Томця

– Кушай, у тебя важный день впереди! – необычайная нежность и тепло, точно плед в зимний вечер, проникли в самую душу, и на суровом лице, погруженном в глубокие мысли, проступила легкая тень улыбки, а глаза оживленно сверкнули. – Кушай-кушай, голова должна работать хорошо! Мы с дедом, – какая-то необъяснимая манипуляция, произведенная где-то в недрах под столом, вынудила Рафаила Сигизмундовича оторваться от распития, «странная какая-то привычка, но весьма и весьма интересная» чая с молоком, – верим в тебя.

– Кхе-кхе, – незаконченный глоток брызнул обратно в белую пиалу, – ага, верим. Ты – молодчина.

Томця молчала. Но осторожно взяла любимую конфетку, быстро положив ее в рот.

– Точно заберет кто! – засмеялась бабуля и строго взглянула на супруга, как будто напоминая о чем-то, что мужчины либо забывают, либо откладывают как можно дольше.

– Томця, ты ведь сирота, – мужчина осторожно и практически шепотом произнес ненавистное слово, которое всячески старались избегать в доме. – Кхм, – он будто бы извинясь отвел взгляд в сторону, а затем обернулся и бережно положил ладонь на плечо внучки. – Знаешь, по закону сиротам положено либо стипендия, либо общежитие, либо и то и другое при любых обстоятельствах. Хм, – мужчина задумался, все ли правильно сказал. – А ты девочка способная, сдашь экзамены как надо. А если не все так гладко…

– Знаю, знаю, – Тамара аккуратно мотнула головой, изучая содержимое своей пиалы, – буду низать табак и окучивать огороды до пенсии.

– Глупая, – дед улыбнулся, искренне и тепло, так как это может лишь по-настоящему любящий и понимающий родной человек. – Ты уж точно будешь делать нечто большее. Вон, посмотри какая – красавица!

– А если я не поступлю? – голос дрожал, но слова, которые тревожили все нутро, точно кипящий бульон вырвались наружу.

– Поступишь, – коротко и утвердительно ответила бабуля, обрётшая прежние строгость и жесткость. – Поступишь и слез лишних лить не будешь. Все, хорош сырость разводить.

Разговор прервал внезапный гудок автомобиля.

– Ах, вот и Вилеметов. Сам председатель, – на мгновение показалось, что тут прозвучал нелицеприятный эпитет, – отвезет тебя в райцентр. Так что, – дед по-отечески подмигнул, – тут все решено.

– Удачи, Томця!

И девушка медленно вытянулась в тонкую струнку, тряхнула копной каштановых волос и с силой сжала кулаки. Выходя навстречу сверкающему в ясных солнечных лучах белому москвичу-403, перед которым в клубах дыма стоял невысокий мужчина средних лет, с характерным животиком, туго втиснутым в сливочно-желтую рубашку и редкой порослью седеющих волос, трусливо обнаживших высокий лоб, Томця чувствовала себя неожиданно спокойной и уверенной в собственных силах.

– Готова? – спросил он и бросил недокуренную сигарету, по-фильмецки растоптав черной туфлей.

– Ну, что, мы едем, или ка-ак? – прозвенел голос из машины, а следом показалось пухлое личико, обрамленное соломенными кудрями и огненно-розовыми тенями, придающими призрачное сходство с молодым поросенком. – Дорогая, на экзамен не стоит опа-аздывать, уж поверь мне!

Тамара задержалась на мгновение, делая глубокий вздох, бросила взгляд на деда с бабулей, вышедших помахать ей, и сама себе прошептала:

– Я все смогу! – бодро дернув кулаками, сжимавшими край сумки с конспектами и запасом ручек, она подбежала к машине.

– Увожу девчонку, а привезу студентку, – усмехнулся Вилеметов, подмигнув ореховым глазом. – Ну, будем, – мужчина махнул на прощание бабуле с дедом и уселся за руль.

Светская беседа мужа и жены за рулем едва доносилась до взволнованного сознания абитуриентки, сливаясь с мотивами Эдиты Пьеха, льющимися из чуть хрипящего приемника. Автомобиль несколько раз судорожно подпрыгнул на неровностях дорожного полотна, отрезвляюще встряхнув девушку.

– Ча-ай, нервничаешь? – блондинка обернулась из-за сидения, наигранно любезно улыбаясь.

– Ага, – призналась Тома, в очередной раз проверяя содержимое сумки.

– Сда-ашь, – пришла к убеждению женщина. – Такие, как ты, всегда находят свое место, уж я-то знаю, – она откинулась на сиденье, глядя на мелькающие деревья за окном. – А коль нет, так жизнь не заканчивается на этом. Впереди еще много испытаний и событий, – голос стал тише, как будто произносила она это для себя. – Это лишь первое и малое.

Экзамен должен стать пропуском в новый мир. И Томця четко осознавала, для нее, дочери переселенцев, живущей вдали от шумного города, среди людей, часть из которых ставит крестик на документах вместо подписи, росшей без любви матери и внимания отца, для нее, строящей себя независимо и без помощи, такой шанс значит много. Сегодня она надела своё лучшее платье – белое, сшитое из старой ткани, но украшенное аккуратной вышивкой в виде ромашек. Стоя на крыльце в тени монументальных мраморных колонн и вдыхая аромат июльского зноя, она знала, что может гордиться собой.

Томця шагнула в аудиторию, где воздух пропитан запахом мела и старых деревянных парт, а взгляды экзаменаторов, строгих и непроницаемых, словно горные пики Алатау, следили за каждым движением. Вопросы сыпались как град: литература, история, математика. Девушка отвечала тихо, но твёрдо, голос дрожал лишь слегка, когда пришла очередь цитировать Есенина, чьи строки о золотой роще пришлось заучить наизусть.

Профессор в очках, с седыми бакенбардами, пристально следивший за каждым произнесенным словом и все время делавшим пометки в своем журнале, вдруг улыбнулся, когда она объяснила значение реформ Петра I, и эта улыбка стала добрым лучом надежды. Но труднее всего далась математика – числа путались в голове, как стада овец на пастбище, и она едва успела дописать решение последней задачи, когда прозвенел звонок.

Выйдя из аудитории, Тома прислонилась к прохладной стене коридора. Взгляд скользнул на ладони – влажные и холодные. Ноги подкашивались, но в груди разливалось странное тепло. Она не знала, сдала ли, но чувствовала, что отдала всё, что возможно.

Мучительно долго тянулась неделя. Эти семь дней ожидания результатов точно липкое масло растекались по ладоням, то бросая в дрожь, то внезапным морозцем спускаясь по спине. И даже рабочие заботы не могли прогнать эти мысли. Но Тома покорно ждала. О нет, она не сидела сложа руки, не тосковала на деревянном крылечке, подпираясь руками и изучая цветочки в саду бабули. У нее была работа, были свои обязанности.

Девушка остервенело вонзала пальцы в землю, взрыхлившая глинистые комья земли, методично выдирая сорные травы на рассвете. А после, пряча сочную копну волос под косынку, низала табак вместе с другими односельчанками. Подбадривания и задорные комментарии товарища Вилеметова вроде как и должны вдохновлять, но раз за разом возвращали ее в состояние беспокойного ожидания неизвестности. В сумерках она брела к низенькому домику бабули, привычно минуя хату бати, где почему-то мелькал вновь незнакомый женский силуэт. Сознание подкидывало приятные детские воспоминая в атмосфере беззаботности, говоря о жизни, которой больше нет. Да и вряд ли когда-то подобное веселье повторится. Томце пятнадцать лет. Она выросла, она большая, и теперь груз ответственности за взрослую жизнь лежит исключительно на ней самой.

То утро, солнечное и тепло ни чем не отличалось от других в знойном и сухом июле. Из приоткрытого окна стелился свет в обрамлении кружев ветра, принесшего далекую сладость и неотъемлемую горечь полыни. Поджав колени под себя, прижавшись к белой стене, Тома смотрела вдаль. Тот прекрасный рассвет долгожданного дня. Сегодня она узнает результат. Товарищ Вилеметов добродушно предложил вновь отвезти студентку в город, чтобы первым узнать радостную весть.

Глава

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.