Анатомия обмана

Я специально старалась подгадать время перед большой переменой. У Камиллы Поляковой шла литература на втором этаже, и я направилась туда, собираясь дождаться ее у класса, но, видимо, неправильно рассчитала время, потому что неожиданно раздался звонок. Двери классов распахнулись, и в коридор повалила шумная ребятня. В каждой проходящей мимо девочке я пыталась узнать Камиллу, но безуспешно. В потоке детворы все лица смешивались, и я с горечью осознала, что не найду девочку, которую видела только на фотографии. Расстроившись, я уже собралась уходить, как в конце коридора услышала громкие крики и улюлюканье. Это не было похоже на обычную игру, смутные воспоминания моих школьных лет подсказывали: происходило что-то нехорошее, и я, не думая, ринулась туда.

Протиснувшись сквозь мальчишек, стоявших в кружке, я увидела маленькую, перепачканную чернилами девчушку, которая ползала по полу, пытаясь собрать раскиданные тетрадки и учебники. У нее ничего не выходило, потому что стоило ей только потянуться к книжке, как кто-то из мальчишек ее мигом отфутболивал. Мелкие мерзавцы исходили смехом и то и дело подначивали девочку. И где же были в этот момент взрослые?! Ни учителя, ни дежурного, ни технички…

– А ну хватит! – на весь коридор прокричала я, и шпана моментально прекратила свой «футбол», а малышка подняла на меня перепуганный взгляд, и я, к своему ужасу, узнала в ней дочь Ильи, – Алиса?! Вставай, детка!

Я подала девочке руку и помогла ей подняться. Детвора с интересом разглядывала меня, а вот самые задиристые мальчишки удрали.

– Где эти мелкие гады? – прошипела я, но мне никто не ответил. – Живо соберите Алисины вещи, если не хотите оказаться в кабинете директора с родителями!

Угроза подействовала. Дети бросились собирать учебники и тетрадки в Алисин ранец, а я пока осмотрела малышку. Ее волосы, перепачканные чернилами, оказались полбеды: краска въелась в кожу головы, и левая щека тоже была синей. Как же теперь оттирать? Я сняла с нее очки и коснулась вымазанной скулы, но Алиса резко отстранилась и поморщилась.

– Что такое? – нахмурилась я.

– Ничего, – ответила девочка, прикрывая рукой щеку. Я сразу догадалась, что дело не только в чернилах и отстранила ее ладонь. Так и было: скула оказалась рассечена.

– Вот засранцы! Алиска, идем отсюда, у меня в машине дезинфицирующие салфетки, нужно протереть как следует, чтобы не занести заразу, – я покровительственно положила руку девочке на плечо и смерила грозным взглядом суетящуюся вкруг нас ребятню, – собрали Алисины вещи? – мне протянули ранец, и я взяла его сама, несмотря на то что малышка потянула руки. – Молодцы. И передайте тем мальчишкам, которые так трусливо смылись, что, если еще хоть раз обидят Алису, я их из-под земли достану и натяну уши им на задницу.

Ребятня слушала меня, разинув рты, что придало уверенности, и я как-то упустила из виду, что передо мной стоят дети. Воспоминания о том, как в свое время травили меня, вытеснили все прочие мысли. Мне захотелось отстоять Алису в солидарность всем девочкам, которых незаслуженно обижают.

– Эви, у меня еще урок, – нерешительно сказала Алиса, когда мы уже спускались на первый этаж.

– Ничего. Иногда можно прогулять. Только папе скажем, что я тебя забрала, а вот твоя учительница пусть поволнуется. Будет ей уроком, как не следить за детьми на перемене. Не понимаю, где ее черти носят?! Ты же первоклашка!

Только когда мы подошли к машине, я поняла, что у меня нет детского кресла. Ехать до пекарни всего ничего, но безопасность малышки – самое важное, потому я усадила ее на заднее сиденье и надежно пристегнула ремнем. Алиса была такой смирной, слушалась меня и стойко терпела, пока я обрабатывала антисептиком ранку на скуле.

– Кто эти мальчишки, которые тебя обижали? – спросила я, садясь за руль.

– Большие мальчики. Они из пятого уже. Тот, который рыжий – наш сосед. Это он подговаривает других. Папа говорит, что они бесятся, потому что слабаки, а так самотуржаются.

– Самотуржаются? – переспросила я, но потом сообразила и рассмеялась, – самоутверждаются?

– Ну да. Могут обижать только девочек. Но они меня не любят, потому что я – уродина…

Меня словно ударило током. Я сжала руль так сильно, что костяшки пальцев побелели. Воспоминания из прошлого вдруг заиграли новыми яркими красками:

– Жирная уродина! – крикнул мне вслед Илья, а когда я развернулась, достал изо рта жвачку и, целясь в волосы, швырнул ею в меня.

Я тряхнула головой, желая поскорее освободиться от этого наваждения.

– Твой папа знает, о чем говорит, – процедила я, но, взглянув в зеркало заднего вида на Алису, сменила тон. – Папа совершенно прав. Эти дураки задирают тебя только потому, что ты слабее. Не нужно иметь много смелости, чтобы оравой напасть на одну девочку. И еще: ты никакая не уродина. Твои очки – это ерунда. Ведь за них тебя дразнят, да?

– Они говорят, что я циклоп… – шмыгнула носом Алиса.

– Ну точно дураки! Циклоп – это чудовище с одним глазом. А что до очков, то, когда станешь постарше, сможешь вместо них носить линзы, хотя даже в очках ты милашка. Вот меня дразнили, потому что я была полной, а на лице постоянно вскакивали прыщи. А с этим куда сложнее, чем с очками. Мне хотелось похудеть, быть стройной, как другие девочки, но не получалось.

– Тебя тоже дразнили? – удивилась Алиса, совершенно позабыв, что собиралась заплакать.

– Еще как! Поэтому я тебя хорошо понимаю, детка… Но сейчас у нас есть дело поважнее, – я протянула Алисе свой мобильный, – позвони папе и скажи, что едешь со мной на работу.

Илья ждал нас у пекарни, нервно прохаживаясь по тротуару. Завидев мою машину, он бросил сигарету прямо под ноги и раздавил ее носком тяжелого ботинка. Естественно, ему не было никакого дела до того, кто будет убирать его окурки. Я притормозила и хотела выйти, чтобы открыть дверь Алисе, но Илья опередил. Он с такой силой распахнул дверцу машины, будто собирался ее вырвать.

– Что ты сделала с моей дочерью?! – прорычал он, вытаскивая Алису из машины. Я хотела все объяснить, выскочила на улицу, но Илья не позволил приблизиться, – Не подходи! Не смей!

– Илья, я…

– Какая же ты… дрянь! Кто ты, если отыгрываешься на ребенке?! Забудь все, что я тебе говорил про Марину. Никакой помощи не дождешься! Убирайся из Романовца!

– Папа, не кричи на Эви! – вступилась за меня Алиса, только Илья не слушал дочь.

– Чтобы духу твоего здесь не было, поняла?!

Я смотрела вслед удаляющейся массивной фигуре… Илья нес дочь на руках, прижимая ее к себе, что-то нашептывая на ушко, а Алиска неотрывно смотрела на меня. Мое сердце сжалось от непонятных, смешанных чувств. Илья так безжалостно вырвал девочку из-под моей опеки, да еще и обвинил бог весть в чем… Меня по-настоящему задело, что он решил, будто я из мести могу причинить вред его ребенку.

Погруженная в свои мысли, я даже не заметила, как к пекарне подошли первые гости. Две нетерпеливые дамы пожилого возраста объявили, что пришли выпить кофе, а то, что я так долго не открываю – форменное безобразие. Натянуто улыбнувшись старым клячам, я открыла дверь и пропустила их вперед.

– Мне, пожалуйста, миндальный капучино, а Зинаиде Васильевне – мятный латте, – усаживаясь за столик, проворчала рыжеволосая кляча.

– Не спутайте, деточка! Мяту в латте! – сказала, судя по всему, Зинаида Васильевна – кляча с сиреневым одуванчиком на голове.

Эти дамы были единственными гостями пекарни за этот день. Как бы я ни старалась спасти мамин бизнес, ее дело стремительно шло ко дну. Даже временный поток посетителей не окупил моих затрат, и я решила серьезно поговорить с родительницей о том, чтобы закрыть дело. У меня ничего не выходило; я вернулась в Романовец, чтобы доказать невиновность отца, расставить все на свои места, а в итоге принесла лишь потери: разбила отношения Игоря, разорила мамину пекарню и даже Илью вновь настроила против себя. Разве после всего этого я заслуживаю счастья?

Моя бабушка всегда говорит: если в голове беспорядок, уберись дома, тогда и мысли станут вровень. Я решила последовать ее совету и отвлечься мытьем полов в пекарне. Закончив с залом, я вылила грязную воду, сполоснула тряпку и направилась на кухню, но в этот момент раздался звон колокольчика над дверью. Для Игоря было слишком рано, но я все равно была уверена, что пришел он. Наспех взглянув на свое отражение в глянцевой стенке шкафчика и убедившись, что выгляжу вполне прилично, я выскочила ему навстречу, но на пороге стоял не Игорь.

Я неосознанно отшатнулась. Прошлой встречи с Ильей мне хватило с лихвой, я не была готова к очередным разборкам, но тут мой заклятый враг протянул букет цветов.

– Что это? – озадачилась я.

– Алиска мне все рассказала. Ты заступилась за нее, а я повел себя, как болван. Простишь? – Илья шагнул ко мне, но вдруг замер, ожидая моей реакции.

– Я бы никогда не обидела ребенка! Пусть ты был козлом, но козлом был по отношению ко мне. Алиска не заслужила такого отношения, а я не чудовище! – мой голос дрогнул, выдавая эмоции, которые съедали меня весь день.

– А мне иногда кажется, что это моя кара. Так, через самого дорогого мне человека, Бог наказывает за все мои проступки! – Он сказал это с такой горечью, что я не смогла ему не поверить. Что бы ни происходило в нашем прошлом, сейчас пришлось признать: передо мной был любящий отец…

– Ох, Илья… – Я не взяла у него цветы, но жестом пригласила сесть за столик.

– Спасибо, что не прогоняешь, – сказал он, усаживаясь на стул не напротив, а рядом со мной. Такое вторжение в личное пространство было неприятно, но я решила стерпеть.

– Ты любишь Алису и естественно, что переживаешь за нее. Я разозлилась, что ты так обо мне подумал, но потом поняла, как ты сходил с ума, узнав, что я забрала из школы твою дочь, а потом еще увидел малышку в таком виде.

– Это все наш сосед. Он ненавидит Алиску. Раньше задирал ее у дома, а теперь стал натравливать на нее дружков в школе. Она переживает, вижу…

– Конечно. Всегда тяжело, когда тебя травят. Знаю это на своем опыте, – я не удержалась от укола.

– Я был таким козлом в школе. Думаешь, я цеплялся к тебе потому, что ненавидел? Черта с два! Я просто был трусом, а так казался себе сильнее. На самом деле, хотя ты и не была красавицей, совсем уж крокодилихой тоже не была.

– Ну спасибо, – насупилась я, хотя на самом деле уже не обижалась. Удивительно, но сегодняшний инцидент немного растопил ледяную стену между нами, и Илья уже не казался мне таким монстром, как раньше, хотя я все еще ему не доверяла.

– Так цветы возьмешь? Алиска помогала выбирать, – Илья снова протянул мне букет, и на этот раз я его взяла. Это были белые кустовые розочки, перевязанные толстой синей лентой. – Она мне все рассказала и поругала за то, что я тебе нагрубил.

– Красиво. А где Алиса?

– Осталась дома. Она не захотела идти со мной, сказала, что я уже взрослый и должен сам уметь извиняться. – Я рассмеялась, но Илья остался серьезным, – не смейся, пару месяцев назад с этими словами я отправил Лиску к соседке после того, как она разбила вазу, которую та нам одолжила. Можно сказать, дочь решила отыграться.

Я улыбнулась, представив эту картину: маленькая серьезная Алиса стоит одна под соседской дверью, а потом рассыпается в извинениях. Наверняка соседку это растрогало, меня бы точно!

– Она у тебя замечательная, – произнесла я и вдохнула аромат цветов, думая о том, как малышка выбирала их для меня. От этого букет стал еще краше. – Нужно поставить цветы в воду.

Я хотела подняться, но вдруг Илья взял меня за руку. Это было так неожиданно, но куда больше поразило, что у меня не возникло желания отдернуть ладонь. Я повернулась к нему, но не успела спросить, что он хочет. Илья переплел наши пальцы…

– Лин, я не шутил, когда говорил, что ты мне нравишься, – сказал он, и в этот момент над дверью звякнул колокольчик.

– Игорь?! – выпалила я, отпрянув от Ильи, как от прокаженного, но было поздно. Он видел, как мы держались за руки, а может, и больше, ведь нас нельзя было не заметить с улицы.

– Я помешал. Извините. – Он развернулся и вышел из пекарни, громко хлопнув дверью.

Глава 11.

Я схватила куртку и выбежала за Игорем на улицу. Он шел достаточно быстро и уже был чуть ли не на другом конце улицы, но я не могла его отпустить вот так, не объяснившись, и со всех ног бросилась за ним.

– Игорь! – я наконец его нагнала, ухватила за локоть, заставила остановиться, но он отдернул руку и уже был готов снова уйти. – Постой, дай объяснить!

– Чего объяснять, Лина?! Какого черта там происходило?! Что у тебя с ним?! – никогда раньше я не видела Игоря таким. Мы редко ссорились, но даже если это случалось, он всегда оставался спокойным.

– Ничего у меня с ним нет! Сегодня я выручила его дочку, и Илья пришел поблагодарить, а еще объясниться за прошлые обиды. Знаешь, прошло столько времени…

– Знаю, Лина! Прошло больше девяти лет, как ты уехала и почти столько же, как мы расстались. Я начал учиться быть счастливым без тебя, стал строить крепкие, стабильные отношения. Но тут ты вихрем ворвалась в Романовец, перечеркнула всю мою нынешнюю жизнь, заставила поверить, что у нас с тобой есть будущее, но то, что я увидел…

– Что?! Что ты увидел?! Как я говорю с Ильей?

– Просто говоришь?! Вы держались за руки! Он принес цветы!

– Он взял меня за руку! А цветы – это благодарность за Алису. Игорь, сегодня я была в школе и увидела, как девочку обижают. Это было почти так же, как со мной… Ты помнишь, как мне не давали жизни? Даже когда мы с тобой стали встречаться, если я была одна, то обязательно получала от кого-нибудь порцию ненависти. Буллинг для меня больная тема, ты же знаешь… Вот только меня травили в старших классах ровесники, а Алису обижали ребята на три года старше. В этом возрасте такая разница очень ощутима.

– И ты вступилась за девочку? – голос Игоря стал мягче, и я почувствовала облегчение: кажется, мне удалось пробить его броню, он был готов хотя бы меня выслушать.

– Да. Эти парни облили ее чернилами, ударили и рассекли скулу, разбросали по коридору вещи и стали их футболить, не давая собрать. Это было ужасно… И знаешь, что?.. Ни одного взрослого в этот момент не было! Вот как?! Почему, когда такое происходит, школа этого не видит?!

– Это не всегда так, и ты это знаешь, – Игорь вздохнул и покачал головой. – Дети умнее, чем нам, взрослым, кажется. Они всегда знают, когда можно напасть на слабого, чтобы самим выйти сухими из воды. Может быть, учителей собрали на небольшой педсовет или планерку? Конечно, это их недосмотр, но не нужно винить только взрослых. Ты рассказала Алисиному учителю о том, что случилось?

– Нет, я была слишком зла, поэтому увезла девочку из школы. Подумала, что ее учительнице будет полезно поволноваться…

– Лина! Боже! – простонал Филатов. – Ты хоть представляешь, что натворила? Так нельзя! Это похищение чистой воды. И учителя могли за это уволить!

Теперь я это понимала. Конечно же, Игорь был прав. Его спокойствие и рассудительность заставили и меня мыслить трезво. Теперь мне стало по-настоящему стыдно за свою глупость.

– Я не думала головой в тот момент, – призналась я и отвела взгляд.

– Моя милая…

Ледяная стена между нами окончательно рухнула, и Игорь меня обнял. Только в этот момент я осознала, как была напряжена от страха, что он не поймет и наши отношения закончатся, даже не успев начаться. Я словно растворилась в его объятиях и отпустила тревогу. Пусть мы все еще стояли посреди холодной улицы, пусть ветер пронизывал до костей и начинался мелкий колючий дождь, мне было хорошо и спокойно рядом с ним.

– А что с Ильей? – спросил он, заставив меня вновь напрячься.

– Алиса позвонила ему из машины, – проговорила я, крепче прижимаясь к своему мужчине. – Он приехал к пекарне, забрал дочь, а мне наговорил столько гадостей… Потом дома Алиса ему все объяснила, и он пришел с цветами извиниться и поблагодарить меня. Знаешь, он считает, что это его кара, что Алису травят, как раньше он травил меня.

– И ты поверила ему? – хмыкнул Филатов.

– Да, – неуверенно ответила я.

– Ясно. – Он выпустил меня из объятий, но взял за руку и повел обратно к пекарне.

Я не видела, ушел ли Илья, однако понадеялась, что он сообразил исчезнуть. К счастью, мы его не застали. Столик, за которым я его оставила, оказался убран, а цветов нигде не было. «Неужели забрал с собой?» – усмехнулась я про себя.

– Лина, а что ты делала в школе? – вдруг спросил Игорь и, по-хозяйски зайдя за стойку и усаживаясь на мой высокий барный стул, притянул меня к себе.

– Я хотела увидеть Камиллу, дочку Марины. Мне кажется, что девочка сможет рассказать о маме то, что не знает никто другой. Ты знаешь, что Марина часто ездила в Москву в последнее время и иногда брала с собой дочь?

– Нет. Откуда? Я с ней почти не общался, только иногда по работе, и то, свои вопросы она решала с отцом.

– Ее мать сказала, что у Марины там появился мужчина, и у них все так серьезно, что она познакомила с ним Камиллу. Но когда я его разыскала…

– Что-что?! Ты разыскала человека, с которым встречалась Марина в Москве? – удивился Филатов, чем придал мне уверенности.

– Ты сомневался во мне? Я же сказала, что докопаюсь до правды, – гордо ответила я. – Так вот, оказалось, что этот мужчина не виделся с девочкой, и с Мариной у них было всего несколько встреч. Получается, поездки в Москву были не только ради свидания с любовником, или был кто-то еще…

– Лина, я не уверен, что это хорошая затея… – пробормотал Игорь, крепче прижимая меня к себе.

– Что именно?

– Твое расследование…

Меня словно окатили ушатом ледяной воды. Я отпрянула от Игоря. Он попытался удержать меня в объятиях, но я вырвалась.

– Что?! Что ты сказал?!

– Эвелина, я не считаю твое расследование хорошей затеей, – как глупому ребенку повторил Игорь.

– Мой отец не виновен в смерти Поляковой и себя он не убивал! Я считала, что ты тоже в это веришь, ведь ты знаешь, каким он был!

– И продолжаю так считать! Лина, твой папа был замечательным!

– Тогда что?! Думаешь, я смогу жить, зная, что моего папу считают любителем молоденьких девочек и к тому же убийцей? Разве я могу допустить, чтобы о нем говорили подобное?!

– Дело в другом… Я как раз не сомневаюсь, что Анатолий Леонидович не виновен, и тоже думаю, что его убили, именно поэтому не хочу, чтобы ты в этом копалась. Как ты не понимаешь, я боюсь за тебя!

– Сначала ты говорил, что поможешь…

– Сначала… Я не думал, что ты так далеко зайдешь. Думал, ты убедишься, что мотив избавиться от Поляковой был у многих, и на этом успокоишься. Мы бы вместе пошли в полицию, рассказали, скольким она умудрилась насолить, а дальше дело за ними!

– Полиция не станет этим заниматься, и ты это знаешь. Сам же говорил, что они все для себя решили, – возразила я. Мне было дико обидно, что с самого начала Игорь не воспринимал всерьез мое расследование. Неужели он считал меня слабачкой, готовой спасовать при первой трудности?

– Если мы дадим новую информацию, полиция ее не проигнорирует…

– И этой информацией должно быть имя настоящего убийцы и доказательства, потому что мои домыслы никто проверять не станет, неужели ты не понимаешь?! Я должна это сделать! Должна ради моего отца! Ради матери!

– Я это понимаю, – вздохнул Игорь, – но ничего не могу поделать с тем, что боюсь за тебя… Анатолий Леонидович что-то знал и за это поплатился жизнью. Лина, кто бы это ни совершил, он страшный человек и, когда поймет, что ты наступаешь ему на пятки, может навредить тебе.

– Я не дам себя в обиду! – сходу ответила я.

– Знаю… Но он может оказаться сильнее. Что ты знаешь об Илье? У него был мотив избавиться от Марины, она его бросила и, как ты говоришь, завела себе любовника в Москве. А еще он вполне мог убить Анатолия Леонидовича.

– Да… Илью я тоже внесла в список подозреваемых, но все же я не уверена, что убийца он.

– Почему?

– Он любил Марину по-настоящему и был готов ее простить.

– Откуда ты знаешь?

– Он сам сказал.

– И ты поверила?! – вновь вспылил Игорь. – Да что с тобой такое?! Этот негодяй манипулирует тобой! Думаешь, он изменился? Черта с два! Твой папа его терпеть не мог и неспроста. Он хорошо разбирался в людях… Поэтому, если не веришь мне, то поверь ему.

– Я не знаю… Я запуталась… – простонала я, чувствуя, как нарастает дурацкая мигрень. У меня не было сил спорить или что-то доказывать. Да и все равно, я не доверяла Илье до конца, хотя сегодня он и казался искренним.

– Милая…

Филатов снова притянул меня к себе и нежно поцеловал в лоб, кончик носа и, наконец, в губы… Я подалась вперед, запустила руку в его жесткие волосы и переняла инициативу, превращая легкий нежный поцелуй в жаркую страстную битву. Нам обоим напрочь снесло крышу, мы не могли оторваться друг от друга. Игорь поднял меня и усадил на стойку. Я обхватила ногами его торс и притянула возлюбленного к себе. Даже через брюки чувствовалось, как он возбужден, и я хотела его. Хотела, но не могла… Когда он повел рукой по моему бедру, миновал край чулок и коснулся кружева трусиков, я его оттолкнула и спрыгнула на пол.

– Нет, – строго сказала я. – Пока ты с Наташей, между нами ничего не может быть.

– Но между нами уже что-то есть… И я сознаю, что поступаю как последняя сволочь, потому что уже изменяю Наташе с тобой.

– Да, но дальше у нас не зайдет…

– Мы уже в этом погрязли, Лина! И как бы ни было отвратительно мое предательство по отношению к ней, я ничего не могу с этим поделать. Я люблю тебя! – он шагнул ко мне, но я отвернулась и вышла из-за стойки, чтобы она нас разделяла.

– Черт, Игорь! Давай хоть сейчас сделаем что-то правильно! Мы не должны встречаться пока ты не объяснишься с невестой. Я не могу быть твоей любовницей, пусть всего лишь неделю. Ты нужен мне, но нужен весь! Если мы зайдем дальше, я не смогу тебя отпустить обратно к ней! Мне и сейчас чертовски больно…

– Лина…

– Да, я – законченная эгоистка! И я тоже тебя люблю, поэтому гоню! Но гоню не во имя женской солидарности или уважения к Наташе, хотя она мне и понравилась. Да, представляешь? Я ее ненавижу, но она мне нравится! – я перевела дыхание и постаралась говорить спокойнее: – Если мы сейчас перейдем черту, то никакой недели не будет, ты к ней больше не вернешься.

В глубине души я надеялась, что он плюнет на все условности, на невесту, родителей, этот чертов прием и останется со мной. Но Игорь молча кивнул, взял свою куртку и направился к двери. У меня сжалось сердце. Вдруг я решила, что была слишком суровой. Мне стало страшно, что, выйдя сейчас в эту дверь, любимый больше не вернется. Я уже была готова крикнуть ему «стой», но он замешкался и обернулся.

– Если ты так хочешь, то между нами больше ничего не будет, пока я все не решу, но я буду приходить к тебе. Каждый день. Даже если не смогу к тебе прикоснуться, я должен знать, что ты здесь, что с тобой все в порядке.

– Хочешь сказать, что будешь присматривать за мной, как за маленькой девочкой? – попыталась съязвить я, но на самом деле была рада тому, что он не отступает.

– Хочу сказать, что буду за тобой присматривать, как за любимой девочкой, которая ищет проблем себе на задницу. И эту неделю все будет так, а потом ты просто будешь рядом!

– Игорь, – я подбежала к нему и, вопреки своим же убеждениям, обняла его. – Спасибо…

– Дурочка…

– И еще… – мне было тяжело это сказать, но я должна была, иначе бы не смогла спокойно жить все следующие семь дней. – Ты и Наташа… вы продолжаете жить как пара?

– Нет… Я изменяю ей с тобой, но тебе изменить никогда не смогу. – Он поцеловал меня в лоб и вышел, не оглядываясь.

Следующим утром я примчалась в пекарню за час до открытия. Накануне, оставшись одна, я почувствовала, что на уборку не осталось ни сил, ни желания. Дома, наполнив ванну, добавив нее каплю ароматического масла, соль и пену, я грезила о том, что случится через неделю, когда Игорь порвет с Наташей и вновь станет только моим. Конечно, нам будет непросто, меня еще сильнее невзлюбят горожане, Наташа запишет в список личных врагов, а Инна Михайловна не упустит момента выказать свою неприязнь. И все же вера в нас, в то, что мы обязательно справимся, придавала сил. На этот раз все будет по-другому. Мы больше не юнцы, ставящие на первое место гордость и ненужный максимализм, годы разлуки сделали нас мудрее, и я и Игорь не упустим шанс на счастье.

Со вчерашнего дня остались пироги, которые можно было бы предложить гостям на завтрак как «специальное предложение». Я уже начинала привыкать, что периодически ко мне заходят на чашку кофе, и надеялась, что к маминому возвращению в кассе каждый день будет выручка. Ей будет приятно узнать, что ее любимое дело начинает оживать, а там посмотрим, может быть, удастся придумать, как не закрывать пекарню.