Свадебное путешествие

«Примитивным, – мысленно усмехнулась коллега, чувствуя, как в её жилах отзывается знакомая дрожь охоты. – Да. Оно примитивно. Как примитивен голод. Как примитивен страх. Как примитивна смерть. Самые базовые, самые честные двигатели вселенной. А они решили, что могут их отменить своими антивещевыми реакторами и нанороботами».

– Наше общество было прекрасным музеем, – произнесла она вслух, и в её словах не было злобы, лишь констатация горького факта. – Где под стеклом лежали святые принципы пацифизма. Где каждый имел доступ к образованию, чтобы изучать уже открытое. К медицине, чтобы лечить уже известные болезни. Мы создавали шедевры для восхищения, а не оружие для выживания. Но забыли самую первую аксиому существования.

– Какую? – выдохнула Жанна.

– Что право на красоту нужно сначала отстоять. Наши высокие технологии не обеспечили безопасность. Они обеспечивали комфорт. А комфорт – это роскошь, которую могут позволить себе только те, у кого есть кто их охраняет. У нас не было стен, Жанн. Была только витрина.

Она перешагнула через очередную груду обломков, её движения были выверены и грациозны, как танец, отточенный в тысячах стычек.

– Мы надеялись на свою «малочисленную армию». Надеялись, что наша миролюбивая культура так восхитит захватчиков, что они начнут стремительно разоружаться перед силой прекрасного искусства. А они действовали быстро и решительно. Потому что у них не было сомнений. Потому что они не презирали примитивное. Они просто его воплощение. И наш прогресс, наша справедливость, наше равенство… всё это стало не щитом, а мишенью. Лёгкой добычей.

Девушка остановилась, глядя на горящий горизонт Ирис 2/48 – планеты-жемчужины, планеты-жертвы.

– Мы показали, что технологический рай возможен. А они показали, что без ангелов-хранителей – это всего лишь хорошо обустроенная клетка. И дверь в неё всегда можно открыть снаружи.

Город вырос перед ними не спасением, а молчаливым надгробием. Улицы, еще вчера пульсирующие ритмом машин и голосов, теперь лежали в параличе, залитые зловещим зеленоватым сиянием проросших сквозь асфальт кристаллов. Они шли, и каждый шаг отдавался эхом в вакууме этого нового мира. Не надежда вела их вперёд, а инерция отчаяния.

Слова Джессики, её обещание превратить пришельцев в «прозрачные лепестки», висели в воздухе между ними, как запах озона после грозы. И это разъедало Жанну изнутри.

– Ты не можешь просто так… декларировать насилие, – голос Жанны сорвался, слабый, как шепот в пустом соборе. – Есть протоколы. Армия. Дипломатия. Мы – цивилизованные люди!

Она цеплялась за эти слова, как за спасательный круг, но сама чувствовала, как они тонут в трясине новой реальности. Её пацифизм был не убеждением, а удобной клеткой, где можно было спрятаться от необходимости делать осознанный выбор. А глядя на Джессику, которая шла, сжав кулаки, с взглядом, высекающим искры из тревоги, Жанна понимала – та уже сделала свой. И он был ужасающе прост, ясен и… мощен.

“Она действительно сможет, – пронеслось в голове у Жанны с щемящей завистью. Она сможет порубить их в салат, спасти Майкла, стать героиней. А я… только умею ждать. Ждать его в пыльной подсобке. Ждать спасения от кого-то сильного.”

Мысли её, отравленные страхом и обидой, закрутились в порочный водоворот. Каждая вспышка научной гениальности коллеги, каждое уверенное движение – всё это было не просто преимуществом. Это была пропасть между ними. Джессика не просто была женой Майкла. Она была его равной, его соратницей, тем, кого он пожирал глазами в столовой, забыв о существовании тени по имени Жанна. А её нынешняя ярость была лишь обратной стороной той самой, пламенной, всепоглощающей любви, которой Жанна была лишена.

– Дипломатия? – Джессика обернулась, и её смех прозвучал сухим, коротким, как щелчок предохранителя. – С кем? С теми, кто не говорит, а переписывает твой мир под свои нужды? Это не война, Жанна. Это хирургия. И когда организм заражён смертоносным паразитом, его не уговаривают – его иссекают.

В её глазах не было злобы. Была лишь холодная, неумолимая ясность расчёта, та самая, что позволяла ей превращать обломки в оружие. И в этот миг мисс Каас с ужасом осознала: для Джессики она, со своими страхами и сомнениями, была таким же помехой, таким же слабым звеном, как и эти монстры. Ненужным придатком в её безупречном плане по спасению своей главной ценности – Майкла.

Именно это осознание, горькое и окончательное, и стало той точкой, где её страх перед пришельцами переплелся с животным страхом перед силой подруги и выкристаллизовался во что-то тёмное и острое. Ревность, зависть, унижение – всё сплавилось в единый, ядовитый кинжал, жаждущий найти уязвимое место в этой стальной уверенности.

– Майкл…? – его имя сорвалось с губ миссис Сандерс шёпотом, полным такой беззащитной, такой оголённой тревоги, что Жанна впервые за этот долгий день увидела в ней не соперницу и не оружие, а просто женщину, беспокоящуюся за своего мужчину.

И этот шёпот, этот клочок внезапной человеческой слабости, стал для неё той самой искрой. Той последней каплей, что переполнила чашу терпения. Потому что даже в апокалипсисе он оставался для жены всем. А для неё стал лишь источником боли. И она поняла, что готова нанести удар. Не только физический. Но и тот, что ранит коллегу куда глубже.

Их путь вывел их на заброшенную заправку. Остовы бензоколонок стояли, как древние менгиры, а ветер гудел в разбитых окнах старого мини-маркета, словно играя на разбитой флейте.

И там, в этом царстве запустения, они увидели его.

Высокую, стройную мужскую фигуру, стоявшую спиной. Тёмные волосы, широкий разрез плеч…

Джессика замерла на месте. Сердце ёкнуло, но не от надежды. Что-то в этой позе, в неестественной неподвижности, заставляло её кровь стынуть. Его внешний вид вызывал беспокойство. Девушка мгновенно ощутила тревогу, как будто её инстинкты предупреждали об опасности. Вся её ярость, вся собранность мгновенно испарились, уступив место первобытному, всепоглощающему страху. Её рука непроизвольно дрогнула, потянувшись за оружием.

– Подожди здесь, – тихо сказала Джесс Жанне, доставая свой кинжал. – Я подойду ближе, но будь наготове в случае чего помочь мне, возьми в руки тот обломок металлической трубы.

Мисс Каас кивнула, стараясь сохранять спокойствие, хотя её сердце бешено колотилось от страха. Джессика сделала глубокий вдох и медленно приблизилась к мужчине. Он всё ещё стоял лицом к стене и что-то в нем заставляло ее нервничать всё сильнее.

– Простите, мистер, – негромко позвала девушка, стараясь скрыть дрожь в голосе. – Вы случайно не знаете, что здесь происходит? У вас всё порядке, не нужна помощь?

Мужчина резко обернулся, и Джесс увидела его лицо. Он был бледен, его глаза блестели странным пустым отблеском, а кожа имела нездоровую синеву. Биоинженер сразу поняла – это не человек. Ее подозрения подтвердились, когда она заметила тонкие чешуйчатые пластины на его коже и странные щупальца, которые прятались за губами.

Мужчина не произнес ни слова, не переставая при этом сверлить её взглядом. Вдруг он махнул рукой, выражая жестом: “Следуйте за мной.”

Джессика отступила назад, продолжая держать нож наготове. Она знала, что это существо не из их мира. Но что она могла сделать? У неё не было других вариантов. Она должна была выяснить, что случилось с мужем. Коллега посмотрела на Жанну, показывая жестами, чтобы она оставалась на месте, и медленно последовала за таинственным незнакомцем. Она молилась, чтобы мисс Каас смогла помочь ей, если что-то пойдёт не так. Иначе как ей спасти Майкла?