Заблудший

На другой день мы, уже сидя в бежевой иномарке, неслись по коммунальному мосту на правобережье ночного города. Около метро «Речной вокзал» машина чуточку сбросила скорость и выехала на улицу  Большевистская.

За  рулем был Андрей. Я, расслабившись, сидел рядом и слушал «Европу плюс». Легкая музыка настраивала на лирический лад, но никак не на серьезное дело.

Свернув около кинотеатра направо, машина прокатилась мимо железного киоска с надписью «Пиво» и спряталась за убогим полуразваленным домиком. Андрей выключил двигатель, и в салоне воцарились тишина и мрак. Достав пистолет, он щелкнул магазином, передернул затвор и поставил на предохранитель. Я, опустив пониже спинку кресла, угрюмо молчал. В запасе было минут двадцать.

– Что, волнуешься? – спросил Андрей, и сам же ответил. – А я немного волнуюсь! Наркобизнес – дело серьезное! Череп, царство ему небесное, через этого мафиози завязался было…

Я невольно заворочался в кресле, и Андрей неожиданно переключился на другую тему.

– Слушай, Санёк, а как ты умудрился покорить Аллочку? – оживленно спросил он.

– Аллочку? Да я с ней много и не общался!

– Да ладно уж! – не унимался Андрей. – Она в прошлый раз

интересовалась тобой, даже спросила, есть ли девушка у тебя, и была удивлена, когда я сказал ей, шутя, конечно, что ты их боишься, как огня. Я ее этим только подогрел. Вот, ей Богу, она в тебя втюрилась! Чем это ты ее взял? У тебя же, как у латыша! – он беззлобно рассмеялся. – А, знаешь, какие мужики возле нее крутятся?! Состоятельные, с положением!

– Хватит болтать! – недовольно прервал я. – Пора уже на дело настраиваться!

Мы замолчали. Прихватив большую спортивную сумку, направились в глубь частного сектора.

Нужный дом стоял за высоким забором, мощные ставни закрывали все окна, только кое-где через узенькие щелочки пробивался тусклый свет. Сам дом находился в дальнем углу просторного двора, там же под единой крышей-навесом тянулись громоздкие пристройки кухни, бани, туалета, гаража и складских помещений. Во дворе, освещенном яркими лампами, бегала огромная овчарка, и кто-то копался под открытым капотом комфортабельной иномарки.

– Охрана! – прошептал Андрей. – Зайдем с другой стороны.

Соседний домик, старенький и перекошенный, затаил в себе социальную обиду. Пройдя через хлипкую калитку, мы осторожно и незаметно пробрались к тыльной стороне дома, защищенной высоченной стеной пристройки и густой сеткой колючей проволоки. Здесь был «черный» ход, тщательно замаскированный и ничем неприметный. Дверь закрывалась только изнутри на засов. Каким образом узнал об этом Петрович, самому Богу известно, но в этом заключался успех задуманной им операции. Нащупав тонким лезвием ножа железную полоску, я терпеливо, миллиметр за миллиметром, начал смещать засов в сторону. Дверь, плотная, как влитая, казалась наглухо приколоченной к дубовой стене.

– Все! – прошептал я. – Засов вышел!

Просунув пальцы под низ двери, Андрей легонько потянул на себя. Дверь тяжело, но бесшумно поддалась. Изнутри выглянула тусклая тень пристройки, потянуло запахом дыма и жареного мяса. Проникнув во двор, мы аккуратно прикрыли за собой дверь и спрятались за какие-то ящики. Прислушались и осмотрелись вокруг. Было слышно, как подозрительно брехала собака, ерзая тяжелой цепью по проволоке, и как увлеченно переговаривалась охрана, споря о машинах.

В углу пристройки вдруг хлопнула дверь и оттуда, визжа, выбежала голая девица, за ней –  другая. Она догнала первую и стала, смеясь, хватать её за увесистые груди, та визжала и слабо защищалась. Следом вышли двое мужчин. Они, тоже голые и довольные, обтирались полотенцами и любовались эротической сценой. Скоро все зашли в дом.

– Вот это попали! – восхищенно прошептал Андрей. – Банный день! И телки с ними ничего!

Я равнодушно фыркнул.

– Тот, который поменьше, и есть  кемеровский мафиози, – невозмутимо продолжал Андрей, – на него Череп и работал. Я ж говорю, наркобизнес – вещь серьезная: тут или пуля в лоб, или…

– Держи! – прервал я болтливого Андрея и протянул ему балаклаву. – Надо идти! Сейчас самое время, пока тепленькие.

Мы натянули балаклавы, закрыв все лицо, только через прорези блестели возбужденные глаза. Андрей достал пистолет. Я накинул лямку сумки на плечо и приготовил нож.

Я принципиально отказался брать с собой пистолет, заявив, что ножом владею не хуже, чем Андрей пистолетом. Андрея, конечно, такая реплика задела, и он поспорил со мной на тысячу баксов. Решили, что победителем станет тот, кто больше наберет очков из десяти выстрелов-бросков. В тире, где судьей был Петрович, мы устроили соревнование. А условие было такое: Андрей стреляет в мишень с двадцати пяти метров, я метаю нож с семи метров. Я набрал на два очка больше…

В доме уже начались оргии. Налетчики появились неожиданно.

– Всем тихо! – грозно произнес Андрей и направил пистолет на мафиози. – Кто дернется, получит пулю!

Я переметнулся к молодому парню и, сбросив с него испуганную девицу, поднес лезвие ножа к горлу.

– Вы, козлы! Скажите, что пошутили! – зло заскрипел мафиози, медленно сползая с задницы грудастой девицы.

Девушки, испуганные, забрались на широкую тахту и прижались к стенке, стыдливо прикрыв голые тела простыней. Я заметил, как правая рука мафиози потянулась под подушку. С позиции Андрея – это было трудно заметить, и он не успел понять, что произошло, как комнату заполнил дикий рев. Кемеровский мафиози, пронзенный лезвием в правое плечо, дернулся и повалился на живот, корчась от сильной боли.

Девушки прижались друг к другу и  застыли в ужасе, глаза их расширились и стали стеклянными.

Я схватил молодого парня за волосы, рывком поставил на ноги и нанес резкий удар в живот, и тот повалился на пол с перебитым дыханием. Из-под подушки я достал пистолет и передал Андрею.

– Чтобы больше не дергались! – прохрипел я. – А то всех поубиваем!

Вынув нож, я заставил девушек перевязать рану шокированному мафиози, а сам посадил ослабевшего парня в кресло и упер острие в горло.

– Быстро колись, где деньги и порошок! – зло сказал я. – Я проткну тебе горло, если будешь молчать!

И я легонько надавил на рукоятку, парень испуганно напрягся, и нижняя челюсть застучала морзянкой.

– Т-там! – еле выдавил он.

– Где там? – напирал я.

– В-в спальне, п-под п-полом…

– Веди, показывай!

Молодой парень, путаясь в штанинах, торопливо натянул брюки. Я нетерпеливо подтолкнул его, и тот, едва волоча ноги, поплелся в спальню. Откинув ковер, он присел и начал разгребать доски. В образовавшуюся брешь виден был дипломат, на нем лежал внушительный целлофановый пакет, заполненный белым порошком. Я резким ударом по шее вырубил парня. Затем быстро достал дипломат и пакет из подпола и вышел из спальни.

– Ах, какая булочка с маслом! – доносился голос Андрея. – Ах, какая телочка!

Я зашел и остолбенел. Андрей, заменив мафиози, добросовестно продолжал начатое дело, старательно проникая в грудастую девицу. Темненькая же подружка изнурительно томилась, мастурбируя влажную розовую вульву. Запах крови, перемешанный с запахом спермы, и жуткий страх придавали ей необычайно сильное возбуждение.

– Все, уходим! – закричал я.

– А-а, щас! – тянул Андрей, не прерываясь.

– Ты что, сдурел? Быстро уходим!

– Ща-а-ас!.. – не отрываясь, стонал он.

Процесс нарушил несильный стук в ставню окна. Я шарахнулся к стенке и застыл, сжимая нож. Андрей, мгновенно вскочив, тут же присел и навел пистолет на окно.

– Шеф! – раздался грубый голос. – Гости приехали!

– Твою мать! – рассердился я и взглянул на Андрея.

– Шеф! – громче раздался голос и настойчивее повторился стук.

– Щас! – как можно грубее крикнул Андрей.

Стучать перестали. Я посмотрел на Андрея и усмехнулся.

– Ща-а-ас! – беззлобно передразнил я. – Штаны не забудь застегнуть! Быстро сматываемся!

Обратно уходили тем же путем. Андрей догнал меня уже за забором.

– Ты что там копался? – недовольно набросился я.

– Бомбу закладывал! – весело сказал Андрей.

– Какую бомбу? – не понял я.

– Да, чтобы никто не дергался, я всех рядком положил, накрыл простыней, а на живот пышной телки поставил будильник. Сказал, если зашевелитесь, то взорветесь! – и Андрей, довольный, заржал. – Интересней будет, когда охрана войдет, вот смеху то будет!..

Машина плавно катилась по улице Большевистской, соблюдая правила дорожного движения.

– Андрюха, ну ты даешь! Я от тебя такого не ожидал, прямо маньяк какой-то! – дружелюбно улыбаясь, сказал я.

– Ч-че т-так! – дурачился он.

– Тут каждая минута на счету, чуть даже не влипли, а ты вздумал… Хм…

– А я что, виноват, если возбуждаюсь в экстремальной обстановке? – защищался Андрей. – Не побегу же я с приподнятой антенной! Так и зацепиться можно!.. Ладно, не ругайся! Все же обошлось! Мог бы ту, темненькую! – и, видя, как я недовольно фыркнул, заключил. – Ну, виноват, виноват, больше не повторится. Следующий раз свой аппарат дома оставлю, только Петровичу не говори!..

ГЛАВА 4. Прозрение

Петрович был очень доволен. Находясь в хорошем расположении духа, он выделил мне и Андрею по пачке сто долларовых купюр. Андрей тут же отсчитал тысячу баксов и протянул их мне.

– Бери, везунчик! Честно выиграл! Спор есть спор! – сказал он.

Я ухмыльнулся и отказался.

– Что так? – удивился Андрей. – Ведь все по-честному!

– Не надо! Куда мне столько?! Солить что ли?!

– Странный какой-то!.. Ну, тогда приглашаю всех в один уютненький интимный ресторанчик, вам там понравится, расслабимся немного… Только плачу я, идет?! Петрович, а у тебя время будет?

– Я попозже подъеду! – сказал задумчиво Петрович. – Кой-какие делишки утрясу и подъеду.

Столик заняли самый крайний, в углу. Подозвав официантку, симпатичную молодую девушку, Андрей протянул ей крупную купюру и ласково пропел:

– Красавица, это тебе за беспокойство! Уж, пожалуйста, обслужи нас по высшему разряду, будем очень благодарны!

Официантка сразу подобрела, заулыбалась и тут же засуетилась, спрашивая, что желают.

– Куда столько? – удивился я, когда весь стол заполнился изобилием. – Ты что, на целый взвод набрал?

– Ты брось свои армейские шуточки! – засмеялся Андрей, подхватывая графин с водкой. – Сегодня парадом командую я! Стаканы гаа-товь! Раз-два!..

Он ловко разлил по рюмкам. Я легонько щелкнул его по носу, тот сморщился и, продолжая игру, выразил недовольство:

– Рядовой Иванов! Это что за отношение к командующему! Это же настоящая фамильярность! Почему нарушаете Устав? Наряд вне очереди! Тьфу ты! Я хотел сказать, штрафную тебе! Стакан водки!

Я рассмеялся и дружелюбно посмотрел на Андрея, удивляясь его чрезмерной болтливости, с ним творилось  что-то непонятное, может быть, на нервной почве. Мы выпили по стопке и, неспешно прожевывая пищу, закусили.

– Санёк, тебе здесь нравится? – задумчиво спросил Андрей.

– Да ничего, весело! – сказал настороженно я, уловив тревожные нотки в голосе друга.

– Тут такое дело разворачивается…

Андрей мялся, не решаясь говорить, потом, махнув рукой, продолжил:

– Ладно, что уж там! Я, вообще-то, не должен болтать лишнего, но ты парень правильный, жалко, пропадешь ведь.

Андрей налил еще и выпил, я не стал.

– Ты знаешь, что Петрович сказал после нашего последнего дела?! Из Александра, говорит, получится хороший киллер! Загубит он тебя! Такие парни обычно становятся или психически ненормальными, или их подставляют. Я сейчас, наверное, лишнего болтаю, но ты, Санька, мне нравишься. Вот, ей Богу, классный ты мужик, свой. Всё у тебя: и голова, и душа, и внешность – словом, всё на месте. Только, когда в тебе просыпается злость, ты становишься сущим дьяволом! Петрович это в тебе заметил, и он будет этим пользоваться, управлять тобой, как вздумается… Санёк, зачем тебе такая жизнь? – вдруг спросил Андрей. – Она же не твоя! Вот смотри, у меня есть квартира, есть машина, могу, хоть сейчас, купить еще квартиру и машину, телок – куча! Вон, гляди, гляди кругом! – Андрей завертелся, показывая рукой на все столики, занятые смазливыми девицами. – Видишь, сколько их! Любая сейчас, лишь только поманю пальцем, мгновенно окажется здесь! И будет делать все, что я пожелаю! Не веришь?

Я придержал друга за руку, пытаясь его успокоить.

– Андрюха, да верю, что ты разволновался! Давай я тебе еще плесну!

Я налил, и он залпом опрокинул рюмку. На мгновение задержал дыхание и продолжил:

– Вот я и говорю, Санёк, классный ты мужик! Но пропадешь ты здесь, будешь хуже меня! Ведь меня теперь ничего не радует. Я всё перепробовал, я всё имею, а счастья так и не познал. А знаешь, как хочется, чтобы какая-нибудь хорошая девчонка… Нет-нет, не эти, не такие. А вот именно хорошая, чистая душой и телом, даже, если хочешь, возвышенная что ли, чтобы любила меня по-настоящему, душой и сердцем, такого, какой я есть, а не за эти… проклятые баксы! Где они такие? Где их взять, таких хороших? Они же все продажные, им всем подавай красивую жизнь, их интересуют только тряпки и всякая роскошь. Может быть, и есть другие, только я-то не верю, у меня то всё через зелененькую смотрится и понимается. Вот в чем весь ужас моего положения!  Тьфу ты, мерзость сплошная!  И впереди страшная трясина! Чем дальше прёшь, тем сильнее затягивает и опустошает!

Андрей замолчал и заходил желваками, уставившись на пустой графин.

– А ты знаешь, какой Петрович страшный человек! – вдруг встрепенувшись, продолжил он. – Хотя внешне такой порядочный, интеллигентный! Словом, симпатяга! Тьфу, ненавижу его, он мне всю жизнь испортил! Я втянулся во все его грязные делишки, и мне теперь назад дороги нет. Он же сам имел связи в своё время с КГБ, потом переименовали в ФСБ, а там такое творилось… сплошные подставы… Правда, Петрович меня и вытащил оттуда, а то не знаю, что было бы со мной.  А ты знаешь, кто убил… Тьфу ты, что-то я совсем разболтался! Ты прости, Санёк, иногда душу так воротит, что хочется с кем-то поделиться, а ты мужик надежный, молчаливый, как могила, но ты срывайся отсюда как можно скорее, пока совсем не засосало. Петрович, как клещ! Тьфу ты, легок на помине…

Андрей вдруг замолчал и тревожно взглянул мимо меня, я обернулся и увидел, как через зал, улыбаясь, плыли Петрович, за ним обаятельная Аллочка и такая же ее подружка. Сопровождал их сбитый важный паренек.

– Мальчики, салют! Вот мы вас и нашли! – радостно заворковала Аллочка, одаривая огоньками бенгальских глаз.

– Вот, пришлось привезти! – как бы оправдывался Петрович. – А мне, к сожалению, придется покинуть вас! Ничего не поделаешь, дела!  С вами, я знаю, девочек никто не обидит, доставите их домой в целости и сохранности. Желаю вам весело провести время!

Петрович быстро удалился в сопровождении того же паренька.

– Ребята, познакомьтесь с моей подружкой! – радостно защебетала эффектная Аллочка. – Она работает на  Сибирской ярмарке.

– Света! – смущаясь, представилась обаятельная в облегающем красном платье подружка и посмотрела своими темными глазами на оживших ребят.

Мы встали и тоже представились, выражая радость знакомства кивком головы и скромной джентльменской улыбкой.

– Дамы желают шампанское? – спросил джентльмен Андрей и, найдя глазами официантку, поманил её рукой. – Пожалуйста, бутылочку лучшего шампанского! И фруктов! Вагон фруктов!

Андрей искренне обрадовался появлению девушек. Он сразу ожил и протрезвел, хотя пил водку практически один.

Я обрадовался за друга. Он, хоть, как-то встрепенулся и отошел от своих грустных мыслей.

Меня встревожил этот неполный прерванный разговор и оставил неприятный осадок, но, глядя на красивых улыбающихся девушек, я сразу обо всем забыл и полностью отдался всеобщему настроению.

Принесли шампанское и фрукты. Андрей ловко подхватил бутылочку, намереваясь открыть.

– Ребята! – вдруг остановила Алла. – Здесь как-то казенно! Давайте махнем к нам на дачу! Вы с машиной?.. Вот и прекрасно! Папа уехал по делам в Кемерово, поэтому дача пустует. Как вам мое предложение?..

– Тогда, гардемарины, вперед! – радостно подхватил Андрей.

И все дружно засуетились.

ГЛАВА 5. Чувство любви

За руль села Алла, рядом – я, на задние сиденья вместе с фруктами, вином и шампанским, звеня бутылками, попадали Света и Андрей. Водить машину Алла умела, Андрей сам предложил ей сесть за руль, чувствуя себя не в форме. Через час мы подъехали к высоким железным воротам, нетерпеливо извещая гудком о своем прибытии. Показался охранник.

– Серж, привет! – высунувшись, радостно помахала Алла. – Сегодня ты дежуришь? Прекрасно, значит, всё будет спокойно! Мы тут с друзьями немножко отдохнем!

Скоро в гостиной зазвучала красивая мелодия. Алла приготовила расписные фужеры, Света проворно ополоснула фрукты и красиво разложила в хрустальной вазе. Андрей ловко без хлопка откупорил бутылку шампанского и степенно заполнил шипящие бокалы.

– Ребята, давайте выпьем за нас, за нашу романтическую молодость! – защебетала радостная Алла, изящно подымая за тонкую ножку бокал. – За эти прекрасные минуты, которые мы сможем, наконец, провести вместе! Да просто за то, что мы есть такие молодые и красивые! И как здорово сказал один поэт:

«Когда ты молод и влюблен,

Весь мир – твой лучший друг!

Твоей любовью вдохновлен, -

Прекрасен он вокруг.

Свершиться счастью суждено,

Любовь и счастье заодно!..».

– Браво! Как точно выразил этот поэт наши чувства! За наших прекрасных дам! – подхватил Андрей и улыбнулся восторженной Свете.

Мне тоже захотелось выразить свои нахлынувшие эмоции, но, поймав ласковый взгляд восхитительной Аллы, передумал и только кивнул бокалом с шампанским, поддержав тост печальной улыбкой.

Андрей выпил шампанское и, вдруг вскочив из-за стола, по-гусарски щелкнул каблуками. Потом галантно протянул руку к Свете и, улыбаясь, пригласил на танец. Девушка встала и доверчиво прижалась к нему, и они медленно-медленно, сливаясь с мелодией и звуками ритма, закружились на месте.

Алла, жгучая и страстная, как жаркое пламя, буквально околдовала меня. Я, завороженный обаятельной милой улыбкой, вдруг превратился в робкого застенчивого юношу, неумело пытающегося скрыть возникшее чувство. И Алла, опередив меня, первой потянула на танец.

Я неожиданно для себя смутился, почему-то не слышал музыку и неуклюже топтался на месте, боясь наступить ей на ноги.

– Саша, ты что, не умеешь танцевать?! – удивилась Алла и спрятала свой безобидный смех, прижавшись лицом к моей груди. – Я первый раз танцую с таким парнем! – радостно сообщила она, покрывшись горячим румянцем, и в её глазах мелькнули озорные искорки. – А давай сбежим к морю! Там такое чудное небо!  Там такие яркие звезды! А какая полная чистая золотая луна! В такую ночь обязательно должно что-то произойти…

Мы брели босиком по теплому мягкому песку, восхищаясь сказочной ночью, наполненной таинственными чарующими звуками. Легкий шелест прибоя придавал романтизм и волнующую идиллию всем ощущениям влюбленных.

– Как здесь красиво! – промолвила Алла и привстала на носочки, будто хотела достать яркую звездочку, мигающую над ее головой.

Она, позолоченная обильным светом луны, стройная и величественная, олицетворяла собой древнегреческую богиню. Алла зашла по щиколотку в воду и радостно воскликнула:

– Ой, какая прелесть! Вода как парное молоко! И морем пахнет! Сашенька! – вдруг ласково она обратилась ко мне. – А ты видел настоящее море?

– Да. Я служил в Севастополе, – сдержанно сказал я и грустно улыбнулся.

– Ты был в Севастополе! – оживленно подхватила Алла. – Как здорово! А я тоже хотела там побывать, да вот не пришлось! Наверное, красивый город?

– Своеобразный город! Море красит и придает особый морской дух, там каждый камень дышит историей!

– Как интересно! – не унималась Алла, возбужденно сверкая глазами. – И у тебя там, конечно, была первая любовь!

– А как ты догадалась? – искренне удивился я.

– Я решила так! Когда ты заговорил о Севастополе, твои мысли окунулись в самое сокровенное, и какая-то отрешенная тоска мелькнула в твоих глазах.

– Да я всегда такой.

– Саша, расскажи о своей первой любви! Она же у тебя в Севастополе была? – не унималась возбужденная Алла, подходя совсем близко ко мне. – Ее как зовут? Она красивая?

– Лена… красивая… Она училась в Московском авиационном институте…

– Так она москвичка? Ты с ней в Москве познакомился?

– Нет, она из Севастополя и я с ней в Севастополе познакомился. Вернее, ее мама нас познакомила.

– Это как же? – заинтересовалась Алла.

– А тут целая история! – вдруг оживился я.

– Сашок, расскажи, а! – не унималась Алла. – Я страшно люблю слушать о таких знакомствах! Сашенька, ну, пожалуйста, расскажи!..

Тому знакомству способствовал мичман Маслов. Его невеста проживала на Северной стороне Севастополя. Однажды между ними произошло такое, что мичману Маслову нужно было встретиться со своей невестой, а его, как нарочно, послали в караул, и избежать этого было невозможно. Словом, решалось – быть или не быть. Критическое положение пришлось спасать мне. Тогда весь Черноморский флот только что перешел на осеннюю форму одежды №4 – бушлат и бескозырка. Военная часть готовилась к параду в честь празднования годовщины Великого Октября. Я, чтобы спасти друга, вынужден был отправиться на Северную сторону, говоря армейским языком, в самоволку, без всякого на то разрешения.

Туда-то добрался нормально, без приключений. Встретил невесту Маслова, все объяснил ей, убедил, что ее сильно любят и при встрече лично докажут, а вот, когда отправился обратно, все и началось.

Я стоял рядом с пристанью на Северной стороне и ожидал катер, чтобы переправиться на Графскую пристань. Катер еще не подошел, и я беспечно прогуливался по набережной и посматривал на молоденьких женщин.

Я был так беспечен, что  расстегнул бушлат и задрал бескозырку на затылок, чем, придав себе лихой вид, нарушил устав. Увлеченный, не заметил патрульную группу. Рыжий лейтенант, сверля маленькими колючими глазками, потребовал увольнительную записку.

Я понял, что попался. В перспективе маячила комендатура. Решение созрело мгновенно: катера не было, оказывать сопротивление – глупо, сдаваться – для морского дьявола позорно, – и я прыгнул с пристани в воду, отправившись  на ту сторону вплавь.

Температура воды была около пятнадцати градусов, расстояние – метров восемьсот, экипировка – бушлат, бескозырка, брюки-клеш, хромовые ботинки и любовная записка с приветом для мичмана Маслова. Холода не чувствовалось. До берега оставалось метров тридцать, и я, глядя мутным взором на памятник Затопленным кораблям, возвышающийся пикой около Графской пристани, почему-то задумался о смысле жизни.

– Как водичка, братишка? – крикнул с берега добродушный майор-краснопогонник. – Греби, родной, сюда!

Шустрым, однако, оказался рыжий лейтенант, смог дозвониться до коменданта города. Страшная усталость, тело не слушалось, зубы аплодировали.

– Н-нет, – стучал я, – я д-дальше п-по-гребу…

Я сидел в камере комендатуры и играл в партизаны.

Уже отошел, согрелся. Форма одежды, круто выжатая, подсохла, только местами выступила морская соль. Я встал с нар и прошелся, разминая суставы. При вздохе давило и обжигало грудь. Окно камеры закрывала внушительная на вид решетка. Я подошел к ней и подергал.

Сильней. Еще сильней. Поддалась. Оторвал. Пришлось вылезти и  убежать.

О похождениях никто из начальства не узнал, но после этого ноябрьского заплыва я оказался в госпитале. Воспаление легких.

Скоро здоровье пошло на поправку, и мне разрешили совершать прогулки. Когда проходил мимо клуба, расположенного здесь же на территории госпиталя, меня остановила солидная дама, попросив помочь ей укрепить афишу.

Так я познакомился с мамой Лены, а потом и с самой Леной. Она училась на первом курсе Московского авиационного института и после сессии приехала домой.  На этой почве, впрочем, и познакомились.

Я после службы тоже собирался учиться в Москве. И увлекся, надо сказать, Леной серьезно. После службы хотел жениться, думал, что встретил настоящую любовь.

Демобилизовавшись, я спешил к ней. Встретила удивленная мама. Она сказала, что Лена со дня на день должна приехать. И приехала, только не одна, с женихом. Они очень испугались, узнав, что я, отслужив, жду Лену в Севастополе. Эдик, аспирант МГУ имени Ломоносова, встревоженный неожиданным конкурентом, уговорил Лену, чтобы лишний раз не испытывать судьбу, уехать обратно в Москву. Физик-экспериментатор по образованию обладал могучим аналитическим умом. Проведя быстрый математический расчет, Эдик пришел к выводу: сила есть – ума не надо, а наглядное пособие, изображающее меня в полный рост, очень убедительно подтверждало правильность произведенного анализа.