За спиной

Это было как раз то, что ей сейчас от него требовалось. Не какие-то там слова утешения – «о, дорогая, мне жаль, что Хэллоуин вызывает у тебя такой стресс». И ей определенно не нужны были вопросы: «Я слышал про то, что сегодня произошло в салоне, – кто такая Теодора? И что с тобой некогда случилось на Хэллоуин?»

В этот самый момент ей было нужно, чтобы он прикасался к ней, ласкал ее, заставил забыться.

Глава 6

– Эй! – крикнула Джемма, переступая порог. – Я дома!

– Мамочка! – Торопливый перестук крошечных ножек скатился вниз по ступенькам раньше самого Лукаса.

– Не бегай по лестнице! – быстро крикнула Джемма, и сердце у нее замерло – как и всегда, когда Лукас совершал какой-нибудь из миллиарда поступков, способных в конечном итоге причинить ему вред.

Едва спустившись, он сразу же бросился к ней в объятия, крепко обхватив ее обеими руками.

– Здрасьте, Джемма! – Айрис, улыбаясь, присоединилась к ним. – А вы сегодня раненько.

– Да. – Джемма выпрямилась и улыбнулась молодой женщине в ответ. – Работы было немного. И Лукас сегодня встречается с Каем, сыном моей подруги, так что я хотела немного прибраться.

А еще она чувствовала себя жутко уставшей – этой ночью Лукас просыпался целых три раза, и Джемма почти не спала. Не говоря уже о волнениях из-за предстоящего похода Лукаса за конфетами. Ей нужно было побыть дома и немного восстановить силы.

– Ясно. Хотите, я останусь еще ненадолго, дам вам отдохнуть?

– Нет, спасибо, я справлюсь.

Джемма терпеть не могла оставаться дома наедине с няней. В таких случаях ей всегда хотелось спрятаться в своей спальне. Кроме того, она все еще терзалась чувством вины из-за того, что обвинила Айрис в инциденте с телефоном накануне. Предстояло проследить за тем, чтобы Бенджамин и Айрис в течение ближайших двух-трех недель никак не пересекались, пока он обо всем этом не забудет.

– Как скажете. – Айрис уже тянулась за своим пальто. – Лукас уже съел свой дневной сэндвич. Мы очень хорошо провели время. Немного порисовали, а потом он рассказал мне сказку про ведьму и принцессу – очень, на мой взгляд, любопытную.

– И сама была бы не прочь послушать… – Джемма провела рукой по волосам Лукаса. – Гм… Послушай, Айрис, ты случайно не свободна сегодня вечером? Лукас первый раз в жизни идет на Хэллоуин, а мне что-то малость нездоровится…

– Нет, сожалею, но я сегодня приглашена в гости, – ответила Айрис. – Но вам не стоит идти, раз уж вы неважно себя чувствуете.

– Да, ты права, – слабым голосом отозвалась Джемма. – Может, его проводят бабушка с дедушкой…

– Я хочу, чтобы ты со мной пошла, мамочка, – встрял Лукас, обнимая ее за ногу.

– Посмотрим, зайчик.

– Ладно, увидимся после Хэллоуина! – Айрис помахала им обоим на прощание и ушла.

– Мамочка, хочешь послушать мою сказку? – спросил Лукас, явно в нетерпении.

Джемма была рада, что он не попросил у нее телефон, чтобы поиграть, и искренне надеялась, что вчерашняя катастрофа не вернется, чтобы преследовать ее. Она бросила взгляд на часы. До прихода Кая и Барбары оставалось чуть больше часа. Можно было еще сварить себе кофе и немного отдохнуть. Но ей хотелось прибраться, и по собственному опыту она знала, что стоит ей хотя бы просто присесть, как начать будет гораздо труднее. Так что сначала уборка, а отдых – потом.

– Хорошо, зайчик, но я пока что немного приберусь, а ты мне будешь тем временем рассказывать, хорошо?

– Хорошо.

Джемма направилась в гостиную, а Лукас двинулся за ней по пятам.

– Жила-была одна очень-очень плохая ведьма, – начал он.

– О, мне уже страшно.

– И она была очень зла на одну принцессу. О, я забыл сказать, что ведьму звали Федора. Это очень важно.

– Федора, говоришь? – Джемма усмехнулась, поднимая с пола носки Лукаса. Каждый вечер он стаскивал с себя носки в гостиной и бросал их на пол. Джемма уже отказалась от попыток приучить его относить их в корзину для белья.

– Да. А разозлилась эта Федора на принцессу за то, что принцесса однажды намочила ей волосы.

– Да, ведьмы не любят воду, – согласилась Джемма.

– Так что ведьма переоделась, чтобы никто ее не узнал, и отправилась во дворец, где устраивали большой-пребольшой бал…

Джемма рассеянно слушала, подхватив метелку и принявшись подметать пол в гостиной. Она не хотела, чтобы Барбара появилась у нее в доме, застав в нем какой-то беспорядок. Дом самой Барбары всегда выглядел безупречно чистым.

Джемма была недовольна собой за то, что пригласила их в гости на Хэллоуин, но вторая половина дня у них с Барбарой освободилась из-за праздника, и в тот момент это казалось удобным случаем. Или, по крайней мере, это Барбара сочла это удобным случаем и уговорила ее.

В кармане запищал телефон, и Джемма достала его. Сообщение с неизвестного номера. Новая клиентка? Она открыла его. Нет, вроде как обычный спам – приглашение на какую-то грандиозную вечеринку в честь Хэллоуина: явно как совершенно спонтанная, не постановочная фотка подростков в маскарадных костюмах и текст, написанный кровавыми буквами. Джемма уже собиралась убрать телефон в карман, когда взгляд зацепился за что-то в тексте, что заставило ее приглядеться к нему повнимательней.

Самое время нагнать страху! Давайте отпразднуем канун Дня всех святых в доме Виктории Хауэлл! Большой выбор напитков, потрясающая музыка, размахивающие ножами психи, а еще убийство! Маскарадные костюмы не обязательны, но тебе стоит прийти в костюме, чтобы мы тебя не заметили, пока не станет слишком поздно!

Джемма дважды перечитала текст, судорожно сглотнув. Виктория Хауэлл… Имя, которое она не слышала более десяти лет. А текст…

Размахивающие ножами психи…

Убийство…

Чтобы мы тебя не заметили, пока не станет слишком поздно…

Телефон задрожал у нее в руке. Взгляд упал на фотографию. Она знала это место. Эти картины на стене, пианино в углу… Она много раз бывала здесь ребенком. И один раз подростком.

Дом Виктории Хауэлл.

И молодых людей на снимке. Лица, которые она сразу узнала, хотя последний раз видела их много лет назад. А в самом центре фото… Это ведь она сама! Танцующая с каким-то парнем. Знакомая серебристая маска закрывала ее лицо.

Телефон со стуком упал на пол. У Джеммы закружилась голова, перед глазами все поплыло.

– …а потом принц поцеловал принцессу в губы, – вещал тем временем Лукас. – И она проснулась. И король с королевой были так счастливы, что Виктория проснулась, что…

– Что? – прохрипела Джемма.

– Принцесса проснулась, потому что принц ее поцеловал, – терпеливо объяснил Лукас.

– Как, говоришь, звали принцессу?

– Ее звали Виктория. Это очень важно.

Тут в голове у Джеммы всплыли подробности сказки, которую только что рассказал Лукас. Принцесса, которую звали Виктория… Злая ведьма, которая хотела убить эту принцессу за то, что та намочила ей волосы… Для чего переоделась до полной неузнаваемости и отправилась на бал к этой самой принцессе.

Нелепый… По-детски наивный… Тошнотворно знакомый сюжет.

Отложив метелку, Джемма присела на корточки и схватила Лукаса за плечи.

– Кто рассказал тебе эту историю?

Он заморгал.

– Айрис сказала, что…

– Так это Айрис рассказала тебе эту сказку?

– Нет! Только концовку. Она сказала, что нам нужна новая концовка. Потому что не хотела, чтобы принцесса умерла.

– Не хотела… – В голове у Джеммы болезненно запульсировало. Никак не получалось сосредоточиться. Ее телефон лежал на полу рядом с ней.

Размахивающие ножами психи…

– Она не хотела, чтобы принцесса умерла?

– Злая ведьма на самом деле убила принцессу, но Айрис сказала, что это слишком печальная история. – Лукас нахмурился. – Так что предложила, что, может, принц поцеловал принцессу и…

– Ну а про ведьму – это она тебе рассказала? С мокрыми волосами?

– Нет, это я ей это рассказал. Мамочка, ты делаешь мне больно!

Джемма поняла, что слишком сильно вцепилась ему в плечи, и заставила себя разжать пальцы.

– Но кто рассказал тебе эту сказку?

Чтобы мы тебя не заметили, пока не станет слишком поздно…

Губы у Лукаса задрожали.

– Лукас! Послушай меня! Кто рассказал тебе эту чертову сказку? Кто?

Собственный голос показался ей каким-то чужим. Хриплый… Сердитый… Испуганный.

Лукас начал всхлипывать.

– Это дурацкая сказка. Я не хочу про нее говорить!

– Айрис и вправду…

– Я не хочу про это говорить! – выкрикнул он, отпрянул от нее и побежал к дивану, где зарылся лицом в подушку, приглушившую его рыдания.

Джемма неотрывно смотрела на него, дрожащего всем телом. Прошедшая минута казалась какой-то туманной, нереальной. Она потеряла контроль над собой. Смутно припомнилось, как она трясла Лукаса, допрашивая его! Кричала на него. Вела себя как сумасшедшая.

Судорожно вздохнув, Джемма подобрала телефон. И опять посмотрела на экран.

Фотография больше не казалась ей знакомой. И в углу комнаты стояло не пианино. А шкаф. Девушка, которую она приняла за себя, была просто кем-то из собравшихся подростков. Как и все остальные на фотографии.

Текст гласил:

Самое время нагнать страху! Давайте отпразднуем канун Дня всех святых на Вест-Виктория-стрит, 8120! Большой выбор напитков, потрясающая музыка, соревнования по ловле яблок[11] и безумный конкурс маскарадных костюмов! Вы точно не захотите такое пропустить!

Джемма несколько раз перечитала это сообщение, а затем отложила телефон. Ей нужно было присесть. Сделав несколько неуверенных шагов, она опустилась на диван рядом с Лукасом и, нежно погладив его по спине, прошептала:

– Прости меня, зайчик. Мама накричала на тебя, просто потому что немного устала. Я не хотела тебя напугать.

Лукас продолжал всхлипывать, все еще пряча от нее лицо.

– Пошли. Давай подготовим дом. Скоро придет Кай. – Джемма сглотнула. – А вечером пойдем собирать сладости.

Глава 7

Джемма сидела на диване, наблюдая за трудами Лукаса. Ей наконец удалось успокоить его, предложив украсить чем-нибудь ведерко в виде тыквы, в которое предполагалось складывать выпрошенные конфеты. Она сказала ему, что он может показать его Каю, когда тот появится. Идея была встречена с большим энтузиазмом, заставив сына позабыть обо всем этом инциденте с мамой, слетевшей с катушек.

Хотелось бы и ей тоже забыть его навсегда.

Сжимая в руках телефон, Джемма время от времени перечитывала то приглашение на вечеринку в честь Хэллоуина. Просто чтобы убедиться, что во второй раз правильно все поняла.

Продолжая убеждать себя, что всё с ней в полной норме.

А в норме ли? Ей казалось, будто она сходит с ума, теряет связь с реальностью. Это сообщение на ее телефоне… не похоже, чтобы ей просто что-то почудилось. Она ведь перечитала его дважды. Фотография казалась такой реалистичной! Все эти знакомые лица… И это зловещее послание…

Размахивающие ножами психи…

Джемма перечитала сообщение еще раз. Просто совершенно случайное, банальное приглашение отпраздновать Хэллоуин. Ничего больше.

Ну а сказка Лукаса? К этому моменту Джемма уже не осмеливалась ни о чем его спрашивать. Меньше всего ей хотелось, чтобы Барбара с Каем оказались в эпицентре очередного взрыва эмоций. Но там было так много всего… Эта принцесса, Виктория… И имя ведьмы – Федора. Что звучало немного похоже на…

Но эй, разве она не пыталась найти смысл там, где его на самом деле не было?

«Хотя, как ни крути, это и вправду звучало очень похоже на “Теодора”».

И, конечно, часть касательно того, как ведьма хотела убить принцессу Викторию за то, что та намочила ей волосы…

Лукас продолжал украшать наклейками со скелетами и мультяшными привидениями свое ведерко в виде тыквы. В том, как он это проделывал, снимая картинки с основы и методично наклеивая их одну за другой, было что-то гипнотическое, медитативное. Джемма почувствовала, что отключается, ее мысли уже витали где-то совсем далеко.

Иногда воспоминания непрошеными захватчиками вторгались в жизнь Джеммы, захлестывали ее с головой, заставляя заново переживать прошлое. А бывало, она и сама копалась в них, как теребят языком ранку во рту или ощупывают синяк. Чтобы проверить, на месте ли они, болят ли по-прежнему.

Тот день, когда принцесса намочила волосы ведьме, имел место за неделю до Хэллоуина. Джемма до сих пор живо помнила тот день. Некоторые воспоминания намертво врезаются нам в мозг, потому что какое-то событие оказалось слишком уж травмирующим. Другие же воспоминания мы запечатлеваем в своем мозгу сами, словно эпитафию, навеки выбитую на могильном камне, – охваченные гневом, обещая себе, что никогда такого не забудем.

Так что эти воспоминания по-прежнему никуда не девались. Как и гнев. Этот чистый, всепоглощающий подростковый гнев, достаточно жаркий, чтобы испепелить солнце.

В тот день на ней была футболка с надписью Viva La Vida – названием песни группы «Колдплей». Та, что она раздобыла на концерте. Джемма это помнила, поскольку просто обожала эту футболку. И после того дня больше никогда ее не надевала.

А еще она хорошо помнила тот запах. В школьном туалете стоял…

…характерный отчетливый запах, и от этой смеси хлорки и приторно-сладких духов Тео всегда хотелось задержать дыхание. Она старалась сводить свои посещения школьного туалета к минимуму, но некоторые вещи все-таки неизбежны. Особенно после того, как с утра первым делом выпиваешь два стакана яблочного сока.

Тем не менее справилась она оперативно, меньше чем за пару минут, стараясь дышать коротко и неглубоко.

А когда вышла из кабинки, то увидела, что они ее уже поджидают – Виктория и ее подруги, плотно скучковавшиеся перед дверью. Их намерения были очевидны. Конечно, девчонки частенько ходят в туалет вместе, но обычно при этом не стоят кучкой, скрестив руки на груди, с самодовольными улыбками на лицах.

Тео быстро отвела взгляд. Как будто, если не смотреть им в глаза, они оставят ее в покое. Расположились они между ней и дверью, поэтому она сделала шаг к раковине.

Донна сдвинулась влево, преграждая ей путь.

– Что? – спросила Тео, пытаясь скрыть дрожь в голосе. Хищники чуют запах страха.

– Кто-то нарисовал меня и выложил рисунок в Сеть, – произнесла Виктория звонким ангельским голоском. – Выложил, чтобы и мои друзья, и Зейн со своими друзьями его увидели. Ты случайно не знаешь, кто это нарисовал, Прыщавка?

Под Прыщавкой понималась Тео, естественно. Как и еще под несколькими подобными прозвищами, одно другого гадостней.

– Я не собиралась никому его показывать, – пробормотала Тео. – Прости.

Не было смысла отрицать, что это она нарисовала этот, с позволения сказать, портрет. Все знали, что она рисует карикатуры. Ее стиль был очень узнаваем. И это изображение Виктории явно принадлежало ей.

Тео так и обмерла, когда увидела его в одном из неофициальных школьных чатов. Она сделала этот набросок в порыве злости, после того как Виктория высмеяла ее на уроке физкультуры, в очередной раз пройдясь по ее прыщам. Рисунок был совершенно непростительным, если не сказать больше. У Тео был талант подмечать и подчеркивать недостатки. Крошечное пространство между передними зубами Виктории увеличилось до размеров каньона. Оттопыренные уши – из-за которых, как знала Тео, та всегда переживала – превратились в огромные лопухи. Девичьи груди, и вправду довольно полные, раздулись так, что вот-вот лопнут. Потом Тео скомкала рисунок и выбросила его в мусорную корзину. Но кто-то все-таки потрудился вытащить его оттуда и поделиться ее талантом со всеми.

– Прости? – передразнила Виктория Тео, придав голосу плаксивые нотки.

– Послушай, Вик, я не…

– Не называй меня Вик! – рявкнула Виктория.

Вик было ее прозвищем, когда они были маленькими девочками. Когда были лучшими подругами. Пока жизнь не вмешалась и не развела их в разные стороны. Если Тео и надеялась заставить Викторию припомнить те времена, то этим надеждам явно не было суждено сбыться. Виктория позволила маске холодного спокойствия упасть с лица, и Тео увидела, насколько она на самом деле зла – зубы стиснуты, все тело дрожит, щеки красные… Наверняка по-настоящему взбесил Викторию тот факт, что этот рисунок увидел Зейн, ее парень. Даже когда они были маленькими, она всегда очень трепетно относились к тому, какими глазами смотрели на нее мальчики.

Обычно Виктория довольствовалась просто всякими обидными прозвищами. Или замечаниями, брошенными шепотом ее подругам и сопровождавшимися ехидным хихиканьем, когда Тео проходила мимо по коридору. Но Тео пришло в голову, что на сей раз Виктория действительно может причинить ей боль. Не к этому ли все шло? К девчачьей драке в туалете с дерганьем за волосы и царапаньем ногтями?

Тео рванулась было к двери, но была тут же схвачена.

– Знаешь, – произнесла Виктория дрожащим от ярости голосом. – Прыщи появляются, когда… э-э… Это из-за грязи. Тебе следует помыть их. Твое лицо, в смысле.

У Виктории наверняка имелось остроумное, язвительное оскорбление, заготовленное заранее. Наверное, она отрепетировала его перед зеркалом. Но сейчас, в гневе, слова прозвучали совсем не так, как надо. Это не имело значения. Основная идея была ясна.

– Нет! – Тео сопротивлялась, когда ее потащили обратно в кабинку.

Она пнула Донну в лодыжку, и та хрюкнула от боли, но не отпустила ее. Они заставили ее опуститься на колени – Тео почувствовала, как влажный пол пропитывает ее брюки. Чью-то руку у себя на затылке. Толкающую ее вперед, все ближе и ближе к унитазу. К коричневым потекам на белом фаянсе. Вода в унитазе подернулась рябью, когда ее лицо приблизилось к ней. Она стала вырываться сильнее и взвизгнула.

Тут кто-то наклонился вперед и спустил воду. Вокруг нее забурлила вода, забрызгав лицо, волосы, рубашку. Тео как можно плотнее закрыла глаза и сжала рот, чувствуя брызги у себя на губах.

Удерживающие ее руки разжались. Она резко вскочила и вихрем развернулась, вытирая воду с лица, слепо моргая, с колотящимся сердцем и стиснутыми зубами. Виктория выставила перед собой телефон, явно снимая происходящее.

– Ты гребаная сука! – истошно выкрикнула Тео.

Они не выглядели победителями. Донна была бледна. Губы у Виктории дрожали, как будто она вот-вот расплачется. Две другие девицы не смотрели Тео в глаза. Но Виктория продолжала крепко держать телефон в руке.

– Я убью тебя, Виктория! Просто подожди. Я убью тебя, мать твою!

Виктория убрала телефон. Открыла было рот, как будто чтобы что-то сказать, когда Тео бросилась на нее. Донна обхватила ее и прижала к двери кабинки.

Виктория отступила на шаг.

– Ладно, пошли.

И все они убрались в коридор, закрыв за собой дверь. Тео стояла, дрожа, с ее волос капала вода. Она хотела их всех убить. Она хотела умереть.

…Джемма сморгнула, отгоняя это воспоминание. Руки с переплетенными пальцами были у нее крепко сжаты, зубы стиснуты. Она все еще чувствовала это, даже спустя столько лет – то унижение. Отвращение. Сколько раз она помыла голову, когда вернулась домой? И все равно не чувствовала себя чистой. Извела целый флакон зубного эликсира, чтобы прополоскать рот, и все равно представляла, как микробы из унитазной воды, из этих коричневых потеков, осели у нее на ее губах, языке, зубах. Футболка, ее любимая концертная футболка, отправилась прямиком в мусорное ведро.

Тео тогда отпросилась с уроков, сославшись на боль в горле. Дома она лежала в постели, вновь и вновь прокручивая в голове те моменты. Основное действо длилось не более нескольких секунд, но в ее сознании оно превратилось в долгие минуты, а затем и в часы – унитазная вода омывала ее лицо, поднималась к шее, заливалась в рот… Иногда Тео думала, что никогда больше не вернется в школу. Закончит учебу дома. Если никуда не выходить, то можно избегать встреч с этими людьми до конца своей жизни. А иногда представляла, как, окончив школу, станет успешной художницей – знаменитой, богатой. И, вернувшись в город двадцать лет спустя, увидит, что Виктория стала толстой неряхой, живет в трейлерном парке, замужем за пьяницей…

Через два дня Тео увидела в том же чате, где был размещен рисунок, видео и фотографии. На видео она поднималась от унитаза – с мокрым лицом, отплевывающаяся, жалкая. А на фотографиях запечатлена с головой, опущенной в унитаз. Подпись гласила: «Прыщавка получает столь необходимый уход за лицом».

И ее фантазии стали намного мрачнее.

Глава 8

Джемме обычно нравилось встречаться с Барбарой вне работы. Но прямо сейчас нервы у нее были на пределе. Поэтому ей было трудно увидеть все то, что она обычно любила в Барбаре – ее врожденную жизнерадостность и доброту, а также то, как та умела поддерживать беседу. Вместо этого Джемма постоянно обращала внимание на то, насколько громко звучал голос Барбары, особенно в гостиной, где была проблема с резонансом и любой шум, как правило, только усиливался. Кроме того, у Барбары была неприятная привычка все время говорить о работе, в то время как Джемма предпочитала говорить о делах в основном только в стенах «Примадонны».

– …та тетка, которая зашла прямо перед твоим уходом, – ты ее видела? Появилась впервые, но я думаю, станет постоянной. Ей реально была нужна моя помощь! Видела бы ты ее ноги… Педикюр занял почти час. Вот почему мы опоздали. Прости за опоздание, кстати. Надо было мне позвонить.

– Все нормально.

– Мы проходили мимо дома твоих соседей по пути сюда… Того, перед которым растут такие розовые кустики. Ты видела, как они украсили его на Хэллоуин? Это же ни в какие ворота не лезет! Они что, не знают, что в этом районе есть семьи с маленькими детьми?

– Понимаю, что ты имеешь в виду, – кивнула Джемма, хотя так и не поняла, что имела в виду Барбара. Она не помнила, чтобы видела что-то неподобающее.

– Кай испугался. Мне пришлось его успокаивать. Он вообще очень чувствительный. На прошлой неделе посмотрел мультик, в котором потерялся песик, и после этого не мог заснуть. Поделом мне, что разрешила ему посмотреть телевизор перед сном! Это и моя дурная привычка, ты же знаешь. В смысле, смотреть телевизор перед сном… О, по-моему, это котик там потерялся! Кто это был, Кай, песик или котик?

Вышеупомянутый Кай все еще держал Барбару за руку, застенчиво глядя в пол и напрочь игнорируя вопрос своей матери. Лукас стоял позади Джеммы, тоже даже ни пытаясь заговорить.

– Лукас, – подтолкнула Джемма своего сына. – Почему бы тебе не отвести Кая в свою комнату и не найти во что поиграть?

Сын придвинулся к ней еще ближе и пожал плечами. Иногда это так раздражало… Каждый раз, когда эти двое встречались, им приходилось проходить через одну и ту же церемонию, когда обе матери подталкивали их друг к другу и уговаривали поиграть вместе. А потом, за двадцать минут до того, как распрощаться, оба вдруг проникались такой взаимной симпатией, что их было трудно оторвать друг от друга. После чего Лукас жаловался, что ему не дали как следует поиграть с Каем, и Джемма обещала, что они скоро опять встретятся. А затем, две недели спустя, они вели себя так, словно были совершенно незнакомы. Неужели Лукас не мог найти в себе силы хоть разок побыть гостеприимным хозяином?

Частично, если даже и не полностью, в этом была ее вина. Лукас наверняка все еще приходил в себя после недавней истерической сцены. Как и сама Джемма. Не помогала и мысль о том, что меньше чем через два часа им предстояло отправиться в этот дурацкий поход за конфетами. О чем она только думала, пригласив Кая и Барбару не когда-нибудь, а именно сегодня? Ах да… Она ведь рассчитывала, что компанию сыну составит ее свекор.

– Кай, хочешь посмотреть комнату Лукаса? – спросила Барбара.

Кай пробормотал что-то невнятное. Никакого прогресса.

– Мне еще нужно приготовить угощение для тех, кто придет за сладостями, – сказала Джемма Барбаре. – Что ты планируешь раздавать?

– Я испекла на Хэллоуин кучу того же домашнего печенья, что и на прошлой неделе, помнишь? Они и вправду вкусные, и в них нет всех тех добавок, которые есть в конфетах массового производства. Хотя не то чтобы я помешана на здоровом питании или чем-то в этом роде, сама ведь знаешь… Но мне все-таки кажется, что если большинство ингредиентов – сплошь буквы и цифры, то это не может быть чем-то хорошим.

Джемма, в шкафу у которой лежали три упаковки жевательных конфет «Соур патч кидс», припасенных для раздачи сладостей, ощутила легкий укол вины.

– Ничего себе! Здорово… Думаешь, хватит?

– Да я его напекла… просто несметное количество. По-моему, целый рабочий день на одну только выпечку потратила. В доме пахло как в кондитерской, Кай и Джордж чуть с ума не сошли. В конце концов я разрешила им съесть по две штучки – просто чтобы отвязаться от них.

– Просто невероятно!

Джемма надеялась, что Барбара не спросит ее о том, какие лакомства она сама приготовила. Ей нужно было еще немного времени, чтобы успокоиться, осмыслить события последних нескольких часов. Или, скорее, последних нескольких дней. Подумать о произошедшем и о своей собственной реакции. Разобраться во всем этом. Это было непросто, учитывая присутствие Барбары и Кая, а также грядущий поход за сладостями. И, еще хуже, она была почти уверена, что забыла что-то важное. По ее опыту, это было постоянное материнское состояние – думать, что ты забыла что-то важное.