ДРУГ

– Что тебе ещё заказать? – Спросил Виктор, подзывая официанта.

– Спасибо, ничего, – сказала Света.

Официант подошла.

– Нам, пожалуйста, если можно, сто грамм шоколадных конфет.

– Есть свежая, Ласточка, вчера привезли.

Официант принесла заказ, Виктор сразу рассчитался. Когда официант ушла, Виктор предложил тост, за удачу. Ребята чокнулись, допили вино, закусили одной конфеткой на двоих. Света забрала с вазочки оставшиеся конфеты в сумочку. Они вышли с кофе, Света вяза Виктора под руку и повела дальше по парку. Уже стало темно. Но впереди ещё работало колесо обозрения, внизу под ним у кассы толпились парочки.

– Давай прокатимся! – Обратилась она к Виктору.

– Давай! – Ответил тот.

Вот они уже катаются на колесе обозрения. С колеса обозрения Виктор рассмотрел еле заметные контуры реки, движущийся по ней теплоход, пристань. Огни разбросанных районов вечернего города светились ярко, и соответствовали карте, которая уже запомнилась ему. Вот железная дорога, вокзал. Какой огромный парк, тянется вдоль реки. Транспортные единицы, как светящиеся букашки снуют по улицам города. Потом он заметил, что Света молчит и посмотрел на неё. Большие чёрные ресницы её глаз были закрыты, в тусклом свете её лицо показалось, настолько нежным и милым, что он подумал, она уснула. Виктор посмотрел на её руки, они были напряжены и изо всей силы сжимали металлические прутья сидения.

– Света, открой глаза! Первый раз в жизни встречаю человека, который катается на колесе обозрения с закрытыми глазами, – обратился к ней Виктор.

– Я боюсь высоты! – Взмолилась Света.

– Но сейчас темно и высота почти не чувствуется, проход закрыт цепью и она не даст тебе упасть. Открой глаза и расслабься. Здесь так красиво, на то колесо и запускают, чтобы рассматривать город. Тем более мы сейчас приближаемся к земле.

Виктор сжал её руку в своей ладони и отцепил пальцы от прутьев. Света открыла глаза. Он стал показывать второй рукой на огоньки и рассказывать, что, где находится. Их кабинка опустилась в исходное положение и пошла на второй круг. Поднимаясь всё выше и выше, а Виктор все рассказывал и показывал Свете. Вот кабинка прошла верхнюю точку и начала опускаться. Через некоторое время напряжение в руке Светы ослабло, Виктор это почувствовал и сказал:

– Молодец, вот ты и не боишься!

– Это потому, что с тобой. Мне кажется, с тобой я уже ничего не боюсь, – тихо ответила Света.

Колесо сделало ещё один круг и остановилось. Свете уже не хотелось выходить из кабинки, но им сказали, что пора, вы последние. Колесо сегодня больше работать не будет. Приходите завтра. Они вышли и пошли дальше по асфальтированной дорожке парка, держась за руки, от фонаря к фонарю на звуки мелодий песен, доносившихся с танцевальной площадки. Вот они у танцевальной площадки. Молодёжь уже на месте, но она не танцует. С динамиков танцевальной площадки доносится музыка, крутят пластинки, все ждут. Милиция стоит рядом у входа. Наконец, кофе. На открытой его веранде за столиками сидят молодые люди, больше парочки. Многие из них уже танцуют в полумраке на площадке между столиками кафе, под музыку, доносящуюся со стороны танцевальной площадки. На входе три крепких молодых парня в еврейской национальной одежде и тюбетейках на голове.

– Вот сюда я хотела! – Сказала Света.

Молодёжь миновала парней, и сели за свободный столик. К ним подошёл, пожилой еврей и представился:

– Я хозяин этого заведения, дядя Миша. Ведите себя хорошо, и у вас всё будет хорошо.

Следом подбежал парнишка в национальной белорусской одежде с вышитым полотенцем через плечо, протёр им столик и начал принимать заказ. Виктор пододвинул Свете меню и сказал:

– Выбирай сама, что хочешь!

– Коктейль Восторг! Мороженое сливочное с клубникой!

Виктор повторил официанту слова Светы.

– А мне, если можно, бутылочку лимонада Крем Сода, – добавил Виктор.

Официант, принял у них заказ, выдал две контрамарки на парковую танцевальную площадку в качестве бонуса и удалился. С их разрешения, забрал два стула от их столика, при уходе. Поставил на стол вазочку с полевыми цветами, что означало пока ваза на столе их столик занят, предупредил, что при расчете контрамарки надо сдать. Виктор заметил, что чуть дальше в сторону, по асфальтированной дорожке, в кустах стоит милицейский уазик с открытыми дверками. Значит, в нём находятся блюстители порядка, не плохо для начала, подумал он, заметив, что Света немножечко захмелела. С репродуктора уже лилась мелодия французского композитора в исполнении Мирей Матьё. Света потащила его танцевать на площадку между столиками. Он почти ещё не танцевал в своей жизни, но пошёл за Светой. Было танго, она прижалась к нему, и они начали двигаться в так музыки. Её грудь касалась его груди, у них хорошо получалось, в конце танца она положила голову ему на плечо и начала легонько поглаживать его волосы сзади на голове. Мелодия кончилась, они сели за столик, им принесли их заказ. Света взяла соломенную трубочку и начала смаковать коктейль, закусывая его мороженым с клубникой, беря его маленькой ложечкой из вазочки. Виктор выпил стакан лимонада. Света при этом пристально наблюдала за окружающими, немного погодя она сказала:

– Как мне хорошо с тобой, не ты, а тебя обслуживают. Хоть один вечер отдохну за всё лето, а то всё дорога, дорога, дорога.

Света была самая красивая из всех девушек, сидящих на летней веранде. За ней косили глаза молодые мужики, сидящие за несколькими столиками. Особенно в этом преуспели три молодых парня, наверно из Грузии, сидевшие через столик от них. У них был богатый стол, на нём был самый дорогой в этом заведении коньяк, армянский три звезды, прочие закуски и фрукты. Около их столика вились, наверно знакомые им девицы и парни. Грузины раз за разом поглядывали в нашу сторону, раздевая глазами Свету. Света не замечала их взглядов и была по-своему счастлива. С парковой площадки раздалась мелодия «Семь сорок». Основная часть отдыхающих сидящих за столом ушли туда. Света поставила стакан с коктейлем на стол и потащила Виктора в пространство в центре веранды кафе.

– Света я ведь не умею танцевать, что ты делаешь? – Взмолился он.

– Ничего, просто, повторяй движение за мной, ведь музыку ты чувствуешь. Я в школе ходила в танцевальный кружок и в этом разбираюсь, я тебе научу.

Света расстегнула верхнюю пуговицу в блузке, и начала его учить. Подождала, пока он освоил движения, а в конце зажгла, да так, что все стали хлопать ей, а Виктор сгорал от стыда, и как телок вынужден был повторять под музыку за ней только, что освоенные движения. Она всё прибавляла и прибавляла новые импровизированные движения красивого молодого женского тела. Когда они сели за стол, Света допила свой коктейль, доела мороженое, и сказала, ему:

– Спасибо! Всё, рассчитывайся и мы уходим.

Тут Виктор понял, что вкусный коктейль был на коньяке, их может забрать милиция, если она пошатнётся. Виктор подозвал официанта, рассчитался с ним, дал ему рубль сверху и попросил:

– Выведи нас, земляк, через служебный ход, вроде в уборную и не трогай пока букет со стола, создай видимость, что мы не уши, а то эти чёрные сволочи, чувствую, не дадут нам жизни.

– Я знаю их, они на рынке вином из бочек торгуют, наших блатных прикормили, нам они самим надоели, ведут здесь, как у себя дома.

Вы оставьте на столе контрамарки, я принесу вам ещё бутылку лимонада. Тропинка с чёрного хода выходит на стоянку такси. Виктор поблагодарил парня за помощь, официант пожелал им удачи и ушел дальше обслуживать столы. Парочка продолжила сидеть за столиком, официант принёс им бутылку лимонада, открыл. На площадке поставили танго, два грузина ушли туда, третий самый молодой и высокий из них, лет двадцати пяти, остался. Он вразвалочку подошёл к их столику, взял Свету за левую руку, и по-хамски, уверенный в том, что осчастливил её, как до этого, одну из своих подружек сказал:

– Пойдём девушка, танцевать будешь со мной.

Лишне градусы, придали Свете смелости и злости одновременно, она вдруг включила проводницу, отвесила со всей силы, правой рукой ему пощёчину. Всё ещё можно было исправить, принимая во внимание их положение с учётом расклада сил, подумал Виктор. Он уже хотел встать между ними и извиниться за поведение своей подруги, как увидел, что глаза парня налились кровью, и он как бык, готов был, бросится на неё. Света видать опять испугалась, включила инстинкт самосохранения и не отступила, а выдала, первое, что пришло ей в голову:

– Ты, тварь, сейчас мой парень отстрелит тебе твой отросток и отдаст собакам на съедение, чтобы ты, не оскорблял, наших женщин. Света в слезах убежала за спину Виктора. Ему ничего не оставалось делать, как выйти вперед, с рукой, опущенной в карман, придав кисти форму в виде пистолета. Грузин закричал:

– Убивают! И убежал к своим землякам.

Виктор, для окружающих, повел Свету привадить себя в порядок к умывальнику, а сам через служебный ход вывел её на улицу. Медлить было нельзя, потому что один из трех парней на входе, следивший за порядком, побежал к машине милиции, стоящей в кустах, боясь перестрелки и жертв. Беглецы сели в первое такси, и Виктор громко сказал, чтобы слышали два водителя, сидящих в рядом стоящих Волгах:

– Пожалуйста, нам на вокзал!

Он сунул рубль в руки таксиста. Водитель доложил диспетчеру маршрут, и уехал в сторону вокзала. Проехав два квартала, Виктор увидел стоящее на обочине такси, остановил своё, сказал водителю, что он забыл выключить утюг на столе. И ничего не понявшую, но уже почти трезвую Свету вывел из салона за руку. Когда машина ушла по маршруту на вокзал, Виктор сказал:

– Света я посажу тебя в такси, хочешь до общежития, хочешь до квартиры бабушки. Всё я тебя выгулял, а сейчас я вынужден скрываться. Завтра утром устроюсь в общежитии к ребятам, там они меня искать не будут. И зачем ты выдумала про пистолет? Сейчас нас ищут все: милиция, грузины, и блатные.

Света заплакала, обняла его за шею и сказала:

– Я к тебе привыкла и не хочу расставаться. В общежитие уже нельзя, а в бабушкиной квартире я тебя спрячу хоть на неделю, будешь мне там цветы поливать.

– Хорошо, только назови другой номер дома, не доезжая, лучше мы прогуляемся. Ты приметная, когда сядешь на заднее сидение, старайся не показывать своё лицо.

– Ладно. Говори до магазина "Одежда", – согласилась Света.

Глава 5. Ночь в чужой квартире.

Они сели в другое такси, и новый водитель повёз их в микрорайон Новобелица до магазина "Одежды". Там то и застал их дождь. Пока они добежали до дома бабушки, то вымокли до нитки. Тут Виктор замолчал.

– Ну, а что дальше? – Умирал я от любопытства.

– Дальше, личное. И ни чего интересного., – сказал Виктор. Он просто боялся, что я его не пойму и буду смеяться над ним. Но я настоял, и он дальше продолжил свой рассказ.

Виктору очень понравилась река в Гомеле, широкая и чистая с прекрасным песчаным пляжем. Такая широкая водная гладь, редкость в Белорусских реках. Он вырос на притоках речушек впадающих в реку Неман, с холодной родниковой водой. Для того, чтобы там искупаться, приходилось каждый год делать платины из камня, которые сносило в паводок. В тех местностях, где он жил до Немана было около десяти километров. Когда он немного подрос, то уже не купался в речушках, а облюбовал Неман. Ему туда приходилось трудно добираться, и делал он это разными способами. То бегом, то на велосипеде, то на мотоцикле со старшими, то с другой оказией. Неман река дикая, коварная, с травянистыми или иногда болотистыми берегами. С непостоянным, меняющимся в отдельных местах руслом. С ямами и воронками, оставшимися после войны. С неразорвавшимися боеприпасами, которые пока не уничтожены, так как занесены песком, или торфом, но их в любой момент бурные потоки воды могут оголить, и они будут взрываться, даже от прикосновения крупной рыбы, неся в себе смертельную опасность. На ней встречаются часто водовороты и омуты в неожиданных местах, то по колено, то дна не достанешь. Сколько жизней взрослых людей и детей на его глазах унесла эта коварная река, особенно в раннем школьном возрасте. Были года, когда боле трёх ребятишек за сезон не возвращались в их посёлок. Тогда отец за ногу на цепь привязывал его с помощью замка к различным частям металлической кровати, уходя на работу, и был уверен, что его сын сидит дома на привязи. Но ребёнок, всегда освобождался после его ухода и убегал купаться, а к его приходу сам себя сажал на цепь. То замок маминой заколкой откроет. То металлический пруток расшатает, и снимет с него цепь, потом откроет замок ключом, то друг освободит. Но бог миловал, пока жив. А тут такая благодать и в центре города, и он решил остаться пока на купальный сезон, и сказал об этом Свете на пляже сразу после купания. Та тогда одобрила его решение.

– Гриша, пожалуйста, проведи завтра меня по кабинетам врачей, а то я, когда к ним иду, то жду очередную пакость с их стороны. Помоги, чтобы меня вселили в общежитие, надоело скитаться по чужим углам, – неожиданно попросил меня Виктор.

– Хорошо я завтра буду твоим гидом, только расскажи про эту проводницу, – попросил в свою очередь я, и Виктор продолжил свой рассказ.

Они после дождя зашли в подъезд дома из силикатного кирпича, по лестнице поднялись на пятый этаж. Света открыла ключом дверь, она вынула его из своей сумочки. Вошли. Подруга включила свет. Закрыла на английский замок входную дверь и заставила его раздеться до плавок. Вытащила из ванной стиральную машинку «Волна» и набрала в неё воду, засыпала стиральный порошок и сказала:

– Стирай, что тебе надо и вешай на балкон, чтобы сохло.

Потом она открыла воду и начала набирать ванну. Взяла из шкафа вешалку, надела на неё его пиджак, и вынесла на балкон сушиться. Тоже она сделала со своей юбкой, осталась в беленьких импортных трусиках и блузке. Света ни сколько его не стеснялась, лифчик она сняла, когда начала набирать воду. Виктор до этого не жил в общежитии, но по своему воспитанию, отвернулся от её голых ног с прекрасными бёдрами, будто ему это было не интересно и начал стирать.

– Ты пока тут занимайся, осваивайся, а я приму ванну, а то что-то я примёрзла, -

сказала Света, оставила его, прикрыв за собой дверь ванной.

Виктор сначала постирал мастерку. Потом выжал её, вручную, положил в таз. Затем бросил в машинку брюки. Когда машинка остановилась, вытащил брюки, выжал их и положил в таз. Воспользовался туалетом. Здесь он увидел пластмассовое ведро, стоящее на полке. Боясь получить за него по шее, он начал быстро через шланг выливать воду из машинки, сначала в ведро, а за тем в нём переносил её в туалет и выливал в унитаз. Таким образом, он освободил от воды стиральную машинку. Света в это время, что-то напевала, принимая ванну. Не зная, чем заняться он осмотрел зал в двух комнатной квартире. Зал был оформлен со вкусом и обставлен мебелью. На стене в рамке увеличенное свадебное фото молодой красивой девушки в фате и молодого лейтенанта с петлицами артиллериста. По улице носились милицейские уазики. Кого-то ищут, надеюсь не нас, подумал Виктор. На подоконнике и балконе стояли цветы, но он не решился их полить, хотя Света на это намекала. Наконец, Света вышла из ванной в жёлтом халате и стала сушить феном свои рыжие мокрые волосы. Виктор затащил стиральную машинку в ванну, ополоснул свою одежду в тазу и вывесил на балконе на прищепки.

– Ели хочешь, прими ванну или душ пока я сушу волосы, за ними ведь тоже нужен уход. У меня хорошего друга, как у тебя не было, я пока ещё так это делаю,– подколола Виктора Света.

Он принял душ, сначала тёплый с мылом, а потом холодный и сразу почувствовал лёгкость. Поле душа он одел выстиранные и выжатые им плавки. Вылез с ванны, когда стекла вода наклонился в неё, и стряхнул воду по-собачьи с головы.

– Чистое полотенце на верёвке, халат на вешалке,– услышал он голос Светы.

Виктор вытер голову и уши, ещё раз стряхнул остатки капель с волос своим методом. Надел халат и вышел в зал к Свете.

После дождя Света, наверное, проголодалась, потому что она заканчивала сервировку стола из того, что было в холодильнике. Продукты она оставила после очередного посещения квартиры, когда она поливала цветы. Один день в неделю она поливала цветы, и уезжала ночевать в общежитие. Один день ездила к маме и проведывала бабушку с мамой. Если давали отдых больше, то ночи она проводила в общежитии потому, что боялась ночевать одна в пустой квартире. Прошло три дня после её последнего визита. Хлеб и батон был нарезан и имел привлекательный вид, потому что лежал в бумажном пакете в хлебнице. В холодильнике нашёлся небольшой кусок копчёной грудинки, немного докторской колбасы, популярный в то время плавленый сырок в алюминиевой фольге. Света принюхалась к мясным изделиям и нарезала их. Потом она принесла из холодильника кильку в томатном соусе и шпроты. Обратилась к Виктору:

– Открой, что тебе нравится, а то я не знаю твой вкус.

– А у тебя сковорода есть? – Спросил Виктор, чем удивил свою подругу.

Забрал консервы и отнёс их на кухню.

– Прибери, пожалуйста, для более торжественного случая. Они тебе ещё пригодятся.

Света открыла холодильник, положила обратно консервы на полку. Он посмотрел в холодильник и увидел там яйца и растительное масло в бутылке.

– Почему ты спросил про сковороду? В каждом доме есть сковорода, а у бабушки их много,– продолжала любопытствовать Света.

– Потому, что я хочу внести и свою лепту в наш уже запоздалый ужин. Можно? – Спросил Виктор.

– Можно, только быстрее, а то я очень хочу есть, – ответила Света.

– Тогда помоги мне, помой луковицу вместе с пером, она лежит у тебя в холодильнике.

После этих слов, Виктор взял нужную ему сковороду, разогрел её на газовой плите. Влил немного масла из бутылки, выложил нарезанную грудинку и колбасу. Обжарил их на одной стороне, потом повернул на вторую, когда сало с грудинки немного растопилось. Взял у Светы из рук уже вымытую молодую луковицу с пером, удалил из корнеплода шелуху и покрошил луковицу с пером на мелкие кусочки на деревянной доске. Высыпал получившуюся смесь в сковороду и все перемешал. Взял три яйца из холодильника, ополоснул их под проточной водой, и разбил поочерёдно в сковороду. Закрыл сковороду крышкой, немного подождал, и перекрыл газ.

– Через пять минут можно подавать на стол, – сказал Виктор Свете, вытер руки о кухонное полотенце и пошёл в зал, сел за стол. Где остались порезанные сырки в блюдце, да кусочки хлеба с батоном в хлебнице. Пришла Света и принесла с собой тёмную бутылку с красивой этикеткой и поставила на стол. Потом она пошла на кухню и принесла с собой приготовленное им блюдо, разложенное ей в тарелки. По залу распространился вкусный аромат свежей пищи. Виктор взял в руки бутылку и вслух прочитал:

– Коньяк «Шипка», креп. 40 градусов, изготовлен в Болгарии. В уголке совсем мелким шрифтом: цена 6 руб.

– Извини, вина у меня нет. Я пила его всего три раз в жизни, да и то, когда нельзя было от этого отказаться. Обычно пригублю, да поставлю на стол, и так рюмку за вечер. А тут дорвалась, до бесплатного. Вино больно вкусное, не заметила, как в голову ударило. А коньяк от дедушки остался. Ему после инфаркта, когда таблетки дед уже не мог пить, из-за болей в желудке, врач по рюмочке на ночь коньяк пить велел. Сказал вам полезно, сосуды расширяет. Вот так с коньяком дед и прожил ещё пять лет.

– Кто он у тебя был по званию? – Поинтересовался Виктор.

– Вот на этой фотографии, на стене, они только поженились с бабушкой, сразу после войны. А вот ещё есть их маленькая фотография с бабушкой, когда он ушёл в отставку, посмотри сам, я в званиях не разбираюсь. Дед у нас всю войну прошёл и только один раз был ранен в руку осколком и то легко. После войны они с бабушкой всё по гарнизонам мотались и моя мама, родилась в каком-то гарнизоне в Сибири. Но мама, когда они ругались с бабушкой, почему-то её генеральшей дразнила и говорила, что другие давно бы хорошую трёх комнатную квартиру получили, – рассказала Света и принесла альбом с фотографиями.

На последней фотографии дед в форме полковника с орденоносной ленточкой, а бабушка держит его за руку и они оба улыбаются, глядя в камеру, наверно от того, что дожили до пенсии, подумал Виктор.

– Дедушка твой окончил службу полковником артиллеристом. А после ухода в отставку военным присваивают на звание выше. И твоя бабушка действительно генеральша, – объяснил Виктор Свете.

– То-то его военкомат схоронил с такими почестями, даже салют на кладбище у могилы дали,– вспомнила Света.

– Лучше бы при жизни заботились, если верить словам коменданта, что он им, так дорог,– говорила бабушка, когда плакала.

– Бабушка жадная, денег маме не даёт, всё на книжку кладёт, говорит: «Умру, внукам оставлю, я на них завещание при жизни написала. А ты ещё молодая, давай замуж выходи, вон женихов сколько, около тебя вьётся, а ты всё выбрать не можешь». Вот они и ругаются, – рассказала о своих родных Света.

– Открывай бутылку, угощай меня ужином, или ты тоже крепкое боишься пить, что бы я тебя пьяным не увидела! – Скомандовала Света и выключила верхнее освещение.

В зале осталось включённым, только боковое освещение. Виктор налил в рюмки коньяк.

– Давай выпьем, не чокаясь, за помин моего дедушки, он у меня был хороший, не такой жадный, как бабушка, – сказала Света.

Виктор раньше никогда не пил коньяк, но уже пил самогон и даже первак, семидесяти градусный пробовал, и на утро, как другие на голову не жаловался. Поэтому он опрокинул рюмку в рот и медленно пропустил её содержимое вовнутрь. Немного жгло и чем-то отдавало, толи корой дуба, когда её разжуёшь, толи пижмой, он так и не понял, но вкус не противный, как у самогонки. Света, глядя на него, сделала маленький глоток и закашлялась, хотела поставить рюмку на стол, но Виктор подхватил её руку и сказал:

– Вдохни и не дыши, а потом выпи всё до конца залпом. Недопитую рюмку на стол нельзя ставить, когда пьешь за покойника, плохая примета.

И он своей рукой приподнял её руку с рюмкой к её губам. Света собралась и залпом всё выпила, потом опять закашлялась. Поставила рюмку на стол и с чувством выполненного долга уговорила его блюдо. Затем только посмотрела на Виктора, увидев, что у него пустая тарелка, сказала:

– Как вкусно ты готовишь! Я пошла за добавкой.

Через некоторое время она вернулась со сковородой в руках. Разделила остатки блюда по-братски. Разложила его по их тарелкам. Отнесла сковороду на кухню. Села против Виктора, посмотрела ему в глаза и сказала:

– Надеюсь, увидеть тебя пьяным.

Принесла рюмку большей вместимости, и налила её до краёв.

– Не получится, я один не пью.

Она капнула себе в рюмочку и сказала.

– За тебя, за твою удачу, чтобы ты прошёл комиссию и поступил в БИИЖТ.

Света чокнулись, и выпила свою каплю первой. Виктор осушил свою рюмку и стал закусывать. Приятное тепло разлилось по всему его телу, разыгрался аппетит и он налег на остатки блюда. Когда на тарелке остался кусочек колбасы, Света заставила Виктора, посмотрела ей в глаза и повторила своё желание:

– Всё же надеюсь, увидеть тебя пьяным сегодня.

Потом снова наполнила до краёв его рюмку, капнула немного в свою рюмку и подняла её. Виктор поднял свою рюмку, они чокнулись, и он сказал:

– Я хочу, чтобы ты была всегда такой доброй, красивой, умной и самое главное, счастливой. Чтобы при встрече с тобой улыбались другие люди, и сами становились счастливее.

Он выпил, выпила и Света и сказала:

– Такой привкус был и в том коктейле в кафе, вот почему я захмелела.

– Ты давай закусывай аналитик! А то опять захмелеешь, – сказал Виктор.

Парень принялся доедать остатки колбасы. Света положила ещё ему добавки, со своей тарелки. Он всё съел. Виктору вдруг стало, так хорошо, что он сам взглянул на неё. Света была неотразимо красивая, и она знала это. Она выложила конфеты «Ласточку» из своей сумочки висевшей на спинке стула посмотрела опять ему в глаза и сказала:

– Немного повеселел, но даже не захмелел. Посмотри тогда на пьяную девушку, я ведь девушка и у меня ещё не было парня. Всё же я надеюсь увидеть тебя пьяным сегодня. Чтобы ты потом надо мной не смеялся.

Затем она наполнила его большую и свою маленькую рюмки. Перед тем, как выпить Виктор рассказал ей свою историю, как он, ведь, был уже раз смертельно пьян в своей жизни. Тогда ему было четыре года. У него есть сестра Алла, ей тогда исполнился год. Родители собрали знакомых на крестины. Он помнит, что народу было много. Гости сидели за столами, и пили самогонку: мужчины, женщины и молодые девицы. Виктор с сестрёнкой играли, бегали между столами. Во время игры они подбегали к взрослым и те их подкармливали, всем, что было на столе. Женщины пили закрашенную самогонку. Вскоре народ захмелел, многие стали не допивать свои стаканы и выливать под стол. Мать сделала им замечание. Одна молодая особа не допила свою рюмку и сунула её сестрёнке, когда та подбежала к красивой тёте и попросила попить, та попробовала, заплакала и выплюнула со рта. Когда Виктор подбежал к этой паре, то мужчина, желая привлечь внимание и развеселить свою подругу, вместо компота сунул ему в руку стакан с остатками самогонки. На удивление всех, ребёнок её выпил, даже не поморщился и побежал дальше играть. Пока закончилось застолье, многие взрослые провели надо ним свой эксперимент, не думая о последствии. Виктор помнит, гости ушли, сестрёнку уложили спать, родители убирались со столов, а он всё бегал и мешался у них под ногами. Мама на него накричала, мальчик обиделся, залез в один из чуланов в квартире и там уснул. Родители отыскали его глубокой ночью, перенесли спящего на кровать. Хватились его к обеду следующего дня, стали будить, но он не просыпался. Тогда мама испугалась, и вызвали врача. Врач тоже не смог разбудить мальчика, но прослушал его и ничего не нашёл. Сначала он подумал, что у него наступил летаргический сон. У врача был насморк, но он, как-то унюхал, что от ребёнка несло перегаром.