, в которую она себя заперла. Стоило только услышать его голос – и всё. Она бы тут же разрыдалась.

Она боялась этого. Боялась собственной слабости.

Ведь всё так очевидно, да?

Роме было весело с ней. Забавно. Интересный опыт. Как заманчиво – подцепить её на крючок, посмотреть, как она среагирует, как доверится, как раскроется. Насладиться этим зрелищем, а потом, когда игра наскучит, просто оставить её позади.

Саша смотрела на телефон и чувствовала, как внутри закипает мерзкая, липкая ненависть.

Но не к нему.

К себе.

Как же легко она снова повелась. Как же просто! Она, которая клялась, что больше ни один мужчина не заставит её чувствовать себя игрушкой. Что ни одно красивое слово, никакая пыль в глазах не позволят ей снова верить в иллюзии.

И вот Саша здесь.

На террасе в Новом Свете в окружении беспечного отдыха, с затихающей истерикой в груди, дрожащими пальцами, пустотой в сердце, и… И невольным мерзким сравнением себя с той женщиной.

Конечно, смысла бороться с очевидным не было. Где Саша, а где та неземная незнакомка? Их мимолётное знакомство отпечаталось в памяти так, что не сотрёшь. Саша запомнила всё: от роскошных волос, идеального лица до точёных линий безупречной фигуры.

А что у неё самой?

Да, не дурнушка. Но…

И близко не такая, как эта женщина.

Не такая утончённая. Не такая шикарная. Не такая, которую мужчины не могут забыть.

А Саша?

Просто девчонка, которая поддалась. Очередное имя, которое можно вычеркнуть из списка. Очередная, кто позволил себя поймать.

Саша так глубоко ушла в свои мысли, что не сразу заметила шаги. Они были лёгкими, но уверенными.

– Если что зонт тебя от загара не спасёт. Продолжишь тут сидеть – сгоришь как рак, – голос Марины прозвучал совсем рядом.

Саша подняла голову и встретилась с её взглядом.

Они с Мариной были очень похожи. Такие же светло-русые кудри, только подстриженные короче, такие же веснушки на носу, но чуть менее заметные. Фигура спортивнее, движения отточенные. И чуть более выраженные складочки у глаз. Если Саша всегда казалась себе хаотичной, с вечным беспорядком в мыслях и делах, то Марина была человеком, у которого всё по расписанию.

Она села рядом на шезлонг и протянула Саше новую порцию лимонада.

– Спасибо, – пробормотала Саша, принимая холодный стакан.

Марина не спешила заводить разговор. Она посмотрела на море, прикрыла глаза от солнца и только спустя несколько секунд, вздохнув, негромко сказала:

– Ты хоть вечером выйди куда-нибудь, а? А то сидишь тут с лицом, будто тебя на каторгу отправили.

Сашу кольнуло чувство вины.

– Прости…

Марина удивлённо вскинула брови.

– За что?

Саша отвела взгляд, нервно потеребила край шорт.

– За то, что нагрянула вот так… среди ночи. И за то, что… – она стиснула зубы, заставляя себя продолжить. – За то, что мы поссорились. Я тогда сказала…

Марина отмахнулась, не дав договорить.

– Дурочка ты, – ласково произнесла она. – Всё нормально. Забудь, в первый раз что ли цапаемся? И да… Оставайся на столько, сколько нужно.

Саша слабо улыбнулась, но напряжение не ушло. Она уткнулась в стакан, сделала пару глотков и, не глядя на сестру, сказала:

– У меня есть деньги. Я могу заплатить за номер.

Марина даже не удостоила это вниманием.

– Пф. Саша, ты серьёзно? Не беси меня.

Саша сглотнула.

– Спасибо.

Марина слегка наклонила голову, глядя на неё уже не просто с добродушной лёгкостью, а внимательнее, глубже.

– Но всё-таки… – осторожно начала она. – Что случилось?

Саша стиснула губы, крепче обхватила стакан пальцами. Она почувствовала, как в горле поднимается ком. Как тяжелеет дыхание. Как начинает першить в носу.

А потом поняла, что, если скажет хоть слово, – разрыдается.

Марина накрыла ладонью её руку, сжала чуть крепче.

– Это опять Никита? – робко спросила она, заглядывая в Сашино лицо.

Саша всхлипнула, стиснула губы, но всё равно не смогла сдержаться. Слёзы начали катиться по щекам сами собой.

– Что он устроил? – голос Марины был мягким, понимающим.

Саша быстро замотала головой.

– Нет… не он…

Марина чуть нахмурилась.

– Саш, я знаю, что ты его терпеть не можешь, но всё-таки… – она тяжело вздохнула, провела пальцами по её ладони. – Я тогда была не права. Хотела как лучше. Да, он состоятельный, да, может многое дать, но если у тебя к нему не лежит душа, то хоть в лепёшку разбейся – ничего не выйдет.

Саша сжала пальцы в кулак.

– Дело не в нём… – прохрипела она, чувствуя, как слёзы жгут горло.

Марина отпустила её руку, но не отстранилась.

– Тогда в ком?

Саша шумно выдохнула, подалась вперёд, уперев локти в колени, и закрыла лицо ладонями. Несколько секунд молчала, борясь с чувствами, а потом всё-таки заговорила:

– Я познакомилась с Ромой…

Марина не перебивала.

– И вчера… я застала его с женщиной.

Она выдавила это с таким трудом, что голос едва прорезался сквозь судорожное дыхание.

Марина чуть склонила голову набок.

– Какой Рома?

Саша с трудом проглотила ком в горле, руки дрожали, а голос сбивался.

– Роман… Он… – она зажмурилась, словно от этого слова становилось легче. – Мы познакомились случайно. Сначала я вообще не знала, кто он. Он казался просто каким-то местным работягой, наглым, самоуверенным…

Марина молча слушала, не перебивая.

– А потом оказалось, что он хозяин винодельни, – Саша судорожно выдохнула, всматриваясь в лицо сестры.

Марина моргнула.

– Чего-чего?

Саша опустила взгляд.

– Роман Витальевич Романов…

Пауза затянулась.

Марина медленно опустила голову, посмотрела на сестру так, будто перед ней сидел совсем другой человек.

– Ты закадрила хозяина винодельни?! – голос её был не просто удивлённым – ошеломлённым.

Саша сжалась, пальцы сильнее вцепились в стекло.

– Марина, давай без этого…

– Да я не понимаю, как ты это сделала?! – Марина подалась вперёд, с трудом сдерживая эмоции. – Он ведь…

Саша вздрогнула.

– Вот именно. Не простой человек. И я… Простушка, приехавшая на подработку. Он никогда не воспринимал меня всерьёз.

Голос дрогнул, глаза снова заслезились, но Саша сглотнула, не давая себе снова разрыдаться и не позволяя Марине перебивать.

– В его кабинете была женщина. Очень красивая, Марин. Я таких раньше только в соцсетях под кучей фильтров видела. Но она… Она наяву выглядит как богиня.

Марина замерла.

– Так. И?

Саша покачала головой.

– Она… Она была голая.

У Марины поднялись брови. Саша продолжала:

– Сидела на нём. Думаю, если бы я пришла минут через десять…

– Он тоже был голый? – уточнила сестра.

Саша бросила на неё уничижительный взгляд, утёрла слёзы и спросила:

– Это важно? Нет, он был одет.

– Важно. Может, ты неправильно всё поняла?

Саша горько усмехнулась, но ей было совершенно не до веселья.

– А как ещё можно понять? – её голос сорвался. – Голая сексуальная барышня. Сидит. Прямо. На нём.

Телефон на столе снова вспыхнул светом экрана. Очередное уведомление от Романа.

Саша не посмотрела. Она уже знала, что там – ещё одно сообщение, ещё один пропущенный звонок, ещё одна попытка достучаться.

Марина мельком взглянула на экран, потом перевела глаза на сестру.

– Мне кажется, тут что-то не так. Думаю, ему как минимум хочется объясниться, – тихо сказала она.

Саша сжала пальцы на стакане так сильно, что ногти побелели.

– Да лжи розовой он мне в уши налить хочет. Потому что… Потому что секс у нас был неплохой, – её голос звучал глухо, будто сквозь ком в горле.

Марина выдохнула.

– Даже если так… Нужно поставить точку. Иначе будешь всю жизнь это вспоминать. Позволь ему всё объяснить.

Саша мотнула головой.

– Что объяснить? Что это всё ошибка? Что он не хотел? – в голосе прорезалась горечь. – Он ничего мне и не обещал, Марин. Никогда.

Марина помолчала, но телефон загорелся снова – ещё одно сообщение.