Точка контроля

– Смотрю я на тебя и удивляюсь. Пальнуть в человека тебе не сложно, а в быту беспомощная, как слепой котенок.

– Не бывает людей без недостатков, — вяло огрызнулась она, испытывая чувство сродни благодарности.

Заварила себе чаю и, усевшись на колченогий стул, водила пальцем по грязной столешнице. Когда до нее дошло, что она автоматически пишет арабские вензеля, Кира резким жестом смазала грязь со стола и вытерла ладонь об майку.

– Чего хотят полуграждане?

– Поговорить. Куп оставил твой номер, так что постарайся не просрать звонок.

Кира ухмыльнулась. За ней водилась привычка забывать телефон в машине или дома, отправляясь на прогулку. Частенько она ленилась заряжать аппарат и посреди ночи пропадала, занимаясь какими-нибудь не слишком законными делами.

– Какое стремление пососать, — едко усмехнулась она. — Ты у него или он у тебя?

Шутка была грубой и двусмысленной. Проблема пропитания новых, пока не очень понятных членов общества стояла довольно остро. Многие уличные проститутки частенько совмещали работу с донорством. Это стоило дороже, но было выгодно, вампиры прилипали к щедрым на кровь шлюхам, как младенцы к сиське, и защищали, если кто-то наезжал. Риск оказаться сожранной тоже был минимальный — голодные вампиры вели себя скорее тупо и заторможено, чем агрессивно. Минусом таких отношений было быстрое падение качества крови и исчезновение последних остатков здоровья у доноров.

– Не бухай пару дней, — посоветовал Карл, вытирая руки салфетками. — Клык деловой и старый, поэтому попробуй для разнообразия не хамить ему с порога.

– В морду хочешь?

Карл закатил глаза и покачал головой.

– Пойду, — сообщил как-то сжато, словно не хотел уходить на самом деле. – Будут новости — дам знать. Не бузи, посиди тихо.

– Отвали, — отмахнулась Кира, снова раздражаясь. — Иди лучше шлюх воспитывай. У Даниэля выходной сегодня, может, он тебе за чтение лекции по хорошему поведению минет бесплатно сделает.

– Сучка, — уязвлено бросил Карл и, не прощаясь, покинул квартиру…

…Телефон отдавался вибрацией в пояснице и с трудом пробился сквозь задумчивость, а пробившись, вызвал ассоциации с атмосферой задорной порнографии, царившей в милой деревне неподалеку от Будапешта, где был расположен коррекционный центр Добогокё. Отмахиваясь от мыслей о вибраторах, Кира пыталась вытащить завалившийся на дно рюкзака телефон, но не преуспела. Рюкзак пришлось снять. Опустив его на асфальт, она услышала приглушенный стук и последовавший за ним хруст. Телефон конвульсивно вздрогнул и затих. Кира выругалась. Теплое и сумрачное нутро рюкзачка для прогулок оскалилось разбитой пиалой, и, пока Кира копалась внутри, порезалась об острый край. На белой кромке остался бордовый оттиск, во рту – металлический привкус. Сходство с работой в Венгрии усугубилось. Кира подумала, что для полного соответствия не хватает только свежего ассортимента игрушек из “Золотой раковины”, и хлюпнула смехом. Вновь зазвонил телефон. Она смахнула по экрану здоровым пальцем.

– Заведи секретаршу! – дружелюбно рявкнул Рейф, минуя приветствия и прочие вежливости. – Где ты?

Кира окинула взглядом улицу, где ее застал звонок, и попыталась быстро вспомнить какая это часть города.

– Привет. Где-то в Бернсайде.

– Гуляй в районах поприличнее, – посоветовал федерал тоном, каким отдавал распоряжения команде. – И так проблем хватает.

– Что-то случилось? – мягко поинтересовалась Кира.

– Случилось, – бросил Рейф так, словно событие произошло, потому что Кира не ответила на первый звонок. – Приезжай в Раш медикал.

– Ты в порядке?

– Да. Поторопись, у меня времени мало.

Звонок завершился, оставив ощущение беспокойства, неявной угрозы, рисующейся на горизонте смутными силуэтами, и пониманием, что и прежде нетерпимый к промахам и неудачам Рейф за прошедшие годы это качество возвел в абсолют. Бодро шагая к метро, Кира тщетно пыталась вспомнить, когда ее в последний раз воспитывали по телефону, и не могла. Окружение ее в последнее время составляли те, кто привык вести словесные дуэли изящно, не повышая тона, или те, кто был достаточно силен духом, чтобы в качестве последнего аргумента принять разбитый точным ударом нос. Федерал не относился ни к первым, ни ко вторым. Согреваясь в вагоне, Кира с налетом нежности подумала, что едва ли захочет двинуть ему в нос.

Рейфа она увидела издалека. Он курил за углом серого, как и погода, здания, не вздрагивая под резкими порывами ветра. Другие курильщики прятали шеи в воротники, зябко ежились, торопясь побыстрее утолить никотиновый голод и вернуться в тепло приемного покоя медицинского центра Раш. Рейф докуривал вторую сигарету, глядя в пространство, и становилось понятно – мыслями он бесконечно далек отсюда. Общий облик выражал скорее глубокую озабоченность и напряжение, чем потребность в медицинской помощи. Кира рассматривала его, выискивая признаки травм или ранений, но видела только крепкие, широкие плечи, не согнувшиеся под грузом жизненных проблем. На ум ей пришло выражение "как за каменной стеной". Лавируя в плотном потоке людей возле машин скорой помощи, она пришла к выводу, что в отношениях с федералом именно так себя и чувствовала.

– Привет. – Она завернула за угол, скрываясь от ветра между стеной метафорической и физической.

– Привет, – отстраненно откликнулся Рейф.

По горестной складке возле губ и глубокой морщине между бровей очевидно было, что настроение безрадостное.

– Клэр? – спросила Кира, протягивая ему стакан с двойным эспрессо.

– Ей стало плохо на занятиях, – кисло поморщился Рейф. – Друзья вызвали медиков, они меня. – Он отбросил окурок в лужу возле забитого мусорного бачка.

– И какие прогнозы? – Кира осторожно тронула его за руку.

– Унылые, – с досадой ответил Рейф, не заметив ее небольшого жеста поддержки. – Ей то лучше, то хуже. Состояние нестабильно из-за нагрузок, а колледж бросать она не хочет.

Мысленно Кира присвистнула и посочувствовала, заодно с облегчением подумав, что счастье материнства обошло ее стороной.

– Надавить родительским авторитетом?

– Ты отстала от жизни, – усмехнулся Рейф. – Для нее сейчас модные блоггеры больший авторитет, чем отец.

– Свозить на шоппинг в Милан? – сменила направление Кира. – Заодно и доктору Ринальди покажитесь.

– Мне стоит проверить информацию об ограблении банков с момента твоего приезда? – подозрительно прищурился Рейф.

Кира прикусила язык.

– Не смотри на меня так, – поморщилась она от пронизывающего взгляда и вспомнила, что к каменной стене прилагалась железная хватка. – Я просто предлагаю варианты.

Рейф извлёк из-под куртки папку.

– Пока это все. Знакомый майор намекнул, что лезть не в свое дело – себе дороже.

– Странно, правда? – невесело усмехнулась Кира, глядя в документы.

Большая часть строк была замазана широкими черными полосками. Номера личных дел, жетонов, имена и звания, все, что могло бы дать хоть какую-то точку отсчета, скрывалось под грифом “секретно”. Из нескольких доставшихся ее вниманию строк Кира узнала, что, по официальной версии, снайпер погиб девять лет назад в Ираке. Тело опознано вдовой, похоронено с военными почестями на кладбище Сен-Люк и с тех пор лежит там без изменений в биографии.

– Для мертвого он вел очень активный образ жизни, – скептически заметила Кира, стараясь не показать разочарования скупыми новостями.

Уткнулась в стакан с кофе и пила его, слишком горячий, маленькими глотками. Рейф вытащил из пачки третью сигарету и зажал ее в пальцах.

– Я тоже так подумал и кое-кого поспрашивал. Твой стрелок со всей его группой подорвались на мине во время выполнения задания. Собрали их не сразу и не полностью, награждали посмертно. Двое местные, похоронены на Сен-Люк, точнее не скажу.

– Печальная история. Как нынче живут бедные вдовы?

– На первый взгляд обычно, но Спенсер не Дуглас, она глаза на нарушения протокола не закроет. Нужно время. – Он снова закурил.

Кира вздохнула и потерла висок пальцами. Вояка, получивший награду посмертно, становился героем в глазах людей. Копаться в жизни вдовы и полоскать имя американского патриота без веских на то оснований никто, разумеется, не позволит. Прикидывая, как она может организовать самостоятельные незаметные поиски, Кира морщилась и раздражалась, раз за разом отбрасывая идеи.

– Имей терпение, – посоветовал Рейф наблюдая за сменой эмоций на ее лице. – Твоя вампирша давно живет, может и подождать.

– Не в том дело, – вздохнула она. – Снайпера грохнули, труп кремировали, а исполнителей так быстро зачистили, что, пока я доехала, уже некого было спрашивать. Даже если он погиб не в Ираке, а в Сербии, мне будет нечего предъявить этому выродку.

– Какому выродку?

– Политическому оппоненту.

– Почему не сказала, что подозреваешь кого-то конкретного?

– Потому что мои подозрения основаны на личной неприязни, – досадливо буркнула Кира. – Со стороны может казаться, что в вампирском мире все гладко, но на Балканах идет злобная грызня за территорию и квоты. Если бы эта пуля достигла поставленной цели, Болгария потеряла бы кресло в Ассамблее и откатилась к статусу вице-представителя.

– Кто? – выслушав ее умозаключения, Рейф не свернул с темы подозреваемого.

– Карим Лале, представитель турецкого анклава. Ретрограды, которые за традиционный образ жизни, истинную веру и величие Османов.

– И за что ты его не любишь?

– По личным мотивам.

– Кира, – глухо рыкнул Рейф.

– Я не люблю турков. По той же причине, по которой не люблю военных.

Беседу, больше походившую на легкий допрос, прервал звонок телефона. Рейф вытащил аппарат из кармана, глянул на экран, потом на Киру, бросил многообещающее "ещё поговорим" и ушел в двери приемного покоя. Кира допила кофе, перечитала документы ещё раз, не нашла ничего нового и задумалась об альтернативных способах поиска. Потопталась немного у входа, не особенно рассчитывая, что разговор продолжится прямо сейчас, и под мысли о тяжести родительской доли направилась к метро.

В номер Кира вбежала, раздеваясь на ходу. Небрежно скинула угги, пуховик и, стянув через голову свитер, ринулась к шкафу за единственным привезенным с собой жакетом. Пароль для входа в видеоконференцию никак не желал вводиться правильно, она попала на митинг, когда официальные приветствия уже закончились. Сухо извинившись за опоздание, попыталась устроиться так, чтобы обстановка отельного номера не сильно попадала в кадр. Прервавшись на колкую реплику в ее адрес, Арина продолжила информировать балканских коллег о непрерывном потоке нелегальных вампиров со стороны Турции. Не то чтобы это было свежей новостью. Приграничные области в Болгарии и Румынии постоянно сталкивались с желанием турецких вампиров пробраться в Европу на полузаконных основаниях. Болгарское законодательство на оформление официального вампирского статуса давало четыре дня. Длинный румынский транзит позволял не оформлять его до девяноста дней. Этого срока вполне хватало, чтобы сыто и без спешки добраться до стран Евросоюза и оформить его там, получив право перемещения без дополнительных проволочек. Для мигрантов в странах, ратифицировавших Брюссельское соглашение, существовала короткая оформительная процедура, но короткой и беспроблемной она была только для легальных вампиров. Плодовитые гости с востока имели обыкновение тащить с собой всю семью, а после прибытия настырно требовать для родни статуса беженцев.

– … в результате мы вычерпываем собственные квоты на обращение ко второму кварталу. – Недовольство взявшей слово Габриэлы Баттьяни позвякивало колокольчиком. – Романешти же остаются при своем.

– Романешти кормят мигрантов и дают им приют в пути. Вы полагаете, это ничего не стоит? – сухо поинтересовался Мирча, представитель румынского вампирского общества.

– Я с уверенностью могу утверждать, что Романешти тратят квоты на обращение по своему усмотрению.

– За первый квартал Венгрия приняла в центр коррекции всего тринадцать нелегалов, – скучающе протянул Мирча. – Доставленных, кстати, болгарской службой контроля.

На камень в свой огород Кира отреагировала с молчаливым спокойствием. Служба легального контроля, состоявшая из нее самой и иногда включавшая в себя десяток-другой пограничников, существенно сократила поток турецких вампиров в Болгарию, но при этом абсолютно не остановила турок-людей, едущих в приграничные области на заработки. Многие больницы, открытые на пожертвования правоверной элиты, радостно раскрывали объятия сотрудникам-единоверцам, ловко оттесняя болгарское население. Мусульманское сообщество пестовало приезжающих людей, предоставляя им жилье, возможность избежать сложностей с официальным трудоустройством и укрывая от пристального внимания властей в случае просроченной визы.

– Шесть их родственников получили официальный статус по нашим квотам, – категорично отрезала Габриэла. – Дополнительный балласт истощает лимит квот и увеличивает приток человеческих мигрантов.

– Почему бы их не депортировать? – без особого интереса спросил Мирча.

– На каком основании?

– Вероисповедание? – И без того ехидная ухмылка Мирчи стала злой.

Кроме бессмысленности самого предложения, очевидно неприемлемого в современном мире, слова были личным уколом. Заметные преференции для католиков, в прошлом породившие серьезный раскол в обществе Венгрии, были больной темой для протестантки Габриэлы. Она открыла было рот выругаться. Кира отчётливо увидела гримаску гнева на точечном лице вампирши, но аристократке в тридцатом поколении не пристало опускаться до грубости в беседе с румынскими цыганами. Поджав губы, Габриэла сделала вид, что намека не поняла и передала слово другому спикеру.

Это был старый спор, из раза в раз возникавший на таких заседаниях. Венгерские вампиры обладали большим влиянием в мировом сообществе. В два крупных локализационных центра, расположенных на территории страны, свозили всех нелегалов и с Балкан, и из Европы. Отхватив себе кусок власти, Венгрия не стремилась занять кресло в генеральном собрании Ассамблеи. Последние четыреста лет Габриэла имела прочные деловые и личные связи с Ариной, и этого было достаточно, чтобы спать в уверенности – интересы ее страны в общеевропейской политике будут учтены. Мирча симпатией болгарской праматери похвастаться не мог, Арина относилась к нему с пренебрежением, хотя не демонстрировала его открыто. Однако ее нежные взгляды в сторону Сербии и на Смиляна лично стали обсуждаемой сплетней. Кира предполагала, что это вызывало если не ревность, то зависть румынского соседа, а его общеизвестная привычка и рыбку съесть, и денег за нее не заплатить только подстегивала нежелание объединяться в большой альянс. Йордан, мечущийся между Сербией и Румынией, пытался поладить и с теми, и с другими, обещая, уговаривая, угрожая, и вот уже несколько лет не мог получить стабильного ответа. То Смилян был недоволен, что его имя стоит третьим в имени альянса, то Мирча отказывался от объединения из-за количества квот на одну меньше, чем для Сербии. Арина смотрела на это как на ссору двух подростков, кем с высоты ее возраста и были соседские вампиры, и вмешивалась минимально.

– Юные женщины на сносях и матери с младенцами не лучший контингент для депортации, – вклинился в поток Кириных мыслей нежный голосок подруги. – Особенно если учесть, как ласково османские вампиры принимают в лоно семьи тех, кто пытался ее покинуть. Это по меньшей мере негуманно.

Кира быстро подавила желание спросить, как давно Арина записалась в гуманисты по отношению к османам.

– Нас проблемы турецкого общества не касаются, – фыркнул Смилян, небрежно отмахиваясь.

– Вас – нет, – еще нежнее улыбнулась Арина, и Кира вздрогнула от этой улыбки. – Служба легального контроля позаботилась о том, чтобы Болгария стала буфером, защищающим ваши границы.

Улыбка стала еще шире и еще нежнее. Кира замерла в ожидании болезненного укола, который обычно следовал за такой приторной лаской.

– Сербия ценит эти усилия, Арина, вам это известно, – хмуро отозвался Смилян, предчувствуя неприятности.

– Как и то, что Сербия второй год обещает пересмотреть свои квоты в пользу Болгарии, в качестве компенсации этой маленькой услуги, – сладко мурлыкнула Арина.

По лицу Мирчи скользнуло злорадное удовольствие, быстро скрытое за ироничной улыбкой.

– Забавно, что при этом титул главного жадины до сих пор у Романешти, – не упустила Габриэла шанса воткнуть в оппонента шпильку.

– Кстати, как ваша с дядей тяжба за титул, прекрасная графиня Баттьяни? – мило оскалился румын.

Кира закатила глаза, Арина, ловко замьютив трансляцию, беззвучно хихикнула, Габриэла на миг сделалась похожей на надутую жабу. Ссора с дядюшкой за право наследования графского титула случилась еще в Австро-Венгерской империи, и с тех пор родственники с упорством, достойным лучшего применения, бодались, выясняя у кого же больше прав быть главным представителем рода. Последние годы, впрочем, баталия поутихла, но Кира была уверена, что после этого замечания она вспыхнет с новой силой.

– Дамы и господа, – суровым, как ледокол, голосом врезался в язвительную пикировку секретарь Ассамблейской канцелярии. – Я уверен, каждому из вас есть что сказать давним друзьям, но давайте не будем превращать встречу в обмен любезностями.

Кира поймала себя на том, что благополучно забыла о присутствии канцелярского вампира на собрании.

Митинги по еженедельной повестке, как правило, проходили в узком Балканском кругу, где все участники действительно давно друг друга знали и необходимости соблюдать скучный протокол не видели. Герман Диш, молодой, амбициозный немец, решительно настоявший на регулярном своем присутствии, теперь, похоже, и сам не понимал зачем. Кира подозревала, что он пытается сделать себе имя на теме легализации и торчит на местечковых встречах, копируя опыт, так же, как она когда-то скучала на утренних летучках в ФБР, но пока практической пользы от этого было немного. Педантичное, склонное к соблюдению правил и протоколов немецкое вампирское общество с трудом могло бы применить весьма вольные способы Болгарской службы контроля. Сам Диш казался и вовсе бесполезным придатком к миграционной службе. Он красиво оперировал статистикой, но в этой информации не было тайны. Поинтересуйся Кира количеством приехавших из Турции в Германию вампиров, она получила бы сведения, как представитель службы контроля.

– Давайте обсудим любовь немецких коллег везде вставить веское слово, – едко согласилась Габриэла, уязвленная замечанием. – Карим Лале без воодушевления встречает вернувшихся в Турцию вампиров, несмотря на то что после пребывания в наших центрах многие получают профессиональную квалификацию. Почему бы вам не предлагать им трудоустройство по рабочей визе, как это делают Австрия и Нидерланды?

На лице секретаря не дрогнул ни один мускул, он остался бесстрастен, как статуя Командора, не удостоив венгерку даже усмешкой.

– Приезжающим по рабочей визе мы предоставляем рабочие места.

– А визы для близких родственников?

– Всех пятидесяти, – иронично добавила Арина.

– Проблема человеческой миграции нашего собрания не касается, – сухо отрезал секретарь. – Согласно отчету службы легального контроля, за последний квартал границы Болгарии пересекли тридцать семь турецких поданных. Из них сорок три подали запросы на оформление статуса в Австрии, Германии и Нидерландах. Хочется спросить о причинах таких разночтений.

– Герман, вы знаете причину, – отозвалась Арина прежде, чем Кира прочистила горло и включила микрофон.

– Я бы хотел услышать ее от представителя службы, – скупо улыбнулся немец.

Кира вздохнула, подавила ухмылку и приступила к отчётной части.

– Шесть турецкоподданных пересекли границу будучи людьми. – Ей удалось сказать это без сарказма. Само слово “турецкоподданные” прочно ассоциировалось с великим комбинатором, и Кира каждый раз мысленно хихикала. – Обращение прошло в Болгарии, и, по Брюссельскому соглашению, страна легализовала сменивших статус в рамках своих квот. – Голос стал резким. – Также мне известно о еще семерых нелегальных вампирах, прошедших смену статуса на территории Болгарии, что в очередной раз вынуждает пожертвовать квотами не в пользу граждан страны.

– Многие болгары вынуждены годами ждать разрешения, – тут же подхватила подачу Арина. – Турецкая экспансия прогрессирует со скоростью морового поветрия.

– Вам известно, чем так привлекательна страна для соседей? – с налетом надменности вздернул бровь секретарь.

– Разумеется. – Арина не поддалась на провокацию, оставаясь безмятежной, как летнее небо. – Мусульманская община дает работу и жилье в обход официального регламента, в результате визитеры не платят подоходный налог. При этом семьи, оставшиеся дома, получают социальные, налоговые и пенсионные льготы, предоставляемые Турцией в случае, если официальный кормилец имеет доход на нашей территории. Экономически выгодная рокировка для всех, кроме Болгарии. Господин Лале называет это проектом «Новая Румелия», но на мой взгляд больше подходит слово «аннексия».

– Мне известна ваша позиция, – попытался сухо отбиться Герман, но Кира по глазам подруги видела, что шансы соскочить с темы близки к нулю.

– Почему же, в таком случае, секретариат до сих пор не передал мою заявку на рассмотрение генерального собрания?

– Ваше предложение по ужесточению миграционной политики не удовлетворяет интересам Германии.

На секунду стало тихо. Кира застыла, восхищенная идиотизмом этого пассажа. По меркам вампиров Диш был едва вставшим на крыло птенцом и только что взял на себя наглость не только отбрить участницу генерального собрания, но и говорить от лица вампирского общества Германии. Которое уже много веков представлял Людвиг, мужчина удивительно прогрессивных взглядов для вампира, бывшего в почтенных годах уже во времена Капетингов. Пожалуй, более нелепая ситуация могла быть, если бы Кира, сама не имеющая вампирских клыков, взялась рассказывать Арине о правилах ухода за ними. Габриэла неприятно сощурилась и через мгновение остро улыбнулась. В этой улыбке Кира прочитала приговор Герману, его представлению об интересах Германии и положению в вампирском обществе.

– Это официальная позиция Людвига? – с запредельной нежностью поинтересовалась Арина, накручивая на палец прядь волос.

– Это не вопрос текущей повестки, – попытался вывернуться Герман.

– Что ж, – Арина вздохнула даже как-то сочувственно, – по балканской повестке лично у меня вопросов больше нет. Коллеги? – В ее голосе тонко запела сталь неявного приказа.

Кира с интересом ждала, кто рискнет выступить с возражениями, но желающих пойти против влиятельной вампирши Балкан не нашлось.

– В таком случае встречу можно считать завершенной. Мы с господином секретарем продолжим, остальным спасибо за беседу.

Вежливо попрощавшись, клыкастые коллеги отключились. Приторно пожелав Герману всего наилучшего отключилась и Кира, предоставив парню возможность быть размазанным без свидетелей.

4. Хвосты

3 декабря, день

Продавец хот-догов, увидев ее, просиял такой счастливой улыбкой, словно влюбился, и Кира невольно заподозрила что-то нехорошее. Он бойко поздоровался, поинтересовался хорошо ли она спала, как ее дела и нравится ли ей погода. Погода Кире не нравилась. Она выразила это абстрактным словосочетанием, которое можно было понять и как положительное, и как отрицательное. Парень снова улыбнулся, сверкнув неестественно белыми клыками.

Смесь яркого южного и французского акцентов делала его речь набором длинных гласных, и Кира не сразу расшифровала вопрос «Тебе как обычно?». Автоматически кивнула, размышляя зачем человеку – пасмурный полдень не оставлял в этом сомнений – наращивать клыки, особенно если он работает под носом у пикетчиков, которые, похоже, выходили к парку каждый день.

Получив свой хот-дог без лука и кофе в вампирский стакан Кира расплатилась, подмигнула и удалилась в сторону метро. Мысли вертелись вокруг куцых хвостов дела, непонятного поведения людей, стремящихся прилипнуть к меньшинству, поведения самого меньшинства, вопреки американской традиции не ставшего рьяно отстаивать свои права, а примкнувшего к большинству, разыгрывая карту “вампиры тоже люди”. Консервативные штаты делали вид, что вампиры, равно как плохая погода, – неприятная неизбежность, тихонько оборачивая себе на пользу шумок от протестов, склочных, как мелкая собачонка с дрянным характером. Римская максима “Разделяй и властвуй” за последние две тысячи лет не утратила своей актуальности. Повинуясь внезапному религиозному порыву (и субсидиям Дональда Сентера) баптистская церковь в Техасе перестала проводить обряды венчаний после пяти часов вечера. Ассоциация Риэлторов Колорадо (и многочисленная семья Джо Бриджа) желала кредитную историю клыкастых арендаторов за последние пять десятилетий, Ассоциация переводчиков – экзаменационные листы за последние пять лет. Вишенкой на торте “пяти слонов”, как прозвали эти нововведения вампиры, стал билль Бриджа-Сентера о контролируемых вампирских партнерствах, не позволяющий клыкастым объединяться в компании больше пяти предпринимателей, и, по сути, дублировавший техасский запрет на женские общежития, принятый в период, когда любое общежитие неизбежно превращалось в бордель.