В зелёных фуражках май

Они явно переживали за других парней, за русских солдат, за наше оружие. За тех, кто сейчас там выполняет приказы. За тех, кто на посту.

Мы выпили за тех, кто не вернулся. Выпили за то, чтобы мы вернулись. Обнялись, попрощались и пожелали друг другу удачи. Ночной Мурманск ждал своих героев.

Было уже поздно и девчонки, ошарашенные нашей встречей и такими разговорами, стали собираться домой. И вдруг одна из них говорит нам:

– Я поняла, я всё теперь поняла! Когда смотришь новости по телеку, то переключаешь. Если в кино, то это страшно или забавно. Но когда понимаешь, что парень идущий по улице твоего города, возле твоего дома – он же твой защитник. Ещё только на прошлой неделе он воевал за нас, возможно для того, чтобы я могла спокойно учиться в институте, воевал, чтобы у меня была семья и дети. Он был готов погибнуть за то, чтобы у меня всё было хорошо в жизни. Они рискуют своими жизнями, своими семьями. Я поняла. Это страшно. У того парня, который погиб там, ведь у него, наверное, была девушка или семья. Они же любили друг друга.

– Ванечка! Ромочка! Мальчики, миленькие, вы только возвращайтесь домой живые, хорошо?

Девчонки заревели и повисли у нас на шее. Ваня очнулся первым.

– Эй, эй. Вы чё там нас уже хороните? Хорош ныть! Я вернусь домой, и он тоже. Обещаем. Пограничники никогда не обманывают.

Мы проводили девушек по домам и пошли обратно в часть. Нужно было спешить, ещё надо было отдохнуть. День предстоял серьёзный.

К трём ночи мы пришли в казарму. Цветок, увидев нас, очень обрадовался и похлопал по плечу. Мы пошли в курилку, где рассказали про встречу с ребятами из апатитского ОМОНа.

Саня выслушал, докурил сигарету и сказал:

– Ясно, парни. Сейчас всем спать. Подъём в 5.30. Послужим России. Теперь наша очередь. Наша смена.

Утром в 6.00 все, как один, стояли на плацу.

Майор был доволен: последнее испытание прошли все. И это был показатель его работы.

– Парни! Всё, что вы должны были услышать от меня, вы вчера услышали. Спасибо. А сейчас – по машинам! До встречи через полгода. Слышите?! Я хочу видеть вас здесь, на плацу, через полгода! Всех! Выполняйте!

Мы стали грузиться и рассаживаться по машинам. Колонна завелась и выехала на улицы Мурманска. Тент был закинут наверх, и мы увидели достойную картину.

На КПП стоял наш майор. Он сумел за эти пять минут незаметно переодеться в парадный пограничный китель с майорскими погонами. Попов стоял по стойке «смирно» и провожал нас, приложив руку к зелёной фуражке, и поворачивался к каждой машине. Я увидел у него на кителе много наград, но мне почему-то навсегда запомнился орден Красной Звезды.

Сильно, товарищ майор!

Спасибо, товарищ майор!

В аэропорту всё проходило по-военному чётко и без задержек. Посчитались, погрузились, полетели! Самолёт взял курс на Санкт – Петербург.

Пришло наше время защищать свою Родину.

глава 4. Санкт-Петербург – Худжанд

До Питера долетели за пару часов. Как-то незаметно, буднично, что ли. Будто каждую неделю летали туда и обратно. В аэропорту нас выгрузили, построили и пересчитали. Как ни странно, все на месте! Парни ржали: зачем, может кто-то в полёте вышел покурить и сейчас обязательно кого-нибудь не досчитаются.

Нас посадили на УРАЛы и повезли по Питеру.

Здравствуй, Санкт – Петербург! Ребёнком я приезжал в тогда ещё Ленинград, на олимпиады по геологии с Юрием Матвеевичем, руководителем нашего апатитского кружка юных геологов. Сколько музеев, сколько выставок он нам тогда показал. Как недавно всё это было! А сейчас я вырос и еду по тем же улицам, по которым гулял ребёнком.

Мы прибыли в отряд. Перед строем выступил майор. Он объявил, что вылет в Республику Таджикистан назначен на следующее утро. Распорядок такой: сегодня ожидаются группы с других погранотрядов Арктического региона. Заходим в казарму, выбираем спальное место, оставляем вещи. Скоро можно будет пообедать. До отбоя свободное, личное время. Разрешается выход в город. Документы иметь при себе обязательно. В городе сделать необходимые покупки для командировки, позвонить домой родным, а также, советовал майор, культурно провести время в культурной столице. Он напомнил о правилах приличия и выполнение приказов. Появление в части в нетрезвом или неподобающем виде моментально карается отчислением из группы. Завтра в 8.00 —получение боевого оружия. В 10.00 – выезд в аэропорт. Если вопросов нет, то всем разойтись!

– Товарищ майор! А можно сегодня получить оружие? – крикнул из строя Цветок.

– Ага, может ещё в казарме проверить захотите или в город взять, так, на всякий случай. Не волнуйтесь, парни. Всё боевое оружие, которое вы получите, проверено, пристреляно и почищено. Ждёт вас в ящиках на складе. Лично проверял. Отправляем вас не на курорт. Всё серьёзно. Разойтись!

Обеда мы дожидаться не стали. Заняли койки, привели себя в порядок и пошли на выход. Цветок попытался нас организовать:

– Пацаны! Давайте так. Идите, кто куда хочет, но чтобы к отбою все были в своих кроватках. Не подводите сами себя. Тем более завтра утром получаем оружие!

Мы с Цветком пошли вдвоём. Шли по улице, просто разговаривая друг с другом. Вдруг у Сани появилась идея:

– Махновский! Вот что сейчас подумал, вот что нужно… Нам нужно купить фотоаппарат и несколько плёнок. Давай искать магазин. Это приказ.

– Цветок, какой нахрен фотик! Мы что на конкурс фотографий едем?

– Ты сейчас не понимаешь. Граница. Друзья навсегда. Потом будешь смотреть, как вместе служили, и мне спасибо скажешь.

Я подумал и согласился с другом, и мы пошли искать магазин. Он оказался рядом. Саня купил проверенную и надёжную по тем временам «мыльницу», 4 плёнки, чехол и конфеты для меня. Забегая вперёд, скажу, что идея с Кодаком оказалась правильной. Многие годы благодаря тому внезапному решению друга я просматриваю фотографии, оставшиеся на память после службы. Знаю также, что они есть у других ребят, а это значит, что за эти годы их посмотрели тысячи и тысячи людей. Сашка умел управлять людьми и принимать правильные решения.

После магазина мы присели на скамейке в сквере. Как же было там хорошо! Мы стали думать, куда пойти. Решили идти куда глаза глядят, тем более в Питере любой дом – это уже музей. Мы просто гуляли и вдруг, на одном из старинных зданий увидели табличку «Музей обороны и блокады Ленинграда». Решение было мгновенное. Раз ноги нас привели сюда, так тому и быть. На входе в музей была надпись «Военнослужащим вход бесплатный». Да это просто день рождения какой-то! Для солдата всё, что бесплатно – это самое лучшее. Значит, нам здесь были рады.

Цветок сразу, ещё на входе, узнал, в каких залах можно посмотреть оружие, и, делая вид, что не торопится, убежал. Я переходил из зала в зал. Всё равно за несколько часов невозможно всё осмотреть. А там каждый предмет, каждая вещь была пропитана мужеством и стойкостью. Я застыл у одной музейной витрины. Под стеклом лежало несколько старых листков из блокнота. Это был «Дневник Тани Савичевой». Когда-то в детстве я читал про этот дневник, читал про блокаду, но когда ты стоишь рядом с этими фактами преступлений фашизма, тебя просто трясёт от ненависти к захватчикам, и ты восхищаешься мужеством людей, которым хватило сил пережить эти страшные времена. Вечная память павшим! Я стоял там и с ужасом представлял, как маленькая девочка потеряла из-за войны всю свою семью, и оставшись одна, без защиты, погибла сама.

В груди снова что-то щёлкнуло. Вспомнились слова полковника Чешенко: «Какой бы сильной ни была Россия, ей всегда будут нужны защитники». Я защитник сейчас. Я готов защищать других девочек, живых Тань, их семьи. Я буду защищать вот эти листочки из дневника. Я буду защищать историю моей России. А история никогда не меняется, она только повторяется. Что двести, что сто лет назад – враги рядом. Нужно быть всегда готовым. Я готов.

Цветок потянул меня за рукав, и мы вышли на улицу. Город жил и дышал. Теперь я знаю точно: этот город всегда будет встречать военных, защитников Родины с радостью в любые времена. Как говорил наш Матвеич, этот город знает о войне чуть больше, чем другие.

– Пойдём пешком, Цветок! Пока дойдём и время пройдёт. Перекусим по дороге.

– А вдруг оружие сегодня начнут выдавать? – волновался Саня.

– Пойдем! Пройтись по великому русскому городу – честь для меня. Сашка, а вдруг правда начнут выдавать оружие, а мы придём и нам не хватит по списку? А у тебя фамилия в конце списка, аж на «Ц» начинается, и пока дойдут, то все автоматы закончатся, и дадут какой-нибудь пистолетик или ракетницу? – Я засмеялся и посмотрел на друга.

– Для начала хватит, дальше разберёмся, – очень серьёзно ответил мне друг.

– Блин, Саня, если тебе когда-нибудь и дадут пистолет, то наградной, с личной подписью министра обороны, не меньше, – шутил я.

Так потихоньку мы вернулись в часть, по пути прикупив нужные на войне чай, зажигалки и носки. Почти все были в сборе. К отбою 100% нашей группы были на месте.

Вечером прибыли ребята из Архангельска, Реболы, Вологды, Пскова, Сортавалы, Ленинградской области и много других. Весь пограничный Север прислал лучших бойцов. У всех настроение было отличное. Отбой прошёл спокойно. Завтра был наш последний бросок на юг.

Утром после завтрака стали выдавать оружие. Цветок в нетерпении стоял рядом и ждал, когда назовут его фамилию. И дождался! Если бы видели выражение лица моего друга в тот момент! Всё! Я закрываю занавес. Если бы я тогда засмеялся, нашей дружбе пришёл бы конец.

В аэропорту, как и в Мурманске, было всё организованно чётко. Нас выгрузили из машин и провели на отдельную взлётную полосу, в один из «карманов». Там мы стояли и ждали, когда нам подадут самолёт. Помню ожидание, первые общие фотографии. Нетерпение.

И вдруг мы увидели какого красавца подают нам на вылет.

ИЛ-76 ТД (транспортно-десантный) – четыре турбины двигателя, мощный и невероятно красивый военно-транспортный воздушный корабль. Какой же он был уверенный, настоящая умная машина. Подъезжая к нам, будто говорил: «Ребятки, я тут собрался крылья свои размять, чуток полетать хочу. Недалеко, три с половиной тысячи километров. Пограничников могу подвезти по пути. Заберу всех, и даже не почувствую».

Организованно погрузились и рампа закрылась. Всё! Начинаем взлетать. Только потом я узнал, что разбег для взлета этой машины почти 2 километра. Плавно оторвавшись от российской земли, самолёт постепенно набрал свои десять тысяч метров высоты и на скорости 750 км/ч понёс нас навстречу службе, навстречу приключениям.

Моя страна – какая же она действительно великая!

Мы летели, пересекая Россию с севера на юг. Тысячи километров. Каждый думал о своём. Мне почему-то вспомнилась присяга, слова «клянусь» и «обещаю», которые навсегда остались в памяти. Всё так и было, как я обещал и клялся. Несколько часов полёта и загорелись лампочки, предупреждая, что самолёт идёт на посадку.

Первое приземление было в аэропорту города Худжанд. Открылась рампа и в лицо пахнула жара! Поступил приказ покинуть борт, и мы спешно выгрузились. Самолёт потихоньку покатил в своём направлении, прощаясь с нами мигающими лампочками, словно желал удачи.

На построении нам довели обстановку. Сейчас ожидаем прибытия другого борта, на котором доберёмся до Душанбе. Время ожидания неизвестно. Выставить охранение и ожидать дальнейших распоряжений. С местными в контакт не вступать, ничего от них не брать и не покупать.

Мы покидали свои вещи в огромные кучи и расселись, где можно, прямо на газоне рядом со взлётной полосой. Господи, ну как же жарко! Горячо, липко, противно… И, как оказалось, это просто невозможно было терпеть. Первые пять минут кажется, что это трудно, но полчаса ты потерпишь. Проходит полчаса, язык на плечо, дышать нечем… Смотришь на часы, а оказалось, что прошло всего пять минут. Пытка становилась невыносимой. Одно дело, когда инструктор по выживанию в Мурманске рассказывает, что нужно делать, чтобы выжить, и другое, когда тебя в одежде заводят в парилку и выливают на раскалённые камни ведро воды. Даже и близко не представить беспомощность человека перед местным климатом. Но мы-то русские солдаты. Мы привыкнем, только дайте воды и тень. Вода была выпита через 10 минут. Прятаться было негде. Метрах в ста был забор, и через него местные мальчишки показывали нам соки и лимонады. Только подойди и купи. Подойти никто не решался. Приказ есть приказ. Трудности и тяготы службы, о которых мы так все мечтали, начались. Пожалуйста, всем ровно. Никто не обделён.

Тебе не просто жарко, тебе плохо. Кто-то вспомнил анекдот про письмо американского морпеха из пустыни: «Дорогая мама! Здесь так жарко, что на отдыхе одному приходиться стоять, а другому отдыхать в его тени». Смеяться ни у кого не было сил. Вот что такое настоящий юг. Ас-саляму алейкум!

Бесполезно было бороться с невидимым врагом. Все попадали на рюкзаки. Кто-то от жары уснул прямо на вещах, расстегнув китель и закрыв лицо беретом. Это был наш мурманский лейтенант Толик. Я с удивлением смотрел на его белый живот, который покрывался красными пятнами прямо на глазах. Мне на секунду показалось, что он лежит на сковородке и его уже можно переворачивать. Сверху он уже хорошо прожарился. Но его никто не трогал. Куда там шевелиться! Всё было похоже на то, как будто из аквариума слили всю воду и сказали рыбкам: «Идите, погуляйте! Погода хорошая, солнышко…».

Где-то из-за спины я услышал голос Цветка:

– Ромыч, что они делают? А? Вдруг нападение. А патронов-то нет. Нет патронов. Вот что. Как отбиваться? Закидать их рюкзаками?

– Саня, ты можешь просто на них крикнуть и они убегут. Сань, всё нормально. Тихо кругом.

– Вот-вот. Тихо. И это очень подозрительно. В июне 41-го тоже было тихо. Нужны патроны.

Когда уже казалось, что мало кто выживет, раздалась спасительная команда «Грузимся!». К нам медленно подъезжали два ТУ-154. Два самых настоящих пассажирских лайнера Аэрофлота.

Это был короткий полёт мечты. Вы когда-нибудь летали в пассажирском самолёте в первом ряду со снайперской винтовкой в руках, и при этом по салону ходят красивые стюардессы, поправляют белоснежные чехлы на наших креслах и предлагают попить водички или чая? Конечно, водички, холодной и много!

Через час мы грузились в пограничные «Уралы» в аэропорту Душанбе. Город завораживал. Чужой огромный город. Кто-то в машине громко спросил:

– Парни, а кто помнит какое сегодня число?

– Пятница, тринадцатое августа.

Ну что же! Отличное начало служебной командировки.

Мы приехали в часть в Душанбе и заночевали там. Холодный душ перед отбоем показался небесной наградой за наш первый день в республике Таджикистан. Приём был жаркий, в прямом смысле этого слова.

Утром выехали за городскую линию Душанбе. Природа резко изменилась и всё вокруг напоминало лунный пейзаж. Песок, холмы, песок и больше ничего. Вроде недалеко, тридцать километров от Душанбе, и мы приехали в учебно-полевой центр «Ляур».

Нам объявили, что здесь мы проведём 10 дней. Адаптация и всё такое. Расселили по огромным палаткам с голыми железными кроватями и объявили, что до обеда все свободны. После выполняем программу занятий и мероприятий.

В восемь утра в Таджикистане тебе кажется, что всё классно. Погода чудесная, день будет хороший. Через час понимаешь, что чувствует курица на гриле. Через пару часов ты проклинаешь все на свете. Всё вокруг горячее. Песок, камни, палатка, железные кровати в палатке, сигареты, вода… Всё!

Уже к обеду мозг начал плавиться и стекать со лба огромными каплями. Ты понимаешь, что 10 дней здесь – это человеческая трагедия. Пограничники тоже люди. Выпита вся вода, что набрали с собой из части, где ночевали. Вдруг нас позвали на спасительный обед.

Цветок держался бодро и буквально потащил меня на обед.

– Надо, Махновский, надо! Пошли. Привыкать надо, есть надо. Хоть компотика попьём.

Идея выйти из палатки и попробовать добраться до компота меня оживила. Остальные даже не пытались встать с кроватей.

Вместе с Цветком мы дошли до столовой и спросили у поваров-таджиков:

– Пацаны! Что на обед?

– Суп перловый. Только сварили. Горячий ещё. И каша гречневая с мясом. Вкусная, горячая!.. – и открыли крышку огромной кастрюли. При виде горячей каши я чуть не потерял сознание.

Цветок сделал вид, что такие обеды он пропускает и лениво спросил:

– Попить есть что? Компотик там, водичка?

– Да! Конечно! Кипяток есть, если чай хочешь, и компот. Только сварили, горячий ещё. Налить?

Не помню, как мы добрались обратно до нашей палатки. Вид горячего компота свалил меня с ног. Сашка тоже старался не сойти с ума. Спрятались в палатку и дышали жабрами.

– Саня! Вот если бы тебе сейчас предложили на выбор цинк патронов или бидон холодной воды, что бы ты выбрал?

Цветок посмотрел на меня взглядом, ясно давая понять, что разговоры о воде здесь неуместны.

– Были бы патроны – была бы и вода, – ответил он.

Внезапно он продолжил:

– Ромыч, а помнишь призывную комиссию, как в трусах стояли в военкомате. Полковника помнишь? Где, говорит, товарищ призывник, вы хотели бы служить? А я ему отвечаю: «Только в ОМОНе, товарищ полковник!». Он заулыбался и говорит: «А хочешь на границе служить? В пограничных войсках Российской Федерации? А? Следы, собаки, задержания нарушителей, ночные тревоги. – не служба, а сплошная романтика! Я, Ромыч, тогда язык набок, и кивнул. Так точно, хочу товарищ полковник! Я бы сейчас военкома этим обедом накормил бы здесь в палатке и компотиком запить дал бы.

Я улыбнулся. Я знал, что Сашка всегда гордился своей формой и службой в ПВ. Иначе бы не свела нас вместе судьба. Мы думали, мечтали и служили одинаково. Каждый с верой в Отечество и силу зелёной фуражки. И во время службы именно мысль, что ты на границе, всегда придавала сил. Ты – пограничник! А это значит – не отступать, преодолевать и выполнять. Другого не дано. Только так. Потом помечтаем и будем вспоминать с гордостью.

Внезапно что-то изменилось. Кто-то куда-то побежал, и мы услышали:

– Арктика! Тревога! Построиться с вещами и оружием! Быстро, парни, быстро! Боевая тревога!

Через 2 минуты мы стояли в клубах песка и пыли от бегущих солдат. Чётко и организованно построились, как учил майор Попов.

К нам обратился лейтенант Мирзоев, который вёз нашу группу утром из Душанбе:

– Значит так, товарищи пограничники! Сегодня на участках ответственности Калай-Хумбского и Хорогского погранотрядов были зафиксированы перемещения живой силы и техники вооружённых группировок. Возможны провокации с целью нащупать возможное место для прорыва бандгрупп из Афганистана на территорию Таджикистана и дестабилизировать обстановку. Командование приказало вашей группе немедленно выдвинуться на участок Хорогского погранотряда, занять позиции и ждать дальнейших указаний! Парни, ситуация крайне напряженная.

В это время мы услышали гул вертолётов. К лагерю подлетали четыре МИ-8. Они садились прямо в поле перед нами, поднимая стену песка.

– Так вот, —продолжал лейтенант, – Сейчас получаем необходимый боезапас, проверяем оружие и грузимся по машинам. Оружие – на предохранители. Выполняйте!

Через 15 минут я сидел в летящем в сторону афганской границы вертолёте. Сердце бешено колотилось, и здесь я увидел взгляд Цветка. Вот он, универсальный солдат! Здесь, на борту, с нами. Цветок кивнул мне: ну вот, браток, вот и началось. Погнали!

Через час полёта мы летели над Горным Бадахшаном. Когда из вертолёта я увидел его первый раз, то подумал, что прилетел на другую планету. Что это там за иллюминатором?

Памир! Божественный Памир! Всегда буду завидовать тем, кто увидит его в первый раз, вот так внезапно и близко. О, да! Это чудо света. Исполин планеты Земля, отдельный мир. Мы пролетали в ущельях гор, и крутили головами. Внизу под нами бурлящей рекой нес свои воды достопочтенный Пяндж, древний, как сам мир.

глава 5. Калаи – Вамар

август 1996 года

таджикско – афганская граница

Горный Бадахшан

раннее утро

– Значит так, парни! Внимание! Здесь начинается ваша война! Мы приземляемся. Наша задача – быстро покинуть борт с вещами. Вы, четверо (лейтенант ткнул пальцем и в меня), идёте первыми без вещей, держите охранение, у каждого свой сектор по часам. Остальные разгружают борт. Оружие на предохранителе. Проверяем сейчас. И – внимательно, парни, внимательно!

Наш МИ-8 прижался лапами к земле, и мы пошли…

Свой первый десант с «вертушки» в Горном Бадахшане я запомнил на всю жизнь. Ты прыгаешь и касаешься земли. Потоки горячего воздуха сбивают тебя с ног. Сильный шум двигателя. Ты словно в невесомости и первые секунды ничего не понимаешь.

Воздух!

Он был тягучий и прозрачный. Всё было по-другому. По-другому здесь означает, что я никогда не видел такой природы. Это была другая планета.

Одно дело, когда лет двадцать подряд смотришь «Клуб кинопутешественников» с Сенкевичем, и совсем другое, когда ты прикасаешься к Памиру своими руками. Это была фантастика!

Я помню, как застыл в оцепенении на несколько секунд. Шок. Горы. Передо мной были настоящие горы. Настоящий Памир! Крыша мира! Сердце Горного Бадахшана!

Вертолёты улетели, выбрасывая свои противоракетные фейерверки. Теперь можно было осмотреться и понять, где мы находимся. Нас высадили в долине, зажатой между двумя огромными горными хребтами. Горы были исполинские, они словно разглядывали нас с поднебесной высоты: «Что там внизу? Опять возня какая-то у этих людей?». Наверное, так медведь смотрит на муравейник под своими лапами.

Я осмотрел долину. Везде где можно было: на утесах, на горах, была жизнь: домики, сады, тропинки, дороги… Было очень интересно.

Лейтенант Мирзоев построил отряд. Проверили оружие, вещи, друг друга. Нам объявили задачу. Рядом были развалины древней крепости. Туда мы и направились. В некоторых местах ещё были остатки довольно высоких стен, остовы нескольких башен. Даже можно было представить, как крепость выглядела лет сто или пятьсот назад..

Мы вошли на территорию крепости, осмотрелись и выбрали место под лагерь. Наметили места, поставили часовых и стали устанавливать палатки. Все парни, конечно, озирались по сторонам, но уже чуть-чуть успокоились. Когда несколько часов назад нас подняли по тревоге в Ляуре и раздали патроны, то все подумали, что прямо из вертолёта мы вступим в бой. Но никто ни в кого не стрелял, и всё выглядело довольно мирно.

На вечернем построении лейтенант Мирзоев объявил, что здесь, в крепости мы ненадолго. Возможно на день или два, пока командование определится, на каком участке границы мы нужны по обстановке.

После Мирзоева к нам обратился прапорщик, который прилетел с нами из Душанбе. Это был невысокого роста, крепкий мужчина лет сорока с лишним. Отличали его усы и загорелое лицо, будто вылитое в бронзе. Было видно, что на границе он давно, и в мире мало вещей, которых он не видел.

– Ну, здравствуйте, ребятки! – как-то по-душевному начал прапор. Так обычно разговаривают доктора со своими пациентами.

– Зовут меня Пичко Игорь Иванович. Я прапорщик военно-медицинской службы. Прислан к вам из Душанбе, из военного госпиталя. На первые несколько дней, чтобы вы остались здоровыми. Мало кому это удастся сделать, но я постараюсь рассказать, что вам нельзя будет делать в первое время. Если вы послушаетесь моих советов, то я гарантирую вам жизнь и здоровье в этой прекрасной горной стране! Так вот…

Прапорщик вкратце рассказал, что нас всех ждёт в ближайшие дни. Там был полный набор: обезвоживание, обмороки, тепловые и солнечные удары, ожоги, тошнота, понос и различные другие мелкие и крупные неприятности. Не хватало только оспы и чумы.

– Просьба всем: не геройствовать! Сразу, как только стало плохо или просто не по себе, обращаться ко мне за помощью или советом! И то, и другое бесплатно!

Еще Игорь Иванович дал несколько советов и рассказал, что нам нельзя делать. Оказалось, что нельзя всё: пить сырую воду, есть фрукты первые дни, ходить без головного убора и мочить голову, как бы нам этого ни хотелось. И ещё тысячи нельзя, нельзя, нельзя…

Что-то стало не по себе.

С уверенностью бывалого солдата прапор поведал нам, что понос за два дня положит роту целиком и даже нападать никому не нужно будет. Но и этого было мало! Нас ещё ждали ядовитые змеи, скорпионы, а также вши, размерами, по словам прапора, не меньше кролика. Все эти гады уже видели и знают, что мы прилетели, и уже ползут познакомиться с нами поближе.

Игорь Иванович сказал, что сегодня после ужина, он проведет беседу с личным составом и ещё раз повторит свои советы и предостережения.

– Поверьте, ребятки! Многие правила спасут ваши жизни в этих горах. Я служу здесь с 1982 года, как Брежнева проводили. Кстати, боевой офицер был, царствие ему небесное! Ну об этом позже. расскажу Спасибо всем за внимание!